О пограничных комиссарах. Часть 7

Специальные миссии


По данным исследователя Соколенко Артема Васильевича (см. Тихоокеанский государственный университет forum 5022 @ mail. ru) одно время все три управления пограничных комиссаров: Кяхтинское,  Южно-Уссурийское и управление по Амурской области входили в состав Приамурского генерал-губернаторства. После того как 17 марта 1906 г. Забайкальская область была включена в состав Иркутского генерал-губернаторства, Кяхтинский пограничный комиссар поступил в ведение Иркутского генерал-губернатора.

Как уже отмечалось, пограничные комиссары подчинялись по всем делам военным губернаторам Забайкальской, Приморской и Амурской областей соответственно. Круг обязанностей и полномочий пограничных комиссаров Приамурского генерал-губернаторства определялся двусторонними международными договорами между Российской империей и Китаем, Российской империей и Кореей, инструкциями, составляемыми генерал-губернаторами и согласованными с другими ведомствами, а также различными инструкциями, составленными военными губернаторами для казачьих войск по вопросам пограничной службы.
После того как 25 ноября 1896 г. при Приамурском генерал-губернаторе была учреждена должность чиновника по дипломатической части, по ряду вопросов пограничные комиссары стали замыкаться на него. Правда, с 1905 по 1908 гг. эта должность была вакантной.
В одном из справочников указано: «Южно-Уссурийское пограничное комиссарство — особое учреждение МВД Российской империи, действовало в Приморье в 1869—1917 гг. (фактически до 1922 г.) и сочетавшее функции пограничного контроля с дипломатическим представительством в Маньчжурии и Северной Корее (до 1905—1906 гг.).

Учреждение создавалось по образцу Кяхтинского, существовавшего с 1851 г., с увеличением расходов на содержание «в виду местной уссурийской дороговизны» с 3300 до 4700 руб. в год. Штат был предложен в следующем виде:
Комиссар — должность чиновника VI класса, годовое содержание 2000 руб. (1400 оклад и 600 столовых). На канцелярские расходы комиссара — 1200 руб. в год.
Переводчик китайского языка —  должность чиновника X класса, годовое содержание 1000 руб. (600 оклад и 400 столовых).
Вольнонаёмный переводчик корейского языка —  должность без класса, годовое содержание 500 руб. (350 оклад и 150 столовых)».
На пограничного комиссара в Южно-Уссурийском крае возлагалось руководство охраной сухопутного участка границы от устья реки Туманган (р. Туманная), впадающей в Японское море на юге края, до станицы Графское на р. Уссури (ныне участок российско-китайской границы близ г. Дальнереченска Приморского края).
С 1898 г. два казачьих поста, расположенных за правым берегом р. Зея, выставляемых от Амурской казачьей округи, по всем делам, касающимся пограничной службы, стали подчиняться пограничному комиссару Амурской области.
Пограничным комиссарам было дано право организовывать взаимодействие с китайскими, корейскими и монгольскими представителями по вопросам состояния охраны государственной границы, выполнять режимно-пропускные мероприятия во взаимодействии с казачьими постами на границе, а позже – с таможенными органами, принимать непосредственное участие в урегулировании дипломатическим путём пограничных конфликтов и споров, а также осуществлять иную пограничную деятельность.

До русско-японской войны 1904-1905 гг. Южно-Уссурийский пограничный комиссар исполнял функции российского консульского агента в Корее в городе Кенгхыне и осуществлял визирование паспортов корейцев, приезжающих в Приморскую область, а пограничный комиссар Амурской области только после того, как 10 мая 1912 г. в Китае в г. Айгуне было учреждено Императорское российское вице- консульство, был освобождён от исполнения таких консульских функций.
Помимо указанных официальных функций на пограничных комиссаров  возлагались и другие функции, носящие негласный характер. Речь идёт об осуществлении разведывательных и контрразведывательных мероприятий. Так, сведения, полученные от их аппаратов, представляли большой интерес для  генерал-губернаторов, военных губернаторов областей, штабов военных округов и органов жандармерии Дальнего Востока России. Как правило, информация, полученная от пограничных комиссаров, обязательно включалась в сводки разведывательных сведений штабов военных округов о Японии, Китае и Корее.
 
До  войны с японцами пограничные комиссары со шпионажем и иной деятельностью иностранных разведок практически не соприкасались. В случае получения определённых сведений они сообщали их заинтересованным органам и как лица, отвечающие за пропуск лиц на вверенных им участках границы, были задействованы в механизме установления негласного наблюдения за подозрительными иностранцами: различного рода дипломатами, коммерсантами и путешественниками, прибывающими в генерал- губернаторства или проезжающими транзитом через его территорию.
Пограничные комиссары сообщали органам полиции о прибытии или убытии указанных иностранцев. Участие пограничных комиссаров в контрразведывательных мероприятиях активизировалось с началом русско-японской войны 1904-1905 гг. В условиях военных действий органами военного, местного управления и безопасности для обеспечения государственной безопасности России на Дальнем Востоке была востребована любая помощь.
После русско-японской войны под пристальным вниманием иностранных спецслужб на Дальнем Востоке России находился процесс строительства Амурской железной дороги. При этом, Амурская область оказалась более уязвимой в деле обеспечения внешней безопасности, чем, в частности, Приморская область. Учреждённый в марте 1908 г. Благовещенский розыскной пункт ведал вопросами политического розыска.
В этой связи управлению пограничного комиссара Амурской области, несмотря на большой объём работы, нехватку сил и отсутствие средств, приходилось решать самые разные задачи, в том числе и по контрразведке. Пограничный комиссар Амурской области А. М. Кузьмин активно включился в борьбу со шпионажем. 20 сентября 1908 года он представил военному губернатору Амурской области генерал-майору А. В. Сычевскому доклад, в котором обратил внимание на существование на Дальнем Востоке Российской империи и на территории России в целом созданных японскими подданными нелегальных тайных обществ, в том числе и так называемых обществ взаимопомощи. Кузьмин подробно изложил структуру и порядок деятельности этих обществ и подметил тот факт, что руководители обществ являются воспитанниками школы иностранных языков в Токио и неофициальными ближайшими агентами для своих консулов.

Военный губернатор Амурской области направил копию доклада пограничного комиссара в канцелярию Приамурского генерал-губернатора, и оттуда для ознакомления этот материал был препровождён военному губернатору Приморской области генерал-майору В. Е. Флугу. Губернатор поручил органам городской и уездной общей полиции проверить сведения, представленные в докладе. И практически в это же время, 3 ноября 1908 г., штаб Владивостокской крепости направил губернатору новый устав тайного японского общества «Урадзива Киорюминкай Кисоку» и объяснительную записку к уставу студента Восточного института во Владивостоке Л. А. Богословского, в которой тот отметил, что с точки зрения русских государственных интересов существование этого общества является безусловно вредным, в том числе и потому, что это лучшая организованная система шпионства.
Вообще сведения Кузьмина и Богословского о наличии в Приамурском крае тайных японских обществ не были сенсацией, так как и до их докладов подобные материалы уже существовали. В частности, драгоман российско-императорского генерального консульства в Сеуле, коллежский секретарь П. Ю. Васкевич в своей записке под названием «Японцы во Владивостоке» от 5 января 1907 г. сообщал о деятельности во Владивостоке тайного японского общества «Урадзива Киорюминкай». В марте 1907 г. министр иностранных дел А. П. Извольский направил записку Васкевича для ознакомления П. А. Столыпину. И уже тогда Столыпин после прочтения записки Васкевича отдал указание Департаменту полиции, написав на сопроводительном письме Извольского: «Надо обратить особое внимание генерал-губернатора на лазутчиков».

Военный губернатор Приморской области генерал-майор В. Е. Флуг, ознакомившись с материалами, полученными из штаба Владивостокской крепости, ответил начальнику штаба, что по указанию Приамурского генерал-губернатора уже отдал необходимые поручения чинам полиции об установлении тщательного наблюдения за японцами и выяснения проверки сведений, в том числе указанных в докладе пограничного комиссара Амурской области А. М. Кузьмина.
Опасения военного губернатора Приморской области относительно вредной деятельности японцев оправдались. В декабре 1908 г. и январе 1909 г. от полицмейстеров и начальников уездов Приморской области поступили доклады, в которых они подтвердили существование на вверенных им территориях тайных японских обществ, действующих по схеме подобной той, что была представлена в докладе пограничного комиссара Амурской области.
Более того, Николаевский полицмейстер отметил существование на вверенной ему территории тайного японского общества «Урадзива Киорю- минкай». Такое положение дел заставило дальневосточные органы местного управления и безопасности принимать срочные меры по выявлению подобных тайных обществ с целью пресечения их возможной разведывательной и иной подрывной деятельности. В совокупности с другими материалами этому поспособствовали и сведения, полученные от пограничного комиссара Амурской области.

Нередко пограничный комиссар Амурской области являлся ответственным и за организацию конкретных контрразведывательных мероприятий. В мае 1910 г. военный губернатор Амурской области поручил ему организовать негласное наблюдение за неким китайским гражданином Лянь, которого китайские власти направили в г. Харбин и на территорию России для получения секретной информации о российских дипломатических сношениях. Пограничный комиссар А. М. Кузьмин задействовал в этой операции отдельного корпуса жандармов ротмистра, заведующего розыскным пунктом в г. Благовещенске, полицмейстера г. Благовещенска, председателя войскового правления Амурского казачьего войска и управляющего Благовещенской таможенной заставой. 
В июне 1912 г. по приказанию военного губернатора Амурской области пограничный комиссар потребовал от должностных лиц, отвечающих за безопасность на строящейся Амурской железной дороге, установить строгий надзор за японцами и обо всём замеченном немедленно доносить ему для доклада губернатору. В ноябре 1912 г. Приамурский генерал-губернатор Н. Л. Гондатти, обращаясь к вновь назначенному пограничному комиссару Амурской области подполковнику Н. А. Спешневу, особо отметил, что «вообще пограничный комиссар должен быть в курсе всех вопросов, связанных с жёлтым населением, как в самой области, так и в пределах сопредельной с нами Маньчжурии, быть “глазами и ушами” краевой и областной администрации в жёлтом вопросе».

Пограничный комиссар Амурской области старательно выполнял указание главного начальника края. Благодаря этому ещё до начала Первой мировой войны у него уже имелись подробные сведения о корейских обществах «Сэк-чжен-хой», «Куон-оп-хой», «Кук-Мин-Хой» и его боевой ячейке «Пи-мир-хой», китайских обществах «Шан-у-хой», «Шан-Дун-Тун-Сян-Хой», образовавшихся после объединения в 1914 г. китайских обществ: «Шан-Дун», «Чжи-Ли», «Сан-Цзян Тун-Сян-Хой», японском обществе «Урадзива Киорюминкай» и др.
Хабаровское контрразведывательное отделение после учреждения в июле 1911 г. также стало взаимодействовать с пограничными комиссарами по различным служебным вопросам. Начальник Хабаровского КРО ротмистр В. В. Фиошин давал достаточно много поручений по наблюдению и установлению контроля за подозрительными личностями на вверенной пограничному комиссару в Южно-Уссурийском крае территории. Правда, при этом Фиошин значительно преувеличивал возможности тех должностных лиц, которые должны были их выполнять. Пограничный комиссар по этому поводу писал, что у пристава Посьетского стана нет в таком количестве сил и средств, чтобы выполнять все поручения начальника Хабаровского контрразведывательного отделения.

К сожалению, просьбы пограничного комиссара к военному губернатору Приморской области, а также военного губернатора к начальнику штаба Приамурского военного округа об увеличении ассигнования на секретные нужды не увенчались успехом. Тем не менее пограничный комиссар в Южно-Уссурийском крае регулярно докладывал военному губернатору об организации сети шпионских организаций, вербовавших корейцев, проживающих в приграничных с Россией районах Китая и Кореи, состоянии и шпионских целях японской жандармерии в Северной Корее, наблюдающей за российской границей.
 В период Первой мировой войны пограничные комиссары по вопросам противодействия шпионажу продолжали оказывать содействие заведующим розыскными пунктами и начальнику Хабаровского контрразведывательного отделения подполковнику А. А. Немысскому. Взаимодействие пограничных комиссаров с органами государственной безопасности Приамурского генерал-губернаторства проявлялось чаще всего в получении особых сведений или консультаций, относящихся к китайцам, корейцам или японцам, а также образованным ими нелегальным обществам. Так, пограничный комиссар Амурской области в сентябре 1915 г. – апреле 1916 г. по просьбе заведующего розыскным пунктом в г. Благовещенске ротмистра М. М. Богацевича для начальника Хабаровского КРО ротмистра А. А. Немыского проверял сведения о возможном существовании в Амурской области причастного к шпионажу китайского общества «Кон-ин-хой» и японского патриотического общества «Бын-вян-цын-фын-кио-чан», как позже выяснилось по сведениям пограничного комиссара, правильная транскрипция которого «Хонъ-ганъ-дзи-фынъ-кио-цио», представляющего собой не патриотическое общество, а отделение буддийского храма (молельни) «Хон-ган-дзи», в котором японский священник буддист Накамура Иосинацу осуществлял богослужения для японцев-прихожан.

Как выяснилось, проповеди и речи священника действительно больше нацелены на воззвание к патриотическим чувствам японцев, чтобы побудить их помогать и осуществлять разведку на территории Российской империи. Кроме того, пограничный комиссар Амурской области осуществлял перевод с китайского и японского языков на русский собранных Богацевичем материалов, предположительно имеющих отношение к этим обществам. Позднее, в сентябре 1916 г., пограничный комиссар Амурской области вёл переписку с Богацевичем о существовании нелегального корейского общества «Пун-зо», деятельность которого по сведениям заведующего Благовещенским розыскным пунктом была направлена на подрыв продовольственной безопасности путём искусственного завышения цен на овощи, в частности на картофель.
Пограничные комиссары принимали также непосредственное участие в организации мероприятий по противодействию разведывательной, диверсионной и иной подрывной деятельности, организованной немецким представительством в Китае против Российской империи на Дальнем Востоке. Германия планировала дестабилизировать обстановку на Дальнем Востоке путём обострения отношений России с Китаем, осуществлять диверсии на российских железных дорогах; содействовать «побегам германских, австро-венгерских и турецких военнопленных из мест содержания за границу». Целью германского правительства было создать такие условия на Дальнем Востоке, из-за которых Российской империи пришлось бы оставить здесь свои войска и не перебрасывать их на фронт или, по крайней мере, как можно дольше задержать их здесь.

Что касается немцев. Долго вспоминали  «шпионскую историю» Адольфа Васильевича Даттана, совладельца фирмы «Кунст и Альберс», почетного консула Германии во Владивостоке. Его, как немца по происхождению, сразу же с началом войны взяло под наблюдение Владивостокское охранное отделение. Подозрения усилились после приезда из Петербурга к Даттану директора Путиловского завода К. Орбановски, на котором строились русские броненосцы. Провели задержания, обыски и у обоих обнаружили чертежи кораблей, различную документацию. В январе 1915 г. Даттана выслали в Нарымский край. В этом деле прослеживалась и другая версия, не столько шпионаж, сколько происки конкурентов Торгового дома «Чурин». Следователи установили, что появившаяся в печати статья петербургского журналиста Оссендовского о шпионаже немецких сотрудников фирмы «Кунст и Альберс» написана по заказу и проплачена фирмой купца Чурина.
Для организации диверсионной деятельности в Маньчжурии и Приамурье германские представители формировали и использовали шайки хунхузов. С учетом этого информация об обстановке близ российской границы была очень важна, для чего в ходе Первой мировой войны, в частности, казаки систематически осуществляли разведку приграничных территорий Китая и Кореи. Пограничные комиссары регулярно получали доклады от атаманов станичных правлений Амурского и Уссурийского казачьих войск.

В докладе пограничному комиссару Амурской области атаман Инокентьевского станичного правления за март 1915 г. писал: «Станичное правление доносит, что на правом берегу против Инокентьевского станичного округа к 1 апреля сего года (1915) находится… жителей обоего пола: китайцев 380, орочон 122, японцев 27. Орочоны занимаются охотой на зверя, китайцы продают разного рода контрабанду… японцы содержат проституцию.... Из числа китайцев 28 солдат вооружённых и составляющих полицию».
В докладе атамана Радеевского станичного правления за июнь 1915 г. указывалось: «…По донесению разведчиков на правом берегу Амура напротив района станичного округа проведений колёсных дорог и телеграфных линий от р. Амур в глубь страны не было».  По поручению Приамурского генерал-губернатора пограничный комиссар  в Южно-Уссурийском крае во взаимодействии с Полтавским станичным атаманом и управляющим Полтавской таможенной заставой проводили мероприятия по выявлению хунхузских шаек, которыми руководили германские офицеры. Имелись сведения о том, что они готовили нападение на город Никольск-Уссурийский со стороны города Санчагоу (Китай) с целью освобождения военнопленных в Приамурском крае.
В целом в ходе Первой мировой войны длительный опыт работы пограничных комиссаров с китайским, корейским и японским населением был востребован для борьбы с вражеской разведывательно-подрывной и иной деятельностью. Эти и другие факты участия пограничных комиссаров в различных мероприятиях по обеспечению государственной безопасности России свидетельствуют об их разносторонней деятельности, в рамках которой они выполняли широкий спектр поставленных перед ними задач.

После февральских событий 1917 года дальневосточные пограничные комиссары продолжали выполнять свои обязанности. По сведениям историка С. Н. Савченко в ходе гражданской войны на Дальнем Востоке России представитель белой власти Приморский областной комиссар И. И. Циммерман в начале октября 1918 г. предложил пограничному комиссару в Южно-Уссурийском крае полковнику А. М. Кузьмину восстановить в полном объеме деятельность управления пограничного комиссара. Однако в 1922 году, с установлением советской власти управление Южно-Уссурийского пограничного комиссара перестало существовать. В Благовещенске его не стало в 1921 году.

Подполковник А.М. Кузьмин был назначен погранкомиссаром Южно-Уссурийского края в 1912 году, после Смирнова. До этого - в 1900-1912 гг. он был пограничным комиссаром на Благовещенском участке. Он начинал службу в Приморье в 1887 г. В 1894 г.  Кузьмин выполнил рекогносцировку нескольких отдаленных районов Уссурийского края. В 1896 г. командировался в распоряжение русского военного агента в Сеуле. В 1897—1899 гг. обеспечивал безопасность строительства КВЖД, В годы Русско-японской войны Кузьмин выполнил ряд секретных заданий русского командования в Маньчжурии и Корее. Прошел обучение в Восточном институте (Владивосток), владел корейским языком. В годы I Мировой войны, в условиях острой нехватки личного состава и средств, продолжал борьбу с бандитизмом и контрабандой в приграничных районах края.

Отмечены случаи работы штатных пограничных комиссаров и на западных участках. Так, в докладной записке министра внутренних дел от 16 ноября 1854 г., направленной заместителю министра иностранных дел, тайному советнику Синявину, приводится сообщение бывшего генерал-губернатора Западной губернии. В нем констатировалось, что Прусский пограничный комиссар дал знать нашему комиссару, что в Юрбургском лесу, на пограничной черте с Пруссией разрушились с обеих сторон межевые знаки, в связи с чем Прусский комиссар ходатайствовал о назначении комиссии для возобновления межевых знаков. Министерство иностранных дел, соглашаясь на возобновление межевых знаков на границе между Россией и Пруссией, уведомило об этом министра внутренних дел, и поставило условие, чтобы комиссия в своей работе руководствовалась правилами демаркационного акта, составленного при определении границ между государствами. В результате работы комиссии пограничные знаки были восстановлены». С помощью международной комиссии решался вопрос и при нарушении границы российской пограничной стражей в районе Радзивиловского таможенного округа.

В компетенцию Российского комиссара по пограничным делам с Пруссией входила координация действий по осуществлению мер таможенного контроля, соблюдение интересов России на границе с Пруссией. Комиссар подчинялся шефу Корпуса жандармов.
Российским комиссаром по пограничным делам с Пруссией 10 июля 1841 г. был назначен А. И. Кох, который занимал эту должность до 1865 г. Фонд: 1743, опись 1, ед. хранения 20, дело: 20. Им велась переписка с III Отделением с.е.и.в. канцелярии, с Виленским военным губернатором, Российским генеральным консульством в Кенигсберге, начальником Юрбургского таможенного округа и по другим вопросам таможенного контроля: о провозе через границу денег, о распространении фальшивых кредитных билетов, нелегальной литературы, о розыске бежавших через границу лиц, о разрешении различным лицам выехать за границу или приехать в Россию.
 
В адрес комиссара поступали рапорты земских исправников Россиенского и Телыиевского уездов о состоящих под надзором участниках Польского восстания 1831 г., списки уехавших за границу участников восстания, лишенных избирательных прав, кондуитные и формулярные списки чинов Корпуса жандармов, состоящих при Российском комиссаре по пограничным делам с Пруссией (1840 - 1865
Вопросы информационного взаимодействия между субъектами охраны государственной границы, как правило, решались сначала на высшем уровне ( руководителей государственных органов), а потом на местах. В большинстве случаев, когда пограничный комиссар не мог решить какие либо вопросы по защите государственной границы, он выступал в роли организатора взаимодействия между представителями различных ведомств, местных властей и властей сопредельного государства.