Случай в школе

Людмила Петровна работала в школе уже почти 20 лет и никаких особых происшествий с ней не случалось. Были, конечно, небольшие инциденты с учениками, а иногда и недопонимание родителей по поводу поставленных ею оценок за знания детей, но обычно всё заканчивалось благополучно и ей удавалось убедить родителей, что знания их детей соответствуют их оценке.
Но как-то в конце первой четверти её вызвала к себе директор школы. Директор сказала, что в РОНО на неё поступила жалоба от мамы ученицы 10 класса Комаровой Кати, в дополнение к жалобе была предъявлена аудиозапись с телефона, где Людмила Петровна оскорбляла ученицу разными словами. Учительница застыла от удивления, не сразу сообразив о чем идет речь.

- Я…я… оскорбляла Катю, но когда?
-Я не знаю, что у вас с ней произошло, но я слушала запись, правда она не очень четкая. Но, знаете, мне тоже было очень удивительно, ведь вы у нас работаете столько лет и никогда никаких разборок, я даже вас защищала. Но ведь есть запись. Меня вызывали в РОНО для объяснений.
- Я всё понимаю, но  я её никогда не оскорбляла, только однажды пошутила, что ей пора оформлять инвалидность, так как у неё постоянно что-то болит: голова, живот, рука и т.д. Да, кстати, а куда она пропала, я её не вижу уже два занятия.

И тут Людмила Петровна вспомнила последний урок,на котором присутствовала Катя.

"В тот день по плану учащиеся должны были составлять диалоги, работа в парах. Но поскольку Катя - очень слабая ученица, то я предложила ей поработать с двумя сильными учениками, чтобы она хотя бы после них что-то смогла повторить, ведь четверть заканчивается, а у ученицы в журнале стоят точки за несданные задания, двойки за контрольные работы или тесты и «н» за отсутствие на уроках. Но Катя, категорически, отказалась работать с учениками, а осталась на своем месте, сказав, что я ничего в вашем французском не понимаю, да и он мне никогда в жизни не пригодится. Доводы учителя о том, что ей надо закончить школу, а для этого надо получить аттестат, ни к чему не привели. Девочка демонстративно положила на парту две тетради и начала что-то переписывать. Я сделала ей два замечания, чтобы она убрала тетради и начала работать над составлением диалога, но безрезультатно. Тогда я подошла и забрала тетради. Ученица этого не ожидала. Посидев немного, она подошла к учительскому столу и стала громко просить тетради, на что я ей напомнила, что сейчас урок французского, а не литературы. Но она не хотела ничего слушать, а продолжала выпрашивать тетради. Тогда я её предупредила, что если она сейчас не сядет на место и не начнет заниматься, то после звонка отнесу тетради учителю литературы и расскажу, чем она занималась на уроке французского языка. Мне очень не хотелось  спускаться вниз и относить эти тетради, поэтому я надеялась, что Катя извинится, попросит прощение и инцидент будет исчерпан. Но не тут то было. Концерт, во время которого я выслушала на что я имею право и на что я не имею право, продолжался до окончания урока. Урок был сорван. 

После звонка, я отпустила группу и подошла к двери, но девочка резко опередила меня и учеников, схватилась за ручку двери и не выпускала её, продолжая уже не просить, а требовать тетради, а вся группа кто с удивлением, а кто с радостным видом наблюдали за происходящим. Никто не торопился, ведь спектакль был в разгаре, а выход из класса был закрыт. Я растерялась, не знала, что мне делать. Ведь передо мной стоял ребенок, худенький подросток и ни какой- нибудь отчаянный хулиган, а милая красивая девочка, которая выросла на моих глазах, а из-за парт за нами наблюдало десять пар любопытных глаз.  Я понимала хорошо, что не имею права показать свою слабость. Внезапно, сама не ожидая, я резко толкнула дверь и она распахнулась. Я вышла и пошла в кабинет литературы, уже совершенно не обращая внимания на ученицу, бежавшую за мной. После всего произошедшего я уже никак не могла вернуть ей тетради. После этого девочку я больше на уроках не видела."
 
Об этом случае Людмила Петровна рассказала директору.
-Но оскорблять или обзывать! Этого не было. Ведь в классе сидело ещё около десяти учащихся. Можете спросить у них. Да, кстати, я рассказала всё классному руководителю. 
-Спросят. Будет комиссия из РОНО. Они и спросят.
По дороге домой Людмила Петровна долго рылась в памяти, пытаясь вспомнить хоть одно оскорбление в сторону какого-либо учащегося, а заодно вычислить ученика, который мог бы записать всё это. Но тщетно! А ведь запись была, хотя ей не дали её прослушать. Когда же,  где и кем была сделана эта запись?
Людмила Петровна очень переживала, но другие учителя над ней посмеивались и успокаивали.
- Смотри-ка, ты у нас попала в элиту школы. Ведь жалобу подали не только на тебя, но и на директора и на прославившихся своими достижениями во всем районе учителей физики и математики.

Больше об этой истории ей никто не напоминал, но она знала, что была комиссия и ни одна. С учениками разговаривали, сначала в группе, а потом даже индивидуально. Запись прослушать так и не удалось. И только директору сделали выговор и лишили квартальной премии. А Катя забрала документы и перешла в училище.

Прошел год. Как-то возвращаясь после работы Людмила Петровна услышала веселый, звонкий и очень знакомый голос, который радостно приветствовал её. Это была Катя. Учительница поздоровалась и прошла мимо, невольно думая о девочке, которую знала с десятилетнего возраста.

Катю она знала с пятого класса, когда ей дали группу в классе коррекции. В этой группе было всего две девочки: Катя и Маша, и около 8 мальчиков. Мальчики были в основном из неблагополучных семей, также были дети цыган. В общем класс был очень веселый и тяжелый. Почти все дети были с нарушенной нервной системой. Дисциплину там навести было тяжело, задания они выполняли редко, на переменах одни драки. Поскольку Катя тоже была девочкой не очень спокойной, а достаточно задиристой, то у неё происходили постоянные стычки с одноклассниками. Поэтому её мама всё время стремилась перевести дочь из этого класса, хотя школьный психолог пытался убедить её, что девочке будет тяжело учиться в другом классе, где группы по 25-30 человек, где другая нагрузка на учеников. Но мама никого не хотела слушать, писала жалобы, добивалась. Катю перевели. Учеба ей давалась с трудом, да она и не особо утруждалась. Девочка часто пропускала школу, принося записки от матери. Так прошло несколько лет. Наконец в девятом классе она почти перестала заниматься. Всем нужна была успеваемость, а Катюша обещала, что покинет школу и уйдет в колледж. Год закончился, учителя постарались, выпустили девочку, нарисовав ей незаслуженные тройки. Каково же было их удивление, когда  на следующий год увидели её в списке десятого класса.

Первый педсовет прошел бурно. Но директор быстро охладила их пыл, сказав, что она не брала, но пришел приказ из РОНО, чтобы приняли!  Приняли, но, к сожалению, знаний Катюши не хватило даже, чтобы закончить первую четверть. 

Выслушав эту историю, я невольно вспомнила наши любимые классические фразы: «Кто виноват?» и «Что делать?» 
Кто виноват в том, что Катя не смогла учиться в 10 классе: учителя, которые ставили ей незаслуженные оценки; родители, которые шли на поводу у ребенка, обвиняя во всем учителей; а может какие-то проблемы со здоровьем.

Что делать школе и учителям в таких случаях: ставить тройки, мечтая выпустить быстрее ученика из школы или оставлять ребенка на второй год, зная наперед, что вряд ли он будет учиться лучше, да ещё в другом коллективе, многие вообще перестают ходить в школу.
А что же делать незащищенным учителям, которых можно оскорбить, оболгать, подставить, даже не предоставив доказательств, лишить честного имени.