В объятиях смерти. Часть 8
http://waralbum.ru/36751/
Воспоминания Можегова Василия Алексеевича.
Ехали около двух часов, а может и больше.
Машины остановились, и нас высадили. Мы оказались перед какими-то воротами. От ворот в одну и другую сторону возвышаются высокие каменные стены. Над стеной протянуто несколько рядов колючей проволоки. По проволоке пущен электрический ток высокого напряжения. Вся стена освещена как днем. Через каждые 50-100 метров возвышаются над стеной вышки для часовых, оборудованные прожекторами и автоматами.
Через несколько минут ворота открылись, и нас завели в лагерь. Внутри лагеря расположены рядами каменные и деревянные дома, где живут заключенные. В стороне от домов стоят каменные здания с высокими трубами, похожими на заводские трубы, это крематории, где круглосуточно сжигали мертвых и живых людей. Пропускная способность которых, как нас информировали позднее заключенные, 23 тысячи человек в сутки.
Когда мы зашли в этот лагерь, нам сказали, что этот лагерь называется Освенцим, по-польски, а по-немецки – Аушвиц.
На второй день нас переодели. Дали полосатую одежду, колодки. Заполнили учетные карточки для всех и на левой руке каждому татуировали номер карточки. Мне на левую руку написали номер 167385. (Этот номер и сейчас у меня на руке красуется).
В этом концлагере (в Освенциме) были и русские, и чехи, поляки и французы, бельгийцы и немцы, венгры и итальянцы, только не было американцев и англичан.
Были военные и гражданские, женщины и дети. Все были одеты в полосатую одежду. А кто из какой страны и по каким мотивам попал в концлагерь, можно было узнать по нагрудным значкам на одежде.
У всех русских на груди был красный треугольник и буква R. Красный треугольник обозначает «политический», а буква R – русский. Зеленый треугольник означает «бандит». Им было больше доверия со стороны СС. Обычно полицаями назначали с зелеными треугольниками.
В первый же день эсэсовцы предупредили нас, что «из этого концлагеря можно выйти на свободу только через трубу крематория». И действительно, день и ночь из труб крематория валит густой дым. Если погода пасмурная, дым опускается к земле, и в лагере дышать становится невозможно. Пахнет гарью человеческих трупов. Трубы крематория довольно высокие, а когда сжигают много людей, пламя поднимается выше труб.
Когда прибывает в концлагерь эшелон с заключенными, в первую очередь всех тщательно обыскивают. Все личные вещи отбирают (если они гражданские) и уносят в склад. Изо рта золотые зубы и коронки выдергивают. А потом приступают к распределению самих заключенных. Одних на работу, в рабочий барак. Других – в «Европейскую баню», как они называли газовые камеры в крематорий.
Сжигали всех, кто слаб и не способен работать. Если заболел и через два-три дня не поправился, то твоя очередь в крематорий.
Внутри лагеря была еще и тюрьма. Там держали особо подозрительных и пытали их. Вряд ли кого оттуда выпускали живым. Туда постоянно водили новых и новых людей, а оттуда никогда ни один человек не возвращался. Несколько раз приходилось мне побывать во дворе тюрьмы (носили туда баланду из кухни), и всегда слышны были в помещении крики и стоны измученных людей.
В Освенциме пришлось быть недолго. Мы были там в карантине. Однажды рано утром повели [нас] к поезду, посадили в товарные вагоны и повезли.
Свидетельство о публикации №218042300805