Плюк, в натуре часть2

3

Автомотриса катила под монотонным бирюзовым плюканским небом. Внутри вагона скопилась тяжёлая гиря духоты, но давила исключительно на землянина. Заключённые наотрез отказывались выходить из металлических ящиков, мотивируя справедливостью приговоров нового Пж.

– Так Пж – это должность? – допытывался Вова. – Потому у вас всё «жэ-пэ». Вам нужен другой правитель: Хр – чтобы всё, харе. Или – хорошо. Вам революция нужна.

– Дело не в правителе и революции, – Закатил глаза Странник, – дело в народе.

– У нас была революция, – громогласно заявил бывший узник эциха с гвоздями, назвавшийся Хныком. По скупому рассказу был посажен за то, что говорил правду и работал пророком в своём Отечестве. После революции пророки, очевидно, стали не нужны. – Пж посадил чатланина Уэфа с пацаком Би в один эцих и тогда верхи не смогли, а низы не захотели жить по-старому.

Вова выразительно поглядел на Странника, но тот произнёс одними губами: «Время относительно».

– И что изменилось? – Навострил уши землянин.

– Ничего. Теперь Плюк – пацакская планета, а господин Пж нашёл в себе ханудянские корни. Вот недавно были выборы и Пж стал правителем.
 
– А другие претенденты?

– Другие? – брезгливо переспросил Хнык. – Зачем путать народ. Один правитель, между ним и выбирали. А у вас не так?

– Почти. – Вова нахмурился.

– Молодцы, вы идёте по пути цивилизации, – похвалил бывший заключённый.
Тут с пола подал голос пленный эцилоп:

– Господин Машков, скоро рабочий пункт, нужно сойти и рабочим по башке дать.

– За что? – Вова поёжился.

– Чтобы вкалывали получше.

– Я не тиран, – высокомерно оборвал его Вова.

– А когда меня в заложники взял, – язвительно вступил в разговор Странник, – не тиран был? Или когда на этой телеге власть менял?

– Я не власть! – чуть не заплакал Вова.

– Да вы не сомневаетесь, – ласково проворковал бывший эцилоп. – Если у вас мигалка и оружие, никто и не подумает, что у вас нет права бить по башке.

– У вас не так? – допытывался Хнык и, видя смятение на лице Вовы, удовлетворённо кивнул.

Из-за барханов показались ржавые железные конструкции. Вокруг копошились чёрные точки.

– Что там? – вяло поинтересовался Вова.

– Песок грузят, – объяснил Хнык. – Это наш экспорт. Отправляют на другие планеты. А они нам его же, но по другой цене. Импортная вещь, сам видел. А у вас что?

– Импортозамещение, – со слабой надеждой ответил Вова.

– Ну и как?

– Импортный шмот без палева – хайп, – неопределённо пробормотал землянин и, чтобы отвлечься, крикнул эцилопу: – Мы тут не остановимся, привыкайте к новому порядку.

Проехали погрузочную. За следующим барханом ржавые конструкции рухнули в песок.

– Чего там? – забеспокоился Вова.

– Свободу почуяли, – безразлично пожал плечами Хнык. – Передрались между собой и поубивали. Ты, родной, в голову не бери. У нас всё гениально просто без предпосылок и роли исторических личностей, кроме господина Пж.
 
– Я этого не хотел! – отчаянно взвыл Вова. – Я хотел здесь пепелац с гравицапой купить. Чтобы человечество в космос вырвалось, чтобы счастье было.

– Небо свидетель, пацак. – Строго одёрнул его Странник. – Ты хотел пепелац продать, чтобы импортные «Адидас» купить и за бугор свалить, чтобы на сородичей плевать.
 
Ни Хнык, ни эцилоп, ни заключённые не видели в этом ничего плохого. Вова сердито вышел подышать парным ветром. Странник примирительно заявил:

– Ну, пока у вас ещё сохранились эти наивные устремления о всеобщем счастии, значит, ещё не все потеряно. Может, присоединитесь к Альфе, будете из плюкан кактусы выращивать.

4

– Гравицапа без луца не работает, – авторитетно заявил Хнык. – Надо в город, чтобы много нелегального кц в чатлы перевести.
 
– В офшоры? Я это знаю, – обрадовавшись, что разговор перетёк в другое русло, оживился Машков. – А у вас после революции до сих пор чатлы?

– Дикари, – поморщился Хнык. – Вы до сих пор необеспеченные бумажки другими бумажками обеспечиваете. А у нас общие чатлы для пацаков и цаки для чатлан. Как сумму не меняй, все счастливы, несмотря на революции.
 
– Что же делать? – Присмирел Вова.

– Все легальные кц у правительства. Нужно хотя бы Хануд купить и самим стать правительством. Сам напишешь законы, сам на них наплюёшь.

– Мне уже домой пора. – Замотал головой Вова, вытаскивая из кармана машинку перемещения, и обратился к Страннику: – Всё, покатались и хватит. Как набрать, чтобы вернуться.

Гибкие пальцы Хныка опередили Странника.

– 113 в тентуре, – задумчиво произнёс бывший пророк. – Галактика «Млечный путь» в спирали. Налево от Большой Медведицы, – и видя изумлённый взгляд Вовы, по-человечески снисходительно улыбнулся. – Я до того как пророком работать, конструктором был. Сам хотел машинку перемещения сделать, но в нашей галактике это невозможно. А между тем в обществе достигли пика развития, и конструировать стало нечего.

– А пепелац вы сотворить можете? – подозрительно спросил Вова. – Или луц сделать?

– Как нечего делать. – Беззаботно отмахнулся Хнык, – Всё могу.

– Так что же ты молчал. И пепелац, и гравицапу, и луц, и транклюкатор – вот повезло. Вам нужно на Землю.

– Я бы мочь, – солидно кивнул Хнык. – Я тебя очень полюбил, родной. И общество ваше в нужном направлении идёт – к совершенству.

– Нельзя на Землю, – запаниковал Странник. – Он чатланин.

– У нас таких как грязи, – отмахнулся Вова.
 
Хнык вновь провёл пальцами по машинке.

– Красную не жми! – в сильнейшем волнении закричал Странник. А так как все замерли, торопливо объяснил, больше для Вовы: – Это перемещение во времени – в эпоху Владимира Николаевича и Гедевана Алексидзе. У меня и так три заряда оста…
Чатланин дёрнул пальцем и – исчез. Присутствующие переглянулись.

- Как же он там, один? - ужаснулся землянин.

– Я думаю он давно твою мысль уловил: «Три заряда в машинке, как раз хватит», – флегматично заметил Странник. – А свои мысли при себе держал буквально. Я не прочитал.

– Как же он там, один? – пролепетал жалостливый землянин.

– Он чатланин. Те завсегда чатлы найдут, или пацаков с чатлами.

– Ку! – каркнул утробный голос и пока Вова недоумённо озирался, изменил интонацию на нетерпеливое «ку».

Тут только землянин сообразил, что кукание идёт из рации – металлического шпенька на шлеме.

– Ку! – угрожающе повторили запрос.

– Ку, – осторожно ухнул Вова.

– Ку, – отозвались недоумённо.

– Ку, – нагло влез в беседу Странник, – ку.

На том конце значительно успокоились и дежурно ухнули.

– Эх ты, лингвист, – напустился на землянина Странник. – Интонацию разобрать не можешь.

– Сделайте морду кирпичом, – напутствовал эцилоп, – и так же начальственно укайте.

В оконном проёме автомотрисы показался уродливый дирижабль – последний выдох – и снующие вокруг летающие эцилопы.

– Нет, хватит, – замотал головой Вова. – Мы и так здесь задержались. Возвращай меня, Странник. Это моё заднее слово.

5

Появились сразу в квартире. Странник мог и так, но при первой встрече из деликатности позвонил. В прихожей темно. Как ни щёлкай выключателем, лампочка мигает, но не горит. Как никогда прежде ощущается запах песка – резкий, йодированный. Действующий транклюкатор от греха оставил эцилопу, с собой, на память, взял шлем с мигалками.
 
– Ну вот и дом, – вздохнул Вова. – Вы на меня очень сердитесь, да?

– Сердись на себя сам, – со вселенским терпением проворчал инопланетянин, – Я полетел. Поменяю батарейки и вернусь, чтобы всё проверить. Но время относительно: может, сразу, а может, лет через десять. Прощай, Владимир Кириллович.

И исчез, будто и не было никогда.

Вова разулся, вытряхнул песок из ботинок, на ощупь пошаркал в ванную – хотелось остудить распалённое горло. Машинально щёлкнул выключателем, лампочка погрузила комнату в тяжёлый медный перелив. И когда Вова потянулся к раковине, сообразил, что ванная ощутимо изменилась. Обшарпанные стены, оцинкованная лохань вместо чугунного резервуара, смеситель без крана и что-то вроде вытяжки на потолке над ванной и раковиной. Соображая что не так, Вова открыл вентиль. Сыпануло белым порошком, с вытяжки обдало паром. Вова одёрнул руки, счищая плюканскую грязь с выступившим потом.

– Вова? – позвали его встревожено. – Только не говори, что стащил шлем у полицейского.
 
– Мама! – Вова ошарашенно обернулся. – Вы не на даче, что ли? И папа с тобой?

– Ты опять после пьянки. – Она приблизилась к нему. Вова отшатнулся: без косметики мать выглядела старше лет на тридцать. – Твой отец на лунной вахте, вкалывает, песок грузит, а ты тут…

– Мама, а где вода? Я помыться хотел и попить.

– Из неё давно луц сделали, контуженный мой. Завтра возьмём канистру, нам по социальной карте нацедят, а пока – терпи.
 
– Ах, этот Хнык! – осенило Вову. – Задний конструктор Плюка. Хнык, поди, наш правитель, да?

– Тише, сынок, – испуганно зашептала мать и покосилась на вентиляционную решётку. – У нас демократия и Вп – великий президент. Я его очень люблю.

– Нет, мама. – Покачал головой землянин. – Это не вэ пэ, это полный пэ жэ.

Спасаясь от нахлынувшей духоты, он отстранил мать, прошёл на захламлённую кухню, рванул форточку. Но рамы оказались наглухо заколочены планками. Вова замер, глядя в пятачок окна.

Занимался рассвет. По пустой улице ветер забивал под бордюры тёмный песок; пылевые облака огибали многоэтажки со слепыми, потухшими проёмами. С автомобильной свалки, всхрапнув, вертикально стартовал гигантский тазик и в мгновение ока скрылся в мутнеющем небе. Началась эра пепелацев, транклюкаторов и злоключений. Вова в оцепенении обернулся – он ждал. Ждал, что вот-вот появится Странник, покачает головой, сделает всё по-старому раз уж своим умом не дошли.
 
Он ждал.