Врач по призванию

Никто никогда не знает, как повернется его судьба. Вся жизнь это движение. Мы начинаем его с самого детства и не останавливаемся до самого конца. Хорошо, если путь этот прямой и освещен солнцем, но иногда бывает так, что он виляет из стороны в сторону и уже давно грозит тучами страха и бьет безжалостными молниями войны.
Размышляя обо всем этом, по темному коридору, освещенному лишь парой висящих и то и дело вздрагивающих от вибрации ламп, шел молодой парень. На вид ему было около двадцати лет, не более. Волосы его были короткими, лишь впереди они немного удлинялись в аккуратную, сглаженную на бок русую челку. Он был одет в простые черные брюки, которые были еле видны из-под белого халата. Он был ему немного велик, но, все же, идеально наглажен и застегнут.
Подойдя к двери, которая была в конце коридора, он тихонько постучал и повернул ручку. Дверь послушно открылась, и он вошел в комнату, где за огромным письменным столом, заваленным кипой каких-то бумаг сидела девушка, также одетая в халат. Не отрывая взгляд от бумаг, и что-то непрерывно записывая, девушка  даже не обращала на него внимания, пока он выразительно не кашлянул.
- Да-да? – девушка смотрела на него лишь секунду, все еще не переставая писать. – Вы новый доктор?
- Ну… - потупился парень, - В общем-то, да, так точно. Владимир Николаевич. Вот документы.
Он достал из огромного кармана халата во много сложенную бумагу и протянул ее девушке, все еще не отрывавшейся от своего важного дела.
- Нет-нет, документы не нужны, мы вас ждем. Доктор уже в операционной. Повернете налево, а там вторая дверь справа. Простите, Владимир Николаевич. – оправдывалась она искренне виноватым голосом, за то, что так и не смогла оторвать глаз от своих бумаг. – Работа, сами понимаете, некогда докторам сейчас бумажки заполнять, вот приходится нам. Идите-идите, доктор ждет вас.
- Спасибо… - как-то растерянно поблагодарил ее парень. – Ничего, я все понимаю, работайте.
Он вышел из комнаты и отправился в операционную. Повернув налево, он дошел до второй двери справа и застыл на пороге, не решаясь ее открыть. Покрытая белой краской, она казалась ему входом в другой мир. Рука его дрожала и не слушалась. Он прикусил губу, явно внутренне обвиняя себя в трусости и приводя себе разные аргументы в ту или иную сторону. Однако, ни с того ни с сего от его касания дверь начала открываться, будто с ним ее толкал кто-то еще, и он вошел.
Зрелище, которое предстало перед его глазами, заставило его побледнеть и сглотнуть комок,  давящей тяжестью повисший в горле. В длинной просторной комнате стояло четыре железных стола, на каждом из которых было по человеку. Над каждым столом висела лампа, но горела только одна – у самого дальнего стола. Внезапно где-то невдалеке раздался хлопок разорвавшегося снаряда, и комната заметно качнулась.
Лампа, до этого висевшая неподвижно, задергалась, и хирург стал на носочки, пытаясь остановить ее движение головой. Подняв глаза, он увидел стоявшего в дверях парня.
- Вот вас-то мне и надо. Не остановите лампу, пожалуйста, руки чистые. – он говорил как-то тихо, по доброму, было в его голосе что-то успокаивающие, поэтому юный доктор взял себя в руки и, подойдя к столу, остановил качающуюся лампу. – Как вас зовут?
- Володя… - сказал парень полухрипом, растеряно смотря на открытую рану пациента и медленно текущую из нее кровь.
- Владимир, значит, имя хорошее. – лицо хирурга было закрыто маской, но по чертам лица можно было распознать слабую улыбку. – А я Геннадий по отчеству Викторович. Рад, что познакомились, Владимир.
 - Я тоже. Очень приятно. – парень все еще продолжал говорить, смотря на пациента с неким оттенком страха и ужаса.
- Ну, чего стоишь, Володь, видишь, руки у меня две, а пациентов четверо, вон там в углу тазик с раствором, закатывай рукава хорошенько и мойся, только колпак надень, тоже в углу найдешь. – Геннадий Викторович говорил уверенно, даже не оставляя возможности на какие-либо возражения.
По спине Владимира пробежал холодок, он понял, что сейчас ему предстоит работать и спасать человеческие жизни. Для него не будет никакой раскачки или испытательного срока. Вот так вот. Сразу в бой. Что поделать, такое время, но от этого страха было не меньше.
Он подошел к тазику, аккуратно закатал свои рукава, так, чтобы они не разворачивались, надел маску и завязал колпак, а затем принялся мыть руки. Он намывал их очень тщательно, стараясь ничего не пропустить, он убеждал себя в том, что все это ради безопасности, но, на самом деле, он понимал, что просто боится подойти к столу.
- Ну что ты там, Володь? – все также спокойно спросил хирург. – Хватит уже мыть, дай микробам шанс. Иди сюда.
- Иду… - шутка Геннадия Викторовича, казалось, немного его расслабила. Он подошел к столу, держа руки перед собой, в исступлении смотря на работавшего врача.
- Ну что, Володь, рассказывай, знаешь что-нибудь? – хирург говорил так спокойно, будто он сейчас был занят рассадой в огороде, а не операцией на пациенте, жизнь которого была в его руках.
- Знаю… - грустно вздохнул Володя, наблюдая за тем, как его старший товарищ орудует скальпелем.
- Что знаешь? – удивленно спросил Геннадий Викторович.
- Что ничего не знаю… - с ужасом сказал парень и снова закусил за маской нижнюю губу.
- О, это значит, что котелок у тебя варит, молодец. – улыбнулся хирург, у которого, казалось,  даже настроение приподнялось. – Поверь мне, Володь, всем так кажется сначала. Что это такое?
- Плечевая артерия. – быстро ответил Володя, не успев удивиться тому, откуда у него в голове взялся ответ на этот вопрос.
- Умный ты парень, не переживай, все будет нормально. Бери зажим и продвинь его чуть дальше. У тебя зрение получше будет, давай, не бойся. – Геннадий Викторович понимал, что самое главное сейчас для этого парнишки – это почувствовать свою значимость, ощутить в себе способность и силы спасать людей.
- Вот здесь? – спросил Володя, прикладывая зажим немного дрожащей рукой.
- Да, там, продвинь его немного, и почувствуешь небольшое сопротивление. Сам-то откуда, Володь? – хирург продолжал светскую беседу, стараясь немного расслабить своего нового ученика.
- С Ворошиловска. – сказал Володя, прикрыв глаза, всеми силами стараясь почувствовать сопротивление в щечках зажима.
- А лет то тебе сколько? Чувствуешь сопротивление?
- Двадцать. Да, чувствую, так и держать? – Владимир, казалось, немного успокоился. 
- Нет, чуть раздвинь щечки и продвинь немного на три-четыре миллиметра. – голос Геннадия Викторовича, звучавший на фоне отдаленной канонады, придавал Володе уверенности. – Продвинулось?
- Да.
- А теперь зажми и аккуратно тащи на себя. Не дергай, старайся немного раскачивая.
Юный доктор выполнял указания своего старшего товарища, стараясь ничем не выдать своего волнения. Он стоял у стола всего пару минут, но лоб его покрылся потом так, будто он один делал восьмичасовую операцию. Через секунду зажим полностью показался на поверхности раны, а между его щечек была крепко зажата пуля. На лице Владимира показалась улыбка, которую он, не смотря на все свои инстинкты, удержать не смог.
- Ну что, доктор. – улыбнулся Геннадий Викторович. – Поздравляю вас, у вас все получилось. Кровотечения нет, все хорошо. Кидай пулю в стаканчик. Все нормально?
- Да. – сказал Вдадимир, вздохнув с облегчением, он был не просто доволен, он был не просто рад, он был счастлив. – Спасибо вам, Геннадий Викторович.
- Да не за что, Володь. – сказал хирург, опустив маску и широко улыбаясь. – Вон там видишь паренька, который через одного отсюда. У него почти такое же ранение, только в левой руке. Он под обезболивающими спит, но нужно дать наркоз. Пока я буду это делать, ты зашивай этого, повязку наложим в конце. Потом я начну того, что у двери, а ты вытаскивай пулю.
- Я не смогу…
- Сможешь. – уверенно сказал Геннадий Викторович.
- Нет, мне кажется, я никогда не смогу стать таким врачом, как вы, вы так уверенно обо всем говорите, так четко все делаете, а что если я что-то сделаю не так? – Владимир был явно расстроен, что все это вырывается из него наружу, но, видимо, держать это в себе он больше не мог.
- Стать? Стать врачом? – хирург усмехнулся. – Володя-Володя, ты не должен стать врачом. Ты уже родился им. Это твое кредо, твоя судьба, твое нутро. Все твое естество и жизнь – это врачевание. Ошибки совершают все, но только у нас есть силы, чтобы учиться на них идти дальше, спасая жизни. Поэтому соберись и запомни, чтобы ты ни делал, как бы в себе не сомневался и не бежал от этого, ты врач и всегда будешь врачом.
- По рождению? – удивился Володя.
- По призванию… - спокойно ответил Геннадий Викторович.
- Работаем.