Нищий и журналистка

Нищий мне не понравился сразу. Вообще-то я не имею ничего против всех слоев населения.

Классовой ненавистью не страдаю. Искренне восхищаюсь теми людьми, которые смогли чего-то добиться. Пусть у них яхты, виллы, бриллианты и возможность отправиться в кругосветное путешествие. Значит, сумели обеспечить себя, своих детей и внуков.

Поэтому всегда недоумеваю, когда кто-то в нашем провинциальном городке начинает ругать «буржуев». Раньше пробовала спорить и доказывать, что ничего и никому в жизни не приходит просто так. Потом поняла, что занятие бесполезное. Оппоненты еще сильнее раздувались, еще громче орали.
- Вот у нас ничего нет! А у них дети за границей! А мы нищие! А у нас еле на хлеб хватает! Паразиты! И нечего их защищать, чай не внучка Рокфеллера! – обычно подобные слова неслись мне в ответ.

Ну, если честно, культ из денег я никогда не делала. Свято верила в то, что когда-нибудь чего-нибудь заработаю, и искренне радовалась своей молодости (мне 28 лет недавно исполнилось). По профессии – журналист.

Кстати, помимо того, что я без зависти относилась к богатым, так еще и жалела бедных. Обычно подавала тем, кто сидели у церкви. Старалась купить булочку или конфет старушкам, одетым в старенькие пальто, с платочками на головах, которые шли, опираясь на палочку. Своих бабушек и дедушек у меня не осталось. Все ушли на небеса, причем сравнительно молодыми.  Это стало полной неожиданностью и «обезглавило» нашу некогда дружную семью.

Каждый стал вариться в собственном соку. В душе сохранилась боль утраты. Как хорошо было с нашими старичками! Неспешный и самый вкусный в мире чай, вкусные булочки и пироги, мудрые советы, морщинистые руки, ласково гладящие по голове. С тех пор, как бабушек не стало, я уже нигде не ела выпечку. Все казалось невкусным.

Подруга Светка (работает психологом) мою тягу подавать ближнему, объясняла тоской по ушедшим пожилым родственникам. И не совсем понимала, когда я смело расставалась с последней купюрой, и неделю ела овощи подобно кроликам. Нищих мне тоже было жалко. Почему-то за годы работы в журналистике я не отрастила «толстую кожу». Во время написания статей всплывала правда о том, как данные граждане оказывались на улице, скатывались все ниже и ниже по наклонной. Но иногда случалось чудо и они вставали на путь исправления. Начинали работать, заводили семьи. Правда, подобное происходило крайне редко, но опять же, если я докапывалась до таких случаев, то радовалась им как Христову дню.

Таким образом, я, девушка любящая все слои населения и в целом род человеческий, почему-то впала в ступор при виде этого нищего. Стоял погожий апрельский денек. Ввиду того, что стрелки на часах показывали 11 часок дня, народу на улицах было немного. Молодые мамочки с колясками, старички да праздно шатающиеся.

Моя персона в такое время суток должна была присутствовать в родной редакции на очередной летучке. Однако я с сегодняшнего дня считалась безработным элементом… Нет, слезы сожаления не одолевали. Но вот обида и злость присутствовали. Особенно когда я вспоминала пышущие злобой лица коллег и непосредственно главного редактора – 65- летнего Николая Лоханкина.

Как вспоминала, так сразу дыхание перехватывало. Поэтому я бесцельно шаталась по родному городу с рюкзаком на плече (в котором по привычке лежали диктофон, блокнот и ручка). В городе на этот день было запланировано несколько событий. Открытие родильного отделения, пуск газа в старый микрорайон и вручение ключей от квартир сиротам. Сдавать статьи в номер мне явно было не нужно. Но я придумала ход конем. Решила успеть везде и написать-таки три репортажа. Потом отнести их в имеющиеся СМИ и попытаться туда устроиться корреспондентом. А что? Писать я обожаю, читатели постоянно восхищались моими опусами и расследованиями. Естественно, что трудиться хотелось на родном поприще журналистики.

Тем временем взгляд мой, блуждающий по перекрестку опять вернулся к вышеупомянутому нищему. Дался он мне! Третий раз внимание обращаю. А все потому, что топчусь на одной месте, думая о том, куда отправиться в первую очередь. И тут началось заметное оживление. На улице появилась компания из шести человек. Шумная и подозрительная. Моментально вокруг стало образовываться свободное пространство..

Впрочем, я с места не сдвинулась. И уже в четвертый раз задумалась о нищем. Он, сердечный, расположился на весеннем солнышке напротив остановочного комплекса. Грязное лицо, рваная шапка, фуфайка, руки в рваных перчатках. Руки! И тут меня аж подбросило. Левой рукой он держал емкость под деньги. А в правой что-то переливалось. Сделав несколько шагов поближе, я остановилась. Вроде бы телефон. Откуда? Неужели украл? Раздумья прервали ощущения под названием «тучи сгустились». Просто в радиусе нескольких метров никого не осталось. Только я, нищий и та компания.
- Наверное, он мне не понравился потому, что сулил только неприятности, - грустно подумала я.

Сразу открою секрет - у меня есть черта, из-за которой постоянно попадаю в переплет. Это обостренное чувство справедливости. Если увижу, что обижают бездомную кошку, вмешаюсь. Услышу, как мать кричит на ребенка, остановлюсь. С завидным постоянством вызываю такси для тех, кто овощем лежат в лужах или сугроба. Поэтому, подобно самаритянам, бескорыстно забочусь о земляках.

И вот теперь то самое чувство обостренной справедливости, похоже, готовилось сыграть со мной злую шутку. Украл бомж телефон или нет, потом разберемся. А вот то, что у молодчиков, обступивших его кольцом, недобрые намерения, и ежу понятно.
- Жаль, что даже игрушечного пистолета не имеется. Вся надежда на себя, - грустно пронеслось в голове.
В принципе, можно справиться. Меня самообороне научил крестный Митя. Хотя девушка я очень женственная. Даже, по словам представителей сильного пола, до обалдения красивая.

Русые волосы ниже спины, ямочки на щечках и огромные карие глаза в обрамлении пушистых ресниц. Получусь я! Саша Тихомирова собственной персоной!

Сейчас моя семья – мама, папа и братик жили в Германии. Звали и меня, да что-то пока не соберусь. Здесь, в городке P. обитаю вдвоем с собаками, крайне веселым и капризным существом по кличке Сонька породы французский бульдог и кане корсо по кличке Джина. Сонька, к слову, сейчас отдыхала на заднем сидении моего автомобиля, крошечного «Дэу-Матис». А Джина дышала воздухом возле машины. Отпугивала желающих поцарапать железному коню бочок или просто пробраться внутрь. С покупкой транспортного средства помогли родители, за что им большое человеческое спасибо. Ключи от машины я обнаружила в сумке в самую первую очередь. Искала средства обороны, а нашла ключи.

И все ж, чего пугаться? Сейчас наберу полицию, телефоны имеются. Как самого начальника, так и оперов с участковыми. Ребята приедут. Радуясь сама себе, полезла в сумочку снова. Спустя минуту в горле пересохло. Сотовый отсутствовал, а с ним стремительно улетучивалась надежда на спасение нищего. Память услужливо подсунула картинку. Вот я выхожу из душа.

Пиликает телефон. Звонит бывший начальник Лоханкин. Со злостью отключаю телефон и иду гулять с собакой. По прибытию домой думаю о том, что надо срочно менять номер. Тут звонит телефон стационарный. Родители. С разговорами забываю не то что включить, но и взять с собой сотовый. Он, родной, лежит безмолвно в районе двухспальной кровати. М-да, приключение.
- Слышишь, попрошайка, чего ты тут расселся?
- Сколько денег есть?
- Руку дай, что там у тебя?  – послышалось со стороны.
Делаю несколько шагов и оказываюсь рядом. Они меня еще не видят. Заняты. Нищий вдруг пытался резво вскочить. Ему это почти удалось, но тут парнишка в черной толстовке хватает его.
- Отпустите его , пожалуйста, – подаю голос я.
- Ох ты! Девушка! Присоединяйся, - противно хихикает тот, в спортивных штанах.
- Исчезни, - выпаливает здоровяк в красной куртке.

Его лоб намок от пота, глаза лихорадочно блестят. Но я никуда не ухожу. Пытаюсь протиснуться к нищему, который слабо стонет на земле. Почему-то подмечаю, что у него резко синеют губы. Сердечник, что ли?

Здоровяк отпихивает меня в сторону. Я вспоминаю то, чему меня учил крестный. Численный перевес не на моей стороне, но… Джина! Моя собака! С ней мы победили!

Вдруг нищий начинает хрипеть. Наклоняюсь. Улавливаю аромат бергамота и мандарина.
- Там… Внутренний карман. Таблетка. Быстрее, пожалуйста, - шепчет он, на мгновение, приоткрывая кристально-синие, поразительно красивые глаза.

Опустившись на коленях, пытаюсь найти карман. На фуфайке нет. Может, под ней? Руки не слушаются, видать сказался перенесенный инцидент. Наконец нащупываю флакончик.

Сдернув крышку, достаю лекарство и кладу в рот мужчине. Тот пытается проглотить. Из своей сумки выдергиваю баночку с соком. Даю запить. Придерживаю его голову на весу, и тут с нее падает рваная шапка. Моему взору открывается идеальная стрижка. Вопросы начинают извлекаться из глубин сознания, когда рядом тормозит красная иномарка. Стекло опускается.
- Что, Тихомирова, компанию себе присматриваешь? Никак друга нашла на помойке? – зычно орет на всю улицу бывший шеф.
Рядом содрогается от хохота корреспондент Карасева, его нынешняя пассия. 120-килограммовые Телеса Карасевой колышутся в такт смеху.
- Свадьба будет, позовите! Машину продашь, на кафе хватит! Вот парня-то отхватила! Видимо, твое сентиментальное отношение к неимущим тебя же и подвело. Решила, что лучше бомжа может быть только бомж! – продолжает издеваться Лоханкин.

Я не успеваю ничего ответить. Да если честно, и не хочу. Ощущаю себя воздушным шариком, из которого в одночасье выпустили весь кислород, и он уже не может лететь к небу. Неожиданно в висках начинает пульсировать. Похоже, наваливается мигрень. Видя, что словесной баталии не получится, Лоханкин, проорав что-то на прощание, уезжает. Зажмуриваюсь. Больше всего на свете мне хочется  оказаться рядом с мамой. Выйти на крыльцо уютного дома, утопающего в цветах. Сходить в булочную, покушать круассанов.  Прогуляться по городу в четыре часа ночи, зная при этом, что бояться нечего. И чего я такая непутевая? Мужа нет, детей тоже. Из мечтательного состояния меня выводит вопрос:
- Кто это был? Мужчина на машине? Ты из-за него, что ли, расстроилась?

Нищий, приподнявшись на локте, смотрит на меня. Гляжу - толпа вокруг рассасывается. Умница Джина стоит неподалеку. Да, глаза у мужчины что надо! За такие очи его любая отмоет да жить оставит. Грязный, правда, что леший, но это дело поправимое.
- Шеф мой бывший… Лоханкин. Видеть его не могу. Вначале крепилась, а тут…Он мне, кстати, пообещал, что такого обо мне в городе насочиняет, если я с ним не… ну, если на его условия не пойду. А у нас тут все друг друга знают. Не то чтобы я сильно переживаю из-за сплетен и слухов, просто противно, когда почтенные люди такую гадость делают, - говорю я.

Нищий, пошатываясь, стал подниматься. Усадив его на скамейку, спрашиваю про то, куда его отвезти. Нет же, пристал с расспросами, расскажи да расскажи о себе. Пожав плечами, решаю, что терять нечего. Или срабатывает эффект случайного попутчика. Как в поезде, где люди все-все друг другу выкладывают, как на духу. Кого кого, а этого бомжа я уж точно не увижу! Пути у нас разные. И понеслось в прошлое…
Перед глазами встали первые месяцы работы в некогда любимой газете. Интересные встречи, материалы. Ушат холодной воды получила после первой публикации.

Было так. Господин Лоханкин, закрывшись в кабинете с ответсеком Сорокиной, обсуждал что-то. Затем позвал меня. Я обрадовано сделала шаг в святилище – кабинет главного редактора.
- Деточка! Мы с Николаем Алексеевичем рассмотрели статью. Извини, милая, но она не твоя! Не может человек в 20 лет написать так! Слишком глубоко, слишком идеально. Да мне с 30-ю годами стажа такое не воспроизвести! – продолжает кипятиться ответсек.
- Но как же… Она моя… Я нигде не списывала. Вы… Да как вы можете вообще? – кричу я.
- Признайся, где списала, и замнем эту тему, - выкатывая глаза, шепчет Козлов.
Я выбегаю из кабинета.
- Стыдно стало, - несется вслед.

Потом были три часа у городского пруда. Облокотившись о бревно, я ревела. До чего ж несправедливо! Статья родилась в миг. Не стало родного мне человека. Поставив себя на его места и представив, какого это, видеть своих близких и любимых всего месяц, я создала материал. А со мной вот так… Потом я провалялась неделю с высокой температурой. Видно, от стресса. Статья вышла. Пришло много откликов, рыдал весь город. Вскоре я узнала, что Карасева периодически открывает свой рот со словами:
- Она не сама пишет!

Писала я сама. Кто ж еще? Просто руки сами летали по клавиатуре компьютера, а словарный запас никогда не иссякал. Но почему-то вместо одобрения коллег я получала зависть и неприязнь. Работа нравилась безумно, ничего другого не хотелось. Были свои странички, читатели, весь отлаженный механизм.
- Тебя еще не любят за то, что ты прогибаться не умеешь. И в лицо всегда правду режешь. Кому сейчас прямота нужна? – учил жизни крестный Митя.
Спустя несколько месяцев я победила в областном конкурсе. Накупила тортов, пирожных, конфет, собрала стол. Зашла в каждый кабинет, пригласила к столу. «Добрые коллеги», кривясь, появились.
- Что за событие отмечаем? – пропела кассир Лизавета Дмитриевна елейным голоском.
- А… Ну я же в конкурсе победила. Вот и хочется… Вот давайте чайку попьем, - почему-то у меня опять сильно забилось сердце.
- Победила она… Что теперь вокруг тебя, хороводы танцевать? – зло бросила Карасева.

Демонстративно, ни к чему не притронувшись, все разошлись. Я молча опустилась на стул. Потом были еще дипломы. Вот только столов я больше не накрывала. Старалась изо всех сил заслужить одобрения, глупая. У меня получалось все. Сложные материалы писались за день, любое интервью проходило блестяще. Но чем больше успехов, тем больше ненависти…

В те минуты у меня такие бури в душе бушевали, хотя внешне демонстрировалось олимпийское спокойствие. Обидно. Горько. Больно. Работа все равно продолжала нравиться, хотя я себя чувствовала хуже всех униженных и оскорбленных. После вышеперечисленного неудивительно, что коллективные посиделки я терпеть не могла. Подхалимничать не умела.
Честно пыталась заниматься любимым делом, успокаивая себя, надеясь что-то изменить, пока в один ужасный день шеф Лоханкин не предложил мне … отношения!

Я ушла. Он пообещал, что карьера журналистки для меня закончена и я могу начинать мести улицы….

Таким образом, я немного посидела дома, а сегодня пыталась написать три репортажа, чтобы заявить о себе в других газетах. И видно свыше решили, что не мой день, раз ввязалась в очередную историю, которая закончилась благополучно благодаря вмешательству канне корсо Джины.

После мини-повествования о себе, я притихла. Сидела, болтала ногами и поглядывала на нищего, пытаясь сообразить в какой приемник пристроить данную особь. И почему-то меня по-прежнему не покидало чувство, что что-то не так. Тут я вспомнила про телефон. Нищий, пожав плечами, достал его из кармана. Мой рот округлился буквой «О». У нас такие не продавались. И вообще, я их видела только по телевизору. Безумно дорогой телефон.
- Откуда?
- Оттуда.
- Я серьезно! Надо в полицию отнести, пока они тебя сами не загребли. У кого вытащил?
- Я не вытащил, он сам выпал.

Во время нашего диалога глаза нищего бегали. Как пить дать, врал. По его словам выходило, что он собирал бутылки, рядом остановилась машина, оттуда вышел дядя в длинном пальто, полез за сумкой на заднее сиденье, телефон выпал. Нищий его поднял и стащил, чтобы обменять на еду.
- Номер автомобиля не помнишь? – удрученно покачала головой я.
- Нет. Давай в полицию не пойдем, а? Меня ж заберут сразу. Неохота. Ну не надо, пожалуйста! – запросил нищий.
Сердобольность меня подвела в очередной раз. Решив, что утро вечером мудренее, я пожала плечами. Крикнула Джину и пошла к машине. Наверное, Сонька уже проснулась. Надо собак кормить. И вообще, что-то я утомилась, домой пора. Краем глаза увидела, что нищий плетется следом, но не обратила на это внимания. Щелкнув брелком сигнализации, открыла двери своего транспортного средства. Бульдожка, потягиваясь, вылезла с заднего сиденья. Решив дать собакам немного погулять, подставила голову солнцу…
- Сока еще не будет? – раздалось рядом.

Подпрыгнув от неожиданности, я увидела нищего. Оказывается, шел за мной следом. Пожалуй, Лоханкин прав. «Счастье с помойки» медленно, но верно настигало меня. И главное, непонятно, сколько мужчине лет. То ли 20, то ли 60. Лицо вся в каких-то струпьях, коркой покрыто. Правда, волосы в порядке. Но кто знает, может у него знакомый бомж-парикмахер имеется?
- Давайте, я вас в социальный приют отвезу? Это недалеко. И накормят там, и напоят. Вы присаживайтесь в машину, - решила сделать последнюю благотворительность.
- А это…Можно к тебе домой? Я инженер бывший. Сейчас сложная жизненная ситуация. Сердце еще иной раз дает о себе знать, видно, не берегу его. Мне б пару деньков отлежаться. Неохота больше на улицах жить. Но и в казенный дом не могу. Пусти, пожалуйста? Уверяю, не пожалеешь, - пробормотал мой спутник.
От такой тирады я потеряла дар речи. Не пожалею? Обалдеть! Это он на что же намекает? Я, конечно, в какой-то мере авантюристка, но к себе домой…
- Нет. И не проси. Вот, возьми тысячу. От былой роскоши под названием зарплата завалялось. Купи поесть и возвращайся домой, - быстро сев в машину и крикнув собак, нажала на газ.

Но уехала недалеко. Внутренний голос советовал вернуться. Муки совести мучили. Жалость душила. Куда он один пойдет? В приемник вдруг не возьмут? Не дай Бог, встретит кого. Опять побьют. И мы в ответе за тех, кого приручили… Развернувшись, поехала назад.
Нищий сидел на земле на том месте, где я его оставила. Услышав шум машины, поднял глаза. Из них полилось синее небо! И еще надежда, радость, почти любовь! Подъехав и распахнув дверь, я пригласила его внутрь салона. Наградой стала белозубая, совершенно голливудская улыбка. Странно. А я думала, что он беззубый, потому и не улыбается. Впрочем, вдруг инженеры хорошо зарабатывали? Почему в это мгновение мне захотелось поесть любимой пиццы с морепродуктами и «попечь блинчики» на воде.

Скорее всего, с последним развлечением будет туговато. Все-таки лед только начал таять в наших суровых краях. А с пиццей может получиться вполне реально. Нет, здравый смысл точно отсутствует, раз подобные мысли бродят в моей сумасбродной голове.

Тем не менее, желаемое в действительное надо уметь претворять. И «Дэу-Матис» понеслась в сторону пиццерии. Правда, вонь в салоне стояла ощутимая. Удивляло то, как дружелюбно и с восторгом мои недоверчивые собачки восприняли нежданное соседство. Таким образом, махнув рукой на три репортажа и поиски новой работы, я отправилась на наш живописный прудик в компании нищего и двух собак. Естественно, с двумя коробками пиццы и соком. В окрестностях было живописно. У нас вообще красиво, если бы любители пикников не бросали после себя битые бутылки и прочий мусор, выходил бы идеальный пейзаж. Подъехав вплотную к пруду, распахнула дверцу автомобиля. Сонька и Джина.
- Ты меня не боишься? – продолжал допытываться нищий.
- У тебя глаза добрые. И знаешь, я как рентген, сразу просвечиваю, хороший человек или плохой, - протянула я. – Мне Боженька всегда посылает хороших людей, вот в этом точно везет.
- А в остальном?
- Ну, денег особо не заработала. Сейчас ведь все на это зациклены. Куплю корм собакам, бензин, так, по мелочам. Иногда днями яйца кушаю. Отсутствие финансов – самая лучшая диета. Родители, конечно, помогают. Только я их сбережения не трогаю. Хочу потом на ремонт храма дать. Знаешь, никогда нельзя черстветь изнутри. Не давать плесени себя поедать. Потом перестанешь обращать внимание на чужую боль, страдания. А мы же великий народ! Вон какую победу взяли! 9 мая – самый классный праздник. Ну а наши ветераны – самый лучшие пример, – с чувством произнесла я.

После мы ели пиццу и общались. Нищий обмотал руки салфетками и, жмурясь от удовольствия, откусывал вкусно пахнущие куски. Собаки тоже получали свои порции. На пруду, тут и там сидели рыбаки. Их иной раз никаким тонким льдом не испугаешь.

Пахло талой водой, костром и весной. В такие моменты всегда хочется вдохнуть полную грудь воздуха и зажмуриться от счастья и предвкушения чего-то прекрасного. Например, думать о семье и детях. Лоб нахмурился. В душе я мечтала о парочке симпатичных малышей и муже, который пустит в небо сотни разноцветных шариков и скинет с вертолета миллион алых роз, как в песне у Пугачевой. Интуиция меня редко подводила. Поэтому в настоящий момент всеми фибрами души я ощущала, что рядом со мной находится тот, кого предназначила судьба. 
- Слушай, а телефон-то где? – запоздало поинтересовалась я.
- Где-где. Там оставил, - с полным ртом пробубнил тот, из-за кого я пожертвовала днем устройства на работу.
- Как оставил? Его же утащат! Ты совсем на голову слабый?
- Зато мы не при делах останемся. Сейчас  же телефоны можно вмиг найти! – проявил чудеса изобретательности нищий.

С ним нельзя не согласиться. Телефонные аппараты рано или поздно всплывали. А уж судя по тому, хозяин там имелся крутой.
Пробыв на берегу часа четыре, которые пролетели незаметно, стали собираться. Аккуратно положили коробки от пиццы, пластиковые стаканчики и пустую банки из-под сока в заботливо приготовленный мною пакет. По-хорошему следовало пристроить лицо без определенного места жительства в приемник. Но что-то опять мешало.

Погрузившись в машину, поехали. Странно, но в городе, несмотря на вечер, наблюдалось заметное оживление. Навстречу попалось три навороченных автомобиля. А на перекрестке и вовсе расположилось несколько машин ГИБДД. Взмах жезлом гаишника возвестил о том, что нам стоит остановиться. Припарковавшись, увидела, как той же самой процедуре подверглись еще несколько автомобилей.

Вот удача! К нам бодрым шагом направлялся лейтенант Паша Почкин, человек очень контактный, охотно дающий комментарии к разным ситуациям. Заодно и разузнаю, что к чему! Опустив стекло, я помахала приближающемуся Паше.
- А, Саша. Привет! Вот вы, журналисты, прям чуть что, сразу тут! – пожурил Паша, останавливаясь рядом.
- Министр приехал, что ли? – лениво поинтересовалась я.
- Если бы…Бизнесмен один пропал… Да что там, олигарх, можно сказать, в топе самых-самых России. Наверняка слышала… Клим Красовский. Прикинь, прямо в нашем городе. Теперь все шишки сюда понаехали. Наш отдел на круглосуточное дежурство выведен. Пока не найдем, о доме, борще и женах можно забыть, - грустно поведал Паша.

Дела! Имя Клима Сергеевича Красовского было у всех на слуху. Хотя чем еще притягивал господин Большие деньги, так это тем, что не давал интервью. Вообще никаких. Принципиально. И на публике не появлялся. Никто даже не знал, как он выглядит. Этакий серый кардинал. Принадлежало ему несколько крупных заводов, парфюмерный концерн, несколько сетей магазинов, аптек. Щедрый меценат, строящий церкви и жертвующий колоссальные суммы детским домам и домам престарелым. Поговаривали, что любитель экстрима. По слухам, не женатый. Только вот возможно ли такое? Наверняка господин Красовский был давно и благополучно окольцован и имел пятерых детей. Не могло такое сокровище быть свободным! Признаться, в желании скрыться от посторонних я Клима Сергеевича понимала. Кому приятно, когда лезут в личную жизнь? Смотрят на тебя как на потенциальный кошелек? Мечтают о том, как за твой счет обзаведутся нарядами от кутюр, замком за границей и, показывая кольцо с бриллиантом величиной с майонезную банку подругам, станут хвастаться, какую рыбку выловили в мутных водах бытия. Но вот чтобы пропал, тут все-таки куча нестыковок. Во-первых, куда смотрела охрана? Во-вторых, именно в нашем городке господин Красовский не появлялся никогда. Иначе уж пишущая братия точно б знала сей факт.
- Паш! А как пропал-то? Похитили что ли? – протянула я.

Только Почкин открыл рот, как к нему подскочил серьезный дяденька в каракулевой шапке, на погонах которого красовалось по три больших звезды.
- Лейтенант! Отставить разговоры! Вам было сказано машины проверять, вот и проверяйте. А вы, девушка, езжайте, не отвлекайте людей при исполнении! – отчеканил начальник.
Паша покраснел и моментально испарился. Делать нечего, не соло нахлебавшись я отправилась дальше.
- Вот нищий бы пропал, никто бы не хватился, - донеслось сзади. – Кому мы нужны?
- Ох, ну ты сравнил. Хотя все ж люди. Тебя зовут как? – спохватилась я.
- Никак. Лучше так просто. Разговаривать неохота, - процедил попутчик.

Вот приехали! То домой просится, то называть себя отказывается. Подозрительный тип. Может, преступник сбежавший? Невеселые мысли продолжали одолевать до самого дома. Я грустно смотрела в зеркало заднего вида и проклинала себя за излишнюю доверчивость и доброту. Ощутить себя в роли жертвы Раскольникова не хотелось. Есть надежда на собак… Или все-таки сдать его куда-нибудь пока не поздно? Так и не придя к конкретному решению, я вздохнула и подъехала к своим окнам. Первыми из транспортного средства появились собаки. Они у меня воспитанные, шагу не сделают без команды. Затем, кряхтя, выбрался нищий. Бабушки на лавочке онемели. Одна даже пирожок мимо рта пронесла. Вот вам и разговоры на ближайший месяц…
- Здравствуйте, - попытка сделать вид, что мы не вместе, не удалась.
Нищий ковылял следом.
- Ой, Сашенька. А  кто это с тобой… такой? – притянув меня к себе, произнесла Феодосия Тимофеевна, живущая со мной на одной лестничной клетке.
- Это… В газете задание дали. Помочь всем нуждающимся, - вздохнув, двинула к подъезду.
Вслед мне неслось:
- Чего делается-то… Уже нищих брать заставляют. Я лично не пущу, пусть мне хоть кто задание даст!

Едва переступив порог квартиры, почувствовала, как клонит в сон. Гость прошмыгнул в ванную. Накормив собак и выпив стакан томатного сока (моего любимого), поплелась стелить постели. Решила включить телефон. Резким движением удалила все входящие звонки. Хочу одиночества и тишины! Лишь sms-ку пожалела. Тем более, что прислал ее честный лейтенант Почкин.
- Телефон Клима у нас в городе нашли. Его служба безопасности молчит. Что тут делал, непонятно, - высветился на экране текст сообщения.

Ну а я без сил опустилась прямо на пол. Живот свело судорогой, ладони вспотели и даже волосы на затылке зашевелились от страха. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, чей телефон подобрал «мой нищий». Получается, что если от хулиганов мы ушли, то от ребят Красовского точно не уйдем. Они весь город перероют, но выяснят все подробности. Обязательно найдется тот, кто видел нищего, поднимающего телефон. Вспомнят, кто встал на его защиту. В чьей машине он уехал. Короче, попала. К родителям в Германию надо бежать! Там  не найдут! А собак куда? Эх, интуиция… Подвела ты меня, мать, ох как подвела!
- Расскажешь про телефон? – послышалось из-за двери. – Прости меня. Я ж не знал, чей аппарат. Думал, продам, да поесть куплю. Позвони друзьям-то из полиции. Ты хорошая, они поймут. Уж мне отвечать. Прости, слышишь?

Я плакала. Собаки, положив умные головы мне на колени, по-собачьи вздыхали. Тихо тикали часы. В ванной находился человек, которого жизнь и так потрепала. Судьба пусть сама рассудит. А я, Саша Тихомирова, не вершитель судеб!
- Мойся, давай. Спать будешь в комнате направо. В кухне салат с фасолью и остатки ветчины. Ешь. Пряники на полке,  – я стала подниматься с пола.
Когда почти дошла до зала, услышала, как сзади стихла вода. И севший голос прошептал:
- Спасибо. А если б тебе люди Красовского три миллиона за информацию предложили? В евро?
- Отказалась бы! – махнув рукой, дошла до дивана и бухнулась спать.

Утро началось с бликов на занавеске. Солнечные зайчики бегали по потолку. Джина и Сонька, облизывая щеки, просились гулять. Дверь в спальню оказалась закрыта. Бедолага, намаявшись по улицам, наверняка крепко спал. Повеселев, побежала в лес. Побросав палки и от души набегавшись, мы возвращались домой. Открыв дверь, я почувствовала запах кофе. Проснулся. Сняв поводки и нацепив на лицо улыбку, двинула в сторону кухни.
- Кофеек ваш…- последние слова застряли в горле и я начала медленно оседать вниз…
Очнулась оттого, что собаки жалобно выли, а в лицо кто щедро лил воду. Глаза открылись, и я ошеломленно смотрела на человека, который заботливо придерживал мою голову на весу. Вы никогда не видели у себя на кухне самого красивого мужчину в мире? Вам не повезло! Я увидела.
- Наверное, стрессы сказались. Да и в сауне я в последнее время часто отмокала. К тому же весна. И бомж… Вот психика и не выдержала. Галлюцинации начались. Интересно, видение умеет вызывать неотложку? – думала я.
- Привет! Ты чего меня пугаешь? Вроде храбрая. Драться умеешь. Шутишь всегда. Лихо водишь транспорт, помогаешь бедным и держишь серьезных собак. Давление упало, может? Вон, руки ледяные, - издал голос незнакомый красавец.
- А… где нищий? – брякнула я.
- Перед тобой. Я ж помылся, солнышко! – улыбнулось видение.

Нет, так не бывает. В сказки я не верю. Не может в реальности лягушка сбросить шкурку! Кто ты? Как мог такой потрясающий мужчина оказаться на улице? Какая женщина могла такого добровольно оставить? Получается, что интуиция меня не подвела! Я счастливо улыбнулась. Все-таки мы, бабы, пардон, девушки, обязательно дождемся белого коня! Естественно, с хозяином!

Спустя три дня
Теплый ветерок трепал волосы. Краем глаза я наблюдала за своим счастьем. Оно, в папиных сапогах и фуфайке, разгребало граблями пожухшие листья, освобождая путь новой траве. Мы сразу уехали на дачу, прихватив домашних питомцев. Кажется, дождалась! А что? С кем не бывает? Пусть человек потерял себя с горя, но одумался же! Ну и что, что без жилья! У меня квартира. На работу устроюсь. Ему документы выправим. Мало что ли мест, куда мужику пойти можно? У меня знакомых много. Инженеры везде нужны. О прошлом и будущем мы не говорили. Упивались настоящим. Наверное, так называлась любовь с первого взгляда. Словно прорвало плотину внутри. Ушло недоверие, ожидание предательства. Смешно, но почему-то я даже не хотела знать его имя. Потом, все потом. У нас было столько дней и ночей впереди!
- Скоро дадут воду, и я начну поливать тебя из шланга! А еще у нас такая клубника растет! И смородина! И чай с мятой заварю! – я в очередной раз улыбнулась.
- Лишь бы ты всегда была рядом, родная, - в синих глазах, устремленных на меня, плескалась безграничная любовь.

Неожиданный шум заставил взглянуть вверх. Вверху кружил вертолет. Тут же залаяли собаки. Я недоуменно оглянулась… На полной скорости к домику поднеслось несколько джипов и «Газель».
- Все! – отозвалось вспышкой в голове. – Они нас нашли. Не надо было ему брать чужой телефон…
Все последующее напоминало съемки фильма. Вот я подзываю собак и прижимаю их к себе. Кто знает, как отреагируют они на незнакомых?
 От страха закружилась голова, хотя я никогда не относила себя к разряду трусих.
- Клим Сергеевич, вы…
- Прекратить! Вы что делаете, а? Отойдите!
Зажмурившись, я продолжала сидеть на земле, судорожно прижимая к себе собак. Когда открыла глаза, то все приехавшие стояли в стороне. Лишь седовласый мужчина лет пятидесяти в развевающемся плаще остался неподалеку. Взгляды присутствующих были обращены к тому, чей властный голос заставил отойти от нас. К тому, кто недавно разгребал со мной листья. Мозаика начала складываться, но я отказывалась верить…
- Что. Тут. Происходит? Объясните мне! Объясните! Вы, все! – раздельно отпечатала я.
Ответом стала тишина и несколько  десятков глаз. В одних читалось сочувствие, в других – безразличие, в третьих – интерес.
- Клим Сергеевич, разрешите, - начал седовласый.
- Клим Сергеевич? Но… Как же это? Ты же… Вы же… Милостыню собирали! Скажи им! Скажи! – слезы градом лились по щекам.
- Саша… Ты прости меня, а? Если сможешь? Я постараюсь объяснить. Это была игра, понимаешь? Я прыгал с парашюта, бывал на Сафари, плавал в лодке по реке с крокодилами. Хотелось большего. Потом доктора поставили приговор: «Беречь сердце». Заболел немного, значит. Но решил, что нежиться в коечке ни за что не буду. Не знал, куда себя деть. Друг детства подсказал развлечься. Предложил нарядиться в нищих, поехать в провинцию. Охрана страховала. А потом я решил сбежать на немного и вжиться в роль. За себя не боялся, телефон под рукой был, - он виновато переминался с ноги на ногу.
Так вот почему нищий мне не понравился сразу! В нем чувствовалась некая ненатуральность. Просто события так закрутились, что некогда было вдумываться и выяснять. Да еще мое состояние с недавней потерей работы. Да план-перехват на улицах. А ларчик просто открывался! Господин Красовский от души развлекался с живыми игрушками! Инженер человеческих душ…
- Никогда, слышишь, никогда больше не попадайся мне на глаза, - отвернувшись и втянув голову в плечи, я пошла к домику.
- Я люблю тебя. Сразу полюбил. Ты же настоящая! Ты плачешь и смеешься. Ты же тоже меня полюбила. И не за звонкую монету! Я ж такого чувства всю жизнь ждал! – неслось вслед.
- Пожалуйста, уходите все. Если у вас, господин Клим Сергеевич, еще остались остатки совести, то прошу, дайте мне побыть одной.
- Клим… Пошли. Успокоится девочка. Тогда и поговорите. Ты тоже хорош. Надо было рассказать, - донеслось сбоку.
- Кто ж знал, что вы так быстро явитесь!
- Обижаешь! Не зря у меня послужной список в километры…
Но ничего этого я уже не слушала. Закрывшись в домике плакала, жалела себя, дуру и удивлялась тому, как такая история вообще могла произойти.

К вечеру приехала домой. Телефоны отключила. На черный автомобиль под окнами с крепкими мальчиками внутри старалась не обращать внимания. И все же, нужда заставляла выходить. На прогулку с собаками, в магазин. Встретив лейтенанта Почкина в супермаркете, узнала, что Клим Красовский нашелся. Только при каких обстоятельствах пропадал, тайна.

Газеты о данном происшествии не писали. И не потому, что соблюдали этику, а послушались распоряжения сверху. Кому охота потом закрываться? Клим несколько раз приезжал. Глотая слезы, слушала его речи или смотрела из окна, как он молча стоит под окнами с букетом. Глупо. Ничего не получится. У него острые ощущения, у меня – разбитое сердце.
Как-то вечером, вернувшись, обнаружило в двери письмо. Хотела порвать, но любопытство пересилило. Развернула прямо на площадке. Там был текст:
- Дорогая моя девочка! В одном я никогда не врал – в том, что люблю тебя. Прости за банальность, но богатые тоже плачут. Это я о себе. Мне не хватает тебя. Пишу, хотя сто лет не держал в руках ручку.  Ты покорила меня сразу. Может, это и остановило сразу признаться, пусть глупо звучит. Ты со своей принципиальностью вряд ли бы простила игру. Мне же хотелось остаться рядом. Я ж думал, что нет таких людей больше. Они вымирают, словно динозавры. Твои мечты… Боже, не о том грезят современные девушки и оттого так пусто с ними современным мужчинам. Да, прости еще за то, что я взял твою фотографию. Ту, где ты так заразительно смеешься на фоне ромашек. Она теперь всегда со мной. Не надо думать, что все истории с хэппи-эндом – кино. Жизнь полна сюрпризов. Мой друг нашел свою любовь из детского сада спустя 30 лет. Я прошу только о прощении. Никогда, слышишь, никогда больше я не причиню тебе вреда и не обману. Не заставлю плакать. Выходи за меня замуж, милая!
КЛИМ.

Слезоточивость стала моей основной чертой. После прочтения письма лавина солености текла по щекам всю ночь. Утром я отправилась на поиски работы…По дороге напоролась на бывшую коллегу Карасеву. Хотела пройти, но та, вцепившись, словно репей, начала в красках живописать, какая горькая судьба уготована мне. Карасева победно улыбалась и вещала про то, что с работой можно не суетиться. Благодаря их стараниям никуда не возьмут. Тут у Карасевой ожил телефон.
- Да, Николай Алексеевич! Уже иду! А я тут Тихомирову встретила. Не поняла? Как закрываемся? Как вещи собирать и освобождать помещение? Это почему? Кто купил? Алле! Алле! Николай Алексеевич, - пищала Карасева.
Потом повернула ко мне со словами:
- Газета, говорит, закрылась. Думали, хозяин новый дела поднимет, а он штат распускает. Вроде газету оставляет, но меняет полностью штат. Это ж че делается? Это ж кто нам такое устроил? – орала Карасева.

А я думала о том, что Клим не забыл моих слов о том, что случилось. Наказал обидчиков. Защитил, получается. Меня никто еще не защищал. В глазах снова предательски защипало.
- Еще шары по всему городу надувают! У людей горе, а тут праздник какой-то! Его в плане мероприятий не было! – причитала Карасева.
Действительно, почти на каждом шагу невесть откуда появились палатки с шариками. Их продавать не спешили. Надували и держали в руках. Я хотела идти дальше, как вдруг опять услышала шум вертолетов. Хотя воспоминания о последних вертушках навевали грусть, я все же подняла голову вверх…
- Красота-то какая! – охнула рядом Карасева, забыв про увольнение.

Сотни шаров разом взмыли верх. И тут же с нескольких вертолетов посыпались цветы. Красные, белые, желтые. А из динамиков понеслось:
- Миллион, миллион алых роз, из окна, из окна видишь ты. Кто влюблен, кто влюблен и всерьез…
Прохожие радостно визжали, хлопали в ладоши и ловили цветы. Никто, правда, не понял, по какому случаю праздник. Да и неважно, главное, что чудеса все-таки происходят даже в маленьком городке. И не в сказке, а наяву. Так думала я, направляясь навстречу Климу. Просто после увиденного я сразу поняла, что он где-то рядом и, покрутив головой, обнаружила. Мальчишеская улыбка, светлый костюм. Охраны не видать, но я не лыком шита. Мигом выхватила из неприметной машины знакомое лицо седовласого начальника службы безопасности. И побежала к Климу…