Воспоминания о Ялте. часть 4

Воспоминания о Ялте
Часть – 4

Каролина Карловна Эшлиман вспоминает события Крымской войны:
 - «Я очень хорошо помню это время, - рассказывает Каролина Карловна, – ведь я тогда была уже взрослой девушкою, и потому отчётливо помню всё пережитое в те дни.
Наша семья проживала тогда у себя на даче. Отец каждый день ездил в город и привозил нам новости, слышанные им от осведомлённых лиц. А новости эти в большинстве случаев были грустные.
На Альме русские войска понесли жестокое поражение, Евпатория и Балаклава заняты были неприятельскими войсками, славный русский черноморский флот, за год, перед тем одержавший при Синопе блестящую победу, потоплен был своими на рейде севастопольского порта, а сам Севастополь обложен тесным кольцом неприятельской армии. О доблестных подвигах его защитников доходили вести, но мало было надежды на то, что гарнизон многострадального города, несмотря на всё геройство русских войск, выдержит долгую осаду и бешеные атаки союзников снабжённых к тому же и лучшею артиллерией и всеми последними средствами военной техники…

Мы не знали, как будут вести себя неприятельские войска относительно мирного населения. Что же касается турок, то на этот счёт сомнений не существовало: их варварский способ войны и уже учинённые местами зверства над христианским населением, не обещали ничего хорошего.
                ***

Отец принял меры к тому, чтобы во всякое время семья наша свободно могла выехать во внутренние местности губернии. На конюшне постоянно стояли две пары волов и лошади, в сарае – нужные экипажи и подводы. Все более или менее ценные вещи были упакованы и лежали готовыми к погрузке на подводы.
Наконец, тревожные ожидания разрешились прибытием неприятельской эскадры.

Помню, - это было 11-го октября перед самым рассветом – в окно комнаты, где помещалась моя сестра и я, кто-то тревожно стал стучать. Наспех одевшись, мы вышли на двор узнать, в чём дело. Стучал наш дворник.
 - «Неприятель пришёл в Ялту, испуганно объявил он нам: надо будить Карла Ивановича и ехать отсюда».
Мы распорядились пока отца не будить – могло статься. Что дворник ошибся, – и побежали на ближайший пригорок, чтобы оттуда самим наблюдать, что делается в Ялте.
Мы увидели на рейде четырнадцать военных судов. Это была эскадра адмирала Шарнгарнье. Команда судов занята была промером глубины бухты.
Когда мы возвратились домой, отец уже был одет и собирался ехать в Ялту.
Он хотел на месте собрать все подробности и выяснить, что делать дальше.
Когда он приехал туда, неприятельский десант уже занял своими караулами все выходы из города, но отца пропустили без особенных затруднений. Неприятельские офицеры заверили его, что мирным жителям не будет сделано никакой обиды.
И, действительно. За всё взятое ими в ялтинских лавках было добросовестно уплачено. Брали они здесь, кроме съестных припасов, мыло, свечи и кое-какие другие продукты. В Ливадии и в Массандре забрали они сахар и шампанское.

Три дня пробыл неприятельский десант в Ялте и покинул её, не причинив жителям никакой обиды.

Когда заключено было перемирие, мы опять увидели неприятельских офицеров – это были англичане и французы, совершавшие прогулки в окрестностях Ялты. Англичан сопровождали их жёны и сёстры. Английские леди разъезжали на прекрасных арабских скакунах. Они были в восторге от Южного берега Крыма, немало восхищались великолепным алупским замком, Массандрою. Ливадией и Ореандой.
Нарядные кавалькады английских амазонок, сопровождаемых британскими и французскими офицерами, разъезжали по шоссе и повсюду вносили большое оживление.

Не обошлось без курьёзов.
В единственную ялтинскую гостиницу г-на Собеза (она помещалась там, где теперь Центральная гостиница), явился англичанин и спросил номера для себя и для своей лошади. Хозяин гостиницы извинился перед посетителем и заявил ему, что для него самого помещение в гостинице имеется, что же касается лошади, то ей придётся поместиться на конюшне гостиницы.
Упрямый англичанин не удовлетворился таким ответом.
 - «Моя лошадь привыкла жить рядом со мною, – заявил он, - и иначе не может помещаться. Если вам мало одного фунта стерлингов за номер лошади, я заплачу три, пять, десять фунтов, но прошу вас отвести номер и для коня».
Г-н Собез, в конце концов, уступил, и четвероногий квартирант занял номер по соседству с номером своего хозяина.
Оригинальные постояльцы пробыли в гостинице три дня.

Однажды группа катающихся офицеров заехала к нам на дачу. Они, конечно, любезно были приняты. В разговоре один из офицеров спросил отца:
 - «Скажите, когда десант высадился в Ялте, вы очень испугались?»
На это отец ответил, что он был уверен в том, что, если высадившиеся окажутся французами, англичанами или савойцами, они, как представители культурных наций, мирным жителям зла не причинят.
 - «Вы не ошиблись, думая так, - сказал офицер, - мы никогда не позволили бы честь своей армии запятнать обидою мирных жителей. Знаете, что во время военных действий никто из наших офицеров и солдат не переступал ограды Ореанды только потому, что нам было известно, что Ореанда принадлежит даме – русской императрице».

Высадке в Ялте неприятельского десанта предшествовали неоднократные ложные тревоги.
Одна из них особенно памятна мне. Мать моя была больна, и её временно пришлось поместить в городе на отдельной квартире. По очереди я и мои сёстры дежурили около больной.
Однажды ночью, когда я находилась при ней, на улице раздались тревожные крики. Вслед за тем кто-то стал громко стучать в нашу дверь.
 - «Не отпирай, - сказала мне мать, - спроси через дверь: кто стучит?»
На мой вопрос последовал ответ:
 - «Это я – дворник. Подымайтесь скорее, барышни, неприятель пришёл. Весь город бежит на горы».
Действительно, по улице, с наскоро связанными узлами, бежали мужчины, женщины и дети, по мостовой громыхали отъезжающие экипажи.
Наскоро одевшись, мы приготовились было тоже покинуть нашу квартиру, но, по счастью, в этот момент подоспел посланный от отца. Отец прислал сказать, чтобы мы не беспокоились, так как никакой опасности нет: тревога была напрасная. Она была вызвана появлением в море в неурочное время судовых огней. В городе их приняли за огни неприятельского флота, между тем. Это были огни с судов, запоздавших рыбаков.

Много в ту ночь было курьёзных эпизодов.
Так одна еврейка, спасавшаяся из города в горы, со страха вместо своего ребёнка подхватила подушку и в дороге убаюкивала её, в полной уверенности, что это её дитя.

…продолжение следует.


В подтверждение изложенного, приведём некоторую выдержку из источника «Крымовед»:
Источник:
«Ореанда в Крымскую войну 1854—55 гг.
Только что отстроенный (к августу 1852 г.) и вслед затем меблированный царский дворец в Ореанде подвергся большой опасности от неприятеля во время Крымской войны 1854—55 г. Интересны донесения смотрителя Ореандского дворца «собственной его величества конторе», относящиеся к указанному периоду, уже по одному тому, что Ореанда и весь южный берег Крыма находились в ближайшем соседстве с главным театром военных действий. Картинно описание первого появления неприятельского флота: «и на рассвете сего 22 сентября (1854 г.) усмотрены в близком расстоянии от берега против Ореандского дворца стоящие на якорях 10 неприятельских пароходов с большим числом баркасов... по разведении паров пароходы "сделали направление" к г. Ялте и высадили десант, который как в самом городе, так и в ближайших его окрестностях, в том числе в имении Потоцкого "Ливадия", произвели грабеж рогатого скота, провианта, фуража, вина, винограда и имущества». Донесение смотрителя следует сопоставить с другими архивными данными. Городские власти г. Ялты в своем донесении тоже жалуются на «грабеж» со стороны десанта, так как неприятельские фуражиры заплатили-де только половину стоимости забранных продуктов. В этой подробности и вся разгадка «грабежа»: неприятель забирал продукты по твердым ценам. Действительно, при всем желании ялтинских властей пожаловаться на бесчинства неприятельских войск они не могли привести в своих донесениях ни одного факта убийства, насилия и даже ареста. Ведь нельзя же считать бесчинством указанный в архивных документах случаи, что неприятельские солдаты жарили во дворе полицейского управления купленных им куриц и для растопки взяли небольшое количество бумаги из управления. Нам кажется удивительным то обстоятельство, что неприятель был буквально в 2-х верстах от Ореандского дворца (именно в Ливадии) и не заглянул в него как 22 сентября, так и в последующие разы.
Тут одна ссылка на «культурность» неприятеля будет неубедительна. Можно предположить, что англо-французское главное командование, желавшее подчеркнуть «рыцарскую любезность» королей английского и французского к русскому царю, отдало соответствующий приказ относительно Ореанды. Цари и короли привыкли вести войны за счет народных ресурсов, сами лично ничем не рискуя...»
А. Одиноков