О Холокосте личное

Об ужасах коллективизации я знаю с детства из рассказов своей мамы, на глазах которой загоняли на баржу, отправляя на верную смерть на север Томской области семью трудолюбивых соседей, лишь только потому, что когда-то из-за большого урожая они наняли в помощь работника. Кошмары советских репрессий, которые почему-то называют сталинскими, мне стали понятны после прочтения повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Слово Холокост я в детстве не знал, но знал, что от рук фашистов погибло шесть миллионов евреев, а, когда увидел фотографии Варшавского гетто, на которых фотографу позировали красивые, уже обречённые на смерть, женщины, мне стало нехорошо. Фотография же, на которой полицаи разговаривают между собой на фоне голых ног только что убитых еврейских женщин, надолго выбивает из колеи. С тех пор слово Холокост у меня всегда ассоциируется с этими фотографиями. Но есть люди, некоторых из них я знаю лично, Холокост отрицающие. Об одном из таких я и хочу рассказать.

Как-то, вполне уважаемые мною люди анонимно переиздали брошюру «Христофагия», в которой неизвестные авторы собрали всевозможные антисемитские измышления, обоснованные якобы с точки зрения христианства. Эта брошюра до сих пор находится в моей библиотеке, а чтобы разбирающие её после моей смерти, сделали правильные выводы, я подписал на первой странице «Мерзость, не имеющая к истинному христианству никакого отношения». В одной из глав этой брошюры было рассказано о том, что при освобождении г. Вуковар во время гражданской войны  в Югославии 1991–1995 годов, было обнаружено 40 распятых православных младенцев. Понятное дело, преступление это, со слов анонимных авторов, совершили евреи.

И вот, те же люди, которые переиздали эту брошюру с дурно пахнущим содержанием, обратились ко мне с просьбой написать статью о зверствах хорватов во время гражданской войны на основании книги, выпущенной сербами. Книга была написана на сербском, но фотографии говорили сами за себя. Просматривая эту страшную книгу, я не обнаружил в ней никаких сведений о вуковарских младенцах. Написав статью, я с этой книгой пошёл к тем самым уважаемым мною людям. Первым делом, зайдя в кабинет, я отдал его хозяину написанную статью, а вторым – сказал, что, раз сербы не отметили вуковарскую трагедию в своей книге, значит, она была просто-напросто выдумана. Хозяин кабинета смутился и признался, что сам обратил на это внимание. И тут в разговор вступил ещё один гость, оказавшийся в этом кабинете.

Этот человек занимал должность, которая в простом народе вызывала почтение. С почтением отношусь к этой должности и я. И вот он начал говорить о негативной роли евреев в мировой истории, о деле Бейлиса, о ритуальных убийствах и т.д. Говорил он торопливо, немного шепелявя, увлекаясь от собственных слов. Вскоре, от этой ахинеи у меня разболелась голова, а гость всё продолжал, не останавливаясь. Я немного поплыл от духоты в тесном кабинете и видел перед собой только рожу этого отморозка, с раздражением замечая, как он от волнения брызгает слюной. 

«Вы ещё скажите, что Холокост был? Ха-ха-ха!» – обратился он ко мне. И тут я потерял над собой контроль. Такое у меня иногда случается, и однажды стало причиной очень крупных неприятностей. В тот же раз я вскочил и ещё бы секунда, и я врезал бы этому деятелю, несмотря на его звание. Но хозяин кабинета среагировал быстрее меня и встал между нами. Я опустился на стул, ещё немного посидел, приходя в себя, и покинул этот кабинет, как позже выяснилось, навсегда.

С тех пор наши пути с моим оппонентом, позорящим свою должность, не пересекались, но я частенько вижу на крестных ходах его супругу в сарафане с выводком ребятишек, одетых в русскую национальную одежду. А однажды я увидел его по местному телевидению, где он делился опытом воспитания детей в истинно русском духе. Увидел и пожалел, что в тот раз не успел дать ему по мерзкой роже.