Сказка о сказке

Волшебные приключения Вани Иванова или на каникулы в сказку

Глава  1               
                « Сказка от начала сказывается,
                до конца читается,
                в серёдке не перебивается ».

      Давным-давно в наш, тогда ещё маленький, город прибыл первый паровоз. Потом построили первый перрон. Первый вокзал. И вся жизнь маленького города начала меняться. Город становился больше и солиднее. Строились небоскрёбы. Перестраивался и вокзал. И всё же он оставался таким, как и сто лет назад, гудел, шумел, спешил и суетился.
      Эхом раскатился по округе голос динамика:
    «Скорый поезд номер один «Владивосток - Москва»  прибывает на первый путь от перрона. Скорый поезд... »
    - Ваня, пошли! Ну, быстрее-быстрее, - суетилась мама. - Какой вагон? Восьмой? Это туда.…А где синяя сумка!?  Ты   что,  оставил её в  автобусе?
    - Мама, успокойся. Синяя сумка у тебя в руках, - спокойно и серьезно  отвечал  Ваня.
Он впервые  ехал так далеко один без взрослых и поэтому чувствовал себя совсем взрослым и самостоятельным.
      -  Мама,- деловито басил  Ваня -  Мне скоро тринадцать
лет. Ты ещё мне носик вытри, как маленькому.
      - Что это у тебя? - мама спешно достала носовой платок и начала старательно  отирать, тёмное пятнышко с Ваниной физиономии.
      - Ну, мама, что ты, в самом деле? – пытался уклониться Ваня.
Прямо над головой неожиданно запиликал пронзительный сигнал и противный голос сообщил:
« На первый путь от перрона прибыл скорый поезд «Владивосток - Москва». Стоянка поезда  пятнадцать минут».
   
     Поезд выехал за пределы города и набирал полный ход. Ваня лежал на верхней полке, и смотрел в окно. Ветер бил  в лицо  теплой тугой струей, трепал волосы, навязывал запахи мазута  и солярки вперемешку с запахом трав и леса.
      В купе с Ваней ехала  беспокойная женщина с трехлетним  малышом, который  постоянно норовил перебраться на пол со своими игрушками, а мама одергивала его. Ещё ехал маленький худенький старичок. Выглядел он лет на двести не меньше. Длинные седые нечесаные волосы и такая же борода,  он был таким худым и сутулым, что, казалось, кто-то давным-давно пытался сделать из него коромысло или лук, согнул,  да так и оставил. Мамаша с ребёночком  после долгих бурных сборов всё же ушли в вагон-ресторан. 
      Ваня подумал, что это хороший повод,  и ему спуститься вниз да перекусить. Так он и сделал. Достал из-под полки сумку с продуктами, сел за столик и принялся выкладывать, собранные мамой в дорогу продукты: варёную картошку в стеклянной банке, яйца, колбасу, хлеб, огурчик и помидор, курицу в коробочке и паштет… Ваня оглядел всё это богатство и почесал в затылке. Он не достал и третьей части того, что собрала  в дорогу мама, но даже с его зверским аппетитом этого не съесть при всём старании. Поезд приходит в Усть - Руду  рано утром, а мама строго наказала, чтобы  всё было съедено в дороге.
      - Хочешь пирожок с грибами? -  где-то рядом раздался скрипучий голос и Ваня вздрогнул от неожиданности. С ним впервые за всю дорогу заговорил старичок.
      - Хочешь пирожок? Вкусный,  с грибочками,–  он протягивал через столик Ване румяный пирожок.
      - Нет, спасибо, у меня много всего. – Ваня отодвинулся подальше от старика.
      - Да, бери-бери. Посмотри, какой, сам просится в роток.
Старичок положил пирожок  на стол.  Угощение и в правду просилось в рот. Ваня поборол желание взять пирожок и начал демонстративно изучать содержимое сумки. Но купе наполнил необыкновенный запах вкуснейшей домашней выпечки. Ноздри непроизвольно вздрогнули,  улавливая волшебный аромат, рот наполнился слюной… Всё же  Ваня нашел в себе силы отказаться еще раз.
      - Нет-нет, я вообще-то с клюквой люблю, а с грибами не очень…
      - Ну, так и бери! Он как раз с клюквой! – обрадовался старик.
    «Странный какой-то. То с грибами, то с клюквой…» - Ваня не успел додумать эту мысль, потому что его рука сама по себе потянулась к пирожку, такому аппетитному и…
      Вдруг пирожок вскочил на маленькие серые лапки и побежал. От неожиданности Ваня так подпрыгнул, что ударился головой о верхнюю полку.
      Пирожок пробежал по столу, обнюхивая всё, что лежало на нем, схватил колбасу и серой мышью прыгнул в руки старичка. Мышь сидела в узких старческих ладонях и с чавканьем ела колбасу.
    Ваня заворожено смотрел, всё ещё не веря своим глазам. Через несколько секунд он, хоть и с трудом, оторвал взгляд от мыши и посмотрел в лицо старика. Тот, хитро прищурившись, улыбался и глядел на Ваню, как ни в чем не бывало.
      - Ешь-ешь, что ты?  Он с клюковкой,  как ты любишь. Хе-хе.
      Сердце стучало, где-то в горле, а ноги сделались ватными. Ваня  посмотрел на место, от куда несколько секунд назад стартанула мышь. Пирожок, как лежал на прежнем месте, так и лежит. В  руках у старика ничего не было.
    Вдруг стало стыдно за свой испуг и не понятные видения. Чтобы победить страх и стыд Ваня взял пирожок и надкусил. Он действительно оказался с клюквой . А какой был вкусный и нежный. Ваня подумал, что никогда в жизни  не пробовал ничего подобного.   Сочные, кругленькие как икринки, ягодки лопались во рту и растекались кисло-сладким клюквенным ароматом. Глаза сами закрылись от удовольствия. Тут же забылись страх и не обычность только что произошедшего.
      - Вку-у-у-сно!
      - Ну вот, видишь, - улыбнулся старик,-  Ешь на здоровье. Кстати, давай познакомимся.  Меня можешь звать, дедушка Лука. А тебя, Ванюша, как звать величать?
Ваня от изумления перестал жевать.
      - Вы же только что назвали моё имя, Ваня я… Откуда вы…
      - Ванюша, говори мне  «ты», а то «вы-вы», не люблю я этого. Я же один, что ты мне  «вы» говоришь. Кушай пирожок, грибочки знатные, сам собирал.
      - Он же с клю...,- Ваня укусил пирожок и почувствовал вкус грибов. От неожиданности чуть не выплюнул, но пристальный взгляд старика словно дал приказ остановиться и успокоиться. Как под гипнозом Ваня продолжал жевать.
      - Значит, ты к бабушке, погостить едешь, - как ни в чем не бывало, продолжал Лука. - Это хорошее дело. Стариков забывать нельзя. Это корни наши.
      - А вы…
      - Ваня, мы же договорились…
      - Извините. А ты, дедушка Лука, откуда всё это знаешь?
      - Что всё?
      - Ну, как звать меня и то, что я к бабушке еду…
      - Я много чего знаю, Ванюша. Долго живу я и оттого-то мне многое ведомо, - уклончиво ответил Лука.
    Ваня, озадаченный всем происходящим, замолчал и принялся доедать свой клюквенно-грибной пирожок. И… Опять чудеса! На этот раз пирожок был  со вкусом мяса, а потом с печёнкой, а следующий кусочек с потрохами и рисом, за ним  с черемшой и яйцом, а потом с картошкой, морковкой и последний кусочек опять с клюквой.  Дожевав пирожок, Ваня почувствовал, что наелся. Сразу захотелось спать. Глаза сами собой закрывались. Мальчик с трудом забрался на свою верхнюю полку, еле-еле проговорил непослушным языком «спасибо» и тут же уснул.
     Ваня проспал весь остаток дня и ночь. Утром его разбудила проводница.
      - Молодой человек, молодой человек, вы едете до Усть - Руды?
Мальчик, с трудом  соображая, что происходит  и с трудом, открыв сонные глаза, пробормотал:
      - Ну, я.
      - Ваша остановка через полчаса, поторопитесь. Сдайте постельное бельё. Стоянка две минуты,- проводница вышла из купе.
   
      За окошком светало. Начинался  новый день и вместе с ним  удивительные  волшебные приключения нашего героя Вани Иванова. Но об этом тс-с-с! Все самое главное и таинственное – впереди. И наша задача, дорогой мой читатель, не спугнуть эту тайну.
Итак, наша сказка  начинается.



 ГЛАВА 2
                «Сказка -  ложь, да в ней намек,
                добрым молодцам урок »


    Всё дальнейшее было вполне обычно. На вокзале Усть - Руды Ваню встретила бабушка. Они уселись в старенькую битую “Ниву”, за рулём которой был бабушкин сосед, дядя  Игорь, и поехали в деревню.
      - О, Ванюха, как вымахал то! - улыбался во весь рот сосед, - Богатырь, богатырь! Эт, ты два года у нас не был?! Да?
      - Да, дядь Игорь, два года.
      - Надо же. Вроде бы не так давно, а на те  –  уезжал дитём, а приехал статным молодцем!
      - Да, какой там статный, - запричитала бабушка, - в костях, что ль стать-то? Эвона тощий, какой. Что ж тебя там, в городе, не кормют совсем?
      - Да, ладно тебе, Глафира, были бы кости, а мясо нарастёт! Верно, Ванюха?! – ещё шире прежнего улыбался дядя Игорь.
      - И то верно, - помаленьку успокаивалась бабушка, - на то мы старики и нужны, чтобы внучат нянчить, да на ноги ставить. Ни чо, Иванушка, на деревенском свежем воздухе, да на парном молоке с домашним  хлебушком, быстро поправишься. А то глядеть жалко, до чего ж тощёй.
      - Баба! - возмутился Ваня, - Что ты всё: тощёй, да тощёй! Это у меня период такой – подростковый. Сейчас вся энергия, все силы в рост идут. И вообще, не такой уж я и немощный. Между прочим, у меня второй разряд по греко-римской борьбе. Тренер говорит, что я перспективный. Вот!
    - Молодец, Ванька! - засмеялся дядя Игорь, - Сразу видно городской, зубастый. Как он тебя, Глафира, модными словечками отбрил: “подростковый период”, “энергия “, “перспективный”. Так держать, Ванька! Спуску никому не давай, даже бабке, а то затюкают…
      - Поучи, поучи, - заворчала бабушка, - Научишь на мою голову. Нет, чтоб дельное чего сказать, а он хамству мне внука научает…
      - Да ладно тебе. Он парень смышленый. Сам понимает, где хамство, а где юмор, правда, Ванька?
     Ваня уже никого не слушал. За окошком машины проносились совхозные поля с редкими лесопосадками, и над ними поднималось огромное яркое солнышко. Дорога свернула вправо под горку, и там появился указатель – «Село Домовёнково». Ваня повернулся к бабушке:
      - Баб, а почему наше село называется « Домовёнково»?
      - Потому так и называется, Иванушка. Триста лет назад мужичок один по имени Глеб, срубил на этом месте избу себе.
      - Ага, точно так и было, - встрял в разговор дядя Игорь, - Да вон его избушка, на самом краю села стоит.
Дядя Игорь показал на полуразвалившийся, почерневший от времени дом.
      - Не перебивай, - продолжала бабушка, - Так вот, места здесь хорошие, зверя в лесу полно, и хлебушек родится добрый. Но не было житья Глебу и всё тут. За что ни возьмется, всё из рук вон. Вроде бы и мужик толковый, работящий и не глупый, а не выходит ничего. Не жизнь, а мука сплошная. Подумал он, покумекал и додумался до того, что все это из-за домового. Вернее его отсутствия. Дом то он поставил, а домового не привел. А ведь это не порядок коли дом без присмотру стоит. Бросил он здесь все и поехал за тысячу верст, в те места, где раньше жил. Добрался, а от его прежнего дома одно пепелище осталось, да печь с трубою. Сел Глеб подле печи и заплакал горько. Где ж ему домового сыскать, коли,  дома-то  нету. Стал он причитать:
 « Домовой ты мой, домовой! Прости ты меня непутевого, за то, что бросил тебя, да с собою не позвал. Коли здесь ты ещё, коли, не сыскал хозяина нового, доброго, так пошли со мной. Мне без тебя на новом месте не житьё !». Но ничего не происходило. Глеб подумал, что не видать ему счастья на этом свете. Встал, чтобы уйти, и тут заметил на печной трубе своего кота, который остался в этом доме, когда он уезжал…
      - Все приехали! – радостно сообщил дядя Игорь,- Мадамы и господа прошу катапультироваться из кабриолета, заблаговременно, отстегнув ремни и сняв крышу.
               
      - Гляди-ка,- спохватилась бабушка,- в самом деле, приехали. Ну, пошли в дом, Иванушка. После остальное доскажу. Спасибо, Игорек, за помощь.
      - Да ладно, тетя Глаша, свои люди. Не за спасибо помогаю, но за доброе отношение. Ладно, поехал я. Ещё куча дел. Пока, Ванька!
Дядя Игорь лихо развернул машину и умчался, поднимая за собой клубы пыли.

    Бабушка заранее протопила баньку, и теперь Ваня, ещё не успев, как следует оглядеться,  уже собирался в баню. Бабушка достала из старого массивного шкафа большое белое полотенце и кальсоны. Покрутив все это в руках, ненадолго задумалась, и убрала кальсоны обратно. Ваня улыбнулся. Взяла с полочки над умывальником мыло и шампунь.
      - Иванушка, милый. Вот тебе полотенчико, - она протянула все Ване, - А это мыло и шампуня.
      - Шампунь, бабушка,- поправил ее Ваня.
      - Ну, я и говорю – шампуня. Мочалка в предбаннике на гвоздике. Да не забудь испросить разрешения помыться и попариться у банника.
      - Да помню я, баба, - отмахнулся Ваня, - Вы тут, как дети. Сказки это все, предрассудки. Не бывает этих всяких домовых, банников, баюнков и прочей нечисти.
      - Но, но, но, - строго осекла его бабушка, - Во-первых, не нечисть это, а берегини. Во-вторых, нельзя в доме говорить плохо о домовом. Рассоришь меня с ним, и буду я век горе мыкать. А теперь ступай и не забудь попроситься у банника.
      - Эх, ладно, бабушка, ладно.
Ваня почесал затылок и отправился в баню. По дороге он подумал, что действительно не стоит  лезть в чужой монастырь со своим уставом. Войдя в баню, сделал все так, как говорила бабушка.
     После баньки, разомлевший и усталый, Ваня сидел за столом на широкой скамье,  откинувшись спиной на бревенчатую стену, и попивал из большой кружки прохладный квас. Бабуля суетилась вокруг стола. Так ловко и незаметно всё получалось у неё, что казалось, на столе появляется всё само собой, как на скатерти-самобранке. Не успел Ваня глазом моргнуть, как перед ним оказалась большая чашка с салатом из помидоров и огурцов. Тут же рядом встали две плошки: c деревенской сметаной и маслицем. Вплыло блюдо с огромным запеченным целиком карпом. За карпом появился чугунок со щами и глубокая миска с картошкой. Огурчики, грибочки, помидорчики, перчики, соленья, варенья и в довершение всего на столе появилась груда пирожков.
      - Вот, внучок, пирожки. С клюквой, как ты любишь. С утречка старалась. Для тебя пекла.
Бабушка налила крепкого душистого чаю и села за стол напротив Вани. Она внимательно разглядывала внука, упершись локтями в стол, а ладонями в подбородок, хитро щурясь и улыбаясь. Ваню, как током дернуло. Знакомая картина. Где-то он уже видел так же прищуренные глазки, такую же улыбку и эти пирожки… Стоп. Не пирожки, а пирожок! Это было в поезде. Да! Точно. Это картинка из его сна. Ему приснился какой-то старик с пирожком, бегающим по столу. Как говорится, сон в руку. Из своего путешествия в поезде, Ваня помнил только, как сел в вагон и заснул. Проснулся он уже в Усть - Руде, где его встречала бабушка. Мгновение он решал, стоит ли рассказывать бабушке свой сон, и решил всё-таки промолчать.
      - Иванушка, почему ты не ешь ничего,- нарушила молчание бабушка, - Угощайся, милый. Не обижай меня. Я готовила, старалась. Ешь, давай.
      - Да, бабушка, конечно. Я просто не решил с чего начать. Здесь так много всего.
      - Начинай с того, на что взгляд попадёт.
Взгляд пал на пирожки. Ваня взял самый румяный и сочный. Секунду разглядывал его, а затем укусил. Пирожок был такой вкусный и нежный. Сочные, круглые, как икринки, ягодки лопались во рту и растекались кисло-сладким, клюквенным ароматом. Мальчик от удовольствия закрыл глаза и подумал, что он никогда в жизни не ел…
Вдруг в голове, что-то вспыхнуло и рассыпалось миллионами искр. И тут Ваня вспомнил всё, что произошло в поезде. Всё до мелочей. Он понял, что это ему не приснилось. Страх охватил его. Бабушка заметила, что с внуком что-то неладное и обеспокоенно спросила:
       - Иванушка, касатик мой, что случилось?
Ваня некоторое время собирался с духом, а затем рассказал бабушке всё, что с ним произошло в поезде.
       - Значит, ты говоришь худой и согнутый, как лук или коромысло?
       - Да, баба. И звать его как-то необычно,…кажется…Лука. Да, точно! Лука!
       - Уф. Какие странности ты рассказываешь. Похоже, Иванушка, тебе  всё это, в самом деле, приснилось.
       - Да, нет же! Я все четко помню…
       - А с утра и знать не знал.
       - Ну, баба! - досадовал Ваня, - Не могло это присниться. Да, и разве мог я почти сутки спать?!
       - И не такое бывает.               
       - Баба! А если это…вдруг он, - Ваня напрягся и заговорил шёпотом, - Вдруг он КОЛДУН!??
       - Какой колдун?
       - Ну, я не знаю. Черномор какой-нибудь?
       - Эх, ты! Дитя ты ишо у меня. Только хорохоришься, что взрослый, - ласково заворковала бабушка, - Ты ж сам давеча говорил, что сказок не бывает. Что выдумки это всё. Приснилося тебе. Точно говорю, приснилося.
Ваня ещё немного подумал и согласился с бабушкой. Приснилось, так приснилось.

     Вечером Ваня сходил к своим друзьям, которых не видел вот уже два года. Посидел с ними на завалинке, рассказывая о своей городской жизни, и слушая истории ребят. Потом они сходили в сельский клуб, в кино. Поздно вечером, уже почти ночью, вернулся домой. Здесь его ждала огромная старинная кровать, с самой настоящей периной и большущими подушками. Перина  нежно и ласково обняла мальчика. Уже засыпая, Ваня успел подумать, что здорово, всё-таки, когда ты в деревне. А ещё лучше, когда это каникулы и ты здесь в гостях. Большой серый сибирский кот по кличке Котя прыгнул на край кровати и улегся поближе к подушке. Некоторое время он старательно умывался, а затем заурчал ласково и таинственно, будто рассказывая сказку. Ваня счастливо улыбнулся и уснул.

     Снилось ему васильковое поле. Большое бело-голубое поле. Ваня шёл по колено в траве и во всю грудь дышал сочным разнотравьем. Воздух был такой душистый и вкусный, что Ване казалось, он не дышит, он пьёт его. Счастье и радость наполняли все тело. Где-то  вдалеке горел костёр. Вокруг него в хороводе кружили какие-то люди в длинных белых рубахах  и венках  на головах. Ване стало так хорошо. Счастье переполняло его. Он разулся и побежал босиком, рассекая грудью тугой воздух.
    Вдруг, что-то со страшной силою, ударило его между  лопаток, и он упал. Всё завертелось, закружилось…Последнее, что видел Ваня  - это разбегающихся от костра людей, и падающих в траву цвета крови. Костёр превратился в неподвижное белое пламя и застыл, как ледяной столб. Небо закрыла тень какой-то огромной чёрной птицы. Стало темно и тихо.
«Ну! Чегой ты тут развалился, мил человек?» - прорезал тишину знакомый скрипучий голос. Ваня пошевелился и открыл глаза.                                                Перед ним стоял дедушка Лука, и в руках у него была длинная чёрная стрела. Голос старика стал жестким и строгим.
      - Беда по земле катит, а он тут в травке нежится, прохлаждается. Подымайся, соколик. А это тебе на память, - он протянул Ване стрелу, - ишь, какая! Из спины твоей вынул.
Ваня удивленно разглядывал длинную чёрную с красным оперением стрелу. В следующее мгновение Лука исчез, а место где он стоял, накрыла огромная тень. Чья-то большая ладонь охватила Ванину руку, аж до самого локтя и сжала ледяной хваткой. Ваня поднял глаза и увидел огромного жуткого человека, косматого с густой чёрной бородой и красными глазами.
      - Пойдем, Иван, пройдёмся.
Прогрохотал страшный голос, и Чёрный человек повел Ваню по полю.
      - Ты ещё сам не знаешь, Иван, какая сила в тебе таится. Пойдёшь со мной, и весь мир ляжет к нашим ногам. Смотри!
Чёрный человек сделал широкий жест свободной рукой и земля, на которой они стояли, задрожала вдруг и раскрылась. Ваня с Чёрным человеком повисли в воздухе, над огромной ужасающей пропастью. Внутри этой пропасти – бурлило и клокотало пламя. Ивана обдало жаром и вонью.
      - Смотри, - грохотал голос Чёрного человека, - Смотри! Всё это будет твоим!
Иван глядел в пропасть. Пламя ушло в глубь, и из недр появились россыпи золота, серебра, алмазов и самоцветных каменьев.
      - Ты будешь богат! Ты сможешь позволить себе всё! Любую прихоть. Ты будешь властелином мира!
      Перед глазами замелькали красочные картинки. Море. Пальмы. Удивительные аттракционы, которые он видел только по телевизору. Машины и мотоциклы… Ване отчего-то противно стало смотреть на все эти богатства. Он закрыл глаза. Бум!!! В голове что-то взорвалось белым ослепительным шаром и рассыпалось на тысячи ярких брызг. Ваня почувствовал, что он стоит на земле. Все стихло. Вдалеке защебетали птицы. Страшно было открывать глаза, но он сделал усилие и открыл. Прямо перед Иваном, на расстоянии вытянутой руки, было огромное лицо седого старика. Он выглядел очень суровым, но голубые глаза его светились добром. Было совсем не страшно глядеть на него, даже наоборот, не хотелось отрываться от этого доброго, лучистого взгляда.
      - А ты, Иванушка, молодец, - ласково проговорило лицо старика, - Не поддался злу. Это хорошо. Ступай домой и не бойся ничего. А стрелку сломай – она судьба твоя чёрная.
Все закрутилось, завертелось и исчезло.                Ваня вздрогнул и проснулся. Было ещё темно. Лишь лунный свет заливал комнату. У подушки всё так же сидел кот, но уже не мурлыкал, а просто внимательно, почти по-человечески, смотрел в лицо Ивану. «Уф! Приснится же такое», - пробубнил Ваня и перевернулся на другой бок. За спиной снова заурчал кот. Глаза сами собой закрылись и…снова сон:
     На этот раз все события сна случились тут же. В этом доме, в этой комнате. Просто на край кровати присел маленький мужичок, ростом не выше колена обычного человека. Одет он был в старинную цветастую ситцевую рубашку, опоясанную плетёным ремешком, полосатые штаны и лапоточки.
       - Привет, Ванюшка, - ласково прошептал мужичок, - Не пугайся. Я добрый.
Мужичок действительно выглядел очень добрым. В отличие от прочих странных типов, которые зачастили последнее время во сны Ивана, он был аккуратно причесан и борода коротенько подстрижена.
      - Знаю, устал ты, так что покудова молчи и слушай. Зовусь я Глебкой, домовой. У Глафиры живу. Тебя-то я с пелёнок знаю. И мамку твою в люльке качал. Да, и Глафиру ещё, сопливой девчонкой помню. Не в этом дело. То, что ты стрелку сломал, да с собой захватил – это хорошо. Стрелка эта – пропуск в наш мир. Сбереги её и никому не показывай. Хочешь того, аль нет – ты, Ванюшка, наше спасение. Белобог отправил меня от всего нашего мира кланяться тебе в ноги и защиты просить.
     - Да, что я могу!?.. Да как!?..
     - Что и как, это я тебе после обскажу. Дело в том, что властелин тьмы Чернобог, слишком силён стал и выбрался из подземного мира. Этого не случалось уже тысячу лет. Тогда мы нашли героя и одержали верх над злом. Теперь же, если согласишься помочь нам, этим героем должен стать ты. Если не согласишься, то погибнет весь сказочный мир, а за ним и твой. В тебе живёт огромная сказочная сила – сила трёх Иванов. Ты же по батюшке Иваныч. И фамилия твоя Иванов. Иван Иваныч Иванов. Ну, ладно. Остальное расскажу завтра ночью, а пока отдыхай. Смотри, стрелку береги и никому… Тс-с-с! Спи. Баюнок тебе песенку споёт. Добрых снов.
Мужичок вздохнул и растворился в воздухе. Котя подобрался поближе к Ване и заурчал.
               

ГЛАВА 3
                “Куда ночь, туда и сон”
               
     Утро начиналось замечательно. Проснулся Ваня от волшебного запаха бабушкиных блинов. Сказочный аромат незримо проникал в комнату из кухни и приятно щекотал нос, возбуждая аппетит. Иван сладко потянулся и сел на край кровати. Стрелки старого будильника показывали десять утра. Он зевнул и снова потянулся. Как-то странно, не сильно, но неприятно, побаливало между лопаток. Стоп! Сон. Во сне в это место попала стрела: «Надо же, как разыгралось воображение».
     Ваня встал, быстренько впрыгнул в штаны, натянул футболку и принялся заправлять постель. Откинул одеяло, взялся за подушку и…
Что-то кольнуло его в палец. Заглянул туда. Под подушкой лежала переломленная пополам черная стрела!
      - Иванушка, проснулся, милай? – послышался из кухни голос бабушки, - Умывайся и давай  за стол. Блинчики остывают.
      - Да, баба, сейчас.
Ваня стоял в нелепой позе и рассматривал стрелу: «Чудеса, да и только! Сказать бабушке, нет? Глебка просил молчать. Что ж, посмотрим, что дальше будет».
Иван заправил постель и вышел из комнаты. Котя запрыгнул на кровать, уселся на подушку, как бы охраняя лежащую под ней стрелу.
     Ваня машинально макал блин в варенье, ел и думал о странностях, случившихся с ним. Он совсем не обращал внимания на суетившуюся рядом бабушку. Бабушка сама напомнила о себе:
       - Чегой-то ты смурной сегодня совсем. Случилось, что? Аль по дому заскучал?
       - Да нет, баба. Просто сон странный видел.
       - Опять. Чудной ты у меня. Это нервы всё. Вот она городская жизнь.
       - Да, нервы, - согласился Ваня, - Баб, а ты ведь так и не досказала, что с Глебом было.
       - Так что было? Ни чего особенно и не было. Взял Глеб с собой своего кота и вернулся сюда. Стал по новой жизнь свою устраивать. На этот раз вроде наладилось житьё-бытьё. Как-то приснился ему сон, будто он с домовым разговаривал. Домовой-то этот, как оказалось, в кота вселился, когда старый дом сгорел. Ну, что ж.… Покалякал Глеб с домовым. Еще раз прощения попросил. С той ночи стали они дружить. Всё в хозяйстве заладилось, как нельзя лучше. Вскоре женился Глеб. Жили они с женой счастливо и долго. Детишек было пятеро, и все было хорошо. Когда Глеб умер, в народе говорили, что сам он домовым стал.
      - Точно, бабушка! Ведь стал он домовым! Я… - внезапно, неизвестно откуда появился Котя, впрыгнул на стол и ударил лапой по блюдцу с вареньем. Ваня отвлекся на него и не договорил.
      - Ишь, ты, пакостник! - вскинулась бабушка, - А ну, брысь отседа! Что с ним такое? Никогда он так не фулюганил.
«Я же чуть не проболтался!» - спохватился Иван. И как ни в чем не бывало, спросил:
       - А дальше что?
       - Всё. Деревня стала расширяться. Народ с охоткой шёл в наши места. Только с тех пор повелся обычай – особо чтить домового и не приведи бог, обидеть его. И само собой получилось, что деревню стали звать «Домовенково”.
     Понял Иван, что за домовой этот Глебка и теперь с нетерпением дожидался ночи, что бы встретиться с ним.
     День, как на зло, тянулся бесконечно долго. Даже то, что Ваня провел половину дня с друзьями, помогая им собирать мотоцикл, а потом после десяти минут катания на нём, опять ремонтировать, не помогло.
Сходили искупаться на речку. Всё равно до ночи ещё куча времени, которое надо хоть чем-то заполнить.
Всё пошло гораздо быстрее, когда вся компания отправилась на танцы.
 
     Гремящая, хрипящая, орущая музыка, глушила танцующих, из двух огромных самодельных колонок. Хаотично вспыхивали, то тут, то там, раскрашенные в разные цвета лампочки. Деревенская дискотека веселилась во всю мощь, на которую только могла вытянуть древняя, но ещё живая аппаратура. Ваня наплясался, нарезвился вволю. На какое-то время даже позабыл обо всём.
Пришел домой поздно, уже по темну, уставший и голодный. Поужинал просто: выпил большую кружку парного молока с огромной горбушкой, ещё теплого бабушкиного хлеба. Умылся и лег спать. Котя так же, как и вчера запрыгнул на кровать, устроился в изголовье и заурчал. Уснул Ваня мгновенно.
     Снилось ему, что сидит он на завалинке своего дома, подставив ласковому солнышку лицо, грудь и руки. Послышалось негромкое сопение. Иван приоткрыл глаза и увидел Глебку, устраивавшегося рядом.
       - Привет, Ванюшка, - Глебка, наконец, примостился и теперь закатывал рукава, подставляясь солнцу, - Загораешь?
       - Ага. Греюсь, - не поворачивая, головы Иван спросил, - Глебка, а не ты ли был тем самым мужиком, который нашу деревню основал?
       - Глафира рассказала, небось? Я это был, я, - Глебка на секунду задумался, - После всех мытарств моих, решил я, когда умру среди людей остаться и помогать им. Так вот и получилось, что сам стал домовым. К тому времени мой старший сын поставил этот дом, и я сразу же тут домовничать взялся. 
      Солнышко грело все сильнее. Улица была пуста. Вдруг в конце улицы появилось чёрное пятно. Пятно приближалось с огромной скоростью, поднимая клубы пыли. Теперь отчетливо было видно, что это был большой чёрный бык. Он несся прямо на него. Бежать было некуда. За спиной стояла стена. Ваня плохо понимал, что делает, подсознательно вскочил и двинулся навстречу быку. Когда бык уже наклонил голову и вот-вот должен был поднять Ваню на рога, мальчик изо всей силы подпрыгнул вверх и оказался на большой чёрной спине. Бык попытался сбросить его, но не тут-то было. Юный герой мертвой хваткой вцепился в основание бычьего хвоста и болтался там, как пинчер на штанине. И всё-таки он упал. Но упал как-то странно. Словно провалился. Ване показалось, что бык не сбросил его, а просто-напросто исчез. Мальчик осторожно поднял голову. Огляделся. Быка не было. На завалинке по-прежнему сидел Глебка. Он выглядел очень серьёзным. Через мгновение улыбнулся и заговорил:
       - Что, витязь, страшно?
       - Если честно – страшно.
       - Не боись. Это жинка моя так шуткует. А ну, появись, пакостница!
Рядом с Глебкой на завалинке появилась, такая же маленькая женщина. Одета она была в длинное холщовое платье серого цвета. Грязный и мятый русский платок покрывал худые торчащие плечики. Украшением служили бусы из косточек и черепков. Волосы были грязны и торчали во все стороны, словно иголки у ёжика. Лицо перепачкано сажей. Она не зло улыбалась.
       - Знакомьтесь, заговорил Глебка, - Это моя жена, кикимора…
       - Дуня, - кикимора протянула тонкую грязную руку Ивану.
       - Ваня. Очень при… приятно.
       - И мне приятно. А ты ничего. Смелый.
       - Пошто юнца пугаешь, - вмешался Глебка, - Говорил тебе, не сметь трогать Ванюшку. Вань, ты не обращай внимания, она на всех страшные сны насылает. Одно слово – кикимора. - Глебка улыбался, - Ты пошто его за хвост-то ухватил!?
       - Не знаю. Так получилось.
       - В следующий раз, если что, за рога хватай, голову выворачивай в сторону и к земле гни. Они на это слабые, сразу свалишь.
       - Надеюсь, что следующего раза не будет.
       - Не надейся. Будет и пострашнее и поопаснее. Ладно, - Глебка стал очень серьезным, - Дунька, исчезни. У меня с Иваном разговор есть.
Дуня неохотно поднялась, картинно расшаркалась босыми ногами в пыли.
       - Извиняюсь. Удаляюсь. Очень приятно было познакомиться…
       - Давай, давай, - поторопил Глебка.
       - Исчезаю.
Дуня как будто растворилась в воздухе.
  - Теперь о деле, Иван, - продолжил Глебка, - Садись.
Ваня уселся рядышком.
       - Так вот, Ванюша, - Глебка на секунду замолчал, - По меркам нашего сказочного мира ты ещё мал и не годишься для Великой Битвы с Чернобогом. Дитё ты совсем. Но завтра тебе исполняется тринадцать лет, и ты уже станешь отроком. Я бы тебя и завтра не пустил, но выхода у нас другого нет. Ну, слушай. Завтра ночью пойдёшь в мой старый дом, что на краю деревни. Знаешь где?
       - Знаю.
       - Войдёшь в дом. Подойдёшь к стене, которая без окна. Как бы без окна. Найдёшь её легко, она единственная. Эта стена и есть дверь в наш мир. Отсчитаешь пятое бревно от пола и воткнёшь в него половинку стрелы. Второй половинкой, там, где оперение, постучишь по первой три раза и скажешь: «Не со злом иду, но зло ищу, а найду - не спущу, добро сотворю». Отворится тебе дверь ты и ступай с богом. Там тебя встретят. Запомнил что делать-то?
       - Запомнил. В пятое бревно воткнуть обломок стрелы. Другим три раза постучать и сказать: «Не со злом иду, но зло ищу, а найду - не спущу, добро сотворю». Глебка, сколько я там буду, я ж не знаю. А если меня здесь потеряют? Искать начнут?
      - Не беспокойся, Ванюшка, я здесь остаюсь. Улажу всё так, что никто и не заметит.               
Глебка улыбнулся и подмигнул Ивану. В следующий миг он превратился в точную копию Вани, даже сегодняшняя царапина на носу была.
      - Ну, всё понял, Ванюшка, - сказал двойник голосом Глебки, - А теперь отдыхай. Баюнок тебе сладкие сны напоет. А я пошёл за молоком следить, чтоб не скисло. Душно сегодня.
Глебка подмигнул и исчез. В следующий миг Ваня оказался в своей постели, где его дожидался Котя-Баюнок. Кот заурчал свою сказку. Стало хорошо и уютно.


ГЛАВА 4
                «Смелые глаза – молодцу краса»

     Весь следующий день прошёл, пролетел, промчался незаметно. Всё время Ваня думал о странностях, происходящих с ним. Вспоминал, сопоставлял, искал логическое объяснение, но всё было напрасно. Мистика. Бред. Быть такого не может. А если даже и может, то он тут причем? Какой он спаситель или защитник? Слабаком себя конечно не считал, но и богатырем  явно не был. Для своего возраста он был очень даже сильным, но для своего. Даже обычной мужской силы взрослого человека не было в нём, не говоря о, какой-то волшебной сверхсиле. За этими размышлениями Иван не заметил, как прошёл его собственный, тринадцатый, день рождения. Хотя все было, как полагается. Был и праздник, были и гости. В ограде бабушкиного дома поставили два больших стола. За одним сидели Ванины друзья с улицы, а за другим разместились взрослые. В основном, это были мамины одноклассники, которые пришли поздравить сына своей подруги. Некоторых Ваня вообще не знал, но это было не важно. Дядя Игорь был с гармошкой. Народ веселился. Ваня, вроде бы, тоже участвовал в этом празднике, улыбался, шутил, даже танцевал, но всё казалось ему не правдишним, как плохое кино. Конечно, ведь думы его были о другом.               
      К вечеру все гости отправились купаться на речку. Ваня хотел остаться и помочь  бабушке убрать со столов, но та настояла, чтобы он шёл с гостями.               
    
     Ужинать Ваня не стал. Выпил молока с хлебом и лег в постель. Тревожные мысли не давали покоя. Он уже думал, что не уснёт вовсе, но Баюнок сделал своё дело. Как только Котя заурчал, рассказывая сказку, Ваня незаметно для себя уснул. На этот раз ничего не снилось. После полуночи, кто-то тихонько тронул его  за плечо: “Ванюша, вставай. Поднимайся, добрый молодец, пора”. Ваня открыл глаза и увидел Глебку, сидящего на краю кровати, только теперь домовой был не крошечным человечком, а нормального человеческого роста.               
       - Вставай, сынок, одевайся, - Глебка помял в руках узелок, - Я тут тебе харчи собрал в дорогу. Ну, поспешай, за полночь уже.
       - Глебка, я боюсь, - смущенно произнес Ваня.
       - Я тоже. Ты главное помни, Ванюша, что ты даже в нашем мире смертен, поэтому береги себя. Такое уж дело, что надо идти смело. Боятся, бойся, но опасности в лицо смотри, чтобы ни проглядеть удара в спину. Как в народе говорят: «Страху в глаза гляди – не смигни: смигнешь – пропадёшь».
      - Понятно. Я готов.
Ваня стоял одетый и решительно смотрел на Глебку. В руке держал обломки стрелы.
      - Вижу. Готов. Ну, с богом. Пошли, витязь.
     Ночь была чёрная, но крупные яркие звезды и огромная полная луна, хорошо освещали пустые улицы. Ваня и Глебка быстро миновали деревню, и подошли к заброшенному дому. Некоторое время они молча смотрели на полуразвалившееся строение. Заговорил первым Глебка:
      - В дом я не пойду. Нельзя мне. Всё помнишь?
      - Всё.
      - Ну, ступай. И помни: не бойся смерти, если хочешь жить, - Глебка обнял Ваню, крепко прижал к себе. Отстранился и поцеловал в лоб, - Ступай.
    Иван очень аккуратно шёл по рассохшимся, подгнившим половицам.
«Так. Вот и стена без окон. Ой!..» В темноте он споткнулся обо что-то и чуть не упал. Крыша над стеной была проломлена в одном месте, и сквозь дыру проникал слабый свет. Это помогло Ивану разглядеть бревенчатые накаты: « Один, два, три... пять». Он сосчитал брёвна. Выбрал место и воткнул обломок стрелы с наконечником. Вторым обломком три раза коснулся и проговорил шёпотом заклинание: «Не со злом иду, но зло ищу, а найду, не спущу, добро сотворю». Будто бубенцы зазвенели со всех сторон. Стена заколебалась, поплыла и растаяла. Перед Иваном чернел лес. Он сделал шаг и вышел из дома.
     Те же звезды, та же луна. Полное ощущение, что ничего не изменилось. Где-то в лесу ухнул филин. Иван оглянулся. За спиной была стена Глебкиного дома. В правой руке половинка стрелы, почему-то с наконечником. Тишина и никого вокруг.
«Вот и всё? Я уже в сказке? Не верится что-то. Сон. Это опять сон». Ваня обошёл дом. Вот и деревня. Глебки на улице не было. «Лунатить начал, - подумал Иван, - Надо домой ехать. В городе со мной таких фокусов не бывало». За домом в лесу опять ухнул филин.
      - Ну, что ты, мил человек, так и будешь пнём стоять? - раздался за спиной скрипучий  голос Луки, - Пошли. Хватит природой любоваться.
      - Лука! - удивился и почему-то обрадовался Иван.
      - Я, а то кто ж. Давай увязывай свои манатки и пошли. Некогда лясы точить.
Иван присел, развязал узелок. Там была краюха хлеба, пучок лука, солонка и фляжка. Он уложил туда обломок стрелы и завязал.
   
     Шли они долго. С каждым шагом ночной лес становился чернее и гуще. Сквозь высоченные густые кроны деревьев не было видно уже ни звёзд, ни луны. Лука смело и бесшумно шагал по одному ему видимой тропинке. Иван едва поспевал за ним, постоянно спотыкаясь и цепляясь за незаметные ветки и сучья.
      - Да, что ты как медведь ломишься, - возмутился Лука, - За версту слышно.
      - Медведь?- Иван встал, как вкопанный, - А здесь медведи водятся?
      - Водятся, - Лука внимательно поглядел на спутника и улыбнулся, - Не боись, со мной не тронут.
      - Ага. Долго ещё идти?
      - Устал?
      - Устал немного.
      - Хорош витязь. В начале пути устал.
Иван растерянно развел руками.
      - Ладно, Ванька, не хнычь. Скоро придём. Иди только тише. Нельзя нам лишний раз на глаза показываться.
Шли примерно часа полтора, но для Ивана они показались вечностью. Когда вышли на небольшую полянку, залитую лунным светом, Лука сказал, что привал будет здесь. Наш юный герой, не раздумывая, рухнул в высокую траву и уснул.

     Проснулся Иван от негромкого шуршания недалеко от себя. Открыл глаза и увидел серое небо, с розовыми полосами занимающейся зари. Потянулся и зевнул. Судя по всему, спал он всего пару часов, но чувствовал себя хорошо выспавшимся. « Что, хлопец, проснулся»? - послышался незнакомый Ивану голос. Он вскочил и увидел маленького, потрёпанного мужичка. Одет он был в серую холщовую рубаху, потасканный зеленый зипун, непонятного цвета штаны и рваные лапти. Отовсюду, из одежды, и даже черных нечесаных волос и бороды, пробивался мох и прошлогодняя листва. Мужичок сидел на корточках у небольшого костра и кипятил в берестяном ковшике воду. Поглядел на Ивана и улыбнулся:
      - Не пужайся. Леший я. Сейчас чай поспеет. Поди, пока, вон у той сосны ручей, умойся.
      - А, где Лука?
      - Кто ж его знает. Он мне не говорит, где шастает. На то он и Лукавый. Никто не знает, что он в следующий момент выкинет.
      - Лукавый?!
      - Угу. Это его полное имя. Ты повнимательнее с ним. Худого он тебе  не сделает, не в его это интересе теперь, а пакость, какую, ради глупой шутки, выкинуть может.
    Чай был вовсе и не чай, а сбор каких-то неизвестных Ивану трав. Но какой он был душистый и вкусный! После нескольких глотков юноша почувствовал, как по всем жилкам прокатился огонь. Даже в пот бросило. Тело наливалось необычайной легкостью, бодростью, и силой. Остатки сна мгновенно улетучились. Хотелось действовать – идти, бежать, лететь куда-то. Допили чай. Леший провел рукой над огнем, и костра как не бывало. Даже трава на этом месте появилась. Иван уже стал привыкать к разным чудесам и почти не удивлялся этому.
      - А, Леший, это ваше имя или должность такая?
      - Ты, хлопец, в наших краях никому не говори «ВЫ». По-нашему это означает «ТЬМА». Так мы называем врагов наших. В школе на уроках истории слышал, небось, как князья древние перед походом на врага говорили: «Иду на ВЫ!» Это значило: «Иду на ТЬМУ»! Ну, а леший, он и в Африке Леший. И по должности и по прозванию.
      - Понятно. Куда мы идём?
      - Идём мы далеча. Для Великой Битвы тебе нужно войско своё собрать, а до этого ещё поучиться кой-чему.
      - Чему?               
      - Возьми-ка вон ту дубинку, - Леший указал на сучковатую палку у ног Ивана, - Представь, что это меч. Руби меня.
      - Но…
      - Руби, говорю!
Иван размахнулся, и вяло отпустил палку на Лешего. В момент, когда дубинка почти коснулась Лешего, он исчез и оказался в полушаге от места, куда та опустилась.
      - Сильней, - подзадоривал он.
Иван ударил ещё раз, и ещё, и ещё…
      - Сильней! - Леший всё время уходил от удара.
Юноша сообразил, что надо ударить не сверху, а сбоку, и рубанул. Перед тем, как палке коснуться Лешего, тот выставил ладони и палка, не касаясь его, сломалась пополам.
      - Молодец, соображаешь, - улыбнулся Леший, - Вот, этому ты должен научиться и ещё много чему. А теперь пошли.
      - Куда?
      - К Бабе Яге. Хватай узелок и за мной.
Иван послушно подхватил свою ношу и поспешил за Лешим в лес.

    По дороге, Леший учил Ивана бесшумно ходить по лесу, ориентироваться по солнцу и мху под деревьями, показывал лесных птиц и зверей, ягоды и грибы. Рассказывал о прочих лесных жителях: лесовики, боровики, упыри, волкодлаки, и анчутки (помесь черта и утки), а так же, русалки, мавки и многое, многое другое. Всё это было так интересно. Иван старался не пропускать ни единого слова и всё запоминать. К вечеру они вышли из леса и увидели в брусничном распадке небольшую избушку, почерневшую от времени.
      - Вот и пришли, - сказал Леший.
      - Уже? Так быстро?
      - Быстро? Смотри, солнышко-то уже ко сну собирается.
      - Точно. Ну, идем?
      - Погоди. Осмотреться надо. Баба Яга – женщина добрая, но норовом сложна. Не попасть бы под горячую руку. Жди здесь. Я разведаю. Леший опустился в траву и ужом скользнул в сторону избушки.


ГЛАВА 5             
                «Красно поле пшеном, а беседа умом».
         
    Иван не сразу сообразил, что это просвистело над его головой. Он успел заметить только, как распахнулась дверь избушки и оттуда, что-то вылетело с огромной скоростью. За спиной Ивана раздался приглушенный удар и слабый вскрик. Он обернулся и увидел буквально стекающего по стволу старой сосны Лешего. В глазах его читалась смесь боли, обиды и недоумения. Битый Леший выглядел настолько нелепо и забавно, что Иван не удержался и покатился со смеху. Несчастный довольно долго приходил в себя, и все это время юноша катался по траве и хохотал. Так весело ему давно уже не было. Минуты через две Леший начал соображать.
      - Чаво гогочешь? Ишь весело ему.
      - Прости, Лешенька, но ты так забавно выглядел. Я не удержался.
Иван понемногу отходил от смеха. Все ещё иногда всхрюкивая, и, вытирая навернувшиеся слезы.
       - Идем, весельчак, - не зло проговорил Леший.
      - Угу.
      Дверь избушки была такой низкой, что Ивану пришлось почти пополам сложиться, чтобы войти. Он вошёл, выпрямился и… остолбенел от удивления. Перед ним стояла его бабушка и ласково улыбалась.
      - Ну, чего пнём встал? Или к полу примерз? Проходи, добрый молодец, вечерять будем.
      Она указала на стол, уставленный разнообразными кушаньями. В углу на печи светились два зеленых огонька. Иван пригляделся и увидел кота… Баюнок!
      - Бабушка! Так ты…
      - Какая я тебе бабушка, молодец? Ишь ты родню нашел. Я Яга, Баба Яга. Ну, проходи, садись. В ногах правды нет.
Иван пошёл, всё ещё в недоумении, к столу. Только тут он заметил, что, за столом хитро прищурившись, сидел Лука.
      - Ну, а ты чего мнёшься? - обратилась Яга к Лешему, - Шурсь за стол и помалкивай там, а то опять вылетишь. Паразит эдакий. Ну, Иванушка, угощайся. – резко сменила тон на ласковый Баба Яга.
      Только теперь Иван понял, как он голоден. Это не мудрено, ведь за весь день он так ничего и не съел. Юноша пытался, как и подобает гостю, вести себя чинно и неспешно, но голод не тетка, и незаметно для себя он быстро и жадно поглощал всё, что было на столе. Баба Яга внимательно смотрела на Ивана, потом гневным взором обратилась к Лешему.
      - Ты, что это, Лешак поганый, парня мне голодом заморил?! Ишь, как с голодного края сорвался. Ешь, Иванушка, ешь милай. А с тобой, непутевый,- Яга оглянулась по сторонам, что-то выискивая,- Я сейчас помелом побеседую. Будешь лететь у меня аж до Моря-Океяна.
      - Дык,… а… я, то есть мы… так… оно…-  заикался Леший, - Спешил… и как бы… того… этого… вот и вышло…
      - Хе-хе, - заскрипел ехидно Лука, - Что ж это ты, краснобай наш, лесной, заикаться стал? Не припомню я за тобой этого недуга. Мыслю я, он нарочно парнишку измором брал. Замысел  такой его хитрый…
      - Заткнись, - осекла его Баба Яга, - С тобой после потолкую. Пошто ребёнка одного бросил в лесу? - Яга посмотрела на Ивана, сразу подобрела и заулыбалась, - Наелся, милай? Вот и хорошо. Тапереча побеседуем.
      Яга крест на крест сложила скатерть, со всем, что оставалось на столе, встряхнула этот узел и как заправский фокусник постелила чистую скатерку, будто и небыло ни чего на ней.
      - Ну, Иван, - по-деловому заговорила Баба Яга, - Ты уже знаешь, наверное, кто мы такие и почему ты попал к нам. Здесь ты сам себе голова, а мы помощники твои, да подсказчики. Перво-наперво, вооружиться тебе надобно, Иван. Для этого пойдёшь на границу нашего царства. Там ждет тебя Чур, хранитель границ. Он укажет тебе, как что и куда далее идти. Оглядела я тут  вещички твои. Глебка тебя добро собрал, а я приодену.
      На улице совсем уже смеркалось. Лука зажег свечу, а Леший принес дров и затопил печь. Иван наблюдал, как Баба Яга, достала из большого кованого сундука белую льняную рубаху, цветастый кушачок, серые штаны, лапти и шапку, кальсоны (повертела их в руках, задумалась на секунду и убрала обратно) Иван улыбнулся, припомнив бабушку.
      - Вот теперь ты собран, бери все это и ступай в баньку.
      - А, где ж баня? - удивился Иван.
      - Где, где? А хотя бы здесь, - Баба Яга ткнула пальцем в стену и там образовалась дверь.         
   - Давай живехонько, да дальше беседу поведем.
      Баня была замечательная, точь в точь, как у бабушки. Иван помылся, напарился от души. Вышел из баньки юноша под всеобщий хохот, да и самому ему было весело. Лапти размеров на пять больше, под свисающими почти до пола подолом и рукавами рубахи, пузырились штаны. В довершение всего, на ушах висела шапка.
      - Хе-хе, снарядили молодца, - крякнул Лука.
      - А чего? По-моему неплохо, - отозвался Леший.
      - Сейчас всё поправим, - сказала Баба Яга и подошла к Ивану, - Повернись-ка, не спеша три раза, - и зашептала что-то.               
      С первым оборотом одежда стала меньше, со вторым ещё меньше, с третьим совсем по размеру, как на Ивана скроена.
      - Ну, вот. Другое дело, - удовлетворенно оглядела его Баба Яга, - на человека стал похож. Иди к столу, я там квасок холодненький поставила. После баньки – первое дело.
Иван присел к столу, откинулся спиной на бревенчатую стену и принялся мелкими глотками попивать квас из огромной старинной чарки. Тем временем Баба Яга достала из печи лист с румяными пирожками. Леший помог перекидать их в большую деревянную миску и поставил на стол.
      - Ешь, Иванушка, - ласково и нежно, как бабушка, сказала Яга, - Ешь, милай. Пирожки с клюковкой, как ты любишь.
      Баба Яга сидела напротив Ивана, упершись локтями в стол, ладонями в подбородок, хитро щурясь и улыбаясь. Его, как током дернуло. Та же самая картина, что и в день приезда в Домовенково, только на сей раз, перед ним сидела не родная бабушка, а самая настоящая Баба Яга.
      - Что, ты, Иванушка, - заметив неладное, засуетилась Яга, - Что не так? Аль, угощение не по тебе?
      - Да, нет, - очнулся Иван, - Нет, Баба… Яга. О своем задумался.
      - Ну, что ж. То, что ты мыслить, способен – это хорошо, но думы думать после будешь. Теперь слушай и запоминай. Хлебушко, что тебе Глебка в дорогу дал, не простой. Сколько от него не отломишь – он все цел будет. Во фляжке – сурья волшебная. Когда трудно будет и сил не останется, то хлебни из нее глоток-другой. Соль – мудрости тебе даст. А, если очень сладко заживешь, отведай лучку. Я же тебе добавлю вот что: гребешок, зеркальце и пучок травы болотной. Кинешь зеркальце - будет озеро. Кинешь, через плечо гребешок – за спиной лес встанет дремучий. Бросишь траву болотную – топь и трясина непроходимые появятся. И нечего тебе с узелком мотаться, вот тебе сума. Сколько в неё не положи – всё уместится, а тяжелее она не станет, - Баба Яга уложила все в суму и поставила на стол перед Иваном. Дальше, вот что;
Одежда у тебя тоже не простая. Рубаху твою ни мечом порубить, ни стрелой каленой пробить, если конечно, они не заколдованы. Кушачок – любую преграду пройти поможет. В лаптях этих, ноги усталости не знают. И, наконец, шапка твоя тоже не проста. Повернёшь задом на перёд - невидим станешь. Вот, теперь – всё. Более сделать для тебя ничего не могу.
      - Спасибо, бабушка, - Иван осекся, - Баба Яга. И это немало.
      - Ладно, называй меня бабушкой, мне приятно. Я ж не злыдня какая.               
Это люди меня обрисовали каргою - костяною ногою. Видать, и в правду говорят: “Беда не по лесу, а по людям  ходит”.
      -  Эт-точно, - выдохнул Леший, - и меня, как только не обзывали.
      -  Да, ладно, - вздохнула Баба Яга, - я не жалуюсь, просто к слову  пришлось. Ну, а теперь, спать, добрый молодец. Теперь тебе отдыху долго не видать. Полезай на печь.      
Иван вскарабкался на печь, улёгся на разостланную там медвежью шкуру и вытянулся во весь рост. Тепло и уютно, не хуже, чем на бабушкиной перине, только шкура зверьём пахнет. Рядом улёгся Баюнок и заурчал сказку. Глаза сами закрылись, и Иван уснул.

      Снилось ему, что сидит он на огромном мохнатом белом псе. Руки погрузил в шерсть, и чешет ему за ушами. Пёс щурится, вытягивает морду и скулит от удовольствия.
По полотну синего чистого неба, тянется клин сказочно красивых белых птиц. Хорошо и спокойно кругом.
Вдруг удар грома нарушает тишину. Клин рассыпается, и птицы в беспорядке мечутся по небу. Из-за горизонта наползла огромная туча. Собака, на которой сидел Иван, сделала несколько прыжков вперёд и… взлетела. Только теперь юноша заметил, что у собаки есть крылья, огромные белые крылья. Они быстро набирали высоту. Иван изо всей силы вцепился в густую собачью шерсть. Пёс поднимался всё выше и выше. Вот они поравнялись с чёрной тучей и понеслись ей навстречу. Приближаясь, туча стала обретать всё более отчетливые формы какого-то ужасного существа. В руке Ивана, неизвестно откуда, появился меч. Красивый, с резной рукоятью, которая лежала в ладони, будто всю жизнь там была. Отделанная серебряным плетением крестовина и длинное голубое и холодное, как лёд, лезвие.
Пёс уверенно летел прямо на чудовище. Иван уже отчетливо видел семь ужасных голов, с разверстыми пастями. Четырнадцать красных змеиных глаз, жадно разглядывали свою добычу. Столкновение было неминуемым, но страха отважный юноша не испытывал. Он поднял высоко над головой меч, что-то закричал и столкнулся с чудовищем…
… Вспышки огня, отрубленные головы, падающий вниз пёс, огромная зловонная пасть, смыкающая свои клыки на голове Ивана и… темнота.
«Иванушка, милай, - откуда-то из далека, донесся голос бабушки, - Что случилось? Аль, сон плохой? Просыпайся, добрый молодец, ну»!
Юноша открыл глаза и увидел перед собой взволнованное лицо бабушки. Обрадовался. Хотел что-то сказать, но в следующий момент заметил, что лежит на медвежьей шкуре, что изба не похожа на родную бабушкину и сразу осознал, что он по-прежнему в сказке и перед ним не родная бабушка, а Баба Яга.
      - Ну, очнулся, касатик, - всё так же ласково говорила Яга, - Приснилось, что?
      - Ага, приснилось.
      - Давай слезай с печи, умывайся и садись к столу. За завтраком расскажешь, что за сон видел.
    Умывшись, Иван сел за стол. На завтрак была яичница-глазунья с не прожаренными желтками, как он любил. Фаршированные сладким творогом блинчики, пшеничная каша, простокваша и много всякой всячины. За едой, Иван подробно рассказал Яге свой сон. Она надолго задумалась. Потом сказала:
      - Понимаешь, Ванюша. У нас, в сказке, пустых снов не бывает. Каждый сон сбывается. Главное – правильно понять, что к чему, где предупреждение, а где подсказка.
      - Это, значит, мне приснился сон, чтобы подсказать, что делать дальше и чего бояться. Так, что ли?
      - Да, вроде того. Крылатая собака – это симург. У нас таких много, они охраняют поля и посевы. На нем ты, наверное, и отправишься на границу к Чуру. Может, Чур, тебе растолкует, что дальше. А я пока ума не приложу. Одно скажу: видел ты меч-кладенец, видно это и есть твоё оружие для Великой Битвы. И видел Змея Горыныча –  значит не миновать тебе встречи с ним.
Иван, уже привыкший вроде к разным чудесам, открыл от изумления рот:
      - Как, Змей Горыныч, - выдавил он из себя, - Всамделишный? Реальный?
      - Ну, а какой же. У нас всё всамделишное. Ладно, Иванушка, не боись. Чует моё сердце, всё будет хорошо. Ну, сокол мой ясный, пора!
     Баба Яга вывела Ивана из избы. На улице топтались, в ожидании, Лука и Леший. Коротко простились с Ягой и бодро зашагали к лесу. На ходу Иван оглянулся и увидел, как Баба Яга, украдкой, утирает слезу. Отчего-то, захотелось вернуться, обнять старушку, но надо спешить. Иван отвернулся и, не оглядываясь, пошёл за своими проводниками.



ГЛАВА 6
                «Хлеб да вода – богатырская еда»
               
    Привал Леший объявил часа через четыре. Иван совсем не устал и мог бы пройти ещё столько же, тем более что он только-только научился бесшумно ходить по лесу, но Леший настоял на своём. Для отдыха выбрали большую поляну, посреди леса. Пока Леший заваривал чай, Иван достал из сумы краюху Глебкиного хлеба.… Надо же?! За всё это время хлеб не только не зачерствел, но и выглядел свежеиспечённым. Ивану даже показалось, что он тёплый. Лука же, как всегда, куда-то исчез.
      Когда чай в берестяном ковше был готов, и Иван принялся ломать хлеб, появился Лука. Он нёс на плече три прочные и прямые дубинки.
      - Что это? - спросил Иван.
      - Увидишь, - коротко ответил Лука, - Давай обедать.
Только юноша взял свой ломоть хлеба и хотел уже укусить его, Леший, что-то вспомнив, ойкнул и сделал останавливающий жест:
      - Постой, Ванюша, не кусай, - он полез за пазуху, - Вот совсем забыл. По дороге, бруснички набрал малость. Надломи-ка, по-вдоль, горбушечку.
Иван надломил хлеб, и Леший высыпал туда горсточку брусники.
      - Вот, так вкуснее будет. Как пирожок.
Лука ехидно хмыкнул:
      - Кулинар лесной. Хе-хе, - сунул руку в карман и достал большой пряник, - Держи вот, всё послаще.
      - Ну, и ладно, - обиделся Леший. - У меня пользительнее.
      - Спасибо, братцы, - примиряюще сказал Иван, - Обожаю бруснику, и пряник как раз к чаю. 
      Поели. Юноша отметил про себя, что небольшого, в общем-то, кусочка хлеба с брусникой ему хватило, чтобы наесться. Чай, как и в прошлый раз, дал бодрости и силы. Леший привычно убрал костёр. Иван, не удивляясь, взял вновь целую краюху хлеба и положил в суму. Лука внимательно осматривал, принесенные им дубинки. Окончив осмотр, бросил одну Лешему, другую Ивану. Юноша, явно, был не готов к этому. В последний момент, пытаясь  поймать палку, он беспорядочно замахал руками, отбил об неё  пальцы, от чего она ещё и крутанулась, больно приложив Ивана по  лбу. Лука откровенно смеялся, а Леший с серьезным видом чесал за   ухом.
      - Что?! - обиделся Иван, - Предупреждать надо.
      - А вороги, тебя, предупреждать не станут, - вдруг серьёзно ответил Лука, - Секанут сзади мечом, и лови свою головушку по полю.
      Лука внезапно размахнулся своей палкой и ударил Ивана по голове. Юноша в последний момент, успел присесть. Удар пришёлся по шапке и сбил её.
      - Ну, держись, витязь, - крякнул Леший и тоже ударил, наотмашь, по ногам. Иван подпрыгнул, машинально отражая, ещё один удар Луки. Затем, палка Лешего опустилась на плечо. В момент соприкосновения палки с рубашкой, материал словно отвердел и не позволил причинить вреда телу. Но, всё-таки, удар был весьма чувствительным, и Ивана швырнуло в сторону. Он, машинально, сгруппировался и кувыркнулся, сразу встав на ноги. Обида и злость, на столь наглое поведение товарищей, овладели им. Юноша размахнулся и изо всей силы ударил Лешего. Тот молниеносно отбил удар. Иван размахнулся, чтобы ударить ещё раз, но тут же получил ощутимую плюху по спине от Луки.
      - Ну, давай, давай! - подначивал Леший.
      - Да, куда ему. Слабак! - ехидно отозвался Лука.
      Это, окончательно вывело Ивана из себя. Он яростно крутился во все стороны, беспорядочно нанося удары, и кое-как отбивая удары товарищей. Минут через пять вся троица, тяжело дыша, сидела на земле. Юноша то и дело почесывал ушибленные места.
      - Не обижайся, Ванюша, - отдышавшись, начал разговор Леший, - Нам для начала нужно сообразить, чему учить тебя.
      - Спасибо за науку, - огрызнулся Иван.
      - А ты не скалься, - жёстко ответил Лука, - Тяжело в учении – легко в бою.
      - Да, ладно, я понимаю, - не зло ответил Иван, - Обидно. Ни с того, ни с сего кинулись.   
      - А ты как хотел? - на этот раз по-доброму улыбнулся Лука, - Думы за горами, а беда за плечами.
      - Не верь речам, верь своим очам, - добавил Леший, - Всё. Отдохнули и по новой за дело.
Леший встал и размахнулся палкой. Иван, моментально, среагировал. Кувыркнулся назад и вскочил на ноги.
      - Хе-хе, молодец, - крякнул Лука, - первый урок усвоил.               
      - Правильно, - удовлетворенно кивнул Леший, - Теперь смотри внимательно. Меч держи вот так, - он выставил перед собой палку, взяв её двумя руками, - Встань рядом и повторяй за мной. Иван послушно встал рядом и повторял все движения Лешего. Лука устроился против юноши и медленно наносил удары.
      Через час, Иван уже свободно отражал удары сверху, сбоку, по ногам и даже по спине. Затем Лука показал удары для нападения. И даже подарил Ивану свой любимый фирменный прием с хитростью. Хитрость заключалась в том, что удар, как бы шёл с верху, но затем переходил в замысловатую восьмерку и если противник не успевал среагировать, то ранил его по плечам. Но самая хитрость заключалась в том, чтобы резко присесть и рубануть с разворота, под коленки.   
  Еще через час активной тренировки, Иван не только блестяще отражал нападение, но и сам атаковал своих учителей. Луку же, умудрился два раза сбить с ног, его же собственным приемом.

      День близился к вечеру. Уставшие, изнуренные бешеным ритмом тренировок, друзья решили отдохнуть. Пока Леший кипятил чай, Лука рассказывал Ивану, вытянувшемуся в траве, о Чернобоге и его слугах.
      - Так вот, - учительским тоном объяснял Лука, - Убить Чернобога нельзя, потому, что он хоть и чёрный, а всё же бог. Его надобно загнать, обратно, под землю. А, чтобы сделать это, необходимо разбить его войско. Ещё лучше не дать ему собраться. Сейчас с разных земель, вернее с подземелий, стекаются на Куликово Поле, все приспешники Чернобога. Если удастся по дороге к Полю поболе их положить, тем вернее будет удача нам в Великой Битве.
      - А если удачи не будет?
      - Об этом лучше не думать. Чернобог живет душами умерших. Сначала он, конечно, пройдёт по нашему миру и не успокоится, пока не умертвит его. Затем, настанет ваш черед. 
      - Как же он до нас доберётся?
      - А ему и добираться не надо. Ваш мир без сказок, а стало быть, без истории своей не выживет. Люди, когда забывают историю, мудрость веками копленую, начинают сами себя изничтожать. Чернобогу это и надобно. Он будет сосать души из вашего мира, пока не сотрутся границы между мирами. Он станет так велик, что имя ему будет Вселенское Зло.
      - Лука, как случилось, что он выбрался из подземного царства своего?
      - Понимаешь, тысячу лет назад он уже выходил на землю, и было это, когда князь Владимир Русь крестил. Тогда люди отрекались от своей веры и принимали новую. Часто это делалось насильно, и это не хорошо. Я же говорил, пока люди верят в свои сказки, в свое прошлое, живы и мы, и наоборот, пока существуем мы, живы и люди. Тогда вера в нас сильно пошатнулась, и мы ослабели – это и стало причиной беды. Теперь, в вашем мире дела ещё хуже. Новая вера во Христа, которая вела ваш мир тысячу лет, стала слаба, а войн и убийств много. С каждой новой душой, покинувшей, мир Чернобог становится сильнее. Такой силы, как теперь, у него ещё не было. И чувствую я, битва будет страшной.
      - Чай поспел, - вмешался в разговор Леший, - Давайте ужинать. Время не ждёт.
      - Мне чего-то не хочется, - отмахнулся Иван.
      - Но, но, но, - с отеческой строгостью погрозил Леший, - Давай ешь, а то мне Баба Яга вновь помелом засветит.
      После чаепития силы вернулись к Ивану. Усталость, как рукой сняло. Долго не рассиживаясь, решили продолжить обучение, да и солнышко ко сну собиралось.
 - Ну, витязь, - сказал Лука и встал перед Иваном, - Смотри внимательно.
В следующие мгновение Лука исчез.
 - Кхе-кхе, - послышалось позади.
Юноша обернулся. Лука был за его спиной:
 - Понял фокус?
 - Нет.
 - Смотри,- он опять исчез, - Ку-ку.
Старик похлопал Ивана по спине.
 - Как это?!
 - Просто. Осмотрись, Ванюшка, и выбери себе место, куда хочешь попасть. Выбрал?
 - Да.
 - Теперь запомни его хорошенько. Для начала, чтобы легче было, закрой глаза и мысленно представь себя на этом месте.
Иван старательно представлял себя рядом с той тоненькой молодой березкой в десяти шагах от него, но ничего не выходило. Он как был на одном месте, так и оставался. С полчаса бился с ним Лука, показывая, объясняя, ругая, но все без толку.               
Раздосадованный Иван хотел уже плюнуть на всё и отказаться от этой затеи, как вдруг из леса донесся противный, визжащий вопль, и на поляну выскочило что-то мерзкое.
      Отвратительная,  чёрная с подпалинами, кабанья морда, собачьи задние лапы, короткое, покрытое чёрной и рыжей щетиной, туловище и человеческие руки с огромными ладонями и короткими толстыми пальцами:
«Это же упырь!!!» - донеслись до Ивана слова Луки, и в следующий миг старик исчез.
  Упырь быстро приближался к юноше. Иван сделал несколько шагов в сторону – монстр за ним, в другую и упырь туда. Оглянулся. Хотел крикнуть Лешего на помощь, но тот уже отбивался своей дубинкой от такого же урода. Выхода нет. Бежать поздно. Расстояние сократилось до минимума. Еще мгновение и упырь вцепится в горло…вдруг, сам, не ожидая, что это произойдет, Иван оказался возле той самой злополучной березы. Упырь явно не ждал такого поведения своей добычи. Ещё пробежал по инерции несколько метров и встал, недоуменно вращая тупыми, налитыми кровью глазищами. Увидев Лешего, который с трудом отбивался от второго чудовища, кинулся к нему. Иван разглядел в шагах семи от себя свою дубинку, и было побежал к ней, но его желание помочь Лешему было столь велико, что он опять не сумел сообразить, как это получилось у него второй раз, переместится в пространстве. Иван схватил палку, встал спина к спине с Лешим и стал отбиваться от упырей. 
      В это время из леса бежали ещё и ещё твари. Их было пять, десять, пятнадцать.… Теперь Ивану казалось, что вся поляна черна от этих уродов:
      - Что будем делать?! - крикнул он сквозь шум Лешему.
      - Их отвлечь надо и смываться!
      - Чем отвлечь?
      - Они очень жадные! У тебя есть, что-нибудь золотое или серебряное?!
      - Нет!
      - Тогда пропали! 
      Палка Ивана давно сломалась, и он отбивался двумя обломками. Очень мешала сума, болтающаяся через плечо, но освободиться от неё не было возможности. Когда уже казалось сил не остается и что мерзкие, клыкастые, слюнявые хари вот-вот начнут драть свою добычу, на краю поляны появился Лука. Он громко свистнул. На мгновение, упыри отвлеклись на него. Затем старик размахнулся и бросил, в центр поляны, что-то звонкое и блестящее. Оно рассыпалось в воздухе, весело сверкая. Упыри, как по команде, бросились к месту падения безделушек. Этого было достаточно, чтобы Иван и Леший успели вырваться из кольца врагов и добежать до края поляны, где стоял Лука.
      Юноша с разбегу обхватил ближнюю к нему осинку, да так и остался стоять. Было ощущение, если он опустит её, то обязательно упадет…
      - Ну, что, - заскрипел Лука, - Прохлаждаться будем? Эти твари быстро очухаются…
      - Погоди, Лука, - тяжело дыша, выдавил Иван…
      - Я-то подожду, они не будут.
      - Лука, они плавать умеют?
      - Кто их знает? Сматываться надо, а он с дурацкими вопросами…
      - Нет, не умеют, - ответил Леший.
      - Тогда, сделаем так…
      Иван достал из сумы зеркальце и запустил его в сторону упырей.
Зеркальце шлёпнулось в гущу уродов и тут же, на месте поляны, образовалось озеро. Сразу стало тихо и спокойно. Появилось ощущение, будто озеро это было здесь испокон веку. Если бы не избитые в кровь руки и не адская усталость, можно было подумать, что всё это пригрезилось, включая поляну.
      - Хе-хе, - крякнул Лука, - красиво. С вас, друзья мои, десять серебряных монет. Последние сбережения выкинул.
      - Я тебя сейчас туда же, за ними, швырну, - отрезал Леший.
      - Вот-те на! Я его шкуру спасаю, а он в благодарность купать меня собирается.
      - Ты пошто, харя твоя хитрая, сбежал? Парнишку бросил!..
      - Я не сбежал, а пошёл глянуть, сколько их там. А за парнишком я следил. Гляжу, он туды-сюды перемещается, я и успокоился, давай серебро по карманам шарить…
      - Ладно вам, - вмешался Иван, - надо о ночлеге подумать. Ночь скоро.
      - И то, верно, - сказал Леший, - Идем место искать.
И вся компания тронулась по тропинке в лес.


ГЛАВА   7
                « Без муки нет науки ».
 
       - Иван, - откуда-то с верху послышался знакомый голос Луки, - Давай, витязь, просыпайся. Встанешь пораньше – так уйдёшь подальше.
       - Ага. Иду, Лука, иду, - сонно ответил Иван.
       Открыв глаза, он не сразу сообразил, где находится. Вокруг было темно и сыро. Пахло землёй и прелью. Над головой светилось круглое окошечко. Конечно! Не окошечко, а лаз! Теперь Иван чётко вспомнил, что вчера поздно, когда уже совсем стемнело, они нашли, брошенную медвежью берлогу и заночевали в ней. Юноша выбрался на поверхность.
      
      Леший как обычно колдовал у костра. На этот раз при нём было несколько берестяных посудин. Лука ножичком остругивал длинные прутики…
      - А, проснулся, воин, - улыбнулся Леший, - Кто хочет много знать, тот не должен долго спать.
      - Хе-хе. Зато сонный хлеба не просит, - съязвил, Лука.
      - Ладно, уже умничать, - забурчал  спросонья Иван, - На всё-то у них по пословице припрятано.
      - А как же, - сказал Леший, - Пословица во век не сломится…
      - На твою спесь и пословица есть, - откликнулся Лука.
      - Старинная пословица не даром молвится.
      - Добрая пословица не в бровь, а прямо в глаз.
      - Не всякое слово есть пословица.
      - Не всякая пословица при всяком молвится.
      - Пень не околица, глупая речь – не пословица.
      - Русская пословица ко всему пригодится…
      - Ну, хватит!- обиделся Иван, - Как в школе. И вообще я есть хочу.
      - Что ж. С разговора сыт не будешь, - сказал Леший, - Садись завтракать. Я тут супчик грибной сварганил. Лука уточку принес, так я ее в угольях испёк.
Иван полез в сумку, чтобы достать хлеба и ложки, которые вчера по дороге вырезал Леший.
Вдруг, что-то кольнуло его в ладонь. Он присмотрелся и увидел на дне сумы ту самую сломанную стрелу. Надо же. Уже и забыл про неё. Иван достал стрелу и повертел в руке.
      - Лука, а зачем она мне?
      - Держи при себе. Запас кармана не тянет, - ответил Лука, - Я так смекаю, пригодится она ещё. Надобно найти того, кто пустил её. И вернуть. Как аукнется, так и откликнется.
      - А, разве, не Чернобог?
      - Зачем ему? Он сам такими делами не балуется. У него слуги на это есть.               
               
      После завтрака Лука достал, сделанный им лук и те самые прутики, что строгал.
Старик указал на огромный, трёхсотлетний, кедр. Задача Ивана заключалась в том, чтобы сбивать из лука шишки.
Лука недолго объяснял, как вкладывать стрелу, натягивать тетиву. Иван очень быстро овладел этим искусством, заслужив даже похвалу старика. Но, вот, с точностью попадания были проблемы. Как ни старался юноша сбить выбранную им шишку, всё время промахивался. Правда, Лука так и сказал, что пока сам стрелок не почувствует, как и когда пускать стрелу, никто его не научит. Так и вышло.
Через час Иван насшибал большую кучу шишек. Обрадованный Леший быстренько нашелушил ореха, нагрел на огне большой плоский камень и прокалил добычу. Когда отправились в путь, все с огромным удовольствием грызли на ходу сочные кедровые орешки.
   
      Друзья стояли на краю леса. Перед ними простиралось огромное жёлтое поле с колосившейся пшеницей. Над полем то тут, то там мелькали какие-то существа с огромными белыми крыльями. Это были симурги. Некоторое время друзья молча наблюдали за прекрасными крылатыми собаками. Первым нарушил молчание Леший:
      - Ну, вот, Иван. Как его, этого?…Это… Прощаться давай. Мне из лесу уходить нельзя.
Леший обнял Ивана. Было ощущение, что он сейчас расплачется, но этого не случилось. Леший кашлянул, вытер под носом рукавом и отошёл в сторону.
      - Я тоже с тобой не полечу, - сказал Лука, - Высоты боюсь. Потом в пути тебя нагоню.
Старик тоже обнял Ивана, но тут же отстранился.
      - Ну, витязь, всё запомнил?
      - Всё.
      - Ну, тогда доброго пути тебе.
      - До свидания, братцы. До скорой встречи, - сказал Иван и, не оглядываясь, пошёл в поле.

         Юноша заметил место, куда приземлился один симург.  Снял с плеча  лук. Вложил тупую, с намотанной тряпкой вместо наконечника, стрелу и  бесшумной походкой стал подкрадываться к крылатой собаке. Он так близко подошёл к этому удивительному существу, что можно было спокойно вытянуть руку и погладить большую белоснежную морду.
      Иван невольно залюбовался, наступил неаккуратно, и что-то громко хрустнуло под ногой. Симург встрепенулся, оскалился и тут же взмыл в воздух. Иван вскинул лук, натянул тетиву, и…руки сами опустились. Не мог он выстрелить, пусть даже тупой стрелой, в это прекрасное создание. «Симург покоряется  и служит только тому, кто честно добудет его ловкостью, умом и чистотой душевной», - вспомнились наставления Луки. Иван вновь поднял лук и прицелился, в удаляющегося в облака, симурга. Щелкнула тетива. Взвизгнула, удаляясь, стрела. Небольшая белая точка, на фоне ярко-синего неба, дрогнула и стала описывать круги, увеличиваясь в размерах и принимая все более четкие очертания.
симург стремительно падал вниз. Иван страшно испугался, что на такой скорости собака просто-напросто разобьётся. Но у самой земли, симург словно очнулся, расправил крылья и плавно опустился недалеко от Ивана. Юноша сразу же кинулся к нему. Сперва осмотрел крылья, затем туловище и голову собаки. Ранений не было. Симург почти неслышно поскуливал, обнажая большие белые клыки, и отводил свой взгляд от Ивана. Жалко, конечно, собачку, но что поделаешь, иначе просто невозможно продолжать свой путь. Как учил Лука, Иван достал из сумы кусок хлеба, щедро посолил его и протянул симургу. Учуяв запах свежего хлеба, собака недоверчиво покосилась Ивана: «Ну, же бери, глупыш. Хлебушек ой, какой вкусный. Ну… Вот, умница. Ешь, давай. У меня ещё есть. Вот, молодец! Дай я тебя поглажу. Ну, что ты? Я не страшный. Ох, красавец! Шерстка мягкая, пушистая. Хороший пёсик. Хороший. Давай, я назову тебя, Друг. Ты не против? Друг. Друг. Ой, да молодец! Всё понимает. Друг, ко мне!»
      Иван отошёл на несколько шагов и его новый друг одним прыжком догнал его и сел рядом. «А, теперь, извини меня, Друг. Очень надо спешить на границу к Чуру. Ты знаешь дорогу?» Симург лизнул Ивана в лицо - в знак того, что он всё понимает. «Ну, вот и отлично. Тогда вперёд, Друг! Вперёд!»
Иван взобрался на холку собаке, вцепился руками в густую длинную шерсть, грудью вжался в собачью шею и закрыл глаза. Симург сделал три больших прыжка, расправил крылья и оторвался от земли.
               
     Летели они, довольно, долго. Иван уже совсем освоился, и смело сидел на крылатом Друге, разглядывая простиравшийся под ним пейзаж. Разноцветные поля, сменялись перелесками. Мелькали многочисленные серебристые ручейки и речки, голубые озера и снова перелески. Часа через два их путешествия, картину внизу, сменила желтоватая, унылая степь.
  Степь тянулась, достаточно, долгое время и уже успела порядком надоесть своей однообразностью. Но вот, Друг перестал взмахивать крыльями, просто расправил их и стал плавно спускаться вниз. Иван внимательно разглядывал степь и никак не мог понять, где же этот загадочный Чур. Степь по-прежнему была голой, безлюдной. Ни строения, ни знака присутствия человека. Только каменный столб, издали напоминающий человеческую фигуру, стоял рядом с огромным обломком скалы. Симург сделал большой круг и приземлился рядом с этим скальным обломком. Иван спрыгнул на землю и чуть не упал. За время долгого полета, оказывается, сильно затекли ноги. Юноша размялся, повставав с пяток на носки, несколько раз присел и попрыгал. Тысячи маленьких невидимых иголочек, коловших его ступни и икры, исчезли. Горячая приятная волна прокатилась по ногам. Иван прошёлся, разглядывая этот странный столб-истукан.
      Идол был очень большого роста, метра два с половиной, в каменном шлеме с каменным щитом и большим мечом, воткнутым в землю. Каменное лицо с длинной бородой, не выражало никаких эмоций. Из-под густых бровей тяжелым изучающим взглядом смотрели на Ивана два каменных темных глаза. Стало немного не по себе от этого холодного взора. Юноша отошёл на несколько шагов назад. Он уже стал догадываться, что этот  истукан и есть тот самый, Чур. Но как с ним, с камнем, общаться? Может, надо было слова какие-нибудь волшебные сказать? Но ни Леший, ни Лука ничего не говорили. Иван оглянулся, то ли в растерянности, то ли в поисках подсказки. Тишину и покой безграничной степи нарушали только негромкое щебетание птиц и стрекот кузнечиков. Юноша замер и с каким-то трепетным и волнующим восторгом созерцал картину великого желто-зеленого царства степи, обрамленного по горизонту, яркой полосой заката.
  Что-то тяжелое и холодное опустилось на плечо Ивана. Он вздрогнул. Страха не было, только все мышцы вмиг напряглись, стали тяжелыми и непослушными. Очень хотелось обернуться, но не было сил это сделать.
      - Чую силу в тебе добрую, - послышался за спиной могучий бас, - Смелость есть. Удаль молодецкая. Сердце чистое. Душа открытая. Не хватает уменья воинского, мудрости, да терпения.               
      Иван прокашлялся:
      - И что же делать?
      - Битым быть. Ошибся, что ушибся: вперед наука. На ошибках учатся. Видишь по правую руку камень чёрный?
      - Да.
      - Под ним оружие для тебя припасено. Сумеешь добыть – твоё оно, не сумеешь – идти тебе на битву с голыми руками.
      Тяжесть резко исчезла с плеча, аж ноги подкосились. Мышцы ослабли, стали вялыми, как вата. Иван обернулся. Истукан, как стоял на одном месте, так и остался. Слабость и тошнота наполняли тело. Юноша подошёл к чёрному камню: “Хорош, камушек! В два моих роста, а то и выше”. Иван упёрся плечом и попробовал сдвинуть камень. Глыба даже не шелохнулась. Присел. Ухватился за низ. Потянул. Ни с места. Сел Иван, задумался. Вспомнил про сурью волшебную, что силы даёт. Достал фляжку, глотнул и словно огонь пробежал по жилам, наполняя всё тело легкостью и силою. Через мгновение Ивану уже казалось, что любую гору, не только этот камень, своротить может. Юноша собрался с духом, подхватил камень снизу и потянул вверх. Камень дрогнул. Прогудел. Посыпалась каменная крошка. Иван оторвал его от земли, но не удержал, и глыба рухнула на прежнее место. Сколько не пытался он ещё поднять скалу, ничего не вышло. Сел витязь на землю и запечалился. Очень захотелось есть. Отломил кусок хлеба и стал жевать не спеша. Что-то щелкнуло в голове. Вспомнил! Ведь Баба Яга говорила, что соль, которую Глебка в дорогу дал, мудрости добавляет. Иван вынул солонку и обильно присолил хлеб. Дожевав последний кусочек, юноша прислушался к себе. Ничего не происходило. Не то, что мудрости прибавилось, появилось ощущение, что поглупел. Раздосадованный Иван встал, прошёлся взад-вперёд. Заметил лежащего симурга. Вспомнил, что Друг не кормлен. Отломил кус хлеба и подошёл к собаке. Проходя мимо истукана, юноша споткнулся обо что-то, чуть не выронил хлеб. Пригляделся. Под ногами валялась старая ржавая лопата с рассохшимся, покрытым трещинами черенком. Иван пнул её, подошёл к Другу и принялся кормить симурга. Вдруг сообразил: «Конечно! ЛО-ПА-ТА!!!» Иван вскочил, схватил лопату и побежал к камню. Он вспомнил, как в одной  сказке мужик с поля камень убрал. Вырыл под ним яму и столкнул его. Юноша хлебнул из фляжки и принялся с бешеной скоростью подкапываться под глыбу. Довольно быстро получилась приличная по глубине и размаху яма. Юноша обошёл камень, уперся плечом, поднатужился, и… Камень качнулся и медленно перевалился в яму. К этому времени уже почти стемнело. Иван чуть не на ощупь отыскал в мятой прелой траве, что-то твёрдое. Рванул на себя и в руках оказался меч огромных размеров в узорчатых кожаных ножнах. 

      «Ничего себе ножичек, - подумал Иван, - метра три длинной! Как же с ним управляться?»
Потянул за рукоять, и из ножен легко скользнул сам меч.  Лезвие засверкало ледяным голубым светом. Юноша попробовал поднять его и взмахнуть. Ничего не вышло. Казалось, что этот меч тяжелее той скалы, что недавно свалил Иван в яму. После неудачной попытки завладеть мечом он обратился вопросительным взором к Чуру, но каменный истукан был глух и нем. Чуть не плача, юноша вогнал меч обратно в ножны, и устало опустился в траву. Долго он сидел так или нет, не известно. Ему же показалось, что прошла вечность. Вечернее небо затянули тучи. Подул холодный ветер. Где-то, вдалеке, ударил гром. С первым раскатом Ивану показалось, что прозвучал голос Чура! «Терпение…Терпение…»
Почудилось или нет, но ночевать всё одно здесь придется. От меча добытого такими стараниями теперь не отойти. Иван коротко свистнул и к нему подлетел Друг. Почувствовав нечеловеческую усталость, юноша подобрался под бок симурга, запустил в длинную шерсть, озябшие руки, зарылся в неё лицом и уснул, прикрытый сверху крылом Друга.


ГЛАВА 8
                «Стойкий боец – в бою молодец»

      Проснулся Иван оттого, что что-то тёплое, мокрое и шершавое щекотно елозило по лицу. Открыл глаза. Оказалось это Друг, старательно умывал его своим большим алым языком.
      - Друг, что ты вытворяешь, - с притворной обидой стал отворачиваться Иван, - Я весь мокрый!
Друг на мгновение замер, разглядывая умными глазами своего товарища, и ещё раз лизнул.
      - Ах ты, поросёнок, - смеясь, вскочил на ноги Иван, - Вот я тебя!
Завязалась шуточная драка.               
      Друг высоко подпрыгивал и пытался обрушиться на юношу сверху, но Иван, сгруппировавшись, перекатывался под ним и кидался сзади на симурга. Оскалив свою большую пасть, пёс пытался ухватить товарища за руку, но тот ловко выкручивался и совал ему в зубы, его собственный хвост. Тогда Друг вставал на задние лапы и неуклюжей медвежьей походкой шёл на противника. Иван с радостью кидался вперёд и умело проводил бросок через бедро или свою любимую «кочергу» (бросок через спину). Пёс притворно скулил, отползал и вновь внезапно кидался на юношу. Несколько раз, Друг всё же хватал Ивана своими огромными клыками, но делал это аккуратно и бережно, к тому же и волшебная рубаха сберегала  неплохо.
      Нарезвившись вволю, друзья распластались в жёсткой траве. Иван лежал, закинув руки за голову, и разглядывал редкие белоснежные облака на ярко-голубом небе. Сладкая истома растекалась по телу. Юноша закрыл глаза и с наслаждением, вдыхал, чистейший воздух. Вдруг он почувствовал, что чья-то тень накрыла его. Иван хотел открыть глаза и вскочить, но не мог. Как и в прошлый раз, когда он общался с Чуром, мышцы сковала гнетущая тяжесть, по телу разлился неприятный холод, и что-то похожее на большую каменную ладонь, опустилось на грудь. Где-то в глубине сознания зазвучал могучий бас: «Ты быстро учишься на своих ошибках – это хорошо. Ты сумел добыть меч-кладенец – это хорошо. Ты постигаешь науку терпения и это хорошо. Но чтобы стать воином, нужно постичь ещё науку утраты. Это будет, а пока бери свой меч и привыкай к нему. Тебе он покажется большим и не подъемным, но как только ты пристегнешь ножны к  поясу, меч приобретет нужный размер и вес. А пока оставайся здесь. Не ищи беды, она сама найдет тебя. И помни: воин и оружие – единое целое».
      Тень схлынула и сквозь закрытые веки, больно резанул по глазам солнечный свет. Иван недовольно поморщился и прикрыл ладонями лицо. Через некоторое время юноша пришёл в себя, приподнялся на локтях и огляделся. Истукан стоял на прежнем месте и глядел, тяжёлым каменным взглядом, в бескрайние степные просторы. Иван посмотрел на Друга. Тот лежал там же, где и прежде и клацал зубами, пытаясь поймать трепещущую над его мордой бабочку. Судя по всему, присутствие Чура ощутил только Иван. Юноша медленно поднялся, чувствуя слабость во всём теле, и пошёл неуверенными шагами к месту, где лежал меч.               

      Тёмно-коричневые, кожаные ножны, искусно переплетённые дивным серебряным узором, и большая витая рукоять с крестовиной, так же изящно отделанные серебром, внушали какой-то трепет. Меч источал силу, мощь и спокойствие. Медленно, но уверенно Иван протянул руки к мечу. Коснулся его, ощущая неуловимую связь между собой и страшным оружием (именно  страшным – это Иван чувствовал). Правой рукой, взяв за рукоять, левой за ножны, юноша с силой притянул к себе тяжелую громадину, впитывая в себя, мощную энергию меча. Словно солнце рождалось и с каждой секундой росло в груди. Всё тело охватил колючий пульсирующий жар. Юноша, нет уже мужчина, почувствовал, что он растёт и наполняется огромной сказочной силой. Краем глаза Иван заметил испуганного Друга, стоящего на безопасном расстоянии и, не моргая, разглядывающего своего хозяина. Воин, именно воином чувствовал себя Иван, перекинул через плечо широкий кожаный ремень, прикрепленный к ножнам. Меч словно ожил, уменьшился в размере и как бы слился с телом, прирос к бедру. Иван потянул меч, и тот послушно скользнул из ножен. Грозное оружие легло в ладонь так естественно, словно было продолжением руки. Узкий длинный и прямой клинок переливался голубым пламенем, отражая солнце в ледяной глади своей. Молодой воин, обученный Лешим и Лукой, ловко крутанул над головой меч и сделал несколько выпадов, мысленно отражая и нанося удары воображаемым врагам. Иван чувствовал в себе неслыханную прежде огромную силу.
      Хотелось мчаться на врага, врезаться в гущу жестокой сечи и крушить противника. Но велено было ждать, и Иван ждал. Покормил Друга, поел сам. Чтобы даром не терять времени, вспоминал уроки своих учителей, упражняясь уже не с палкой, а с боевым оружием. После долгой тренировки отдохнул, понежился в траве. Затем, играл с Другом.
      После игр, взобравшись на спину симурга, долго летал над степью, любуясь суровой, без излишеств, красотой. Время близилось к вечеру, но ничего так и не происходило. Каменный Чур безмолвствовал.         
      Иван лежал на большой спине Друга и, перебирая густую шерсть, чесал ему за ушами. Вдруг резко стемнело. Поднялся сильный ветер. Иван поднял голову и увидел огромную чёрную тучу, быстро наползающую из-за горизонта. Послышался гром. Сверкнула необычная рыжая молния. Друг так резко вскочил, что Иван, едва удержался на его спине. Сделав несколько огромных прыжков, симург взмыл в воздух и помчался навстречу чёрной туче.
 
      Уже отчетливо были видны громадные крылья и семь ужасных драконьих голов. На какой-то миг Ивану показалось, что Друг испугался и дрогнул. Юный воин крепко сжал пятками бока своего товарища и бешено заорал: «Вперёд, Друг! Вперёд!»
Всё слилось в один ужасный кошмар: сверкание меча, кровавые змеиные глаза Горыныча, окровавленный Друг, пламя, отсечённые головы, смрад и вонь, жёлтые гигантские клыки и снова сверкание меча. Вдруг Иван почувствовал, что остался без опоры. Глянул вниз и увидел падающего в неестественной позе со сломанными крыльями, истекающего кровью Друга. Сам Иван, ухватившись левой рукой за иглу на гребне дракона, правой рукой продолжал рубить всё, что попадалось ему под лезвие меча. Огромная пасть разверзла свои клыки над головой воина. Пахнуло тошнотворной вонью. Дальше, как в замедленном кино: медленно смыкающиеся над головой зубы, мучительно долгий взмах меча, сбивающий один из клыков, плавно разжавшиеся пальцы левой руки и… падение.
      Земля стремительно приближалась. Стало ясно, что удара не миновать. Страха не было. Была досада, что так бездарно, в первом бою, приходиться погибать. Внизу распластавшись, раскинув крылья, лежал Друг. Иван не боялся смерти, он был готов к ней.
      Вдруг что-то мелькнуло и сильно ударило в грудь. В момент удара рубаха стала, словно железная, и воин почувствовал только сильнейший толчок. Его бросило в сторону, и он, кувыркаясь, отлетел метров на двести, как раз туда, где стояли стога сена. Их Иван заметил ещё до начала схватки. Последнее, что он успел заметить – это то, что падает точно на стог сена, и самое главное, меч при нем… Затем мягкий шлепок в сено и темнота.               



ГЛАВА 9
                «Два в поле воюют, а один горюет»

      Сто лет тишины. Пожалуй, сто лет мало. Тысяча лет тишины и безграничной тьмы. Далеко-далеко, где-то на краю Вселенной зародился едва уловимый звук. Звук родился и стал расти, как младенец, крепчая, становясь, сильнее и увереннее. Теперь это был не просто непонятный звук, а уже вполне отчетливый звон. Звенели колокольчики серебреными, хрупкими голосами. Пять колокольчиков, десять, тридцать, сто, тысяча...
      Шум нарастал, увеличивался, заполняя собою всё вокруг, не оставляя, даже маленькой лазейки для тишины. Даже непроглядная вечная тьма засветилась звуком. Звук стал болью! Колокольчики росли, превращаясь в колокола, и с ними росла боль. В какой-то миг бухнул набат, и всё взорвалось белым сверкающим солнцем.
       - А-а-а!!! – вскинулся Иван и открыл глаза.

      Тело болело, так, будто не было ни рук, ни ног, а просто большой ком оголенных нервов. Иван хотел пошевелиться, но не мог этого сделать, потому что плохо представлял, где у него рука или нога и чем можно пошевелить. Хотел что-то крикнуть или позвать кого-нибудь, но не знал, как это сделать.
      Спустя некоторое время, сознание окончательно вернулось к нему, и воин сумел осмотреться вокруг. Он находился в старинной избе.
      Убранство дома было очень простым: закопчённый потолок, голые ничем не прикрытые бревенчатые стены, русская печь, большой плохо оструганный стол и такие же скамьи вдоль стен. Пара грубо сработанных, но надежных по виду табуретов и, наконец, широкая лавка у печи, накрытая большой серой шкурой с длинным жестким мехом, на которой и лежал Иван.
      Скрипнула тяжелая широкая дверь, и в дом, пригнувшись, вошёл широкоплечий мужчина с коротко стриженой бородой и усами. Большие серые глаза внимательно осмотрели Ивана, и на суровом, иссеченном шрамами и морщинами лице засветилась добрая улыбка. Мужчина выпрямился во весь рост, и к сияющей улыбке добавилось бряцанье и блеск дощатой брони, закрывающую широкую грудь в кольчужной рубахе.

      Богатырь молча, но всё так же улыбаясь, сделал шаг в сторону окна, не сводя глаз с Ивана, бережно поставил на скамью остроконечный шлем, бросил рядом кольчужные рукавицы и снял с пояса булаву с длинными острыми шипами. Меч же бережно повесил на деревянный гвоздь в стене.
      «Меч!» - вспомнил Иван. Тяжело поднялся на локтях  и с хрипом выдавил:
      - Где мой меч?
      - Успокойся, витязь, береги силы. Ты ещё слаб, - послышался бархатистый чистый, как у юноши голос, - Лежи, не беспокойся. Под тобой твой меч. Вона, под лавкой.
      Иван с трудом наклонился и еле-еле приподнял с пола край серой шкуры. Под лавкой лежал его меч, принявший прежние гигантские размеры. Витязь устало повалился на своё ложе.
      - Как тебя звать? - уже более крепким голосом спросил Иван.
      - Да, Дубыней люди прозвали.
      - Это почему?
 Богатырь вздохнул:
      - По молодости случилось. Драка жестокая была подле нашей деревни. Поганые  налетели и давай народ обижать, а я то в поле был. Прибежал ко мне мальчонка деревенский, сказал, что поганые народ бьют, да деревню разоряют. Ну, и осерчал я. Пока шёл до дому, выломал по дороге дубок столетний, им-то и разметал ворогов. С тех пор и прозвали меня Дубыней, из-за дубка этого.
      - А я…
      - Иван. Знаю. Мне Баба Яга рассказала про тебя.
      - Дубыня, где я? И что произошло? Ничего не помню.
      - Баба Яга сказала мне, что ты дружину набираешь, я и поехал к Чуру, искать тебя. Да припозднился, немного, Чур сказал, что ты со Змеем Горынычем бьёшься. Издали заметил, как твой симург упал. Ну, думаю, опоздал. Вижу, ты ещё на Змее болтаешься. Я припустил коня. Тут и ты вниз полетел. Гляжу - стога сена. Яга говорила мне про твою чудесную рубаху, защитную. Ну, я стрелой и направил тебя в сено, чтобы о землю не расшибся.
      - Друг погиб?
      - Какой друг?
      - Симург.
      - Да, - вздохнул Дубыня, - погиб твой Друг. Я нашёл тебя без памяти, в сене лежащего. Забрал и привез сюда. Это моя изба, тут и живу. Вернее так, ночую. В основном в пути всё время. Рубежи объезжаю.
Дубыня замолчал, внимательно вглядываясь в Ивана.
      - Силен ты, - продолжил разговор богатырь, - Видел я, как ты со Змеем бился. У нас есть витязи, которые решились бы с Горынычем тягаться, но на земле. Он на земле не такой верткий, как в небе. Видно, не зря именно тебя послали войско собирать для Великой Битвы. Это кладенец? - Дубыня кивнул головой в сторону, где лежал меч.
      - Да, кладенец.
      - Это как же ты им управляешься? Пудов пять будет весом.
      - Не знаю. Мы с ним, как родные. Он меня чувствует, я его.
      - Значит, для тебя он там лежал тысячу лет. Многие пытались его добыть. Я тоже пробовал, так наломался, что полгода спина болела, а камень так и не сдвинул.
Иван пошевелился, хотел сесть, но не рассчитал сил и со стоном повалился обратно.
      - Лежи, витязь, лежи, - взволновался Дубыня, - Рано ещё. Сил набирайся. К тому же, шкура эта целебная, волчья. Сам завалил зверя. Огромный был, что медведь, и лютый ужасно. Сколько народу погубил. Поговаривали, что он сбежал из псарни самого Чернобога.
В дверь что-то тяжело и гулко ударило три раза.
      - Ну, вот и Вихорка, - Дубыня встал и вышел за дверь.
Через некоторое время он вернулся с пузатым кожаным мешком, наполненным, судя по всему, жидкостью.
      -  Вот теперь, вой, подымайся, - весело сказал богатырь.
      - Кто? Как ты меня назвал? - недоуменно спросил Иван.
      - Вой. По-нашему – воин, витязь.
      - А, понятно.
      - Вставай, вставай. Мне Вихорка принес чудесной воды колодезной, которой в своё время старцы Илью Муромца на ноги поставили. Да, ещё ко всему, Лада слово волшебное над ней сказала.
      - Какая Лада?
      - Лада – это богиня любви. Нет ничего сильнее и целительнее любви. - Дубыня налил в деревянную чарку воды и протянул Ивану, - Вставай, бери и пей.

      Иван с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, зашлёпал босиком по не струганным доскам. Первый глоток, словно сладкий тягучий мёд, прокатился по жилкам, и вдруг холодная волна ожгла всё тело. Иван выпрямился и невольно шумно выдохнул. Тут же пошло тепло от самых пяток, поднимаясь выше и выше. Щеки залило румянцем. Воин почувствовал прилив сил и энергии. Залпом допил остатки живой влаги.
      - Ух, хорошо!
      - Теперь пошли в баньку. Надобно тебе омыться этой водой, да пропариться хорошенько.

       После бани, разомлевший, Иван привычно сидел за столом, опираясь спиной в бревенчатую стену, и потягивал прохладный брусничный морс. Такая же большая чарка в огромных руках Дубыни  казалась маленькой и хрупкой.
      - Дубыня, - после долгого молчания заговорил Иван, - Ты всё говорил про какого-то Вихорку. Кто это?
      - Вихорка-то? Это мой конь. Тебе тоже надо коня. Пешему не дело  топать сотни вёрст. Да и времени маловато. Я так думаю, конь тебе нужен не простой, не как мой Вихорка. Тебе нужен полкан.
      - Это что, собака что ли?
      - Нет. Полкан – это полуконь.
      - Кентавр?
      - Не знаю я никаких кенотавров. Полканы бывают разные. Обычно по внешности они, как лошади, но душа у них человеческая. И обладают они разными качествами. Например, говорят по-человечески или летать могут, превращаются в животных и прочее.
      - Подожди. Так Сивка-Бурка, Конек-Горбунок?…
      - Да, это всё полканы.
      - Надо же.

      Разговор разговором, а о деле забывать негоже. Отдохнув немного после баньки, друзья вышли на широкий двор. И Дубыня учил Ивана кулачному бою.
      - Стой на одном месте, - показывал богатырь, - Двигаться можешь только на полшага вправо-лево и вперед-назад. Крутись, как волчок, уходи от удара. На этот удар подайся навстречу и нырни, а, разгибаясь, ударь сам. Держи пяту, говорю! Пята – это пятачок, место на котором стоишь. Не сходи с него. Прыгай, бей ногой в живот. Представь, что твоя нога - это кузнечный молот и бей сверху. Отклонись назад и резко выброси руку, раскрытой ладонью в нос. Вот так. Держи пяту!

      Если бы Иван раньше не занимался спортом, ох и тяжко бы ему пришлось. Занятия греко-римской борьбой подготовили его тело подходящим образом. Молодой воин быстро и легко усваивал новую науку. Но, несмотря на это, с доброго молодца сошло семь, а то и десять потов.
      После тренировки друзья пообедали по-богатырски просто, но сытно. Пшеничной кашей с маслом и гороховым киселем, который Дубыня называл сытью.
      Отдохнув пошли на конюшню. В большой, чистой, ухоженной конюшне стояли два коня, вернее конь и кобыла. Вихорка и Пава.

      Иван долго учился седлать лошадь, но ещё дольше усваивал азы верховой езды. Когда воины возвращались с полей, солнце уже наполовину скрылось за линией горизонта. Иван уверенно держался в седле, что для новичка просто удивительно. Намотавшийся за день, уставший, но счастливый молодой воин, упал на волчью шкуру, как в перину, и тут же уснул. Спал он здоровым богатырским сном, без сновидений и кошмаров. Едва забрезжил рассвет, Дубыня поднял Ивана. Воины позавтракали, оседлали лошадей, снарядились по-боевому - Дубыня в броню, а Иван в волшебную рубаху, вооружились и выехали со двора.
Ехали друзья ни много, ни мало – два дня и две ночи. На коротких стоянках устраивали тренировки и товарищеские бои. Утром третьего дня богатыри остановились у подножья огромной мрачной скалы.
      - Дальше сам ступай, - сказал Дубыня, - На вершине этой горы стоит полкан. Доберёшься до него – конь твой, нет, так нет. Я же поеду к Чуру, и буду ждать тебя там. Счастливо, друг!
      Товарищи обнялись, коротко глянули в глаза друг другу и Дубыня, развернув коня, помчался в степь. Иван соскочил с Павы, расседлал, похлопал по влажной шее и скомандовал ей возвращаться домой. Уложил седло, уздечку, потник, стремена в суму и полез на скалу.

      Карабкался он без остановки и отдыха до самого позднего вечера, но преодолел едва ли треть скалы. Когда совсем стемнело, Иван выбрал более-менее удобную площадку для ночлега, пожевал хлеба и уснул. Поднялся он с солнышком и продолжил свой путь. Пальцы и ладони молодого воина были разодраны в кровь об острые камни. К полудню Ивану пришлось остановиться и крепко задуматься. Путь преградила гигантская расщелина. Не перепрыгнуть, не обойти. Витязь сел на камень и загрустил. Что делать? Отломил кусок хлеба, присолил его и принялся медленно жевать. Вдруг вспомнил! Баба Яга говорила, что кушак тоже волшебный, он помогает преодолевать любые преграды. Иван размотал кушачок и бросил над расщелиной. Волшебный пояс вытянулся от края до края и стал твердым, как камень. Молодой воин, легко перебежал по нему на противоположную сторону. Как только взялся за него с другого края, он принял прежнюю форму. Затем, держа за один конец, подкинул вверх.  Кушак потянулся и исчез из виду в облаках. Иван намотал свой конец на руку и попробовал потянуть. Вдруг его дёрнуло, кушачок стал укорачиваться и воин буквально взлетел.

      На вершине скалы, стоял сказочно красивый, белоснежный конь.
      - Здравствуй, Иван, - заговорил белоснежный красавец, - Пятьсот лет тебя дожидаюсь. Угости меня хлебом, дай имя, да оседлай. И буду служить тебе верой и правдой.
      Оторопевший Иван некоторое время не знал, что сказать, что сделать. Через минуту спохватился, достал хлеба, покормил коня.
      - Спасибо, добрый молодец.
      - Кушай… - осекся Иван, - Как же мне назвать тебя?… Полкан… Точно! А почему нет? ПОЛКАН! Так и назову. Теперь имя твое – Полкан!
      - Хорошо. Полкан, - повторил конь и удовлетворенно закивал головой.
Витязь оседлал своего красавца коня. Сел верхом, и Полкан взмыл в небо.


ГЛАВА 10
                «Грозен враг за горами, а грозней за плечами»

      Такого восторга Иван не испытывал, даже летая на симурге. Полкан мчал его с такой скоростью, что казалось, на свете ничего больше не существует, кроме ветра, неба и белоснежного коня. Иван сидел в седле, как влитой. Изредка, он раскидывал руки в стороны, закрывал глаза, и казалось ему, что это он летит, а не конь. Если Друг летал при помощи крыльев и как бы парил над землей, то Полкан двигался прыжками от облака к облаку, отталкиваясь от невесомого белого тумана.
      Летели они всего часа два, но Ивану казалось, что прошла вечность. Таких острых ощущений, он не испытывал никогда. Юноша усмехнулся, подумав, как он будет писать в школе сочинение на тему: «Как я провел лето». Но вот Полкан начал сбавлять скорость. Временами, приостанавливаясь на каком-нибудь облачке, и оглядывая, простиравшуюся под ним степь. Иван понял, что путешествие подходит к концу. Подобрался. Сжал покрепче поводья и тоже стал пристально вглядываться. Полкан, видимо, определился куда лететь. Сделал несколько длинных прыжков немного правее и полетел вниз. Они неслись вниз с бешеной скоростью. Только у самой земли конь резко затормозил и бережно ступил в траву.
      Иван разглядел вдали, едва различимый силуэт Чура. Витязь подобрался в седле и с места пустил коня в карьер.
      Подъехав к истукану, он с удивлением заметил, что, Чур, стоит здесь в одиночестве. «Странно. А, где же Дубыня?» - подумал Иван и спрыгнул с коня. Размял затекшие ноги. Полкан тут же отошёл в сторону и принялся щипать траву. Воин почувствовал неладное: «Почему нет Дубыни?». Ещё раз осмотрелся вокруг и пошёл к Чуру. Вгляделся в каменное лицо. Закрыл глаза и коснулся рукой истукана. Знакомая ледяная тяжесть навалилась на Ивана и в ушах зазавучал могучий бас: «Твой друг уже в пути и тебе спешить надобно. Восточные рубежи проломили волоты и движутся на Куликово поле. Их необходимо остановить. Спеши, Иван. Отправляйся на восток».
      Голос стих. Тяжесть отступила. Иван, не теряя времени, подозвал Полкана, вскочил в седло и помчался в степь. Через несколько часов бешеной скачки впереди замаячила знакомая спина Дубыни.
      
       Друзья ехали плечом к плечу и пристально вглядывались в бескрайнюю даль степи.
      - Дубыня, кто такие волоты?
      - Волоты – это чужеземные воины. Они очень организованы, хитры и умелы. Воюют они когортами – чётким строем, примерно по пятьсот человек. Все их войско называется – легион. Это десять когорт.
      - Ого!
      - Ого. Самое главное, что они не простые люди, а великаны. Примерно в три человеческих роста.
      - Ничего себе! Как же нам быть? Нас всего двое. Да и росточком мелковаты будем.
      - Не боись. Не так страшен чёрт, как его малюют. Что-нибудь придумаем…Тпру! Стоять, Вихорка!

      Впереди, нарушая ровную поверхность степи, возвышался огромный камень, метра четыре в высоту и пару метров в ширину. Дубыня широко улыбнулся:
      - Ну вот. Хорошая новость. Видишь, из-за скалы сапоги торчат. Дубыня показал в сторону.
Действительно, из-за скалы торчали огромные сапожищи. Богатырь привстал на стременах и свистнул. Да так, что Иван невольно закрыл уши.
      - Это мой друг, - улыбнулся Дубынюшка, - Горыня. Кстати сейчас можешь прикинуть, что представляют из себя волоты.
Сапоги дрогнули, и раздался грохочущий голос. Из-за скалы показался огромнейших размеров воин.
      - Да, что это такое! Мне дадут сегодня выспаться?! А ну подходи по одному! Сейчас… А-а-а!!! Дубынюшка! Друг мой дорогой!
      - Здорово, Горыня! – откликнулся богатырь.
      - Здорово, дружище. А кто это с тобой?
      - Это Иван, Иванов сын.
      - Эх, ма! Не уж то тот самый Иван?! Будь здрав, Иванов сын.
      - И ты будь здрав, Горыня, - улыбнулся юноша.
      - Ну что, Иван, - заговорил Дубыня, - Возьмешь молодца в дружину? Али, испытание для начала задашь?
      - Зачем испытание? И так видно, что богатырь силушкой не обижен.
      - Нет! Испытай! – вдохновился Горыня, - Смотри!

      Воин отошёл к скале, за которой спал. Присел и с размаху вонзил руки под каменное основание, резко поднялся и свернул гору на бок. Затем обхватил её своими ручищами, размахнулся и бросил в даль метров на двести.
      - За это и прозвали его Горыней, - не скрывая удовольствия, сказал Дубыня.
      - Ничего себе! - восхитился Иван, - А волоты так же могут?
      - Нет. Пупки надорвут.
      - Ну, что? - подошёл, улыбаясь, великан.
      - Берём, - не раздумывая, ответил молодой воин, - Идём на восток, бить волотов.
      - А, чего ж, не размяться. Бивали их. Было дело.
И трое богатырей двинулись в путь. Иван и Дубыня верхом, Горыня же и пешим не отставал.

      Утром следующего дня воины, взобравшись на большую сопку, увидели внизу четкий черный квадрат выстроившихся врагов.
      Волоты были гигантского роста. Одеты и вооружены, как древнеримские легионеры.
      - Ну, что? Храбростью города берут, - неуверенно сказал Иван.
      - К храбрости бы ещё росточку добавить, да количества не мешало бы, - отозвался Дубыня.
      - Ничего, братцы. Двум смертям не бывать, - бодрился великан.
      - Кхе-кхе. Струхнули, робяты?
Раздался за спинами богатырей скрипучий голос.
      - Лука!- радостно вскинулся Иван.
      - Я, витязь, я. Ну, что скучаем? Я к вам с подмогой.
      - Где?- удивился Дубыня, оглядывая голую степь.
      - Что, меня вам мало?- помахал сучковатой клюкой Лука.
      - Ха-ха-ха, - загремел Горыня.
      - А ты не смейся! Мал, да удал! Да и не так уж мал.
Лука, хитро улыбаясь, достал из-за пазухи фляжку, похожую на ту, что была у Ивана с волшебной сурьей.
      - Эт, братцы, Баба Яга послала. Отвар волшебный. Глядите.
Старик сделал глоток и… начал расти. За несколько секунд он вырос и стал одних размеров с Горыней.
      - Ну, что? - хитро оскалился огромный Лука.
      - Вот, дела, - удивился видавший виды Дубыня.
      - Ну, это другое дело, - обрадовался Иван, - Теперь можно потягаться.
Сколько их там? Пятьсот. Чуть больше сотни на каждого.
      - Справимся, - громыхнул Горыня.
      - Лука, а лошадей можно увеличить? - спросил Иван.
      - Нет. Токма людей.
      - Эх, обидно, - вздохнул Дубыня.

      Всадники спешились и стали разминаться перед боем. Дубыня извлёк из перемётной сумы груду непонятного железа.
      - Что это? - удивленно спросил молодой воин.
      - Увидишь, - коротко ответил витязь.
      Богатырь разобрал кучу непонятных заточенных железок и принялся крепить их к своим латам. Один крюк крепился на уровне левого колена. Там же только на правой ноге заняло своё место прямое отточенное лезвие. Подобное лезвие, только поменьше, прикреплялось к локтю левой руки. Тонкий трёхгранный шип, словно шпору, только наоборот, пристегнул к носку правого сапога. Когда Дубыня облачился, принял от Луки фляжку и сделал глоток. За ним хлебнул и Иван.

     Трое могучих воинов и старец молча стояли против огромной когорты волотов. В строю врагов хрипло проревела труба, и когорта уверенно двинулась вперед. Малое русское войско, выстроилось, в заранее оговоренном, боевом порядке. Впереди шёл Горыня, за ним, отставая на два шага, Лука, за стариком плечом к плечу – Иван и Дубыня.
      Молниеносно, вращая двумя огромными мечами, Горыня врезался в плотный строй волотов, и, не останавливаясь, пошёл вперёд, рассекая его, как масло. Лука, Иван и Дубыня втянулись за ним, как хвост и сразу же за их спинами сомкнулся поток врагов. Наши бойцы встали плотным кольцом, плечом к плечу и отчаянно заработали оружием.
      Горыня вертел своими мечами, как самолет пропеллерами, и всё, что попадалось ему, кромсал в куски. Дубыня, стоявший по левую руку от Ивана, тоже бился в две руки. В левой булава, которой он вертел, ловко отбивая и нанося страшные тяжёлые удары, в правой меч, которым колол и рубил. С другой стороны от молодого воина Лука ловко подсекал крюком своей клюки волотов, а другим концом, из которого торчал длинный железный шип, протыкал чуть не насквозь. Иван, держа двумя руками меч, отчаянно молотил по всему, что попадалось на пути, подсознательно, не задумываясь, отражал удары врагов.
      В горячке боя он едва не пропустил удар, направленный  на  Луку. Ивану ничего не оставалось делать, как подставить под удар собственный локоть. Вражеский меч, отскочив от защитной рубахи, повернулся, скользнул и голоменем (плоской стороной) ударил Луку по шее. Старик крякнул и осел наземь. Волоты насели ещё плотнее.
      Стало совсем тесно и невозможно работать мечом. Друзья сомкнулись, спрятав в свой круг ошеломленного Луку, убрали оружие и бились врукопашную. Иван твердо запомнил уроки Дубыни и, держа «пяту», ловко вертелся и бил врагов кулаком, ногой, локтем и даже головой. Краем глаза он заметил, как дерётся сам Дубыня, и восхитился этим зрелищем.
      Опытный воин скупыми движениями разил врагов не хуже автомата. Крюком над левым коленом цеплял за доспехи волота, валил наземь и шпорой на носке правой ноги добивал. На левую руку  (и когда успел), Дубыня надел, что то вроде «кошачьей лапы», как у ниндзя. И вот пока «кошачья лапа» пластала чью-то шею,  лезвие над коленом правой ноги тонуло в боку другого волота.
      Что делал Горыня, Иван не видел, но четко слышал вопли врагов оттуда, где находился великан. В какой-то момент у молодого воина в руке оказался прямой и широкий кинжал, где и как он раздобыл его в этой суматохе, было уже не вспомнить. Дело пошло веселее, теперь он мог не только валить и ломать врагов, но и добивать особо прытких. Чудом в этом шуме Иван расслышал стон Луки. Глянул. Старик зашевелился. Этой доли секунды, что он отвлекся, хватило, чтобы, чей-то громадный кулак обрушился на левую щёку. Искры брызнули из глаз, как салют. Все звуки исчезли, и остался только противный звон. Но воин устоял на ногах и даже, вслепую ответил ударом врагу и сбил того с ног. Тут же вернулось зрение. Иван увидел валяющуюся под ногами свою шапку. «Невидимка» - пронеслась мысль. Витязь изловчился подхватить её и швырнуть старику: «Держи, Лука, это невидимка!» В следующее мгновение чьи-то сильные руки вцепились в его горло. Задыхаясь, Иван всё же ухитрился сделать борцовский захват и провёл бросок с прогибом, жестко припечатав врага оземь. Но и сам на мгновение потерял равновесие и упал. А когда пытался вскочить, увидел зверское лицо какого-то волота и длинное лезвие кинжала, летящее ему в глаз. Вдруг волот сам по себе рухнул наземь, дернулся, и из его уха побежала кровь. «Долг платежом красен!» - прокричал в ухо невидимый Лука.

     Солнце закатилось за далёкие сопки, и на чернеющем небе стали появляться первые звезды. Более половины врагов было побито и много ранено. Волоты отходили мелкими кучками, бросая своих раненых. Русские вернулись на сопку без потерь. Оставалось ждать утра, чтобы выяснить: быть бою или кто-то из противников сдастся на милость победителя.



ГЛАВА 11
                «В поле две воли: победит тот, кто смел и умел»
 
     Утро. Огромное алое солнце медленно поднималось над бескрайней степью. Мирно щебетали птицы. Ничто не напоминало о вчерашнем страшном дне. Иван открыл глаза.
      Хорошо. Свежо и тихо. Рядом копошился у костра Лука. Дубыня и друг великан ещё спали. От костра приятно потянуло запахам мясного варева. Молодой воин потянулся и невольно ойкнул. Тело, казалось ему, разложено по кусочкам и единственное, что связывало эти кусочки, – это боль.
      - А, проснулся, витязь, - приветливо сказал Лука, - Подымайся и умывайся. Я тут росы собрал. Лучшего умывания не придумаешь.
      - Спасибо, Лука.
      Иван тяжело поднялся. Скинул с себя одежду. Старик протянул ему мокрое полотенце. Воин обтерся им, и сразу стало легко и радостно. Кожа зарозовела и покрылась мурашками. Дышать стало легко и свободно. Единственное, что омрачало радостное утро – это вспухшая левая щека. Её так разбарабанило, что левый глаз превратился в узенькую щелочку. Вскоре проснулись друзья. Их ожидала так же самая процедура с мокрым полотенцем. Приведя себя в порядок, вся компания уселась у большого котла. Вооружившись деревянными ложками, воины принялись завтракать. Иван уже совсем освоился со своим необычайно большим ростом и лишь иногда вспоминал об этом, когда взгляд падал на Полкана, который теперь был ниже колена  своего хозяина.
      После завтрака богатыри облачились в доспехи и встали плечом к плечу, вглядываясь в степные просторы. Ночью волоты очистили поле боя. Вынесли раненых и убитых. И теперь страшное место боя выглядело вполне мирно, разве только трава была утоптаной и бурой от крови. Солнечный диск полностью выплыл из-за далеких сопок, и на поле боя с разных сторон, печатая шаг, вышли две когорты свежих, не бывавших во вчерашней битве, волотов.
      - Сколько в легионе когорт? - мрачно спросил Иван.
      - Десять, - ответил Дубыня.
      - Кхе-кхе, - неопределенно крякнул Лука.
      - Вчера, одна… сегодня две, - медленно рассуждал молодой воин, - Итого на сегодняшний день три когорты. Где-то ещё семь бродит.
      - И без них многовато, - без энтузиазма протянул Горыня.
      - Ну, что, друзья, - встрепенулся молодой воин, - Не попадёшь на подвох, враг не возьмет  врасплох.
      - Да, уж, - вставил свое слово Дубынюшка, - Не щади врага – сбережёшь друга.
      - Эт – точно, - улыбнулся Горыня.
      - К бою! - скомандовал Иван и уверенно зашагал первым на поле.
За ним двинулись товарищи. Один Лука остался стоять на месте.
Горыня оглянулся:
      - Ты чего, дед?
      - Ой! - будто, что-то вспомнив, спохватился старик, - Кажется, молоко с печи убежало. Я скоро, братцы…
И исчез.
      - Вот это да! - опешил Горыня.
      - Слабину дал старичок, - процедил сквозь зубы Дубынюшка, - Хорошо не в бою побежал.
      - Нет…- неуверенно заговорил Иван, - Неспроста он так. Что-то задумал… Я чувствую.

      Друзья стояли меж двух когорт. До каждой было не больше ста шагов. Противно взревели трубы, и когорты медленно пошли на сближение. Теперь Ивану стало по настоящему страшно, но он не показал виду. Краем глаза молодой воин заметил, что на их сопке появились три неизвестных коня. Не успел сказать об этом товарищам, как рядом раздались четыре хлопка, и появились три могучих богатыря и с ними Лука.
      - Вот, ребятки привёл, - довольный собой проскрипел старик, - А вы чо, опять струхнули? Знакомьтесь: это Илья Муромец, это Добрыня, это Алеша…
      - По местам! - приказал Иван и выхватил меч.

      Бой был жестоким, но скорым. Солнце только начало клониться к вечеру, а обе вражьи когорты были разбиты наголову. Уставшие бойцы вернулись на свою сопку и только собрались отдохнуть и снять латы, как вдруг тугой жаркий воздух разорвал рёв многих труб, и началось…

      На поле одна за другой вышли все семь оставшихся когорт. Весь легион!
      - Теперь, точно пропали, - заскрипел Лука, - Кажется, пироги в печи оставил, как бы не сгоре…
      - Стоять!  - рявкнул Иван.
Лука послушно замер.
      - Все вниз, - командовал молодой воин, - Становимся меж теми двумя сопками!
Возражений не последовало. Вся семёрка бегом кинулась на означенную позицию. На ходу Иван достал из сумы волшебный гребень и кинул Алёше Поповичу:
      - Алёша, привяжи к стреле и пусти в тыл врагу, что бы отхода им не было.
Затем вынул пучок болотной травы и, вытянув из портянки суровую нитку, примотал ее к камню: 
      - Горыня, как только за ними станет лес и закроет им путь обхода, когорты потянутся на нас. Тогда кинь камень в самую середину войска. Понял?!
      - Понял, Иван!
      - Ну, братцы. Если кто просочится, то дорога будет, только через нас. Стоим здесь до конца. Алёша, стреляй!
Щелкнула тетива, и стрела со свистом ушла в облака. Через минуту за спиной волотов встал могучий непроходимый лес. Враги быстро перестроились и пошли на малое русское войско. Горыня размахнулся и бросил в самую гущу камень с болотной травой. Поднялся невообразимый шум и паника. Земля под ногами волотов превратилась в грязную жижу, и они начали тонуть. Лишь паре десятков удалось вырваться из болота. С ними легко разделались наши воины.

      Иван озадаченный стоял и молча смотрел на своего карликового коня. Лука перехватил его взгляд и пожал плечами:
      - Яга ничего не сказала. Дала флягу и всё.
      - Где фляжка? - спросил Иван.
      - Вота, - старик протянул на ладони крошечную фляжечку.
Молодой воин повертел её в руках. Пустая.
      - Если мы выросли после того, как отхлебнули то…
Иван призадумался на секунду. Вынул пробку и плюнул. Тут же воин стал уменьшаться и приобрёл прежние размеры. Его примеру последовали и остальные.

       Дорога широкой извивающейся лентой, рассекала бескрайнюю степь, и таяла вдали, упираясь в линию горизонта. Огромное алое солнце, наполовину скрывшееся в этой линии, высвечивало семь черных силуэтов малого, но непобедимого русского войска. Не легко далась эта победа, но воины знали, что это только начало. Самое трудное было впереди. Каждого из них могла ожидать смерть или сладкая доля победителя. Не об этом их думы сейчас. Земля русская в беде – это главное.


ГЛАВА 12
                «Не ты смерти ищешь – она сторожит»

      Ночью шёл дождь. Даже не дождь, а мелкая противная морось. Сырость была повсюду. Пропитывала одежду, сотней холодных иголочек секла по лицу, и даже каждый вздох был, как глоток ледяной влаги. На ночлег не останавливались. Малая русская дружина упрямо шлёпала по разбухающей дорожной грязи.
      Под утро дождь стих, но от этого стало не легче. Холодный степной ветер пронизывал до костей. Ударил морозец. Желтая трава подернулась белой паутинкой инея. Через некоторое время стали появляться небольшие перелески. На востоке заалело долгожданное солнышко. Когда солнечный круг полностью выкатился из-за сопок, дружина въехала в сырой темный лес. Здесь не так донимал промозглый ветер, и через час пути воины остановились на отдых. Первым из седла Полкана вывалился Лука, сидевший позади Ивана. Старик тут же занялся костром. Дубыня же наломал сухих деревьев и побросал в огонь. Пламя выросло в человеческий рост, и сразу стало хорошо и тепло. Богатыри сняли с себя броню и растянули на прутьях мокрую одежду для просушки. Алёша ушёл в лес и спустя полчаса вернулся с тушей оленя на плечах.
      Наевшись оленины, воины растянулись на прогревшейся от костра земле.  Алёша затянул высоким голосом красивую печальную песню. Тут же забасил Илья Муромец. Через некоторое время вся дружина, кроме Ивана, пела слаженным хором. Даже поскрипывание Луки на фоне стройных голосов смотрелось красиво и естественно. Иван расслабился и не сразу заметил, как в мощный мужской хор влился тонкий, едва уловимый, прекрасный женский голос. Голос усилился, окреп. Наконец и богатыри услышали его. Хор сломался и умолк. Остался лишь удивительный, сладкозвучный голос. Воины вскочили на ноги и похватали оружие. Песня не умолкла, и на её фоне послышался ещё один прекрасный, бархатный голос:
      - Отчего опечалились, витязи? Отчего веселых песен не поёте? Аль победа не радует?
      Из леса вышла женщина неописуемой красоты. Белое лицо, ласковая улыбка, тонкие длинные пальцы в серебряных перстнях. Изящная шубейка, украшенная тонкой кружевной паутинкой, казалась покрытой инеем. На голове ледяной, яркий, сияющий венец. Белая широкая коса, едва не касалась земли. Голубые глаза смотрели, словно сквозь богатырей и от этого становилось немного неуютно и холодно. Неизвестный голос продолжал свою песню. Воины спохватились, то ли оттого, что перед ними стояла столь ослепительная женщина, то ли от холода, похватали рубахи и в спешке стали натягивать их на себя. Вдруг холод окутал тела, словно спеленал ледяными простынями. Богатыри медленно повалились наземь.
      Иваном завладел страх, но потом сладкая песня, словно мёд наполнила его. Стало так хорошо. Глаза закрылись. Холод отступил, и захотелось спать. Было так уютно и хорошо, что позабылись все беды, все заботы… «Стоп!» - оборвал свои мысли Иван.
      «Лук – это если жизнь совсем сладкой покажется» - вспомнил слова Бабы Яги. Потянулся к суме. Сразу же отыскался пучок зеленого лука. Слабеющими руками поднес ко рту и начал разжёвывать. Необычайная горечь ожгла рот. Хлынули слезы, и всё тело охватил жар. В голове мгновенно вырос и взорвался горячими искрами огненный шар. Сознание вернулось. Иван увидел неподвижно лежащих товарищей. Пламя костра застыло и превратилось в причудливый ледяной столб. Сладкая песня продолжала звучать, но не действовала на него своей волшебной силой. Молодой воин вскочил на ноги, выхватил меч и прыгнул в сторону белой красавицы. Женщина взмахнула рукой, и Ивана сбил в прыжке плотный ледяной поток. Витязь уверенно упал на руки, кувыркнулся и встал. Тут же увернулся от следующего потока. Немедля кинулся вперёд и в сторону. Взмахнул мечом и с силой обрушил его на женщину. Меч коснулся её и отскочил, как резиновый, не причинив вреда. Ещё несколько сильных ударов и все без толку. Женщина взмахнула, и вновь ледяной поток больно ударил по пальцам. Меч вылетел из руки. Следующий взмах опрокинул Ивана. Воин упал и лицом ткнулся в свою суму, валявшуюся на земле. Неосознанно сунул руку во внутрь, схватил что-то тонкое и, перекатившись, швырнул в белую женщину. Раздался ужасающий вопль. Краем глаза Иван увидел, что в груди белой красавицы торчит обломок стрелы. Той самой чёрной стрелы. Витязь поднялся и завороженный смотрел, как женщина, медленно уходит под землю. О, нет! Она тает!
      Минута и на её месте осталась лишь лужица. Смолкла песня, и из чащи выпорхнула огромная птица. Или нет? У птицы было человеческое лицо! В следующее мгновение затрепетало пламя костра. Очнулись и затопали копытами, фыркая, богатырские кони.
       - Что это было, братцы? - недоумённо смотрел на всех Добрыня Никитич.
      - Похоже, что сама Зимерзла, - откашливаясь, сказал Лука.
      - Кто такая Зимерзла? - спросил Иван.
      - Это, брат мой, страшная женщина, - мрачно ответил Дубыня, - Я с ней раньше не сталкивался и впредь не хочу. Это богиня зимы, вернее зимней смерти.
      - Я ещё птицу видел, какую-то. Странная. С человеческим лицом.
      - Ясно! - хлопнул себя по бедру Горыня, - То-то Я думаю голосок знакомый. Конечно. Это птица Сирин. Она своим голосом насмерть убаюкивает.
      - Понятно, - почесал затылок Иван, - Лука, ты говорил, что стрела, которой меня во сне ранили, должна вернуться к тому, кто её послал.
      - Ну?
      - Значит, нашлась хозяйка стрелы, - Иван ловко вскочил в седло, - Дружина! По коням!

      К вечеру друзья въехали в небольшую деревню без названия. Жители радостно встретили победителей волотов. Устроили пир. Истопили баньку и приготовили ночлег.
      Поутру Илья, Добрыня и Алёша устроили нехитрую проверку силы и ловкости местным силачам. Приняли в дружину ещё четырех человек. Вся деревня собрала им оружие и дала лучших коней. Увеличившаяся дружина отправилась дальше в город Детинец.
 
     В Детинце русское войско остановилось всего на четыре часа. На закате солнца рать вышла из города, пополненная пятью десятками конных воинов и двадцатью пеших. За три последующих дня в разных городах и сёлах собралась рать числом две тысячи конных и пеших. Вечером третьего дня, войско вышло на Куликово поле, где их ожидали ещё пять тысяч воинов. Старые проверенные богатыри – Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алёша Попович, Горыня и Дубыня объехали всё войско и выстроили в боевой порядок. В голове встала рать, собранная Иваном. При нём остался Дубыня и Лука. Правое крыло возглавили Илья Муромец и Добрыня Никитич. Левым крылом командовали Алёша Попович и Горыня.

      Когда солнышко ушло ко сну, всё движение и звуки замерли, и на поле установилась полная тишина. Только стрекот кузнечиков и фырканье лошадей слышны были в ночном мраке.


ГЛАВА 13
                «Хочешь увидеть спину врага – не показывай ему своей»

      Утро было долгим. Солнышко, словно чувствуя приближение жуткого часа Великой Битвы, медленно, будто нехотя, появлялось над полем.
      Тишина. Необычная, для рождающегося дня, для пробуждающейся жизни. Смолкли голоса ночные, а утренние пташки и зверьки, словно в ожидании беды отказывались показываться миру.
      Боевые лошади перестали топтаться и фыркать, опустили головы и спали. Спали и воины, опустившись на землю. Каждый на своём месте в строю.

       Вдруг тишину разорвали рёв сотен труб и барабанный бой. Русский стан встрепенулся, сбрасывая с себя остатки сна, и воины выстроились в боевой порядок.
      Сквозь рассеивающийся туман стали видны очертания вражеского войска на противоположном краю поля. Огромное многотысячное Чёрное Войско.
       Туман рассеялся, и оба войска отчетливо видели друг друга. Долгое время ни с одной, ни с другой стороны не было видно ни малейшего движения. Никто не хотел начинать первым. Вдруг от Чёрного Войска отделился всадник и выехал на середину поля. Ивану показался странным вид чёрного низкорослого скакуна… Стоп! Это же не конь! Это бык! Могучий бородатый воин с мечом у бедра, щитом и длинным копьем, восседал на крупном быке.
     - Кто это? - серьезно поинтересовался Иван, - Бык мне знаком откуда-то.
      - Не знаю, откуда знаком тебе этот бык, - ответил Дубыня, - А верхом на нём сам Лед. Предводитель Чёрного Войска. Бог войны.
      - Что ему надо?
      - Вызывает на поединок: «Сам на сам». Кто кого побьёт, за его войском и победа будет. Примета такая. Ну, я пошёл…
      - Постой, Дубынюшка. Раз уж избрали меня старшим, то мне и биться с ним.
      - Ты вода, тебе решать…
      - Кто?
      - Вода – это воевода. Старший. Только учти, Иван, равных в бою Леду нет. Он бог войны и владеет этим искусством в совершенстве.
      - Но должно же быть у него слабое место.
      - Не знаю. Во всём, что касается войны, он слабых мест не имеет.
      - Ладно. Разберёмся.
      - Помни. Победитель должен отсечь побеждённому голову.
Дубыня снял свой шлем и нахлобучил поверх шапки на Ивана: 
      - Так спокойнее будет.
      - Спасибо, Дубынюшка.
Молодому воину подали длинное, тяжёлое копье и кованный круглый щит.
      - Иду на ВЫ!!!

      Полкан мчал Ивана навстречу страшному чёрному всаднику. Лед ощерился в насмешливой и злой улыбке. Вскинул щит и направил в грудь Ивана копье. Богатырь тоже подался вперёд, скрылся за щитом и острием копья нацелился на врага.
      Время растянулось и поплыло, как в замедленном кино. Копьё Леда, нацеленное в грудь Ивану, в последний миг взметнулось вверх, в лицо. Витязь среагировал, отпрянул в сторону, но, как оказалось, не достаточно быстро. Что-то ожгло правую часть лица и кинуло назад. Пытаясь удержаться в седле, Иван дернулся, и его копье мягко скользнуло по щиту врага, и вылетело из руки. «Ничего! Главное в седле удержался!!» - крикнул Ивану его конь.
      Витязь развернул Полкана. Правая щека стала липкой, мокрой и горячей. Унимать кровь времени не было. Лед мчался с бешеной скоростью. Ещё несколько секунд и его копья не миновать. Иван встал на стременах, сорвал с руки щит и пустил его, как летающую тарелку, во врага. Лед отвлёкся, уклоняясь от щита. В это время Иван вскочил ногами на седло и прыгнул рыбкой на врага. Чёрный воин тяжело брякнул железными латами о землю. Витязь навалился на него.
      Резкое ржание – словно вопль. Иван оглянулся и увидел, приседающего на задние ноги Полкана. По белой шерсти струилась густая красная кровь. Чёрный бык с окровавленными рогами резко развернулся и, задрав передние ноги, обрушил тяжелые копыта на богатыря.
      Чудом Иван вывернулся из-под молотообразных копыт. Послышался глухой удар по железу. Дикий человеческий вопль заглушил все звуки. Чёрный бык все массой  обрушился на собственного хозяина.
       Иван, не медля, кинулся к раненому Полкану. Конь барахтался, не в силах встать на ноги. Молодой воин в растерянности, не зная как помочь другу, стянул с себя рубаху,  и, оставшись без единственной защиты, стал останавливать рубашкой кровь.
      - Сзади, Ваня! - вскрикнул, было Полкан и тут же упал. Иван вскочил и увидел, несущегося на него быка. Воин побежал навстречу быку и в сторону, заставляя животное снижать скорость и разворачиваться за ним. Бык встал. Богатырь тоже. Бык пошёл. Богатырь навстречу. Бык наклонил голову и сделал два больших прыжка. Иван, отступив полшага, ушёл от удара и схватился за рога: «Голову выворачивай в сторону и к земле гни. Они на это слабые…» - припомнились слова Глебки. Со всей силы вывернул рога в сторону и пригнул к земле. Огромный бык очень комично заплясал и, не удержавшись, рухнул всей тушей.
      «Ах ты, ничтожная скотина!» - взревел страшный голос за спиной. Иван резко отпрыгнул и перекатился, вставая на ноги. С обнаженным мечом, в мятых латах, хромая шёл разъяренный Лед. Иван выхватил меч и встал в боевую стойку. Но чёрный воин шёл мимо. Сейчас его интересовал бык.
      «Как ты посмел хозяина топтать?!» - бык виновато пятился назад, опустив голову и раздувая ноздри, - «Умри, ничтожество!»
      Лед со свистом опустил меч на голову быка. Затем чёрный воин медленно развернулся и, оскалясь злой улыбкой, двинулся на Ивана.
      Силы были неравны. С одной стороны – облаченный в броню сильный опытный воин, не простой воин, а бог войны. С другой – полуголый неопытный юнец, взявший меч в руки десяток дней назад.
     Свистнула сталь. Иван увернулся и ответил ударом. Звон. Удар отбит. Теперь сам отбил. Свист. Звон. Звон. Свист. Звон. Свист. Свист. Свист. Звон. Время потеряло смысл. Его просто не было. Был бешеный ритм. Музыка свиста и звона. И диковинная, страшная, но прекрасная пляска. Сколько длился бой, Иван не помнил и не хотел помнить. Весь мир пропал и исчез. Осталась жажда боя. Даже не боя, а этой удивительной пляски. Тело двигалось само, удивительно ловко уходя от ударов и отвечая ударами. Иван залюбовался волшебным танцем…
      Огонь ожег правое плечо и прокатился наискось по груди. Меч сам выпал из руки. Ноги подкосились. Мелькнуло небо, земля, небо…
      На чистом голубом листе расплылась клякса…
      Клякса приняла очертания человека…
      Взмахнула рукой…
      Что-то блеснуло…
Пальцы вцепились в траву. Ноги согнулись, прижались к животу и выстрелили в чернильное пятно. На какой-то миг всё встало на свои места. Стало отчетливым и ясным. Упавший Лед. Иван наваливается на него. Сильные пальцы сжимаются на горле Ивана. Молодой воин пытается оттолкнуться. Руками, полными травы, упирается в лицо Леда. И…
      Лед начинает безудержно чихать. Борьба прекращается. Чёрный воин катается по траве и чихает. Иван встал. Взял меч. Подошёл к чихающему противнику. Взмахнул мечом и…
      Меч опустился рядом с головой врага. Лед перестал чихать. Замер и уставился на Ивана полными слез глазами.
      Иван повернулся и пошёл к Полкану. Шаг, другой, тре…
      Темнота и тишина.



ГЛАВА 14
                «Не дорого начало, а похвален конец».

      Холодно. Темно и холодно. Ещё больно. Кажется, щека болит. Да щека. Ещё плечо больно. Холодно. Темно. Жив! Значит жив!
     «Ва-ню-ша-а-а-а…» - откуда-то издалека возник голос. Родной.
      «Ванюш-а-а-а»
       - А-а-а!!! - Иван дернулся и попробовал подняться…
Тут же чьи-то тёплые и ласковые руки надавили на плечи, бережно и ласково укладывая во что-то мягкое и знакомое.
       - Ванюша, внучок! Ты это что? Ну-ка приходи в себя. Успокойся. А то я живо ковшик воды на голову вылью. Ты, что это надумал среди ночи шум подымать?

      Иван открыл глаза и с удивлением и радостью увидел, что он дома. У себя дома. Вернее у бабушки. И на кровати рядом с ним сидела его родная бабушка. Именно бабушка, а не Баба Яга.
      - Ба-ба. Бабушка, - радостно со слезами, заикаясь, начал Иван, - Бабушка! Милая! Я… Мне…- Иван осёкся, - Мне сон приснился. Буд-то я… рыцарь…
      - Я те дам, рицарь! - строго осекла бабушка, - Завтра домой ехать, а он тут половину лица изгваздал. Ишь! С лисапеда, говоришь, упал?
      - Я? Да… Э…
      - Ладно, ладно. Кабы не ночь, отшлёпала бы тебя, как маленького. От людей узнаю. Что смотришь? Ты уснул, Тамарка Ляхова заходила. Говорит, что ты с Пашкой Сальниковым подрался. Будто он тебя мордашкой о забор приложил?
      - Ну, да! - возмутился герой, - чтобы Пашка меня! Да кишка у него тонка!
      - Ладно, рицарь, не ерепенься. Плечо, да грудь там же исполосовал?
      - Нет… Это о колючую проволоку зацепился.
      - Эт, где ж ты её нашёл?
      - М-м, - Иван не успевал сообразить, что соврать.
      - Ладно. Тебе дай повод, насочиняешь с три короба. Рицарь. Спи давай. Утром чуть свет подниму вещи собирать.
      Бабушка вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь. Два зеленых огонька засветились, где-то у окна и двинулись на Ивана. Легкое шуршание. Толчок. И на подушку укладывается Котя. Котя-баюнок заурчал сказку, и Иван мгновенно уснул.

      Богатырь лежал в душистой траве, закинув руки за голову и щурясь на солнышко, наблюдал за весёлой игрой двух птах. Послышались осторожные шаги. По лицу пробежала тень. И рядом уселся Глебка.
      - Здравствуй, витязь! Низкий тебе поклон от народа сказочного русского. Спасибо…
      - Глебка. Ничего не понимаю, - перебил Иван, - Хочу подняться – не могу. Хочу обрадоваться нашей встрече – не умею…
      - Лежи не суетись. Это я Баюнка попросил наслать на тебя такой сон целительный. Чтобы ты отдохнул без хлопот. Сил набрался.
      - Хорошо, Глебка. Сказывай, что было. Если я живой, если мы с тобой разговариваем, значит всё хорошо. Победили мы? Да?
      - Знамо дело, победили. После тваво геройского выступления, осталось только ножкой топнуть, да пальчиком погрозить. Разбили их наголову.
      - А Чернобог?
      - Что Чернобог? Загнали его под землю, как положено.
      - Друзья мои: Полкан, Дубыня…
      - Все живы. Дубыню, правда, посекли сильно, но не смертельно. А Полкана тваво уже на ноги поставили. Ждёт тебя, да меч твой стережёт.
      - Это как ждёт? – в голосе Ивана зазвучала надежда, -  Мне ещё туда возвращаться придется?!
      - Что неохота?
      - Да, знаешь, Глебка, - Иван задумался, - Я бы вообще там остался. Моё это. Хорошо мне там.
      - Наш ты, наш. Жалко отпускать тебя в мир людской. Но ничего не поделаешь. Где родился, там и сгодился. Там твой дом. Там тебе и жить.
      - Глебка! У меня в городе, в квартире, домового нет. Пойдёшь к нам жить? Обижать не будем!
      - Ишь ты! Шустрый какой. Я здеся домовничаю почти триста лет. И пока этото село стоит я, никуда не уйду.
      - Извини, Глебка. Не подумав, сказал. Обидеть не хотел. И вообще я отвлёкся. Спросить хотел. Как вышло, что мы победили? Я же не обезглавил Леда.
      - Поэтому и вышло. Ну, по порядку, - Глебка поёрзал и сел поудобней, - Во-первых, все удивляются, как это ты сообразил ему в нос клевера натолкать. Цветы - вещь мирная, и богу войны незнакомая. А раз незнакомая, значит, и противостоять, как, не знает. В общем, по научному, аллергия у него на пыльцу цветочную. Дальше… То, что ты, имея возможность отсечь ему голову, не сделал этого, уничтожило его окончательно. Быть обезглавленным в сражении – это честь. А для Леда возможность возродиться заново. Ты ему такой возможности не дал. Более того, ты пощадил его! Принять пощаду от молодого сопляка, - Глебка смутился, - Извини, Иван, это я… ну… по его мнению…
      - Ничего, ничего. Дальше.
      - Ну, вот. Принять пощаду от такого молодого, неопытного – это матерому-то воину снести, ох как нелегко, а богу войны и подавно. В общем, пшик! Нет его.
      - Да-а-а,- протянул Иван, - Что это за шум?
Глебка вскочил на ноги.
      - Батюшки! Это ж Глафира идёт! Утро уже. Ну, прощай, Иван. Надеюсь, через год свидимся.
      Глебка провел ладонью над глазами Ивана и…
      Иван оказался в комнате, в своей кровати. Рядом спал Котя. Дверь неслышно приоткрылась, и на пороге появилась бабушка:
      - О, проснулся ужо! А я крадусь. 
      Бабушка энергично вошла. Раздвинула плотные шторки, и комнату залил нежный утренний свет. Затем подошла к Ивану и села на край кровати.
      - Ну-ка, рицарь,.. покажи… Это надо ж! Вот действительно, как на собаке!.. Вчерась ещё места живого не было, а сегодня почти всё затянуло.
      - Это, баба…- Иван осекся. Чуть не сказал Баба Яга, - Бабушка, Баюнок на меня сон целебный наслал.
      - Ишь, как заговорил! Ты же не веришь в сказки.
      - Теперь верю, бабушка.

      «Скорый поезд номер два «Москва – Владивосток» прибывает на второй путь первой платформы. Стоянка поезда две минуты”.
       - Ну, богатырь, - дядя Игорь, как всегда, был весел и улыбался во весь рот, - Держи свой чумодан. А ни чо, Глафира, - обратился к бабушке, - подрос, возмужал парень.
       - Да, какой там. Как был тощёй, так и остался, - запричитала она, - Только щёки наливаться начали, уже обратно пора. Погостил три недельки и бежать.
       - В школу же надо, - сказал Иван.
       - В школу… На будущий год на всё лето приезжай.
       - На полгодика бы его к нам, - дядя Игорь улыбался ещё шире, - Откормили бы хлопца. Нет! Ты погляди, Глафира! Не огрызается. Проникся уважением к старшим. А то помнишь, как приехал? Словечки городские, модные. То, сё…
       - Да, ладно, дядя Игорь. Что ты?
       - О, и заговорил по нашему, на “ты”, без всяких этих “выканий”.
       - Ну, ладно, засуетилась бабушка, - Прощаться пора. Вона поезд. Ну, Иванушка, скатертью дорога тебе. Матери, отцу от меня привет передавай. Гостинцы – тута в синей сумке. Дай поцелую на прощанье. Ух, ты! Игорь, глянь! У него же усы полезли! Вона пушок пробился. Во те и малыш. Совсем большой стал. Ну, с богом.
      Бабушка перекрестила Ивана и направила в вагон. Дядя Игорь закинул в тамбур сумки. Вдруг бабушка спохватилась:
      - Что ж это я, старая перешница, чуть не забыла! Держи, Ванюша, - и протянула Ивану небольшую картонную коробочку. Это тебе подарок. Только смотри, сейчас не открывай. Дома откроешь!


      Поезд быстро набирал ход. Иван уже распихал по местам многочисленные сумки и сидел, любуясь проплывающими за окном видами. Со сборами и бабушкиной суетой, так и не позавтракал толком. Самое время перекусить сейчас. Тем более в купе он пока один.
      Сунул руку в сумку с продуктами и тут же наткнулся на картонную коробочку.
«Интересно, почему её открыть можно только дома»? Иван аккуратно достал коробочку и бережно начал открывать. Сразу в руки попалась записка. Развернул её. Буквы вроде русские, но написаны, как-то по-старинному. Стал читать:
      «Добрый молодец, Иван сын Иванов. Прими не побрезгуй, в дар, сей ларчик малый»… Иван заглянул в коробочку и увидел там деревянный, маленький ларчик… «Токма не спеши вскрыть его. Ибо сидит там существо бесплотное, но живое. Зовётся оно – Савва и есть оно – домовой. Откроешь сейчас – упустишь его. Откроешь в доме своём – будет жить там веки. За сим  кланяемся тебе и прощаемся»… Внизу была еще подпись: «Бабушка твоя Глафира-Яга, Лука, Глебка и Леший».
      - Кхе-кхе, - раздалось знакомое покашливание, - Что-то не так? Неразборчиво написано?
Иван медленно поднял голову. Да, он не ошибся, перед ним сидел Лука!
      - Что ты, витязь, так смотришь? У меня, что икона на лбу намалёвана? Пирожок будешь? С грибами? Али с клюквой? Как любишь?
      - Лука! Буду! И с грибами! И с клюквой! И с чем угодно!!!