Frei sein

«Моя мечта надменна и проста...»
Н. Гумилев


...ослепительно-золотым апрельским утром в конце недели где-то накануне нового тысячелетия проснуться на рассвете,улыбнуться золотому диску, лениво выползающему из-за горизонта и, передразнивая его, лениво выползти из-под одеяла. Позавтракать, прочитать пару рассказов Маркеса, Борхеса или на худой конец Кортасара и выйти из дому без какой бы то ни было цели. Во дворе сидеть на лавочке, весело глазея на чудом уцелевшую в этом огромном индустриальном городе, но все же неустанно лезущую из земли травку.

...потом отправиться в центр города, по культурным учреждениям. Зайти в киношку и посмеяться над тонким и смешным американским фильмом — такие показывают не каждую неделю. На улице купить эскимо и обгрызать и облизывать его, подмигивая и улыбаясь встречным девушкам, как-то по-особенному красивым в этот солнечный день. И так бродить, вспоминая любимые стихи и песни и прежние встречи со старыми друзьями и не замечая, как ноги сами несут к дому одного из них, один взгляд в лицо которого, бывало, удерживал от последнего, глупого и непоправимого, шага. Против ожидания, он окажется дома. И будут крепкими объятия и сердечным — рукопожатие. И по русской традиции мы будем сидеть на кухне и гонять чаи и болтать, вспоминая прошлое — сейчас пока еще не прошедшее. А потом друг куда-то отлучится и мы останемся на кухне с его женой, тоже хорошей старой знакомой. И между делом мы вспомним — нет, я вспомню — как некогда, давным-давно что-то было у меня к этой женщине. А может, это было не некогда, а никогда, и все это лишь мой бред? Бред...

...и зайдет на кухню девочка — их дочь. Прекрасный глазастый ребенок, красивая, как мама и как папа, она полной грудью вдыхает тот чистый воздух, каким люди дышат только в этом возрасте, и аромат целого букета болезней, доставшихся ей в наследство. И можно про себя порадоваться, что не довелось вставить в этот букет буйноцветущий репей шизофрении.

...и улыбнуться хитро, и допить чай, и докурить, и еще раз улыбнуться и пойти к выходу. И одевшись, погладив девочку по голове, поцеловав на прощанье руку хозяйке, с каверзной улыбкой испросить у нее разрешения сказать напоследок десять слов. И смутное воспоминание возникнет (быть может) в ее памяти и что-то неясное шевельнется в ее душе — раньше просил разрешения лишь на три. И моментально став серьезным и задумчивым, на каждом слове загибая палец и тихонько кивая головой, словно забивая десять гвоздей в крышку гроба Господня, произнести: «Как Ни Странно, Но До Сих Пор...» — и еще три загнутых пальца и три молчаливых кивка. И легко улыбнуться и выйти за дверь.

...и идти по улице так обильно политой червонным золотом предзакатного солнца, что кажется, будто она ведет с алтаря через царские врата прямо в Гефсиманский сад. И радоваться жизни и каждому своему шагу по ней. И быть свободным.

БЫТЬ АБСОЛЮТНО СВОБОДНЫМ

1993