Воспоминания о Ялте. часть 6

   Воспоминания о Ялте
Часть-6

Приморская полоса земли, составляющая в настоящее время царские имения, Ливадию, после окончательного утверждения русских в Крыму пожалована была императрицей Екатериной II-й архипелажским грекам. Начальник их, генерал Ревелиоти, купил у них эту землю, некоторое время владел ею, а затем в 1834 году продал её графу Потоцкому.
Последний, ревностно занялся приведением в порядок своего имения. Он выстроил для себя дом, соорудил необходимые хозяйственные постройки и разбил сад, и виноградники. По смерти удельное ведомство купило у его наследников Ливадию и государь Александр II пожаловал её своей супруге, императрице Марии Александровне.

К.И. Эшлиман, управляющий в это время Ореандою, получил из Придворной Конторы приказание подготовить Ливадию к царскому приезду. Срок был назначен короткий; дом графа не требовал переделок, но явилась необходимость, возвести целый ряд новых построек: малый дворец для наследника-цесаревича, помещение для свиты, службы для придворной прислуги, казармы и конюшни для царских лошадей; понадобилось соорудить до 60 новых зданий.
В виду такого большого числа построек и спешности работ, К.И. Эшлиман обратился в Придворную Контору с просьбой прислать ему помощника. В помощь командировали архитектора-декоратора Монигетти.

 - «Отец мой, - рассказывает Каролина Карловна Эшлиман, - всегда все проекты и чертежи построек составлял сам. Он поступил также и в этот раз.
Когда все они были им составлены, он передал их для ознакомления своему помощнику. Около этого времени Монигетти понадобилось ехать в Петербург. Получив на то разрешение своего начальства, он, захватив с собою проекты, отправил туда, и там, без ведома отца, представил их на утверждение в Придворную Контору.
Это ещё было полбеды, но, представляя их в контору, он выдал их за свои собственные.

Проекты были утверждены, и Придворная Контора всех работ возложила на одного Монигетти. Этот бессовестный поступок несказанно огорчил моего отца, и он сперва решил было жаловаться на Монигетти, но я уговорила его оставить это дело без внимания.
Впоследствии Бог наказал этого человека: он сошёл с ума.
Постройки выполнены были им неудачно. Малый дворец, предназначенный для Наследника Цесаревича, дал в стенах трещины.
Из Петербурга прислан был для осмотра эксперт профессор Гримм. Профессор заехал к моему отцу и высказал ему своё недоумение по поводу образовавшихся трещин.
 - «Проверьте фундамент,  - посоветовал ему отец. – Мне думается, что при закладке его строители отступили от положенных норм».

Профессор последовал совету и, действительно, когда обнажили фундамент, то оказалось, что глубина его не превышала одного аршина, между тем по местным условиям требовалась глубина в одну сажень. Тогда пришлось переделывать Малый дворец от самого основания.
Согласно желанию цесаревны Марии Фёдоровны, его восстановили в прежнем стиле и в прежнем внутреннем виде.
                ***

В 1861 году по окончании Красносельского лагерного сбора император Александр Николаевич с императрицею и с Августейшими детьми в первый раз отправились во вновь приобретённое имение. Они пробыли здесь до начала октября.
Вся царская семья жила в этот раз в Большом дворце (в доме графа Потоцкого).
За отсутствием церкви в Ливадии, государь и государыня присутствовали на богослужении в старом соборе. За неоднократное служение в высочайшем присутствии настоятель собора отец Василий Сердюков пожалован был 11-го октября кабинетным наперсным крестом.

С 1867 года царская семья почти каждую осень приезжала в Ливадию. Здесь Августейшие хозяева от времени до времени принимали у себя заграничных гостей – членов царствующих домов.
В 1869 году пробыл в Ливадии некоторое время принц Карл Гогенцоллерн, незадолго перед тем признанный русским двором в достоинстве князя Румынии, позднее приезжал сюда герцог Эдинбургский, бразильский император Дон-Педро и другие высокие гости.
                ***

Царская семья жила очень просто. Доступ в Ливадию был открыт всем желающим, и члены царского семейства имели постоянное непосредственное общение и с ялтинскими горожанами и с обывателями соседних деревень.

 - «Обыкновенно после завтрака, – рассказывает К.К. Эшлиман, - государыня Мария Александровна отправлялась в лёгком экипаже на прогулку. Экипаж этот представлял из себя пролётку с плетёным кузовом; поверх его был устроен синий балдахин.
Государыня приветливо отвечала на поклоны гуляющих и каждый раз, когда я и мои сёстры встречали её на прогулке, она милостиво улыбалась, приветствовала нас возгласом: «Guten Tag!» или «Wie geht es!» («Добрый день» или «Дорогие гости»).

Вся царская семья, а в особенности императрица, относились к окружающим с редким вниманием.
Я никогда не забуду того трогательного участия и милостивого внимания, с каким отнеслась государыня Мария Александровна к нашей семье, когда заболела тифом моя сестра Елисавета Карловна.
Государыня почти каждый день присылала справляться о её здоровье одну из своих фрейлин.

Государыня и великие князья часто посещали служащих в Ливадии и в Ореанде.
В числе других посетили они г. Классена, ореандского садового мастера.
Классен жил одиноко; разумеется, скучал, и потому каждую среду он устраивал у себя нечто вроде пирушки, на которую приглашал мужскую компанию из своих знакомых.
Обычно накануне он отправлялся в город за провизией и закусками. У него был единственный экипаж – бегунки. Так как на бегунках укладывать покупки неудобно, то он под сиденьем устроил ящики. Для того чтобы не забрасывалась грязь, он приделал с боков защитные крылья. От этих доморощенных приспособлений бегунки получили удивительно странный вид, и экипаж его стал известен под кличкой «летучей мыши», с которой он, действительно, имел некоторое сходство.
Во время прогулок великие князья неоднократно встречали его на этих бегунках и необычайный экипаж очень их заинтересовал. Возвращаясь однажды к себе, домой, г. Классен, услыхал у себя на балконе, там, куда обыкновенно ставил он свой экипаж, весёлый смех.
То были государыня, и великие князья. Они пришли осматривать «летучую мышь».
Старик должен был во всех подробностях объяснить императрице и юным великим князьям устройство своего экипажа и назначение всех его приспособлений.

Случалось, что по дороге из города, г. Классен встречал катающуюся императрицу. Каждый раз, когда он задерживал лошадь и собирался соскочить с дрожжей, чтобы стоя раскланяться с государыней, Мария Александровна останавливала старика возгласом:
 - «Bleiben Sie sitzen! Bltiben Sie sitzen!»

Классен не был женат, и императрица по этому поводу любила подтрунивать над ним, задавая ему вопрос:
 - «Классен, скажите, пожалуйста, отчего вы не женились?»
Старик, краснея до корней волос, обычно отвечал:
 - «Не суждено было Ваше Императорское Величество».
Но Государыня, которую это смущение старика не мало смешило, продолжала настойчиво добиваться более определённого ответа.
После нескольких таких бесед Классен, стал прятаться от императрицы, что, конечно, не осталось незамеченным и ещё более забавляло её.

Сам старик Классен был добрейшее существо и его иначе не называли, как дядя Классен. Я думаю, что очень немногие знали его полное имя – Егор Андреевич.
В Россию он прибыл в молодых годах, с родными не переписывался, и потому, отвык от Германии. Когда после многих лет отсутствия Классен поехал к себе на родину, он скоро соскучился там по России и, возвратился опять в Крым.

Классен много читал, особенно охотно книги теософического содержания, причём любимым его автором был мистик Юнг-Шиллинг. Отчасти причиной его интереса к этим книгам послужил необычайный случай с его братом – лютеранским пастором. Последний некоторое время жил в Северной Америке и священствовал в одном из штатов, расположенных возле Миссисипи, сколько помнится, в Огайо. Соскучившись по родине, он возвратился в Германию и получил приход в одном меклебургском местечке. Там он, вопреки настойчивым советам своих прихожан, нанял под квартиру давно пустовавший дом.
Об этом доме шла нехорошая молва; рассказывали, что в нём живут какие-то духи, не дающие покоя жильцам. Отнеся такие рассказы к обычному суеверию, пастор поселился в доме, но в первую же ночь несказанно был поражён странными явлениями.
Всю ночь в доме слышались непонятные звуки, он и его домашние ясно различали топот множества ног, шуршание дамских платьев и всевозможные другие звуки.
Принимая всё это за игру расстроенного воображения, пастор провёл в доме ещё две ночи. Звуки не прекращались. На третью ночь пастор сказал, по-немецки обращаясь к невидимым духам:
 - «Все добрые духи славят Господа Бога!»
И в тот же момент со всех сторон он услышал множество голосов восклицавших:
 - «J tackt! J tackt!»

Этот возглас на нижнегерманском наречии соответствует словам: «Jch danke! (благодарю)».
Не только вечером и ночью, но также и днём происходили в этом доме странные явления. Каждый раз, как пастор садился к столу писать письма или какие-либо документы, а также читать книгу, перед ним, на бумагу, ложилась густая тень, как будто кто стоял за его спиной. Он пробовал стол перемещать, садился за другой стол – тень неизменно продолжала ложиться перед ним.
Эти необъяснимые и беспокойные явления, в конце концов, заставили пастора оставить странный дом.
                ***

Как садовник, Егор Андреевич Классен до некоторой степени освоился с метеорологическими явлениями и по разным признакам мог предугадать погоду, хотя, конечно, не всегда верно.
Императрица часто спрашивала его:
 - «Классен, какая погода завтра будет?»
После нескольких неудачных его предсказаний, государыня, смеясь, назвала его «лжепророком», и после того обычно обращалась к нему с тем же вопросом, именуя его новым прозвищем…

…продолжение следует.