Под гнётом чёрных туч. Глава 2

        Серые будни
Тьма. В её глубине стоит установка высотой в несколько этажей. Что-то громко урчит, некая зелёная жидкость бурлит в довольно большой колбе по центру аппарата. 552-ой стоит в ледяной тьме, уставившись на эту странную машину. Откуда-то ему известно, что это сам "Аист".
- Солдат ледяной крепости, подойди ко мне! - повелевает властный голос.
552-ой знает, кому он принадлежит. Ноги идут сами по себе. Вот он уже около "Аиста". Странно, они оба будто висят во тьме.
- Отныне ты - мой воин. Один из немногих, кто служит лично мне. Твоя цель - выполнять все мои повеления. Нести мою волю. Вернее, так будет, если дашь своё согласие. Немногим оказана такая честь, учти это. Ну так что, согласен ли ты, 552-ой, отныне служить мне?
552-ой ответил что-то, но осознать, что он сказал, у него не вышло: снова внешний раздражитель сыграл свою роль.
- Пятьсот пятьдесят второй! Двести пятый! На второй участок марш! - громогласно проорал 409-й. В узком помещении казармы его голос звучал особенно громко. На кроватях заворочались, сердито бурча что-то себе под нос.
- Сейчас-сейчас,  - лениво, еле слышно цыкнув языком, ответил 552-ой, неохотно отрывая спину от кровати. Где-то позади с криком: есть! вскочил двести пятый и тут же засеменил по полу, издавая дробный стук подошвой сапог.
"Вот же", - раздосадованно подумал 552-ой, - "спит в сапогах! Нет, как так можно? Ладно шинель, потому что холодно, но сапоги... Грязь же..." - он тряхнул головой, по-видимому, выбрасывая из неё остатки странного сновидения.
Нестерпимо ноющие ноги пролезли в приятно прохладное узкое пространство сапог, основательно утвердившись в них. Неосторожно подскочив с кровати, 552-ой основательно приложился о край днища верхней койки, изрёк пару злых бранных слов, слегка осунулся, но потом всё же оправился и встал на ноги, едва уловив боковым зрением стоящего слева 205-го. Согнутый от постоянной работы за мониторами "Аиста", он стоял, уставившись на 552-го, при этом едва заметно ухмыляясь. Стоило 552-ому повернуть к нему голову, как он, будто бы ни в чём не бывало, засеменил дальше, слегка посмеиваясь.
- Вот же гадёныш, всё ему неймётся. Несправедливо обиженный видите ли, не дали ему спокойно в сторонке отсиживаться. Сам тунеядец, а я ещё виноват, - зло подумал 552-ой, зябко поёжившись от сковывающего холода, - Нет, наше дело не терпит отлынивания, иначе права не имеем мы защитниками человечества, Последним Гарнизоном называться. Так то мы можем только убийцамэтого самого человечества.
С такими мыслями он оглянулся на верхнюю койку: там беззаботно спал после дежурства вечно весёлый 423-й и направился к двери, покосившись, по уже устоявшейся привычке, на странный девиз над входом. Как всегда горела одна лампа и  кривые углы длинной казармы находились в полутьме.
- У-у-у, сто-о-о-я-я-ять! Шагом марш! По ступенькам прямо в кашу! - зычно окликнул 552-го некто из тёмного угла справа.
552-ой вздрогнул. От этого ревущего жуткого голоса душа уходила в пятки. 409-й по-прежнему невозмутимо стоял, ковыряя носком сапога щель между двумя плитами на полу. Кто-то недовольно забурчал на койках, предавая обладателя голоса всевозможным пыткам.
- Заткнись, поехавший, - оправившись от испуга, а затем от него же сконфузившись, ответствовал 552-ой девяносто первому.
- Гы-гы-гы! Вот ты даёшь! Заткнуться! Поехавший! А ты, мальчик, смешной такой... Гы-гы-гы! - заливаясь дурным смехом или, скорее, гоготом, сказал 91-й.
На койках зашевелилось немногочисленное собрание "копий". Кто-то обещал уронить кровать на "этого идиота". Кто-то жалел, что "эмээрки" стреляют только электромагнитными волнами, а не пулями, как орудия из легенд, расказанных Габеном. Некоторые были более банальны: обещали удавить голыми руками, правда, обещали они это уже не меньше месяца.
- Дурында, - подумал 552-ой выходя из казармы, сопровождаемый громогласным гоготом и улюлюканьем 91-го, - Доиграется ведь когда-то и всё же...о чём он говорит? - задал он себе резонный вопрос.
Действительно. Никто понимал, о чём толкует этот умалишённый. Даже Габен затруднялся объяснить смысл его речи. А тот всё смеялся неся нечто такое, что не в силах был переварить здравый рассудок, знатно здабривая свою нелепицу раскатистым гоготом. Говорят, 91-й был нормальным раньше, но после одного яростного боя, в котором Последняя Крепость потеряла кучу солдат, он свихнулся. Что-то ужасное с ним произошло там, но что конкретно - никто не знал.
552-ой быстро пересёк чёрный ледяной коридор, на ходу стуча зубами и  уцепившись взглядом за луч фонарика двести пятого, который дрожал впереди. Чуть меньше, чем за две недели, он полностью адаптировался к походам по этим коридорам и скудным серым комнатам. Если раньше ходил он медленно, осторожно, то теперь, бывало, чуть не бегал трусцой. За эти несколько недель он изучил жизнь в этих ледяных стенах и их обитателей. Не всё ему понравилось. Искренне недоумевал 552-ой, когда кто-то из "старых" копий начинал ныть, мол хреново в крепости, холод пробирает, еда дерьмовая. Нет, решительно не понимал.
"Ведь это ради спасения человечества, ради спасения вашего же, олухи!" - зло подумал он, - "Ради эдакой цели всё можно стерпеть, нет, мы обязаны терпеть. В этом смысл нашего существования."
205-й, с натугой открывающий дверь впереди, был одним из тех самых "нытиков", причём редкостный. То ли тут сказалась психика, заложенная "Аистом", то ли долгое общение с критиканом-оппозиционером Габеном, а может и всё вместе. Ныл он где только мог и по любому поводу. 205-й был одним из самых, сравнительно, старых солдат в крепости. Прожил он так долго лишь благодаря тому, что его совершенно случайно выбрал Габен себе в помощники, эдакого растяпу. Потом пожалел и оставил. Жалел, покуда не наступил один злополучный момент.
- Давай быстрее! Парни заледенели уже, - бодро кинул 552-ой 205-ому, который с одышкой закрывал дверь, и вышел в неизменное помещение четырёх "бракованных".
"И всё же, для чего они тут стоят?" - задал себе привычный вопрос 552. Он всегда спрашивал себя,, когда попадал в это место: решительно непонятно было, зачем вообще тут нужны эти бракованные "копии".
"Куда правильнее было бы расставить их по "секторам", как охрану, дозорных что-ли. Ну что они тут охраняют? Просто стоят ведь без дела. Странные они, эти "бракованные", "безномерные". Толку никакого, охраняют непонятно что и зачем, считай в центре подземки крепостной. Они вообще едят? Ниразу не видел, чтобы они сходили с места. А живые ли они вообще? Точно, надо с 205-ым поговорить. Он с Габеном у "Аиста" долго обретался. От Главнокомандующего всё-равно ни слова не добиться",- 552-ой, приоткрыл дверь в коридор, дожидаясь возящегося товарища по службе. Тот, в свою очередь, стал явно и нарочито долго закручивать "ручку-штурвал".
"Ах ты пакость. Пересекаться со мной, значит, не хочет. Обиду держит. Ну да ладно", - 552-ой также нарочито, подозрительно покосившись на безмолвный брак, в котором двигалась лишь подымающаяся грудь, юркнул во тьму коридора и поспешно, громко захлопнул дверь, покрутив ручку и застыв в ледяной тьме, не доставая фонарика. Тут было тихо. Настолько, что, казалось, собственное дыхание и сердцебиение раздавались эхом в этих обледенелых низких сводах. Ждать пришлось недолго. Вскоре дверь завизжала, словно бы проходя  ржавым зубчатым лезвием по мозгам. Ввалился 205-й впопыхах, оглашая "бетонную кишку" шумным дыханием, вперемешку с бормотанием под нос чего-то невразумительного. 552-ой оказался в укромном месте между дверью и стеной. Вздрогнул. От плит стены тянуло ещё большим холодом, мерзкими щупальцами пробирающимся сквозь плотную ткань шинели, свитер...кожу, цепко захватывающими внутренности. Только сейчас он понял, что прислонился к стене.
"Вот дурында! Мне ведь ещё на ветру и морозе стоять, а я уже почти околел!" - отругал он себя, но, вспомнив про флакон разогревающего раствора в кармане, успокоился.
Между тем 205-й, зажав светящий фонарик во рту, усиленно запирал дверь. Наверное, устрой все "копии" крепости соревнование на то, кто медленнее дверь закроет, этот солдат взял бы первое место без особого труда.
552-й расплылся в зловещей улыбке, смотря на потуги сотоварища и уже предвкушая его реакцию в следующие секунды, когда он, завершив тяжкий труд обернётся. Вот беспечный 205-й поворачивается, задевая лучом фонаря серую шинель. Видя её, он шарахается с диким ором, выпучив глаза, и бросается бежать прочь. Луч бешено мечеться по стенам, полу, потолку... Незадачливый нытик оскальзывается, нет, спотыкается, хотя разницы никакой, и растягивается на ледяных плитах, а 552-ой с душераздирающим рёвом несётся к нему.
На деле всё оказалось куда проще: 205-й повернулся не через правый, а через левый бок, не увидя ничего. Отошёл. Слегка споткнулся о небольшой, знакомый всем выступ плиты на полу. Пробормотал что-то в адрес строителей этих подземелий, которые наверняка нежились сейчас в висячих садах Менд-Ациума, продлевая свою и без того долгую жизнь в рекреационных камерах, и пошёл прочь. Коварный план сорвался наполовину. Улыбка сошла на нет. Смотря на постепенно отдаляющийся скачущий луч, 552-ой призадумался и решил воплотить вторую часть плана. Как ринулся, как заревел леденящим рёвом и с размаху, живописно так, споткнулся о тот самый выступ, полетев кубарем вперёд. Рёв дикого зверя перерос в нечто, похожее на звук, издаваемый попавшей под колёса лягушкой, которые жили в садах Менд-Ациума и тщательно охранялись.
Сверкнул фонарик. Луч попал прямо в лицо. 552-ой зажмурился.
- Болван, - беззлобно прозвучал голос нытика.
- Да ты...- запнулся 552-ой, не зная, что ответить и от того всё больше негодуя.
205-й развернулся и пошёл дальше, не желая продолжать диалог.
- Стой, гад, ты сопливый! - крикнул 552-й, резко подрываясь и устремляясь вперёд за вожделенным лучом карманного фонаря.
Поравнявшись с нытиком, он начал:
- Вот, хотел тебя напугать, а ты взял и обломал меня.
- И что?
- И то.
- Да ты мастер речей. Оратор высшего класса.
- А ты слишком много о себе мнишь, как мне кажется: переобщался с Габеном, умных словечек нахватался. Не съездить ли тебе по башке?
- Я хоть чего то нахватался, а ты как вышел из "Аиста" так и остался ребёнком.
- Ну и отлично, что остался таким. Хорошего у вас в головах ноль. Сплошное нытьё, мол всё плохо, приказов нормальных не дают. Как-будто вы лучшее что-то сделали бы. Только срёте постоянно. А я в Главнокомандующего верю. Если не даёт приказ наступать, значит нельзя пока. Он то лучше нас знает. Ему виднее, так как стратег с большой буквы! Истинный человек.
- Да кто знает, виднее или нет... Старик Габен тоже истинный.
- Но он кто? Врачишка задрипанный. Прислуга "Аиста".
- Тебя, между прочим, программировал и вытаскивал.
- Не важно: меня "Аист" породил, а на месте Габена мог кто угодно из "истинных" быть. Я вот думаю: как Главнокомандующий вас терпит-то? Выкинул бы, за внесение смятения в ряды бойцов, за подрыв духа боевого на поле боя, как мясо пушечное. Ан нет! Терпит. Хороший он человек.
- Ты мне решил курс пропаганды втереть? Что тебе вообще надо, стукач? Зачем привязался? - наконец не выдержал 205-й. - Испортил мне жизнь, сволочь, и рад, как ни в чём не бывало.
- Не испортил, а правильно поступил, повысил эффективность нашей борьбы, - с достоинством заявил 552-ой.
- Это в каком таком месте ты её повысил? Тем, что Главнокомандующему рассказал, как я плохо работаю? М? - резко возразил 205-й. - Ладно, что с тобой говорить: отбитый фанатик, вот и всё тут.
- Нет, всё-таки верно жалеют, что оружие наше пулями не стреляет, - вздохнул 552-ой, открывая ещё одну, препоследнюю, скрипучую дверь.
- Не жалей - бери ложку, - злобно кинул 205-й.
- Зачем ложку?
- Устроишь казнь.
552-ой задумался: начал представлять, каким таким макаром можно столовой ложкой казнить неугодного критикана, чьи речи как заноза в заднице.
"Может, рукояткой в глаз, да продавить до мозга? - представив сие зрелище, он невольно скривился, - А что, неплохо ведь. Медленно и мучительно. Один так умрёт, в агонии, а остальным это настолько отпечатается в глазах, так запомнится, что они и мысли плохой о Главнокомандующем не подумают. Стоять за Менд-Ациум до конца будут. С голыми руками на технобов побегут, гм," - он сам усмехнулся своей же мысли, глядя в скалиозную спину так доставшего его 205-го. Тот, как ни в чём не бывало, прилаживал поудобнее "эмээрку" на своём ремне. 552-ой тяжело вздохнул, представляя себе грядущие часы дежурства снаружи, вместе с этим нытиком и подошёл к нише со своим номером. Достал электромагнитное ружьё, холодно блестевшее в свете неоновой лампы оружейной, проверил заряд, распихал по грудным карманам две запасных батареи малого заряда. Поправил ремень, чтобы было удобнее, и направился к выходу на лестницу, где его уже ждал 205-й. Руки холодил ледяной металл. Это ощущение напомнило об одном забытом важном деле: он вытащил из карманов вязанные рукавицы и натянул их на кисти. Готово. Полная комплектация завершена.
- Чего это меня дожидаться стал? - ехидным тоном осведомился 552-ой.
- Люблю смотреть, как ты тужишься, открывая дверь, - прямо ответил 205-й, - В конце-концов, кто я? Лентяй, нытик и тунеядец.
- Ты неисправим, - заключил 552-ой и принялся крутить "штурвал".
По странному стечению обстоятельств, стоило двери открыться, как из темноты вылетел запыхавшийся боец с небольшой канистрой керосина в левой руке. Глаза у него были пуганные-перепуганные, а грудь измазана горючим веществом. Номера он был пятисотого и при виде двух солдат почему-то побледнел да затрясся.
- Зачем к себе прижимал? - насмешливо спросил 205-й, кивнув на левую руку.
- А-а-а...я..не...- 500-й побагровел и тут же обхватил канистру обеими руками, прижав к себе, - у...у меня задание...
- От кого же? - заинтересованно осведомился 552-ой.
500-й долго собирался с силами, переминаясь и испытывая терпение двоих солдат, покуда не выпалил:
- От Главнокомандующего!
- Он что, попросил двухлитровку керосина принести? - снова насмешливо спросил 205-й.
- Так точно!
"Интересный тип. Вроде всегда себя так ведёт, так что ничего подозрительного, но всё же, зачем Главному керосин? А, впрочем, плевать", - подумал 552-ой, собираясь предложить 205-ому не теряя времени отправиться к сторожевой башне, но тот будто услышал его мысли, сказав:
- Ладно, топай дальше, и не прижимай канистру к себе - не порть имущество. Учти: я слежу за тобой.
- Есть! - 500-й аж подскочил и, раскрасневшись, ещё больше прижав к груди канистру, тут же поспешил убежать.
Около двух минут, постоянно оскальзываясь и спотыкаясь на обледенелых ступеньках, вперив взгляд в жёлтую точку лампы у выхода, которая уже заслужила эпитет "древняя", они двигались по почти тёмной лестнице наверх, так и не.обмолвившись хоть каким-то словом: не до того было за напряжёнными попытками удержаться на ногах. Да и мороз уже украдкой проникал в дыхательные пути, заставляя их гореть огнём.
Монотонный глухой шум снаружи. Снова натуга. Визжащий металл. Терпеливо ждущий сзади 205-й, с улыбкой до ушей. Почему-то 552-ому казалось, что его сотоварищ сейчас еле сдерживается от смеха. Вот-вот разразится хохотом. Это чувство вызвало злость, что принесла с собой силу. Тяжёлая герметичная дверь взвизгнула в последний раз и медленно отворилась. Монотонный шум приобрёл очертания жуткого завывания, свиста, режущего по ушам. И тысячи колючих крупинок больно забарабанили в лицо...
На поверхности стояла обычная погода: ураганный ветер нёс миллионы снежинок, срывая их с чёрных туч и наоборот, подымая с земли целыми белыми облаками. При этом он выл. Тоскливо, зловеще играл на своём привычном инструменте: сером измождённом немногочисленном комплексе зданий-коробок. Небеса же представляли собой некую мглу. Чёрная, неясная, мрачная, она бескрайним низким потоком неслась, гонимая ветром...
Слева и справа, сквозь метель, вырисовывался тёмный силуэт стены, с редко натыканными поверх неё кубическими сторожевыми башнями, монументальности которых 552-ой не  переставал удивляться. Два солдата-копии, запахнувшись посильнее в шинели, брели по хрустящему снегу сквозь вьюгу к одной из башен. Шли на автопилоте, по определённой намеченной траектории, не видя ничего вокруг.
552-ой ненавидел эти моменты. Поверхность он не взлюбил с первого попадания на неё. Она казалась ему ужасной, желающей убить своим морозом, запутать и навеки оставить в своей мгле. Ещё технобы... Сам он толком с ними ещё не сталкивался, но нападения происходили часто, а вместе с ними приходили гибель и крики "скорее в рекреационку!". А чёрные силуэты всегда уходили обратно во мглу, редко теряя кого-то.
На башню надо было взобраться по вертикальной металлической лестнице - самый неприятный момент восхождения к своему дежурству. Мало того, что во время лазанья наверх и вниз злой ветер свистел под шинелью, обмораживая тело, которое не спасти было самым усердным кутаньем в плотную ткань, так ещё и ступеньки обжигали ладони немыслимым холодом. Иногда хотелось отпустить руки, засунуть их в карманы, лишь бы не касаться этого металла. Однако, стойчески преодолев все испытания, 552-ой и 205-й совершили свой очередной восход в сторожевую башню.
Тут было поуютнее. Хотя бы в том плане, что закрыта она была с трёх сторон, а лицевой вид представлял низкий широкий проём для одного наблюдателя. Второй же обычно сидел на подстраховке возле рации. Примерно тоже самое происходило и сейчас.
- Явились не запылились, - злобно буркнул наблюдавший, оглядев постепенно забиравшегося в коморку 552-го, - небось потерялись, покуда шли?
- А, да это ж 552-ой, тот самый, который уже несколько раз перепутал сторожки. Его ещё, вроде, 535-й в сортире отпинал потом. Он же тогда чуть в сосульку не превратился, пока ждал, - флегматично заметил сидящий около рации.
- Да не пинал никто меня. Врёт всё этот ваш 535-й, - попытался возразить 552-ой, протирая слезящиеся от набившегося в них снега глаза. Номеров "копий" он, конечно, не видел. Да и куда там? Темь полукромешная.
- Ну это мы ещё узнаем. Устроим спаринг между вами, так сказать, - злорадно утвердил наблюдавший.
- Драки запрещены, - ответил 552-ой.
- Зануда. Держать ответ не можешь, вот и прикрываешься правилами, - поддел его сидящий у рации.
"483-й и 460-й, наверное" - предположил в мыслях 552-ой, но вслух сказал, покосившись на уже влезшего 205-го, которого, впрочем, особыми почестями не удостоили:
- Ребята, давайте жить дружно? Вы идите, отдохните, а мы подежурим. Не надо лишних ссор: и без того каждый день страшный.
- "Ребята", - презрительно передразнил наблюдавший и, пробормотав что-то невнятное, отправился в путешествие на землю. Связист поспешил за ним, посмеиваясь чему-то своему.
"Точно 460-й. Что за странная привычка? С чего он ржёт постоянно?"- не без зависти подумал 552-ой, так как ему самому хотелось обучиться этой способности, и присел за рацию.
- Эй, ты это...не обнаглел случаем? - возмутился 205-й.
- А что не так? Я тебе двери открывал? Открывал. Теперь твоя очередь. Я устал. - даже не смущаясь заявил 552-ой.
- Интересно, если бы я открывал двери...
- Стоял бы всё равно. Ты ж 205-й. Нытик. С тобой только так.
- Но ведь сейчас твоя очередь у бойницы стоять! - 205-й всё не унимался в попытках доказать свою правоту
- Будет твоя. Мне лень что-то. И вообще, попробуй только ещё что-то сказать - в челюсть получишь.
- Падла, гадёныш...- бурчал под нос 205-й, понимая, что этот короткий спор безнадёжно проигран, а потому повинуясь приказу.
- Хватит ворчать. Следи за местностью, - 552-ому было просто скучно и тоскливо. Именно по этой причине он и начал доставать 205-го.
- Я слежу.
- Тщательней, усердней.
- Я слежу.
- Сильнее.
- Слежу.
- Нет, ты тщательнее следи. Вглядывайся лучше. Мало ли, вдруг ты уже у технобов на мушке.
- Да я...я...- запнулся 205-й. Было видно, как он вздрогнул, перевёл винтовку в режим поиска цели, открыл небольшой плоский экран с левой стороны и обвёл дулом всю местность: чисто. Сквозь посвист ветра послышался облегчённый вздох.
552-ой усмехнулся, поёжился от холода и упёрся взглядом в массивную переносную рацию, разглядывая её со скуки. Сбоку были начертаны какие-то полустёртые символы, чьи значения ему были неведомы, а в остальном рация как рация, затасканная десятками, а то и сотнями рук. Делать было нечего. Впереди, на фоне мутной мглы, раскачивалась серая согбенная спина 205-го. Свистела вьюга, облизывая монолитную вершину башни белыми языками. Иногда языки будто пытались достать 205-го, впрочем, безуспешно, лишь наметая в очередной раз через проём бойницы белую крупу. Наконец 552-ой не выдержал:
- Вот ты мне, нытик, объясни, - начал 552-ой, - Чем тебе, лично тебе, так не угодил Главнокомандующий? Давай чётко, по аргументам, а я попробую их все опровергнуть.
- Ну, - как бы в раздумье начал 205-й, - как ты сам слышал из его речей, наша цель в том, чтобы защитить Менд-Ациум, спасти остатки человечества и уничтожить гарнизон технобов в Убежище, второй крепости, бывшей сотню лет назад нашей. Отбросив всю шелуху можно сказать, что главная наша цель: быстро и эффективно рассправиться с технобами. Так?
- Так, - снисходительно ответил 552-ой.
- Что же мы видим? Мы видим нерешительность, трусость перед жёсткими действиям, контратакой.
- Это осмотрительность.
- Ты называешь это осмотрительностью? Сколько погибло бойцов с начала твоего появления на свет? Одиннадцать! За три недели одиннадцать. Сколько погибло у них? Ответь мне на этот вопрос. Хорошо, если хотя бы один-два. Сколько набегов и атак совершили они? Сколькими ответили мы? Мы ответили полным нулём. Это ли экономия сил? Мы заперлись в этом бетонном гробу, а от нас потихоньку отщипывают, отщипывают... И будут щипать, покуда всё не оторвут. "Аист" не может возместить потери. Сам Габен замечает, что последнее время он слабо фурычит. То "брак" выкинет, то вообще ничего. Новые бойцы какие-то приторможенные. Перебои с поставками биоматериала из Менд-Ациума. Техников, для устранения дефектов, они прислать почему-то не могут. Такими темпами, говорит Габен, все мы вымрем вскоре, а наша борьба уйдёт в пустую. А Главнокомандующий всё тянет резину, всё треплет. Да и трёп его не такой уж хороший. Тебе может казаться обратное, ну да ладно, ты ещё зелёный. Сам таким был. Ничего, ещё поймёшь, что Габен прав, если жив будешь.
- Много ты понимаешь в стратегии, - заступился 552-ой, - мало ясности. Позиции врага неразведаны. Ничего по их мощи толком не понятно. Атаковать вслепую - зря потерять бойцов.
- Для прояснения разведка есть, которую он почему-то никак собрать не может, - сухо констатировал 205-й, - да и атакуй мы хоть вслепую - больше бы толку было.
- Разведка потеряется, с большой долей вероятности. Наверняка их засекут ещё на подходе тепловизоры и откроют огонь.
- "Наверняка", - передразнил 205-й противным гундосым голосом, - Не попробуем - не узнаем. Во всяком случае, чем сгнить в крепости...
- Вот и беги против технобов с голой жопой.
- С голой - самоубийство. У нас есть бронетехника, но она почему-то стоит без дела.
- Развалюхи столетней давности.
- М? Развалюхи, которые ещё полгода назад, во время атаки технобов, смогли успешно защитить крепость? Кажется, я понял...
- Что ты там "понял"?
- Ты боишься. Боишься встретиться с технобами, боишься погибнуть. Сам себе в этом ты признаться не можешь, а речи Главнокомандующего, невнятные и трусливые, но такие бравые, помогают тебе, утверждают твой страх, как норму. Действительно...зачем выходить за стены? Ведь можно спокойно сидеть там, внизу, жрать похлёбку, травить тупые шутки, иногда трясясь от страха, подыматься на башню. А там мгла, там страшно, вьюга вечная и они, технобы эти со своим микроволновым оружием. Всё с тобой ясно, защитничек человечества. Трус, вот кто ты. Это мы, недовольные, хотим поставить точку, побежать вперёд, под их винтовки, под взрывы...и бить гадов, бить до конца! Когда закончатся батареи - бить прикладами. Когда сломаются приклады - скручивать их механические головы с шей-шарниров.
- Красиво стелишь, - еле сдерживаясь от взрыва злости бросил 552-ой, - только побежал бы ты сам впереди всех? - руки его теперь не бродили беспорядочно по поверхности рации, а тряслись, застыв в одном положении.
- Конечно! - чуть не закричал 205-й, - Я готов побежать первым. Это моя мечта, если честно. Я хочу погибнуть, лишь бы облегчить борьбу товарищей, помочь им! Хочу...но не просто так. Моя мечта также заключается и в том, чтобы завалить перед смертью хотя бы одного механического паразита, а лучше двух, да, двух.
- Да не побежал бы ты никуда, - ядовито заметил 552-ой, смакуя своё едкое выражение. - На словах - герой, а на деле - нытик.
205-й обернулся. На его присыпаном снежной коркой румяном лице чётко была видна невероятная злоба, ведь только что был бесцеремонно попран его идеал: то, к чему он стремился, чего желал, во что верил.
- А ты? - задал он ответный вопрос. - Побежал бы? Вперёд, в атаку? Хренушки. Я уже сказал, кто ты. Хотя да, ты ещё зелёный, как я и говорил, а вот все поклонники Главнокомандующего, включая его самого - трусы сплошные. Ничтожества. Надеюсь, ты изменишь своё мнение когда-нибудь и станешь на сторону Габена, а если нет, то...мне жаль. Кстати, ты хоть рацией пользоваться умеешь? Сидишь вон с умным видом. Руки положил. А если случится чего?
- А с чего ты взял, что не побегу? Какого вообще решаешь за меня? Будто имеешь право на это, будто ты один такой умник, который может всех судить.
- По-моему, могу. Может я и не герой, но прожил достаточно для подобных разговоров, - авторитетно заявил 205-й.
- Прожил? Просидел в лаборатории Габена, если уж на то пошло. Не хотел оттуда вылазить, а потом как заладил ныть, герой недоделанный.
- Не хотел вылазить, так как стратегия комадования - дерьмо полное. С ней можно только погибнуть бессмысленно. Лучшие бойцы сгинули на "башнях" просто так. Что про меня тогда уж говорить? - развёл руками 205-й, стоя на фоне бледной мглы.
- Действительно, тебе только героическую, красивую смерть подавай, - снова подлил яду 552-ой.
- Хорошо колешь, но мимо. Я хочу лишь послужить на благо, вот что, - кратко и лаконично заметил 205-й. Он уже заметно успокоился.
- Ну вот и служи на... - начал было выдавать новую порцию неумелых колкостей 552-й, как вдруг послышалось что-то странное, и стоявший в полоборота 205-й покачнулся, издав невнятный звук, раскинув руки. Лицо его потемнело и раздулось, да и само тело заметно увеличилось. Страшное это было зрелище. На доли секунды он застыл в странной позе и...взорвался. Полностью. Как граната. Две ноги мягко шмякнулись на пол.
Невыносимый ужас охватил 552-го. Обляпанный кровью с ног до головы, он только и смог, что застыть с открытым ртом. Что-то тёплое налипло на его лице. Страшный тёмно-красный цвет покрыл все стены, пол и потолок бетонной коморки, даже кнопки рации было не различить в этом покрывшем всё месиве.
- Г-говорит в-втор-р-ой п-пост, п-приём, с-совершено нап-п-падение т-технобов. Од-д-ин на..-  слова в горле стали комом, лихорадочная дрожь охватила тело - наш уб-б-ит, п-прошу п-омощи, - передал он наконец, едва нащупав нужные кнопки и впал в прострацию, бессильно повторяя эти слова раз за разом. Кто-то громко рявкнул на том конце и прервал связь, а 552-ой всё сидел, каменной хваткой вцепившись в рацию и монотонно вплетая слова в вой метели:
- Говорит второй пост...говорит второй...
Где-то во мгле возвращалась с выполненного задания чёрная точка.