Золотая баба

глава 1

Теперь я подробно могу вести дневник. Прислонившись к стойке палатки и положив на колени фанерку от ящика, пишу в толстой общей тетради. Снизу греет прогретая костром земля, сильно пахнет хвоей, что настелена под палаткой. Щенок лежит растянувшись у входа, иногда постукивает хвостом, зевает и, посмотрев на меня, снова закрывает глаза. Снаружи попискивают малочисленные еще комары, бьются о полотно - ищут щель. Потрескивает костёр, шумит речка на перекате, поют на своём языке птицы. Белые ночи окутывают мягким светом необъятные просторы окружающего меня мира...Надо начать всё же сначала. Лежу на больничной койке в тихий час и мысли текут сами по себе, как обычно бывает, когда не думаешь о чем-то конкретном. Сестра принесла сегодня новость вместе с варёной курицей: жена подала на развод. Собрала, будто бы, вещички и уехала к маме, а ключи занесла ей.  Это давно назревало, но дело не в разводе, а  в том - что я здесь валяюсь. Уже два месяца доходит, а я ничего не знаю. Что со мной? Молчат..., темнят... . А в голове какие-то шумы, свист, голоса. Подозревают рак что ли. Сами не знают, а я тем более. Вчера выписали бывшего какого-то секретаря домой - умирать, наверно. Тут редко кто умирает - выписывают. Зачем больничке лишняя волокита, Вон Иваныч ворочается, ему скоро семьдесят стукнет. Он не очень расстраивается и просится домой, но детки - любимые - держат его здесь. Иваныч всё понимает   и   не обижается на них. Все смотрят на врачей, как на Господа Бога, а они   обыкновенные мужики и женщины с кучей своих проблем в это дурацкое время перемен. Кто же знал, что всё так обернётся, голосуя за Ельцина   и   демократов - получили хаос и беспредел.
 Что меня тут держит? Надо что-то решать. Вот возьму и уеду куда глаза глядят, брошу всё к такой-то матери. Вон Петр ушел тайгу и живет один... Меня эта мысль буквально подбросила. Я сел, потом нащупал   тапки   и   вышел   в коридор, где сестра дремлет за столом в углу, а  мне надо двигаться   что    бы мысли не  разбегались. Шагаю по пустому в этот час коридору, двадцать шагов туда - до туалета - и обратно. Отражаюсь в зеркале за спиной сестры: бледное лицо с трехдневной щетиной, давно не стриженые черные волосы, глаза  прищурены, губы плотно сжаты со складками в углах рта. Пытаюсь улыбнуться себе и ничего не выходит. Поправляю футболку на шее и шагаю дальше.
  Петра я знаю с детства - жил от нас через три дома. Он младше меня года на три, так что компании у нас были разные и друзьями мы не были.  Он надолго выпал из поля моего зрения - я все больше в городе находился, пока не осел в родительском доме после института и женитьбы,  а   это   пригород, сорок километров от областного центра, где я стал работать агроном в совхозе.
  Встретились этим летом возле магазина - я бы его   не узнал с бородой, он сам подошел ко мне. Поговорили, а потом пошли к  нему  и  устроились   в садике  за столом, так как за   одним товаром ходили. Засиделись до поздней ночи и еще раз в магазин сходили. Я слушал его, а рассказчик   он замечательный, не сюсюкал, не повышал голос, не бил себя в грудь: "Я такой!", не похлапывал по плечу панибратски.
 После армейской службы он завербовался в леспромхоз - всегда хотел жить поближе к тайге - но не проработав и года   уволился - это, говорит, каторга - не даром на лесоповале работают заключенные.   Два   часа   ехать до  делянки потом целый день на морозе зимой, а летом   на жаре, под  дождём, облепленный гнусом. В общежитии не отдохнёшь:   пьянки,  уголовщина. Под-  вернулась лесоустроительная экспедиция куда он устроился на сезон.   Приходилось жить в палатке, иногда ночевать у костра, но заработки были хорошие, напарник попался ушлый, знающий все тонкости и хитрости этой работы, про- работавший не один сезон в этой партии. Когда на пожухлую траву ложится иней и выводки рябчиков вылетают из под ног через каждые триста метров,  на  стан вышли  двое, и,  представившись охотоведами, проверили документы у напарника на ружьё. Познакомились и несколько дней жили на одном стане. Охотоведы вели учет норки и ондатры на реке, считали рябчиков и глухарей. Петр наслушался охотничьих баек длинными вечерами и загорелся устроиться охотником-промысловиком в госпромхоз, где работают эти мужики. Охотоведы ничего не обещали, так как все участки заняты, а желающих много. Обещали только сезонный договор, как любителю. Он подробно расспросил у них права и обязанности договорника и, после окончания работы в экспедиции, купил ружьё и явился в госпромхоз. Так  он   попал в напарнику к охотнику, который собирался на пенсию. За сезон он научился всем премудростям промысловой охоты. Его напарник еженедельно уходил к лесовозной дороге и на попутке уезжал на три-четыре дня домой. Петр ежедневно обходил путики, проверял капканы, и с верными лайками стрелял белок и часами гонялся за соболями, обрабатывал пушнину, ловил рыбу. Весной он был принят в штат госпромхоза и, выбрав самый  удалённый неосвоенный участок на реке Пихтовой, отправился на моторной лодке строить зимовье. Почти год прожил в тайге и только по первой воде спустился на лодке до брошенного леспромхозовского поселка "Угол", где оставил лодку у знакомой женщины. В госпромхозе он получил хорошие деньги,  еще бы - перевыполнение  плана более чем в два раза. Осенью снова вверх по реке в перегруженной лодке до весны. И так пять лет.
 - Убиваешь поди лосей, медведей? -- спрашивает Степан. -- Запомни, - отвечает Пётр. - Настоящий охотник никого не убивает - это людей убивают, а дичь и зверей добывают или, на худой конец, отстреливают!     - Сейчас стало совсем плохо - госпромхоз разваливается,   пушнина   не находит сбыта, нагрузили налогами за каждую железку, отобрали всё оружие, а цены сошли с ума, рассказывает, но  снова собирается на свой участок. В сентябре, прощаясь, сказал: -- Хреново будет - приезжай! Тоже тайгой заболеешь! - -Как же  я тебя найду?                - Это проблема, конечно. Сам ты меня вряд ли найдешь. Лучше со мной на лодке, а обратно на плоту или пешком до лесозаготовителей километров 40-50 по компасу. Он подробно описал маршрут по реке до его зимовья, а я, в шутку, пообещал обязательно побывать у него. Больше я его не видел, этим   летом  он почему-то не приехал.
 Вот он мой шанс -- бросить всё и туда в глушь, в тайгу. Отыскать  Петра и начать все с чистого листа. А что! Чем черт не шутит!
глава 2
 Сегодня придёт моя Татьяна. Сколько уговаривала меня переехать в город, а город - вот он, рядом, всего-то сорок километров. Она закончила медицинское училище и работала по специальности. Жили у моих стариков. Дом большой, всем места хватало. После смерти нашего первенца при родах, её как подменили. Что стало причиной отчуждения? Гадать не буду и не буду обвинять её: значит судьба или не судьба. Вечером явились на свидание обе: Татьяна и тёща. Спустился к ним, улыбаюсь. Поразительно похожие друг на друга, они насторожённо смотрят на меня. Здороваюсь: _  Что нового? _  Я развожусь с тобой, Степан, -  говорит Таня. _  Не пара она тебе, -  добавила тёща. _  Ладно, я в курсе, - не стал тянуть резину. -  Разводись. Помолчали. Отвела глаза Таня, вроде слеза накатилась, не ожидала от меня такого равнодушия. - Забирай всё, что тебе нужно. Накажи соседям чтобы печку поторапливали, пока я здесь. Вот и всё. Просто: без криков истерики. Больше говорить не о чем, протянул руку. -  Прощай, Таня! Она отвернулась и пошла к выходу, опустив голову. Тёща обожгла меня взглядом и пошла следом.
  Теперь я свободен. Сестра не узнает о моих планах - зачем её расстраивать - просто уезжаю на новое место жительства. Дом продам, а деньги поделю. Через неделю меня отпустили на время Новогодних праздников.Дом выглядит заброшенным и разорённым - Татьяна забрала всё что мы приобрели за время совместной жизни. Остались старые вещи еще моих родителей, обиженно и сиротливо стояли они среди пыльных пятен, где стояли их современные соседи. Я бродил по комнатам, заглядывая в шкафы, тумбочки и столы, будто искал что-то. Я и так знал наизусть где что лежит, но перебирал содержимое по несколько раз. Приезд сестры прервал моё бессмысленное блуждание по дому.
       глава 3
_  Собирайся! -  с порога приказала она. -  Куда? -  К нам поедем! Куда, куда! Новый год наступает! _  А я и забыл. Что прямо сейчас? _  Уже пять. На шестичасовом и поедем. Пока туда-сюда, вот и двенадцать. Собирайся, а я к Дарье схожу, чтобы за домом присмотрела. Кстати, я ей подарок привезла. Ехать мне не очень хотелось, но нужно отвлечься от мрачных мыслей, повидать племянника, зятя, его родителей, неизвестно когда увидимся и увидимся ли. Нагруженные пакетами и сумками, мы поднимаемся на третий этаж. Сестра сразу уходит на кухню, а мы с зятем устроились на диване в зале, наблюдаем как племянник потрошит наши подарки. Зять, тоже Миша, подмигивает мне и достаёт из-за дивана поллитровку.- Ага! -  орёт Мишка. -  Мамке скажу! Зять, не обращая на отпрыска внимания, наливает стопку и суёт мне. Выпив мы закусываем конфискованным у племянника яблоком. По очереди ходим на кухню: что-то вынести, что-то порезать или подержать, затем наступает очередь накрывания стола,расстановки стульев, таскания тарелок, бокалов, вилок-ложек и прочего. К одиннадцати успокаиваемся и встречаем гостей: сватов, друга зятя с женой и дочкой и коллегу, как представила мне сестра, женщину лет тридцати, полную, крашенную блондинку. За её спиной прятался пацан лет десяти. _  Наташа не замужем, _  подчеркнула она, знакомя нас. Ну, хитрованка! Смотрины устроила. Я понимающе подмигиваю, когда "коллега" показывает спину, проходя в зал. Еще некоторое время суетимся вокруг стола, устраиваем детей в детской и, наконец, усаживаемся и пьём за Старый год. Даму, что сестра посадила рядом, я в упор не замечаю и она, психанув, убежала вскоре после полуночи. Второго января отсыпался дома, а третьего уже сортировал вещи. Потом сходил в библиотеку и притащил целый пакет литературы о природе, охоте и рыбалке. Приготовив еду, я читал и делал выписки в блокнот, составлял список нужных вещей, что-то повезу с собой, что-то придётся покупать на месте. Я слабо представлял себе, как буду жить в незнакомом селе, но старался об этом не думать. Что-то мне подсказывало, что Петра я не встречу.
 День за днём проходил морозный январь. Я был готов к отъезду, но покупателя на дом все не было. Я повторно дал объявление в газету. Вот в начале февраля покупатель появился на иномарке: чернявый, скорее смуглый, плохо говорящий по русски. - Дом продаёшь? -  спрашивает. - Продаю. - Можно смотреть?
 Он походил по комнатам, заглянул в подполье, посветив фонариком, затем осмотрел хозяйственные постройки во дворе, баню. Не торгуясь согласился на предложенную мной сумму и уехал, пообещав через два дня приехать с нотариусом. Наконец, все улажено: получены деньги, упакованы огромный чемодан и рюкзак, которые увезены в камеру хранения, куплен билет. Последнее "до свидания" и взревел мотор "Аннушки", я с облегчением вздохнул.
 Увижу ли я еще этот город уплывающий в морозную дымку, смешанную с дымом и гарью полиса. Проплывают пригородные поселки, села, поля, спящие под снегом, где плохо ли хорошо ли прошло тридцать лет. Убегаю от смерти или приближаюсь к ней? Поживу для себя сколько получится вдали от обмана и лжи, от воровства и растащиловки, бандитизма и проституции, не видеть этот бардак, что наступил в этой стране. Я выбираю свободу, как жить и как умереть. Спасибо дермократии хотя бы за это.
глава 4
Автобус, битком набитый пассажирами, скрипя всеми частями на ухабах, дотащился до автовокзала. Я, нагруженный своим багажом, пошел в гостиницу, которая, слава Богу, располагалась через дорогу. Мест, как всегда, нет. Пришлось положить в паспорт купюру и дежурная выдала раскладушку, проводив в номер на четыре койки.
 Утром я отправился искать жильё. Село, в основном деревянное, вытянулось вдоль реки несколькими улицами. В центре, как положено, панельный райком партии под оцинкованной крышей с вездесущим указующим вождём. Магазины в серых бревенчатых до-мах, россыпь коммерческих киосков и зачатки каких-то строек, тоже, видно, торговые здания. Основное производство _  это крупный леспромхоз и сплав леса. Не спеша иду по деревянным тротуарам,где они расчищены, а где покрыты сугробами, приходится выходить на дорогу и пробираться по обледенелой колее, рискуя попасть под машину. Спрашиваю, встречающихся пожилых женщин, о жилье на пару месяцев. Бродил около часа по заснеженным улицам, пока не встретил свою квартирную хозяйку, выходившую из магазина. Она изучающе осмотрела меня и, забросав вопросами, пригласила к себе. Мы потихоньку продвигались к её дому и я отвечал на вопросы бабы Оли -  так звали хозяйку. Она, не очень слушая меня, задавала очередной вопрос не дослушав ответ на предыдущий или рассказывала очередную историю из своей жизни. Пятистенок бабы Оли находился в глухом переулке: немного просевший на фасад, с маленькими окнами, огороженный покосившимся разнокалиберным штакетником. _  Тутова и живём, проходи. -  открывая калитку, сказала она.В глубине двора тявкал мохнатый дворняжка.- Муж умер давно, дочери разъехались, семьи у обеих, внуки и внучки есть. Теперь всё одна и одна, не с кем слова перемолвить. Она всё говорила и говорила раздеваясь, суетясь на тесной кухоньке, ставя посуду на стол, хлопая дверцей шкафчика, включала плитку и чайник.    
 -Разболокайся, будь как дома. Сейчас будем чай пить. -Я только что из столовой, Ольга Степановна. _  Знаю я этот столовский чай: сахар жженый, спитки, бурда, прости Господи. Ты меня бабой Олей зови -  мне так привычнее. Слава Богу, коммерсанты  чай привозят, не то что раньше,  дадут пачечку на месяц, а сахару вообще считай не видели, сколько ягод пропало.
 Я разделся и сел на лавку у большой русской печи, от которой тянуло ласковым теплом. Напротив металлическая кровать с горкой подушек, застеленная покрывалом, на котором развалился здоровенный рыжий кот. Тихо бормочет где-то радио. _  Был у меня летось квартирант, так что учудил: лодку с мотором украл. Милиция пришла: где, да где? А я почем знаю, ведать -  не ведаю! Поспросили, поспросили и ушли. Потом уж узнала, что уплыл вниз и там всё бросил. Два месяца прожил и так не заплатил. Бог с ним! Дома-то почти и не бывал -  варнак какой-то. Их тут много шляется -  выйдет из заключения и шляется. Раньше такого не было -  чтобы украли что, али в дом залезли -  Боже упаси! Старики строгие были -  раскольники. -  Я сразу заплачу, баба Оля, вперёд.
-  Ладно, ладно! Ты не думай чего обидного -  это я к слову. Я вижу хорошего человека. Я, Лексеич, человека сразу раскушу!Я улыбался про себя. Чайнике вскипел и чай заварен. Мы продолжаем разговор за столом. _  Ты, чо приехал-то, Лексеич? Я там на улке-то не поняла.-  Я приехал принимать грузы нашей экспедиции, которая отправится вверх по реке обследовать территорию для заповедника. - Рассказываю я на полном серьёзе придуманную на этот случай легенду. -  Будем там работать всё лето. _  А что в этом заповеднике делать будут? _  Природа загрязняется: реки -  сплавом, воздух -  дымом заводов, земля - химикатами и нефтью и мы ищем чистые места, где никто не напакостил. _  Что грязнят -  верно. Раньше чище было: ни тебе машин, ни тракторов, ни ракет разных. Погода испортилась: то холод, то жара, то зальёт. Засветло я перетащил из гостиницы вещи и ночь встретил в уютной горенке под тяжелым ватным одеялом.
глава 5
Прошел месяц. вертолёт мне не светит -  возит вахту, но совсем в другую сторону, а нанять -  никаких денег не хватит. Привёз бабке машину дров с нижнего склада леспромхоза, помаленьку колю и складываю. Покупаю или вымениваю на водку у местных алкашей нужные мне вещи -  всё стало дефицитом. Ищу лодку с мотором или мотор -  лодку сделать не долго. А цены, цены всё растут и растут.
 Появился у меня напарник -  щенок Буль-Буль. Иду по тротуару и вижу сучонка лает возле калитки, где мужик снег лопатит, а рядом щенок ковыляет, видно первый раз за калитку вышел. Спрашиваю: -  Щенка не продашь?   -Забирай! Этого добра она каждый год по пять-шесть притаскивает. Он схватил щенка за шкирку и сунул мне. Вижу, кобелёк черно-белый и, судя по мамке, крупным не будет, что мне и надо. Пока я его рассматривало, в животе его булькало.   -Быть тебе Буль-Булем, _  сказал я. Договорился с хозяином, что заберу его, когда подрастёт -  жалко такого малютку отрывать от мамкиного молока.
 Мысли о Петре не давали мне покоя и я отыскал бывшего охотоведа госпромхоза, но он ничего про Петра не знает. После развала организации, люди разошлись кто куда и Петр больше не появлялся в поселке.  Я решил ехать к Прохоровой в поселок Угол. Морозным мартовским утром я сидел в кабине старенького УРАЛа и смотрел на узкий серпантин дороги, петляющей вдоль Пихтовой. Водитель молчал и только только высаживая меня на очередном повороте, спросил:- Обратно поедешь? Получив утвердительный ответ, махнул рукой на тропинку уходящую вниз в заросли ивняка и черёмухи. Лесовоз, громыхая кониками и оставив вонючее облако дыма, скрылся за поворотом. Тропинка, протоптанная в глубоком снегу, вывела меня на лёд. На противоположном берегу виднелось до десятка рубленых и щитовых домов, какие-то развалины под шапками снега. Мрачная скала нависала над строениями, похожая на ребро куба. Лениво вились дымы из труб. Из проруби набирала воду женщина и я поспешил по тропе. Женщина не торопясь поднялась в гору и остановилась, поджидая меня. Невысокая, полная, одетая в черный ватник, закутанная в серую шаль, на ногах  серые валенки с калошами, она легко держала на плечах коромысло с полными вёдрами из которых шел пар. Поздоровавшись, я спросил, где живёт Прохорова. -  А, Ленка! Сейчас провожу. Я, как раз, к ней собиралась, вёдра занесу и пойдём, - на ходу говорила она, косясь на меня зелёным глазом. Прохорова жила через два дома от моей провожатой. -  Ленка! -  с порога крикнула она. _  Я тебе гостя привела! Хозяйка вышла из-за шторы, что разделяла кухню пополам. Высокая, сухопарая, коротко стриженая, одетая в бесформенный свитер поверх платья, лет сорока. Двигалась она как-то боком, прихрамывая.Я объяснил причину своего визита. Прохорова встревожилась:-  Я-то думала он прямо в  район проплыл. Что же это такое, а? Опять же без документов и одёжка его выходная у меня хранится. Что случилось с ним,   с  бродягой? Сколько раз говорила: уймись, найди хорошую работу и живи как все люди. Так нет! Всё в лес и в лес, пропади он пропадом! Она махнула рукой и вытащила из шкафа чемоданчик -  Вот его вещи, в целости и сохранности.- Я поеду весной его искать. Здесь лодка с мотором не продаётся? _  Уже собираясь уходить, спросил я без всякой надежды, скорее по привычке. _  Да, я это железо хоть сейчас продам! -  встряла в разговор моя провожатая. _  Этот мотор меня обездолил! _  Она всхлипнула и закрыла шалью глаза. -  Что случилось? _  спросил я. _  Утонул Гальки мужик прошлым летом. _  ответила Лена. _  Выпал из лодки на рыбалке. Холера побери вашу охоту и рыбалку! Я нарушаю неловкое молчание: _  Как вы тут живёте на отшибе? _  Так вот и маемся. _ отвечала Елена. _ Галька у нас почтальон: пенсии привозит с района и продукты, а все на попутных машинах, да дед Иван - единственный мужик  у нас с лошадкой -  увезет, если уж срочно.Осталось посмотреть мотор и можно откланяться, но у меня была с собой бутылка водки и я не собирался тащить её обратно.-Если не возражаете, давайте выпьем за знакомство и покупку заодно обмоем. Я выставил бутылку на стол, не встретив возражений. _  Я сейчас пельмени сварю, _ засуетилась хозяйка. _ А мы пока мотор посмотрим. Мы с Галей откопали мотор "Ветерок - 12" из под кучи дров. _ Одно лето и поездил, _  сказала хозяйка _  Он что _  перевернулся? _  Нет. Он заводил его на скорости и выпал, как рассказали мужики, а во-да холодная, да и пьяный был. Значит мотор в воде не побывал, не нужно разбирать. Галя показала бачок, инструменты и длинную узкую лодку, лежавшую в  огороде под снегом. _  Когда заберешь? _  Давай так договоримся, Галя: я приеду через пару дней с деньгами, а пока вот эти деньги возьми как задаток. Я выгреб все имеющиеся при себе деньги. Тут-то у меня и появилась мысль, переехать сюда в поселок и от сюда стартовать весной. Почти всё у меня есть, осталось еще прикупить бензина и кое-что по мелочам. Вернулись к Елене, где уже кипели пельмени на плитке. Выпили за знакомство, потом обмыли покупку, потом появилась бутылка самогона. Я отказывался: нужно идти к дороге, но женщины в один голос заявили, что не отпустят на ночь глядя выпившего. Мне и не очень хотелось шарашиться по узкой тропинке, где снегу по пояс, если оступишься, а оступиться не сложно после принятого, а сколько еще на дороге мерзнуть, ожидая попутку, ведь лесовоз наверняка уже прошел. Поломавшись, я согласился. Женщины долго пели, а я размышлял о превратностях судьбы. Прохорова согласилась приютить меня до весны. Меня уложили в горнице на кровать и я проспал до утра. Через неделю я перебрался в поселок на том же лесовозе, сильно расстроив бабу  Олю. Еще не раз я ездил в район в поисках бензина и выполняя поручения жителей поселка
глава 6
До вскрытия реки оставались считанные дни. Снега стремительно таяли. Я конопатил и смолил лодку, паковал вещи в целлофановые мешки, опробован-ный мотор стоял наготове под навесом. Я готов к отплытию и с нетерпением наблюдаю как расширяются забереги, чернеет и пучится лёд. Женщины не раз отговоривали меня от сомнительной затеи за чаем ве-черами, но я был непреклонен: надо найти Петра. Высказано немало версий его отсутствия: самая правдоподобная -- залетели коммерсанты на вертолёте и за пушнину завезли продукты и он остался ещё на сезон и после ледохода появится в поселке, но у меня нехорошее предчуствие и в свои планы я женщин не посвещаю. Пусть думают, что я еду на поиски Петра. Мимоходом говорю, что на обраьном пути проеду прямо в район. Выглянув утром в окно, я увидел плывущие грязные льдины, которые   бились о галечные берега, наползали друг на друга, раскалывались и плыли да-льше. Вода быстро прибывала неся на своём хребте мусор, целые деревья, ку-сты, брёвна. Через сутки лёд прошел, вода прибывала и я решил отчаливать. Загружаю лодку, равномерно распределяя груз, увязываю верёвкой всё то, что не скоро  понадобится, сверху сажу щенка и завожу мотор. Отталкива-юсь от берега шестом и течениен подхватывает нас. Включаю винт и перегру-женная лодка, нехотя набирая скорость, пошла вдоль берега навстречу воде. Я машу рукой стоящим на берегу женщинам. Всё! Оборвана последняя нить. Прощайте! Мотор ровно поёт свою песню. Слева проплывает крутой, покрытый гус-тым ельником берег, с выступами серо-голубых скал, справа -- низкий, местами уже затопленный берег, покрытый ивняком, черемошником и кустарниками,  а выше: увалы с проплешинами вырубок. Я ловирую среди несущущихся навстречу корягами, мусором и одиноч-ными льдинами, срезаю повороты -- плыву то у правого, то у левого берега. Бу-ль-Буль упирается передними лапами в борт и смотрит вперёд, задние лапы дрожжат. Я дотягиваюсь до него и глажу по длинной шерсти, он слабо виляет хвостом _  ему страшно. _  Ничего, Буль-Буль, привыкай! _  кричу я. Скорость небольшая из-за встречного течения и загруженности лодки, но с каждым часом мы теряем вес, улетающий за корму дымком от сгоревшего бензина. Тело начинает затекать от неудобной позы на узкой доске у мотора. Ста-новится холодно: мерзнут ноги, продувает ватник встречным ветром . Выбираю пологий берег и причаливаю. Достаю мешок с одеждой и одеваю свитер и ку-ртку, сверху ватник и плащ, на руки вязаные варежки и голицы, валенки не оде-нешь _  вода где-то просачивается и скапливается у меня под ногами. Ладно, солнце уже хорошо пригревает, потерпим. Ловлю щенка и снова однообразное гудение мотрора и его вибрация, передаваемая руке через  румпель. Иногда стайка уток вылетает из затопленных кустов и, пролетев вперёд, садятся на се-редину реки, снова взлетают, поднимаются вверз и улетают за поворот. Внезапно мотор чихнул и заглох, хватаю весло и гребу к берегу. С трудом удаётся причалить к галечному пятачку незатопленному водой. Так и есть _  кон-чился бензин. Ну, что ж, пора перекусить и размяться. Буль-Буль носится по бе-регу, я сбрасывыю с уступа сушняк и развожу костёр. Разогреваю банку тушен-ки, режу хлеб, кипячу чай и обедаю. Сижу на носу лодки и смотрю на серую гладь реки, слушаю её шум. Солнце изредка заслоняется набежавшей тучкой и тень от неё прыгает с берега на берег. Колышутся верхушки елей, шевелится прошлогодняя трава, рябь пробегает по воде, тянет холодом с верхов. Пора в путь.
глава 7
На третьи сутки я увидел те самые "Ворота": две высокие, отвесные, си-ние скалы сдавливали русло, как Сцилла и Харибда. По мере приближения к ним, шум воды заглушает мотор, течение устремилось навстречу метровыми валами, норовя запрыгнуть в лодку, мотор вырывается из руки и лодка рыскает, сбиваясь с курса. Мне видно, что в самом узком месте вода имеет форму жело-ба с более высокими краями у скал, где самое мощное течение. Я вынужден отступить и причалить к берегу, придётся ждать спада воды или попытаться пройти Ворота с половиной груза. Пётр говорил, что весной груженой лодке Ворота не пройти и он проходил их в два-три рейса. Я решил рассмотреть фар-ватер сверху, поднявшись на скалу. Расчистил место под палатку, запалил костёр, крепко привязал лодку. Солнце уже прогрело землю на этом юго-восточном склоне, пробивается трав-ка и медуницы. Перекусив и заготовив дрова на вечер, я собрал ружьё и пошел вверх по склону к скале. Буль-Буль бегает вокруг и что-то вынюхивает в прошлогодней траве. Чем выше я поднимаюсь, тем тише шум реки. Слышен свист и   урчание бурундуков, пение птиц. Вспугнутый рябчик взлетает с земли и садится на сухую ветку ели. Отчетливо вижу горловое пятно и стреляю _  самки сейчас на гнёздах, а самец свою миссию выполнил. Карабкаюсь дальше, выше, обхожу выступающие скалы. Вот я наверху и осторожно приближаюсь к стометровому обрыву, заглядываю вниз, в пропасть и пячусь назад от пугающей высоты. На животе подползаю к краю и гляжу вниз: захватывающее зрелище взбудораженной воды  притягивае взгляд. Несколько минут рассматриваю стремнину и плёс выше Ворот, намечаю будущий манёвр и отползаю от края, спускаюсь вниз к реке. Наваливаю в костёр сушняка и тереблю рябчика. Буль-Буль суёт нос в перья и отчаянно чихает. Опалив и выпотрошив птицу, повесил в котелке варить, а сам занялся грузом, чтобы приготовить лодку к завтрешнему штурму стремнины. Солнце прячется за высокий берег, тянет от реки холодом и шумит вода. Обгладываю косточки, запиваю бульоном, хрустит остатками Буль-Буль. ставлю палатку на месте костра, разжигаю новый и забираюсь со щенком в   палатку с кружкой чая. Пахнет нагретым лапником, что послан на прогретую землю, тепло будет до утра. К утру земля всё-таки остыла и холод разбудил меня, выбираюсь из палатки на траву, покрытую густым инеем.
               После завтрака, сажу щенка в лодку и завожу мотор. Плыву вдоль берега, прижимаясь   к скале.   Облегченная лодка    уверенно идёт против течения. Отбойный вал воды, вырывающийся из-за скалы всё ближе и ближе. Дёргается под рукой мотор, грозя вырвать транец. До скалы не более метра, видны   покрытые лишайником неровности голубоватого камня. Справа стремительное течение сваливается к середине потока. Лодка стоит на месте, я с трудом удерживаю её. Пора! Беру вправо, переваливаю через вал, но он разворачивает лодку поперёк течения и несёт вниз, успеваю подставить корму под    высокую волну. Попытка не удалась, но я понял допущенную   ошибку: слишком    круто повернул на отбойную волну. Разворачиваюсь напротив стана и, уняв дрожь в теле, стиснув зубы и скорчившись у мотора, снова плыву навстречу потоку. Когда лодка почти останавливается, медленно выруливаю на гребень волны, переваливаю её и, потеряв метра два, плыву наискосок к середине потока, где течение не такое буйное, и метр за метром скалы остаются позади.
Ворота пройдены! Ура! Ура! Выбираю берег поровнее и причаливаю.   Выгружаю   лодку и  вниз,  за остальным грузом. Грозные скалы позади, а впереди, поворот за поворотом, река с многочисленными притоками по глубоким логам, скалы по берегам с одинокими деревьями на вершинах. Где-то недалеко ручей с зимовьем Петра.
глава 8
Плывём дальше. На длинных плёсах, когда кругозор расширяется, видны снега на вершине хребта. Буль-Буль уже не боится воды и дремлет на мешках, посматривая на берег. Однажды облаял медведя, которого я сначала не заметил в кустарнике. Направил лодку к берегу, снизив скорость, а медведь, пристав на задних лапах, с любопытством наблюдал за нами и только тогда, когда до берега оставалось метра три, он убежал в лес. Показалась скала "Пасынок" с торчащим, как сучок, каменным столбом.Знак! Теперь не прозевать речушку, где должно быть зимовье Петра. Вот очередной широкий лог с речкой, вливающуюся в Пихтовую, куда я сворачиваю и на малой скорости плыву вверх под нависшими над водой деревьями. Виднеется поляна с торчащими пнями и обгорелым столбом. Глушу мотор и лодка ткнулась носом в пологий берег рядом с полузатопленной лодкой. У меня похолодело внутри, когда я поднялся на пригорок вслед за щенком: от избушки остался размытый осадками очаг -  железная печь, обложенная камнем, да столб от лабаза, что стоял рядом. Угли и головешки очерчивали контур сруба, валялись деформированные температурой металлические предметы: ведро, чайник, кастрюля, фонарь, консервные банки, дымовая труба, с вмятинами и согнутая. Я всматривался в черное пятно, ворошил ногой золу, боясь увидеть самое страшное, но чем дольше я обследовал пепелище, тем больше убеждался, что Петра во время пожара в избушке не было. Обнаружил лопату, топор и полуобгоревшие лыжи, испорченную огнём двухстволку. На месте лабаза груда оплавленного алюминия - всё что осталось от бензопилы и лодочного мотора, развороченные взрывом канистры, связки капканов и кости, наверно, лося. Когда обнаружил кострище у сохранившейся поленницы, то полностью был уверен, что Петр ушел к людям после пожара, тем более я не обнаружил на пепелище малокалиберную винтовку, которая имелась у него. Я решил тут заночевать. Пока закипал чайник, я походил по поляне и обнаружил в кустах две морды из алюминиевой проволоки, пешню и сачок.
   Пообедав, я взял ружьё и пошел вверх по ручью. Вскоре обнаружил затёски -  путик -  а вот и капкан, через сотню метров, другой. Пройдя с километр, я потерял путик и вернулся с пятью капканами. Охотиться капканами я не собирался, но может пригодятся, так же решил забрать морды, пешню и сачок. Вечером в палатке я долго размышлял о Петре. Предположим, что избушка сгорела, когда он был в тайге. Но почему она сгорела? Утром перекалил печь? Куда ушел потом? Судя по имеющейся у меня карте, на юге по реке Вильве есть селенья, но самый близкий путь к людям _  это делянки лесозаготовителей. По Пихтовой далеко и если по льду, то и опасно. Были у него запасные лыжи, или снег был не глубок? Что бы я не думал, не гадал, мне, наверно, никогда не узнать правду.
глава 9
Темнело. Пётр спускался с увала. Ещё минут десять и он дома. Завтра надо одеть лыжи _  снег почти по колено и всё сыплет и сыплет. Обледеневшие штаны шуршат при каждом шаге. Усиливающийся ветер срывает снег с хвойных лап и перемешивает с тем, что падает с неба. Он вышел на поляну и остолбенел: избушки не было. Черное пятно, сре-ди белизны снега, слабо парило и курилось редким дымом. Он подбежал кпо -жарищу и сел в снег. Мысли суматошно понеслись в голове сплетаясь, путаясь и натыкаясь друг на друга. "Не паникуй!" _  пытался он себя успокоить. _  "Это катастрофа! Нет про-дуктов... Почему пожар? Искра?" Шарик покрутился у пожарища, покопался на месте лабаза, выволок об-горевший масол и стал грызть. Петр посмотрел на собаку и поднялся _  наступает длинная зимняя ночь _  надо готовить ночлег. Хорошо, что поленница дров, сложенная в стороне, уцелела. Минутное дело зажечь сухие дрова и кос-тёр трещит, разгораясь. Он достаёт топор и рубит лапник в лесу, таскает к кос-тру. Находит лопату и разгребает снег у поленницы, стелет лопник у костра, на-тягивает кусок брезента: защита от снега и ветра, пристраивает котелок с водой к огню и только тогда садится к живительному теплу. Дрова рядом и можно не суетиться, всё спокойно обдумать _  впереди длинная ночь. Что мы имеем? Мелкашка и пачка патронов, топор и нож, котелок и ку-сок брезента _  это ежедневная ноша охотника. Из продуктов: кусок варёной ло-сятины, две лепёшки и три-четыре ложки чаю (он обычно не обедал, так как дни короткие, но обед всегда брал с собой). Голод ему не грозит _  рябчика или белку добудет. Главное, выйти через перевал к Вильве на леспромхозовские делянки или на путик охотника. Шумит тайга, сеет снег из мрака на освещенное костром пространство, мешается с дымом. Он съел одну лепёшку и треть мяса, потом сушил одежду и обувь, долго сидел и пил чай, обдумывая варианты нелёгкого похода. Сомневался: работают ли заготовители в делянках при нынешней разрухе, если не работают, то долж-ны остаться балки и может остался сторож. Путик охотника встретить, тоже есть шанс. Нужно подняться на плато, пересечь водораздел по гольцу и вдоль како-го-нибудь ручья спуститься к Вильве и там искать людей. Длинна и темна зимняя ночь у костра, дремлешь пока жарко горят дро-ва, но вот прогорают они, покрываясь пеплом и холод подкрадывается из-за брезентовой стенки и забирается под одежду к спине, животу, коченеют ноги и руки. Даёт тепло очередная порция дров и опять дремлешь на пахучем лапни-ке, много дум передумаешь, пока снова заснёшь чутким сном. Наконец забрежжил рассвет. Отряхнулся и убежал Шарик, откопать кос-ть, пропахшую бензином. Он заварил чай покрепче, съел кусочек мяса, поло-жил в рюкзак обгоревшую кость, на всякий случай. Подумал, может написать что-то углём, но отказался от этой идеи _  кому и зачем писать? Он уверен, что выйдет, и через четыре-пять дней будет париться в баньке у знакомого охотни-ка. А снег всё валит и валит, не разбежишься. Повесив карабин под правую руку стволом вперёд, он свиснул собаку и пошел вверх по склону своими вчера-шними следами. Утомительно брести по колено в снегу среди бурелома и под-роста, под кронами елей, с которых то тут, то там обрушивается накопившийся на ветках снег. Он бредёт всё выше и выше, иногда, прислонившись спиной к стволу, отдыхает пару минут. Шарик тоже отдыхает, прикорнув у ног. скусывает с лап лёд. Он ненадолго убегае вперёд или в сторону, но быстро возвращается и уныло плетётся взади. В такую погоду всё живое прячется, да и снег глубок. Он шел весь короткий день и в сумерках стал устраиваться на ночлег. Выбрал подходящий выворотень, срубил сушину, разрубил на полутометровые сутунки и стаскал к ночлегу, нарубил лапника и расчистил снег. Развел большой костёр и натянул стенку из брезента, повесил котелок со снегом на огонь. Те-перь можно отдыхать и сушить одежду и обувь, перекусить. Костёр немного нагрел землю и он сдвигает его и из трёх обрубков сушины налаживает нодью  _  долго горящий жаркий огонь. Поправляет брезент, лапник и, одевшись и обув-шись, ложится к костру. Ночью снег перестал, вызвездило и похолодало. Утром, съев последние продукты, он снова побрёл вперёд. Лес стал ре-же, закомелистей, ниже. Сквозь редины виден камень торчащий на голой вер-шине, похожий на закутанного в плащ человека. Выше и выше поднимается Пётр. Тощие ёлки стайками карабкаются по ложбинам вверх, но обессилев бо-роться с высотой, останавливаются, припав к земле. Он наискосок обходит вер-шину. Снег стал мельче, плотнее, торчат кустики карликовой берёзы, ивы, вер-хушки трав, сухие медвежьи пучки и беленькие головки пушицы. Появились следы куропаток и Шарик засуетился обнюхивая снег. Пётр снял с плеча карабин и шел держа его в руке. Трудно заметить на ровной снежной пустыне белую птицу, но есть солнце, а значит и тени. Он заметил птиц и стал подходить по дуге, потом, встав на колено, стреляет и по взметнувшемуся фрнтанчику снега, видит, что занизил. Две-три секунды и второй выстрел достигает цели: пуля стукнула в птицу и та забилась на снегу. Шарик помчался к ней, Пётр за ним, чтобы забрать добычу. Остальные куропатки взлетели и, перелетев косогор, снова сели, он добыл ещё одну. _  Не пропадём, Шарик! _  сказал он, отрезая головы для собаки. С западного склона видна пойма Вильвы, скрытая заснеженной тайгой с проплешинами вырубок. Он посмотрел назад, где такая же тайга скрывала его угодья. Жаль расставаться с обустроенном местом, где знаком каждый ручей, каждый перекат, богатые дичью и пушниной урочища. "Ладно, заработаю за зиму денег на мотор и снова заеду".  _  подумал Пётр. Он ночевал ещё одну ночь у нодьи и в полдень вышел к Вильве, постоял, прислушиваясь, на берегу, но ничего не услышал, кроме знакомой тишины зас-неженной тайги. Река, укрытая снежной периной, спала. Он вырубил шест и смело ступил на лёд, надо перейти на другую сторону _  все лесозаготовки там. Не спеша по-шел к противоположному берегу, тыкая шестом под ноги. Метрах в десяти от берега, ухнул, оседая снег и лёд, он провалился с головой в воду, вынырнул, от-толкнувшись от дна, бросил шест поперёк полыньи, но шест был короток и то-нул в месиве снега и льда. Он сделал несколько отчаянных попыток забросить шест на кромку льда, но только в очередной раз окунался с головой, а течение уже тянуло его под кромку полыньи. Он посмотрел на собаку, которая стояла в нескольких метрах от полыньи, поджав переднюю лапу, снег перед ней чернел от наступающей воды. _  Шарик! _  прохрипел Пётр и скрылся под водой, которая кружась затягивала под лёд шугу и густо парила.
глава10
Плыву по одному из притоков на северо-восток. Винт задевает галечное дно на перекатах, уже два раза менял шпонку. Мотор тарахтит на последних каплях бензина. Лавирую среди нависших кустов и целых деревьев, между камнями и корягами торчащими из воды. Мотор глохнет и я причаливаю к галечной косе. Всё! Приплыли! Выгружаюсь, развожу костёр. Перекусив, нагружаю рюкзак, беру топор и с ружьём за плечами иду вверх по ручью. Мне нужно найти подходящее место для строительства избушки, место под огород, не очень заросшее и на южном склоне. Пойма густо заросла ивняком, черёмухой, рябиной, смородиной и шиповником. То справа, то слева подступают к самой воде отвесные скалы, приходится переходить с берега на берег и переносить щенка -  он ещё боится воды. Иду и присматриваюсь к берегам, чтобы место было ровное и лес подходящий для сруба. Место выбрано и я, осмотревшись, сооружаю временный лабаз из нескольких жердей между деревьями, сколачиваю лестницу. Иду обратно и прорубаю тропу, чтобы удобнее было ходить с тяжелым рюкзаком. До ночи челноком сходил четыре раза. Всё ценное перенёс и разместил на лабазе или под ним, укрыв всё плёнкой. Ставлю палатку и, выпив несколько кружек чаю с хлебом, валюсь спать. Новый день  _  новые заботы. В первую очередь надо садить картошку -  северное лето короткое  -  и я могу остаться без урожая. Начинаю копать в пойме ручья, где, по моим прикидкам, не должно затопить. Перевернув первый пласт, понял, что придётся попотеть не один день:  всё переплетено корнями пырея, крапивы, смородины, шиповника и кустов черёмухи. Каждый комок приходится перетряхивать, освобождая от корней, выдирать и отрубать толстые корни черёмухи, и ивы. За день удалось вскопать несколько квадратных метров, которые я сразу засаживаю клубнями, что уже пустили белые корни. За четыре дня упорного труда посажено три ведра картофеля и грядка лука и чеснока. Удобрять будем золой от костра. Один день решил посвятить рыбалке и разведке верховий ручья. Поставив в рюкзак пластмассовую канистру с отрезанным верхом, с ружьём и удочкой отправился по берегу. Выловив нескольких харюзов, остановился на уловистой мушке и ведро стало быстро наполняться. На омутке под завалом, выловил двух ленков, а третий оборвал леску, запутавшись в коряге. Запасную я почему-то не взял. Пора возвращаться, да и хариус такая нежная рыба, что сразу надо потрошить, чтобы не испортилась. Готовлю лес на зимовье. Двуручная пила ни как не хотела пилить: извивалась в резе, спотыкалась и вырывалась из рук, пока я не вставил распорку между ручек. Свалив дерево, обрубаю сучья, раскряжовываю на брёвна нужной длины, снимаю кору и, при помощи верёвки, тащу к месту строительства, пока бревно скользкое после ошкуровки. Попутно вырубаю мешающий подрост и уже вечером, отдохнув, пилю по несколько чурок дров, которых много-много нужно на длинную , холодную зиму. Сегодня вечером солнце потускнело - с запада накатывается хмарь, комары и мошки активизировались _  будет дождь. Подтянул палатку и плёнку, на лабазе тоже проверил плёнку, чтобы не сдуло, кое что убрал в палатку. Перед рассветом дождь тихо забарабанил по тенту. Я перевернулся на другой бок, укутался и снова заснул -  сегодня выходной. Дождь шел целые сутки не переставая и я вылазил из палатки чтобы вскипятить чай, а так лежу и пишу этот дневник.
                Глава 11
Рублю сруб. Каждый вечер рыбачу  -  экономлю продукты. Рыбы в ручье много, за полчаса до десятка харюзов и более. Лишнюю рыбу вялю. Буль-Буль уже не боится воды и с удовольствием  купается. Когда я тюкаю топором, он рыскает по окрестностям или лежит в тенёчке, высунув язык. Ночью он иногда рычит, подняв голову и прислушиваясь, но я не обращаю внимания: костёр дымит почти всю ночь и медведь не подойдёт, а человеком тут за сто вёрст не пахнет. Ружьё у меня всегда заряжено, таскаю его даже на рыбалку, что не очень удобно. Днями жарко, душно и безветрено. Присядешь передохнуть с кружкой чая в тенёк и слушаешь как щебечут птицы, бормочет ручей на перекате, часто-часто дышит щенок. привалившись к ноге.
  На противоположной стороне полого поднимается увал сплошь покрытый ельником, как шубой. Левее горы пониже, там река Пихтовая, а правее: всё выше и выше, с выходами серых скал, отроги главного хребта. За спиной полого, потом всё круче поднимается гора и вершины её не видно  за лесом.
  Сруб готов и я начал собирать его. Мох нашел на противоположном берегу в довольно обширной болотине, поросшей низкорослой сосной и берёзой, осокой, багульником, клюквой, а по краям: брусникой. От туда вытекает ручеёк с тёмной водой, по которой я и нашел отличный мох.
  Попутно с избушкой срубил лабаз из тонкомера, поставил его на четыре столба и храню там продукты от мышей. Между столбами натянута мешковина, на ней сушу травы, ягоды и грибы, в изобилии появившиеся в округе. Крою зимовье желобами: колотыми плахами. Нижний ряд: вниз горбылём, верхний: вверх, перекрывая щели нижнего ряда. Работа трудоёмкая, но другого варианта у меня нет, приходится искать ровные сушины валить, раскряжевывать и потом клиньями колоть и носить к избушке.
  Устроил выходной, когда закрыл зимовье, на всё ушел месяц. Решил с ружьём пройти вверх как можно дальше.
    Буль-Буль гоняется за молодыми рябчиками, которые уже с дрозда и отлично летают. Я примечаю затёсками места обитания выводков, осенью будем их ловить петлями. Обхожу скальные выступы, обрывающиеся прямо в воду, другим  берегом. Наткнулся на полянку, истоптанную лосями, короткий ключик течет по камням и прыгает в ручей. Я пробую воду: солоноватая с металлическим привкусом -  это солонец, берём на заметку. Собираюсь уходить, но меня, как магнитом, тянет к воде и я пью и пью и не могу оторваться. Не знаю, сколько стаканов я выпил, но хотелось ещё и ещё. С трудом заставил себя идти дальше. Потом надо будет сходить с канистрой, да и скрадок сделать.
  Иду выше поймы по косогору среди леса. Вперёд видно метров на пятьдесят. Неожиданно вываливает из-за ёлочки медвежонок и к щенку, что бежит впереди. Я, первое мгновение, подумал, как тут оказалась собака, но в следующую секунду понял, что за зверь. Буль ощетинился, поджал хвост и присел от страха. Я  быстро снял ружьё и встал за дерево. Буль-Буль вдруг с визгом залаял и медвежонок боком-боком стал отступать, подняв шерсть дыбом. Щенок, не переставая лаять, пошел вперёд на оробевшего зверя. Я озирался кругом, взведя курок -  где-то рядом медведица. Она появилась внезапно, сверху, и как огромный валун, катилась вниз совершенно бесшумно. Я свистнул и щенок увидел налетающую громаду. Он кубарем метнулся к ручью -  это спасло его, он не удержался на краю обрыва и свалился в воду. Медведица затормозила четырьмя лапами и посмотрела вниз, где, повизгивая, плавал щенок. Её отвлёк медвежонок, который успел забраться на тоненькую ель и хныкал, а деревце согнулось и вот вот сломается. Мамаша тут же оказалась рядом и сбила его вниз, поддавая лапой, погнала прочь, сопя и фыркая. Я опустил ружьё и сел, привалившись спиной к дереву. Буль-Буль, скуля, вылазил из-под обрыва, отряхивался и озирался. -  Убежала она, Буль-Буль! -  я погладил его по мокрой шерсти, успокаивая.
Глава 12
В сентябре зарядили дожди. Речка превратилась в мутный поток, несущий всякий хлам: листья, водоросли и траву. Каждый день по несколько раз чищу запор, иначе может сорвать моё сооружение напором воды и я могу остаться без рыбы, та что я навялил не в счет -  три десятка. Картошку я успел выкопать: урожай так себе -  десяток вёдер, да немного лука и чеснока. Я доволен, учитывая систематическую борьбу с сорняками, которые старались задавить мои посадки. Я больше рассчитываю на рыбу и мясо. Проложив два путика, я за один обход приносил пять и более птиц. коптильня дымит круглые сутки, где консервируются тушки рябчиков. Ружейные заряды тратил только на глухарей, которых облаивал Буль-Буль. Лабаз наполнялся мясом, сушеными грибами и ягодой. Мои конспекты из журналов и справочников послужили хорошую службу, а что-то я помню из рассказов отца -  в молодости он жил в таёжной деревне и занимался охотой и рыбалкой. Пока был жив его брат, мы с отцом почти каждую осень ездили в деревню и жили на заимке, охотясь на рябчиков и глухарей.               
   Октябрь. Поблекли краски осени. Ночами температура опускается ниже нуля. Лист облетел и только тайга все так же зеленеет, даже сильнее и ярче. Запор проверяю и чищу ежедневно, вот-вот должен спускаться хариус на зимовку в Пихтовую.
   Вот и первый снег выпал ночью. Буль-Буль стоит на пороге, принюхивается. не решаясь ступить на белое покрывало. Я спустился к запору и обомлел: омуток был полон рыбы, хариус стоял стеной перед запором. Морды битком набиты рыбой. Я сначала подумал, что снегу набило. Волоком вытащил их на берег, вытрясти рыбу, а хариус, частью, ушел вверх, а частью -- вниз, в открывшиеся окна. За сутки рыба прошла и я выловил хариусов центнера два, ленков штук двадцать и десяток налимов. Пересыпал рыбу снегом и по мере подмерзания поднисмал на лабаз, посолил флягу и две канистры, переделан-ные в вёдра, разобрал и вынес жильё на берег. Теперь я мог спокойно зимовать и без лося, но он сам пришел. Вечером вышел из зимовья по воду, Буль выскочил первым и стал смотреть вправо, на-вострив уши и подняв шерсть на загривке. Проследив за его взглядом, я увидел лося, что стоял в пятидесяти метрах на берегу, выделяясь тёмной шкурой на фо-не снега, повернув рогатую голову в нашу сторону. Ружьё висит у двери и всегда заряжено пулей. Стараясь не делать резких движений, беру ружьё и взвожу ку-рок, Буль начинает рычать и я стреляю зверю в лопатку. Лось приседает и, сде-лав несколько прыжков, валится прямо на моём огороде. Беру нож, топор, перезарежаю ружьё и иду к дергающей туше _  готов! (Пуля прошла возле сердца, перебив сосуды _  выяснилось при разделке). При свете костра разделывал и таскал мясо к зимовью, часть поднял на лабаз, а остальное засы-пал снегом и прикрыл лапником. Еще на другой день осталось работы: промыть и прибрать требуху, на корм собаке и что-то делать с мясом _  лабаз-то полон.
глава 13
Жизнь потекла однообразно: короткий день быстро пролетает и насту-пают сумерки, за ними: бесконечная ночь. Просыпаюсь обычно от холода _  за ночь зимовье выстывает. Затапливаю печь и снова ложусь, пока кипит чайник и нагревается избушка. Печь с открытой топкой, как у камина, выложена из камня с глиной, вну-три вмурована цепь с крючками, куда я вешаю котелок и чайник. От железной печьки я сразу отказался из-за прожорливости, неэффективности и веса, пришлось потрудиться таская плоские камни и меся глину, зато теперь прото-пив и закрыв заслонку под потолком, спишь в тепле всю ночь. Утром пью чай из чаги, брусничного листа, или смородинного, закусывая лепёшкой, мясом или вяленым хариусом, потом иду расчищать тропики к прорубе и лабазу, если шел снег, приносил воду и дрова и варил что-нибудь на обед. Пока был мелкий снег, пилил дрова, теперь снегу выше колена и я сушу лосиное мясо у топки, нанизав на проволоку. Пишу дневник, правда не берусь за него по нескольку дней _  событий-то никаких. Вытёсываю лыжи, на всякий случай. Буль-буль вырос в симпатичного пса срелнего роста черно-рыжей масти, хвост кренделем, одно ухо висит. По мелкому снегу бегал в лес и облаивал бе-лок, но потом перестал обращать на них внимание, поняв, что я ими не интере-суюсь. Рябчиков и глухарей облаивал с азартом: рябчик обычно улетает, но глухарь сидит плотно, рассматривая шумное существо. Раз в две недели устраиваю баню, укорачиваю бороду и волосы. В декабре перед Новым Годом ударили морозы, думаю, градусов пять-десят, трещали стены зимовья, стреляли, разрываемые стужей деревья в тайге. За ночь вода в прорубе замерзала на четверть. К Новому Году сделал вино из сухой малины, сахара и припасённых дрожжей. Встретили праздник с Буль-Булем выпивкой, салютом из ружья и пох-мельем. Жить можно и вдали от людей и я еще не разу не пожалел, что оказался здесь _  было бы здоровье, а оно не подводит, особенно когда стал пить мине-ральную воду, которая прямо окрыляет меня, точно _  живая вода. Забыл про шумы в голове и чувствую себя здоровее и крепче. Кажется, что я жил тут всегда, на берегу этой речки -- Важе, а остальное _  сон, сон, который быстро забывается. Как там в России? Всё так же правит партократия, если пошли по пути за-падной "дерьмократии", которая вовсе не демократия, а ещё хуже, чем преж-ний социализм, если бы не выборы без конкуренции и дефицит из-за кормле-ния 50-ти с лишним государств негров и арабов. А, ну их, к такой-то матери!
глава 14
Ослепительный свет пронизывает всё пространство. Солнце отражась от снега усиливает многократно свои лучи и больно смотреть, глаза слезятся и взг-ляд отдыхает только на зелени хвои и в тени под кронами. Апрель стремительно сгоняет снега: днём плюсовая температура кристализует и подтаивает снег, а ночью холод сковывает его толстым настом, по которому я хожу утром не проваливаясь, но уже через три-четыре часа, после восхода солнца, снег темнеет, пропивается водой и каждая веточка, хвоинка тонет всё глубже и глубже, притягивая солнечные лучи. Тропинка, прочищенная к проруби, быстро расширяется и к вечеру по ней скачет прозрачный ручеёк и прячется под снегом на берегу. Вода в проруби прибывала и мутнела и вскоре выплеснулась наружу и устремилась по льду, затихающая ночью и шумящая всё сильней днём, смывая снег, взламывая лёд. Белки устраивают весёлые догонялки по деревьям, носятся друг за другом от корня к вершине и серыми молниями перелетают с ёлки на ёлку, потом спиралью струятся вниз. Слышны посвисты рябчиков, а вечерами зайцы проносятся по берегу, высоко подпрыгивая, а на клюквенном болоте, как я и предпологал, токуют глухари. Настроив с вечера переход через речку, я, рано утром, затемно, отпра-вился на ток, заперев собаку в избушке.  Наст держал хорошо и я быстро дошел до болота и встал с краю под сосной. Чуть-чуть посветлел восток, как первый петух подал голос: защелкал и, после паузы, заскрежетал, заточил. Снова про-должительная тишина и опять щелчки, как деревянными ложками, скрежет и точение. Ему откликается другой глухарь и потом другие петухи по всему болот-цу. Один токует совсем близко, но я его пока не вижу в кроне сосны. Пропустив первое колено песни, под второе делаю несколько быстрых шагов и замираю. Так я подошел к низкорослой сосне, на которой токовал глухарь. Я стоял пока не посветлело, слушая песни зтих древних птиц. Наконец я рассмотрел его, он то раздувался как шар, распустив хвост и опустив крылья, притопывая на толс-том суку, подняв бородатую голову к небу. Замолчав, он прислушивался, опа-дал, как будто выпускал воздух, молчал минуту другую и снова пел. Рассвело достаточно и я под песню поднял ружьё. Птица тяжело свалилась в снег, удари-ла несколько раз крылом и затихла. Минут пять глухари молчали после грохота выстрела, затем снова запели. Так под песню я и ушел с тяжелой птицей. Буль-Буль встретил меня радостным визгом, бросился на грудь, облизал бороду, обнюхал глухаря. Потом, когда пригрело, я, устроившись на солнышке, теребил птицу. Вот и прошла зима. Впереди тёплое лето и целая жизнь.
       глава 15
Окончив весенние работы, я отправился на хребет, куда тянуло необъя-снимо и давно:  может посмотреть на мир с высоты. К полудню второго дня, я вышел к границе леса, который чахлыми урод-цами карабкался вверх. Нетронутое разнотравье буйно росло и цвело среди разнокалиберных валунов, обточенных временем. Шмели, осы и бабочки перелетали с цветка на цветок, выпрыгивали из под ног кузнечики. Струился аромат трав и цветов, нагретых солнцем. На самом верху громоздятся два кам-ня: один похож на стоптанный башмак, другой _   нагромождение серых глыб. Поднявшись к останцам, я забрался на "башмак" и, сбросив рюкзак, при-валился спиной к теплому камню. Удобно расположившись и разувшись, я ос-мотрелся; открывался вид на весь хребёт с ближними и дальними останцами, тёмными распадками, с ручьями, скрытыми лесами, далее тайга волнами ухо-дит к туманному горизонту. Посмотрел в сторону своего зимовья и даже приб-лизительно не смог определить где оно _   всё поглотила тайга и время как буд-то остановилось. Я достал из мешка мясо, лепёшку, фляжку с водой и стал обедать, лю-буясь пейзажем. Да, какие просторы! Здесь может затеряться не одна тысяча человек и всем хватит места, чтобы не мешать друг другу, не наступать пятки, не толкать-ся, не хапать, не делать подлостей _  много ли человеку надо, если поразмыш-лять. Я чуть не поперхнулся очередным глотком воды, когда увидел дымок, появившийся из ближнего распадка, белёсой струйкой он поднимался вверх в неподвижном воздухе и был отчетливо виден на фоне тёмного леса. Я напря-гаю зрениен, но ничего не вижу _  всё скрывает склон горы. Сердце учащенно забилось, непонятная тревога охватила меня и я стал суетливо собираться. "Стоп! Чего ты разволновался!? _  успокаивал я себя. _  Разве не от людей ты бежал? Разве тебе плохо? Отвернись и уходи!" Любопытство? Нет. Что-то другое взяло верх и я, быстро собравшись, пошел туда _  в распадок. "Только посмотрю издали, что там за люди и уйду" _  уговаривал я себя. _  "Кто может быть в этом глухом месте? Туристы или геологи?" Сейчас обогнём эту горку и всё станет ясно. Я замедлил шаги, когда стал открываться распадок: в котловине среди леса открылось небольшое круглое озеро, на берегу, посреди поляны стоял... чум, поодаль _  лабаз, горит костёр, возле него ходит человек, не смотря на расстояние, догадываюсь что это жен-щина. Я остановился в растерянности: что предпринять,  встреча с аборигенами мне ни чем не грозила: ни моей свободе, ни моему одиночеству,  сегодня они здесь, а завтра  _  откочуют. Я стал спускаться вниз, ноги несли меня сами. Поя-вилась большая собака и молча помчалась навстречу _  здоровенный серый пёс, похожий на волка, большими прыжками летел навстречу. Я замедлил шаг, но продолжал идти, сняв ружьё с плеча и держа его в руке чтобы отразить стволом нападение пса. Буль-Буль заметил собаку и прижался к моим ногам. Пес, не обращая на меня внимания, бросился на Буля, который взвизгнув и оскалившись, упал на спину. Я не стал вмешиваться, остановившись. Незнакомец обнюхал Буль-Буля и, мельком взглянув на меня разноцветными глазами, потрусил вниз, помечая встречные кустика и камни.
глава 16
Дуня, внучка шамана Нупто, варила на костре сбор трав для деда, у него начался очередной приступ суставных болей. Он уже два дня не выходит из чу-ма, ничего не ест и только пьёт приготовленный Дуней отвар трав. Вчера ска-зал, что ждёт важное событие и ему обязательно нужно подлечить ноги. Он стар, очень стар. Дуня не знает сколько ему лет, он и сам не знает. Может он заговаривается, когда говорит о каком-то важном событии, о том, что ему пора в Верхний мир, а человека, которому он должен передать бубен и очень важную тайну, все нет и нет. Дуня не очень верит в появление избран-ного духами человека, но не перечит старику. Она окончила восемь классов школы-интерната и Нупто забрал её. Уже пять лет живёт она с шаманом и у неё остались одни воспоминания об интерна-те, о любимой учительнице _  Вере Павловне _  она даже собаку назвала Верой; однокласники стоят перед глазами, где они теперь, куда забросила их судьба. Раньше Нупто кочевал от стойбища к стойбищу, избегая встречи с влас-тями, и все знали великого шамана, хранителя Дома Духа. Дуня повесила над костром еще один котелок _  пора готовить обед. Вера, лежащий в тени лабаза, поднял голову, вскочил и рыкнув, помчался вверх, в гору. Она посмотрела уму вслед и увидела спускавшегося к ним чело-века в линялой энцифалитке с ружьём и собачкой, что сначала бежала впереди, а потом прижалась к ногам незнакомца. Дуня сказала в сторону чума, что к ним идет человек. В чуме послышался шорох и полог колыхнулся, образовав щель. Дуня улыбнулась, представив деда подсматривающего в щелку. Она продол-жала хлопотать у костра, не обращая внимания на приближающегося незнаком-ца. Она знает хорошо, что Вера не набросится на гостей. Приблизившись, муж-чина поздоровался с девушкой, а из чума, хромая, вышел старик, пристально всматриваясь, он протянул обе руки и пожав руку гостю, назвал себя, потом пригласил в чум: -- Я тебя ждал. -- загадочно добавил он, пока гость пролезал в низкий проём чума внутрь. Нупто усадил его рядом с собой на шкуры. Пока незнакомец осматрива-лся в полумраке чума, шаман внимательно рассматривал его: длинные волосы подстрижены неровно, заштопанные штаны и куртка явно не женской рукой, густо загоревшее лицо, прищуренные тёмные глаза, крупные кисти рук. Вошла Дуня с парящим чайником, заварила чай в металлическом завар-нике и поставила его у тлеющего костра, пододвинула низкий столик к мужчи-нам, открыла сундук и, порывшись в нём, поставила на столик сахар-рафинад и пачку печенья. _  Рыба скоро будет готова. _  сказала она, выходя. Разлив чай по кружкам, хоэяин сказал: _  Кушай! Стёпа! Он отломил кусочик печенья и бросил его в костёр, затем тоже стал пить чай мелкими глотками, продолжая рассматривать гостя. Молча выпив кружку и налив снова он спросил: _  Что, паря, делаем? Экспедиция? Туриста? _  Я живу за горой на Важе, речка так называется. _  он махнул рукой влево, где был запад. _  Петя-охотник, где? Рядом живёте? _  Вы знаете Петра? _  Нет, не знал, другие, паря, знают. _  Пётр потерялся где-то. Зимовье его сгорело. Я не знаю где он. Думал встретить его _  мы из одного села. _  Ты охотник? _  Нет, я охотой не занимаюсь, только для пропитания: там глухарь, ряб-чик. Я просто там живу. _  Жинка, ребятишка? _  Один живу. Там, среди людей, плохо сейчас. _  Плохо, плохо. _  согласился старик. _  Спасибо, мне пора _ до избушки сутки ходу. _  Нет, паря, гостем будешь, сейчас рыбу кушать будем, вечером шама-нить маленько будем, что Ном скажет. Он ждёт нас, паря. _  уже совсем загадкой закончил он. Дуня принесла котелок варёных ленков и хариусов и свежеиспеченные лепёшки. Старик ничего не ел, зато девушка ела с аппетитом и откровенно рас-сматривала Степана, потом вышла, прихватив кости собакам. Нупто сказал, между прочим: _  Девка _  Дунья зовут. Умная девка!
глава 17
Я подходил к чуму среди многочисленных пеньков, значит живут здесь давно. Возле чума стоят два истукана, вырубленные из дерева: один с клювам, другой с грубым человеческим лицом, они смотрят глазами-пуговицами. Возле лабаза нарты на подставке, укрытые брезентом и плёнкой, у костра заготовлен-ные дрова и воткнут топор с длинным, тонким топорищем. Девушка, не проявляя беспокойства, помешивает в котелке, посматри-вая искоса на меня. Длинные русые волосы перехвачены ленточкой, лицо чуть скуластое, но разрез глаз и нос больше славянские чем азиатские. Курточка из шкуры свободно висит на узких плечах, еще джинсы и нож на поясе с рукоятью из рога. Пока я здоровался с девушкой, из чума вышел старик сильно хромая, с редкой бородой и седыми длинными волосами. Лицо тёмное, морщинистое, азиатское, одет в засаленную малицу, на ногах меховые чулки выше колен. Он назвал себя и пригласил в чум. Я прислонил ружьё  к покрышке чума, сбросил рюкзак и пролез внутрь, в полумрак. Старик потянул меня за рукав, провел вперёд мимо тлеющего костра и усадил на шкуры к низенькому столику. Пока девушка заваривала чай и доставала сахар  и печенье, рассматривал обстановку чума: посредине тлеет костёр обложенный камнями, над которым висит цепь с крючком, у входа  малокалиберная винтовка, слева стоит сундук и висит полка с посудой, транзисторным приёмником  несколькими книгами, там же натянут марлевый полог с постелью. С другой стороны висела странная одежда увешанная перьями, костями, медными бляшками и деревяными фигурками, на полу берестянный короб и сверху лежит бубен. "Шаман". _   подумал я. Мы сначала пили чай, потом ели варёных хариусов и ленков с лепёшка-ми и пили уху. Я отвечал на вопросы Нупто и собрался уходить, но старик реши-тельно отказался меня отпускать, намекая на каких-то духов, с которыми он се-годня будет говорить. Из любопытства я решил остаться _  не каждый день ви-дишь живого шамана. Когда в чуме стало темнеть, старик, крехтя, поднялся, подбросил в очаг дров и стал одевать странный халат, сняв малицу. _  Будем, паря, маленько шаманить. _  сказал он. _  Тебя с собой возьму. Силы много, паря, надо. Я не обратил внимания на его слова и продолжал наблюдать за стари- ком. Одевшись, он взял бубен и сел к костру, достал из под шкур бутылку с тём-ной жидкостью и налив в кружку, выпил, снова налил и протянул мне. Я с по-дозрением посмотрел на густую, похожую на кофе жидкость, с запахом трав и, кажется, одеколона. _  Пей, не бойся! Я буду крепко держать тебя. Его слова не убедили меня, но я набравшись духук, выпил горькую жид-кость. Нупто натянул на голову маску с большим черным клювом и обклееную перьями, встал и, постукивая костяной палочкой в бубен, пошел медленно вок-руг костра, резко втягивал воздух и выдал _  хукая, как дрова колол. Я наблюдал за ним и ничего не чувствовал от выпитого. Разгоревшийся костёр освещал внутренний конус чума. Бубен стал рокотать в руках шамана. Он семенящим шагом шел вокруг костра, останавливался возле меня, кружась на месте, выкрикивая что-то. У меня зарябило в глазах от мелькающих подвесок и я опустил взгляд на огонь, а когда поднял, то оторопел: старика не было, вместо него стоял огромный ворон, крылья его хлопали, как оторванные листы железа на ветру, а бубен гремел где-то вне чума. Птица не сводила с меня зловещего глаза, что-то выкрикивала, притопывала, подскакивала. Я стал отодвигаться, а ворон вдруг схватил клювом капюшон куртки, приподняв меня от земли. Крылья захлопали чаще, поднялся ветер и мы вылетели через дымовое отверс-тие чума навстречу светлому небу. Я болтаюсь как оторванная пуговица, вижу поджатые черные лапы, распущенный веером хвост, удаляющуюся землю. Нас окружает плотный неподвижный туман, кажется что мы зависли на одном мес-те, но вот хлопанье прекратилось и мы планировали, похоже, перед посадкой. Появился яркий свет и я упал на что-то мягкое. Старик стоял рядом с опущеной головой, а перед нами сидел в позе лотоса человек с золотистой кожей и мон-гольскими чертами лица. Белое полотнище прикрывало колени. Неподвижная улыбка чуть растягивала углы рта. Мы находились на белой субстанции, которая слегка пружинила, а вокруг переливался перламутровый яркий, но не режущий глаза свет. Я попытался встать, но не смог и, как слепой котёнок, барахтался в ногах шамана. Прекратив возиться, я прислушался: Нупто говорил на своём язы-ке, и я его понимал: _  Я долго служил тебе, так долго, что не помню сколько прошло зим и лет. Я стар, я болен, я хочу покоя в Верхнем Мире. Ты обещал! Вот пришел че-ловек. Это он?! Он пришел, как ты обещал. Отпусти меня... Ноги не ходят... Нет сил служить тебе. Кругом экспедиции, геологи, туристы, охотники _  близко хо-дят. Я не смогу защитить тебя. Вот сильный и умный человек. Отпусти меня, пришли мне тень жизни. Голос его жужжал в голове и вот умолк: старик стоял и плакал. "Золотой Дух" оставался неподвижным и невозмутимым, но вот он под-нял руку и заговорил: _  Этот человек заменит тебя, но ты обучишь его, посвятишь в Великую тайну _  он поймет. Ты, Нупто, долго служил нам и будешь награждён. Пока его голос звучал везде и нигде, я соображал каким-то закоулком мозга: в какую историю влип или я сплю, или блазнит всё от выпитого. Бог или Дух махнул в мою сторону рукой: _  Не нужно спорить! Ты всё поймешь с нашей помощью и будешь нашим человеком на земле. Я _  Ном! Я попытался что-то сказать, но у меня не получилось, видно я не имел права голоса перед высокой персоной. _  Тебя я скоро позову, Степан. Прощайте! Жест рукой и, не меняя позы, Ном стал удаляться. Нупто ещё что-то бор-мотал, но мы уже были в чуме. Костёр пргорел, угли светили сквлзь пепел. Ста-рик лежит бесформеной кучей, торчит черный клюв. Я пытаюсь что-то сообра-жать, но проваливаюсь в забытьё.
глава 18
Я проснулся и не открывая глаз подумал: "Какой только кошмар не приснится", но засомневался, когда увидел шамана _  он растирал ноги какой-то жидкостью, которую поливала Дуня из кружки, они шопотом переговаривались. Я с трудом сел: тошнило и шумело в ушах. _  Сейчас кушать будем, паря. _  сказал Нупто, посмотрев на меня, а Дуня сразу вышла. "Какое кушанье", _  подумал я, а в слух сказал: _  Ночью какой-то кошмар снился. _  Зто не сон, паря _ мы были у Великого Духа Верхнего мира. "Ну, ты, дед, даёшь!" _  пробормотал я, выбираясь из чума. В ноги бросился Буль-Буль, облизал руки, повизгивая, и я приласкал его. Кобель хозяев лежал у костра и ранодушно смотрел на нас. Дуня сказала от костра: _  Я кормлю его. _  Спасибо, Дуня. Солнце уже поднялось из-за гор и щедро поливало светом зелёные про-сторы _  день обещал быть жарким. Пора и честь знать _  попью чаю и домой. Тут я что-то засомневался и что-то упорно стирало мысли о возвращении домой, привлекателен стал пейзаж с озером, в зеркальной воде которого отражались живописные берега, захотелось поговорить с девушкой и даже погладить её, а она пригласила его в чум, где уже стояли на столике котелок с ухой и варёная рыба в миске, горка лепёшек. _  Пейте больше ухи _  хорошо помогает. _  сказала Дуня, наливая уху. Нупто пил из кружки и рассказывал, а Дуня подсказывала русские слова или переводила целые фразы, когда он забывался и говорил по своему. Его отдали шаману в десять лет. Родители были против, но кто будет пе-речить Великому Духу, если он выбрал приемника. Долго ехали на оленях, но-чуя в стойбищах соплеменников или просто зарывшись в снег, привязав оленей на длинный аркан, кормиться, пока не показался одинокий чум шамана. Нупто был  прилежным учеником и быстро учился тайнам общения с Верхним и Ниж-ними Мирами. Через год показал шаман пещеру, где хранилась во мраке глав-ная святыня северных народов _  Золотая Баба. _  Никогда и ни кому не говори и не показывай, что видел, _  учил шаман Нупто. _  Иначе наши народы исчезнут с этой земли и Кызы1 утащат всех в Ниж-ний Мир. Там не бывает солнца _  стоит вечная ночь, нет зверей и птиц, нет оле-ней и рыб, нет деревьв и травы _  люди будут есть черную землю, _  говорил ша-ман ученику. Потом пришли русские из-за хребта в шинелях и с винтовками. Мохна-тые лошади ржали от голода и грызли деревья. Долго, всю ночь, допрашивали они через толмача шамана, где золото, где прячет его старик. Ничего не сказал он им. Стали бить его прикладами, жечь огнём. Нупто с ножом бросился за-щищать учителя, но от сильного удара по голове потерял сознание, укатившись под шкуры. Утром старого шамана застрелили на снегу возле деревяных идолов и уехали, забыв про юношу, или посчитав его мёртвым. Он, очнувшись, зарыл шамана в снег и пешком добрался до ближайшего стойбища и потом на оленях обратно. Три года он жил один, а потом привёл жену в чум и они уже вдвоём кочевали по северным просторам, лечили людей и оленей, отгоняли от стойбищ коварных Лоз2. Ни один Кандеган3 не мог одолеть шамана. Везде он был желанным гостем от холодных северных морей, до светлых лесов юга. То-лько весной он возвращался к священному месту, где оставался до следующей зимы. Выростили дочь и снова остались одни, отдав её в другую семью. Пришла беда в тайгу и тундру: машины и трактора, ревя и дымя воню-чим дымом, ворочались в болотах, ломая лес, в небе грохотали железные пти-цы и высаживали вооруженных, пьяных людей в заповедных угодьях, пролегли дороги и зимники, истреблялись звери и птицы, лесорубы врубались в священ-ные кедрачи и увозили вековые деревья, даже домашние олени попадали под пули покорителей природы, водка лилась рекой и народы севера стали спива-ться. Нупто как мог боролся с этим злом, но он и его Духи были бессильны про-тив пришельцев. Наступили черные времена, как будто злые Духи Нижнего Ми-ра пришли на северные земли. Однажды пьяный водитель тяжелого вездехода протаранил чум его дочери: погибли все, только маленькая Дуня чудом уцелела. Так она попала, сначала, в детский дом, а потом училась в интернате. Летом родственники зятя привозили Дуню к Нупто. Вот и он состарился и внучка живёт с ним, но нет наследника, чтобы пе-редать бубен. Не кочует шаман по стойбищам, не лечит и не изгоняет злых Ду-хов, стар и немощен он и не справиться ему с оленьей упряжкой, но по преж-нему охраняет чум Великого Духа.
глава 19
На другой день, утром, Нупто повёл меня в жилище Великого Духа. Оставляя след на росистой траве, мы спустились к озеру и пошли по за-росшему кустарником берегу. Я неспеша шел позади старика, который опира-ясь на палку, шагал осторожно, сильно хромая. Озеро почти круглое, плещется рыба, на зеркальной глади отражаются берега, Дуня на обласке проверяет сеть и пологие волны медленно плывут че-рез озеро. Я уже промок до пояса от росы, а шаман все нел впереди, сбивая росу. Вот он остановился у скалы, что преградила нам путь, сверху, из зарослей черё-мухи, струился ручеёк. Нупто пригнулся и вошел в куст, сразу скрывшись в гус-той листве. Я гадал, где же какая-то постройка или чум Духа. _  Айда, Степан! _  услышал я и пошел, орошаемый росой с куста, за ним. Пройдя шагов десять вверх, остановились у отвесной серой скалы, из под которой вытекал ручеёк. Старик быстро снял несколько плоских камней: обра-зовался неширокий лаз. _  Айда, Степан! _  опять позвал Нупто и, согнувшись, полез внутрь. Я дви-нулся за ним, ощупывая левой рукой стенку, а правой _  потолок над головой. Вспыхнул свет фонарика в руке шамана и я из за спины его увидел расширяю-щуюся в стороны и вверз пещеру. Нупто остановился, светя по сторонам: стены искрятся неизвестными мне кристаллами, на полу, в углублении, большая лужа прозрачной воды. Старик поманил меня, обходя воду, и посветил в угол, где я сразу увидел, в естественой нише, статуэтку. Нупто достал что-то из под малицы и положил рядом с ней, потом отступил назад и сел на плоский камень, поло-жив горящий фонарик рядом. _  Наш бог. _  сказал шаман шопотом. _  Можно посмотреть? _  Можно, можно! Он _  добрый. Я подошел вплотную и рассмотрел статуэтку _  это был Будда, сидящий в позе лотоса, приподнявший одну руку. Высотой статуэтка сантиметро двадцать. То что она золотая, нет сомнений: ни единого пятнышка на блестящей поверхности улыбающегося лица. Монеты, лежащие рядом, покрылись слоем патины и только несколько современных еще блестели. Я прикоснулся к золотой голове и вздрогнул: по руке как искра проскочила, я попятился и стал рядом с шаманом. Какими путями попала эта статуэтка с другого края земли к племенам дикого севера, которые  сделали из него своим идолом. _  Пойдём, паря. _  тронул меня старик. Я очнулся, фонарик еле теплился красной лампочкой. Мы вышли из пе-щеры, солнце поднялось над горами и высушило росу. Нупто показал в какой последовательности ставить камни, чтобы ни кто не догадался, что тут вход в пещеру. _  Никогда, Стёпа, не ходи к Великому Ному пока следы твои не сотрёт время: пока не поднимется трава, примятая тобой, пока не отрастёт ветка сло-маная тобой, пока листья стронутые тобой на земле не сгниют вместе с други-ми. Ном, паря, сам позовёт тебя. _  наставлял Нупто, пока мы шли к чуму, где дымился костёр, где хлопотала немногословная хозяйка, где нас встречали Ве-ра и Буль-Буль. Мой пёс прыгал с радостным визгом, а Вера весело скалилась, стуча хвостом о землю. Мне показалось, что живу тут давно, а остальное было в другой жизни или во сне. Вот моё _  светлое небо, покрытые разнотравьем пологие горы с голубыми останцами на вершинах, тёмнозелёная щетина тайги, где скрываются полноводные реки и речки, где плавает, бегает и летает всякая тварь, и я принадлежу к этому прекрасному миру:  я часть его. Мы обедали у костра и Нупто рассказывал: _  Давно было, давно, когда Верхний и Нижний миры заспорили: кто бу-дет владеть нашим средним, земным миром. Была большая битва и нет побе-дителя. Тогда Кызы подговорили Лёку4, чтоб он подкараулил Великого Нома у воды, когда тот придёт напиться, уставший после битвы. Пришел Великий Дух смыть пот, утолить жажду к воде, подкрался Лёка и столкнул Нома в озеро. Подплыл Кволли-Козар5 и проглотил Великого Духа. Померкло солце _  насту-пила великая тьма. Собрался народ: плачут женщины и дети, воют собаки, раз-бежались олени. Встал молодой охотник из племени Котты6 в круг народа и сказал: "Я помогу Великому Духу!" При свете костра, он сделал большой крючек из оленьего рога, связал пять арканов вместе и привязал к ним крючок с оле-ньей требухой и забросил в озеро. Спрятолся охотник за дерево и стал ждать. Схватило чудовище приманку и зацепилось за крючок. Забурлила, закипела во-да, хочет порвать верёвку чудовище, но крепко держит её охотник и тянет на берег. Сбежалось племя и пронзили стрелами и копьями Кволли-Козара, потом вспороли живот и выпустили Нома на волю. Снова засияло солце, а Великий Дух сделал маленького Нома из золота и подарил его охотнику, и наделил его большой силой: читать чужие мысли, понимать язык зверей и птиц, лечить лю-дей. Стал охотник Великим шаманом, а племя его перекочевало в Верхний мир, где живёт и сейчас. _  Почему я должен продолжать твоё дело? Я не умею общаться с духа-ми, я не знаю вашего языка _  как я буду говорить с людми? Как лечить? Я ниче-го не понимаю в медицыне. А как обращаться с оленями? Я не смогу заменить тебя. _  отговаривался я. _  Великий Дух сказал, паря, что нужен человек знающий новое время, время машин, время плохих людей, только человек знающий новый мир, смо-жет сохранить тайну Великого Духа. Тебя, Степан, я и Ном будем учить: шама-нить, говорить, лечить. У меня мало времени, Степан: надо торопиться. Завтра пойдёте с девкой в твой изба и перенесёте всё что тебе нужно _  будешь жить здесь. Ничего себе!  С какой стати переться туда- сюда! Бросить новую избу, огород! Сменять на вонючий чум! Но я почему-то промолчал и только спросил: _  А у вас оленя нет? За раз всё не унести. _  Есть, есть олешка, паря. Девка пойдёт ловить. _  Он переговорил с Ду-ней и та молча собралась и ушла. Вечером важенка паслась у чума на длинном аркане, а её подросший сынок дичился и убегал, а мать звала его.
глава 20
С рассветом мы были в пути, Дуня уверенно шла впереди и вела важенку, я шел за ними, а пыжик бежал стороной. Вчера Нупто что-то долго объяснел ей и чертил пальце на шкуре. Собаки сразу убежали и скрылись в высокой траве, изредка показываясь, чтобы снова надолго скрыться. Пообедав в распадке у ручья, который, как я догадывался, впадает в Ва-жу. Часам к пяти мы вышли на мои затёски и вскоре были у зимовья. Мы здо-рово сократили путь, я шел бы больше суток. Пока я разжигал костёр, девушка привязав оленя на длинную верёвку, с любопытсивом осматривала моё хозяйство, заглядывая во все углы. Потом взя-ла, не очень чистую посуду и понесла к речке. _  Что будем готовить на ужин? _  спросил я. _  Хочу картошки. У тебя есть? _  Есть немного в яме, но она уже проросла. Сейчас достанем. С полведра набралось и мы принялись её чистить. Дуня, несмотря на де-сятичасовой переход, бегала от костра к воде, от избушки к лабазу. Я пытался помогать, но она отстранила меня: "отдыхай!". Я сходил на свою плантацию и щедро срезал чуть подросшее перо лука. Над костром булькает два котелка: с картошкой и мясом, на столе источает аромат салат из лука и черемши, горкой лежат лепёшкои, принесённые Дуней, почистили солёных хариусов. Ужин на-мечался богатый. Буль- Буль крутился возле стола, требуя подачки, а Вера спокойно лежал в стронке. _  Дам собакам рыбы. _  Я полез на лабаз. Дуня внимательно посмотрела на своего кобеля, подошла и заглянула ему в пасть. _  Он зайца съел. _  Когда успел? _  Шерсть в зубах, брюхо полное. Твоей собачке, наверно, не дал, жади-на. Я кинул Булю двух харюзов, Вера демонстративно отвернулся. Накрнец котелок с парящей картошкой водружен на стол. Дуня вынима-ет из своего рюкзака, о, чудо _  бутылку водки! _  За нашу встречу. _  сказала она, ставя на стол. Я разлил по кружкам и повторил: _  За встречу! С каким аппетитом уплетала картошку Дуня. _  Мы тоже посадим картошку. _  сказала она, дуя на очередную. Мы опустошили котелок картофеля с салатом, потом грызли вяленых ха-рюзов и пили настоящий чай. Водка так расслабила меня с непривычки, что я прилёг у костра и уснул внезапно. Проснулся от толчка. _  Пойдём в избушку _  спать пора. Я открыл глаза: мягкий полумрак окутывал лес, прохладой тянуло от ру-чья. Лёгкое опьянение ещё расслабляло тело, но голова была ясной, идиотское блаженство овладело мной. Всё было прибрано и я последовал под крышу, где было тепло от протопленного очага. По тлеющим углям пробегали огоньки, сла-бо освещая стены зимовья. Я сел к столу, наблюдая как Дуня стелет постель. что-то в её действиях смущало меня, наконец  я понял, что всё что может служить постелью, было на лежанке, а я собирался спать на полу. Как бы прочитав мои мысли, она, не оглядываясь, сказала тоном не до-пускающего возражений: _  Спать будем вместе. _  Но... _  пытался что-то сказать я. _  Я так хочу, _  она помолчала. _  И не важно, что ты думаешь. Она медленно разделась и, оставшись в одних трусиках, нырнула под одеяло. От молчания уплотнились сумерки и затаились в углах и только шеве-лились блики от углей на стенах. _  Ну, иди же, _  чуть слышно шепчет она. _  Места хватит. Я быстро разделся и лёг рядом, почувствовав её горячее тело, потерял все мысли... Ещё долго ласкалась Дуня в моих объятиях, только шептала иногда: _  Молчи, молчи! Белая ночь, так и не покрыв землю мраком, плавно перешла в день. Спал я долго. Солнце вовсю светило, когда я продрал глаза и стал одева-ться. Снаружи трещал костёр и Дуня напевала что-то. Я вышел щурясь от яркого солнца. Увидев меня, она бросила палку, которой ворошила огонь и, подскочив ко мне, повисла на шее, потом затолкала внутрь и мы оказались на лежанке. Поттом, выпорхнув наружу, крикнула: _  Сейчас будет готов чай! лежи пока! Но я выбрался  из зимовья и пошел к речке умываться, а когда вернулся чайник уже стоял на столе. _  Времени уже много. Мы, что, не идём обратно? _  спросил я, пробуя вчерашнее варёное мясо. _  Нет, конечно. _  ответила она, улыбаясь. _  Что подумает дед? _  Он знает. _  Что знает? Как _  это знает? _  О! Он всё знает. Ты забыл _  он Великий шаман! Я подумал: "легко догадаться". _  Ну, хорошо, Дуня, давай решим главный вопрос (один вопрос решен Великим Духом) Ты мне нравишься, но я старше тебя лет на пятнадцать-восем-надцать. Ты об этом подумала? _  Мне не нужно думать. _  она лукаво улыбнулась. _  Меня дед давно за тебя выдал, а года тут ни при чем. _  Значит дед специально отправил нас вместе? _  Специально. _  она засмеялась. _  Поживите, сказал, но не долго. А, уйди ты один, вернулся бы? Завтра пойдём обратно. _  Может здесь останемся? _  пошутил я. Она задумалась, потом серьёзно сказала: _  Я бы осталась _  хорошо здесь, но всё будет так, как сказал дед: ты буде-шь шаманом. Мы построим избу там, у жилья Великого Духа. _   Конечно, так и сделаем, а ещё... _  Баню! _  подсказала она. _  Да, да _  баню. Я планировал этим летом строить, но... _  я с содроганием представил себе объём работы за оставшиеся три месяца.
глава 21
На другой день мы были в пути. Взяли самое необходимое, в основном продукты:  остаток муки, сушеное мясо и рыбу, соль, посуду и инструмент. Ва-женка несла тюк на спине с одеждой, палаткой, лосиной шкурой. Сначала она брыкалась и нам пришлось не раз перевьючивать её, но она смирилась и по-несла груз. Дуня опять шла впереди с тяжелым рюкзаком, который я пытался разгрузить, но она отказалась. Теперь мы шли медленнее, выбирая дорогу среди деревьев, валежника и камней. чаще отдыхали. Собаки, не обременён- ные грузом, опять бегали по лесу. Солнце пряталось за гольцом, когда мы спускались к чуму. Тишина, дым не вьётся от костра. Беспокойство и тревога закралась в душу и я ускорил шаги. Собаки опередили нас и Вера, повертевшись у холодного кострища, подбежал к пологу чума и сел. Тишину пронзил волчий, тоскливый, полный боли, вой. Я, на ходу сбрасывая рюкзак, бегу к чуму. Дуня, бросив повод мне, опередила меня и что-то выкрикивая, ныряет внутрь. Раздаётся её плач и я, всё поняв, сажусь на траву у чума. Вера продолжает подвывать, Буль-Буль лежит рядом, положив го-лову на лапы и вздыхает виновато. Я встаю, снимаю поклажу с оленя, развожу костёр. Выходит плачущая Дуня, всхлипывая, говорит: _  Он умер недавно. Мы молча приготовили ужин, молча поели, я натянул палатку. Дуня вы-несла из чума спальный мешок и шкуры. Мы забрались в палатку и, укрывшись шкурами, уснули, прижавшись друг к другу. Утром, как зто не печально, разговор шел о похоронах. _  Наше родовое кладбище я даже не знаю где. _  говорила печально Ду-ня. _  А его учитель похоронен вон на той горе. _  она указала на гору, в недрах которой была пещера Золотой Бабы. _  У нас нет выбора, похороним там. _  Я попытаюсь поймать быка, если найду _   он одичал совсем. Один олень нарту не утащит. Она взяла туесок с солью и ушла на север по склону. Я зашел в чум. Нупто лежал, вытянувшись, на своей постели, закрытый с головой одеялом, видны только ноги в меховых носках. Рядом лежала маска ворона и знакомая кружка. Теперь, наверно, никогда не узнать состав шаманс-кого зелья. Как мне общаться с Великим Духом? Какой же я шаман! Часа через два, вернулась Дуня без оленя. Она села на нарту и спросила: _  Ты волокушу сможешь сделать? _  Сделаю. Видел как сено возят на волокуше и в кино видел индейцев, что свои пожитки на волокушах возят. Значит второго оленя не будет? _  Его давно не видно: пристал к диким или медведь съел. Она скрылась в чуме, а я взяв топор, пошел к озеру за жердями для во-локуши. Когда я притащил к костру две очищеные от веток и слегка кривые ёл-ки, Дуня уже вынесла тело, завернутое в шкуры и перевязанное ремнями. Я спросил про гвозди, Дуня ответила, что гвоздей нет и всё нада делать при по-мощи ремней. Она сняла брезент с нарт и из мешка извлекла связку нарезан-ных узких ремней из шкур оленей. Тут же стала демонстрировать хитроумные узлы, привязывая поперечины к принесённым мной жердям. Затем мы привя-зали тело к волокуше. приспособили шлейку к важенке и тронулись в печаль-ный путь. Дуня вела оленя, а я шел рядом с волокушей, придерживая тело на поворотах и камнях. Мы обогнули гору, чтобы подняться на вершину по более пологому склону и вышли на вершину с обломками камней, где мы сразу обна-ружили останки нарт. Я стал копать могилу, а Дуня печально сказала: _  По нашим традициям в земле не хоронят. Как дед попадет в Верхний Мир? Я это предвидел и повел рукой вокруг: _  Посмотри, что осталось! Всё растащили звери, ты хочешь поступить с дедом так же? Он уже в Верхнем Мире! Тут только его пустое тело без души. Душа его там, рядом с Номом. А мы будем помнить его. Я выложил все приготовленые аргументы, но решающее слово было за ней. Отпустив важенку, она села на камень и стала смотреть вдаль. Я стоял над телом и тоже молча смотрел вокруг: на ближние горы с причудливыми камнями на вершинах, на тайгу внизу на равнинах, на бледно-синее небо с ред-кими облаками. Тут моё внимание привлёк звук: "Клинг-Клинг" _  характерный крик ворона. Вот и он, летит на уровне вершины, повернув клювастую голову в нашу сторону. Облетев вершину по дуге, он стал удаляться ещё раз прокричав, прощаясь. _  Смотри, Дуня, душа деда прощается с нами! Дуня плакала, провожая взглядом птицу, потом махнула рукой: _  Копай! Я стал копать, смерив длину черенком. Постоянно попадались камни, приходилось их обкапывать и выкидывать из ямы руками. Около метра глуби-ны и работа совсем застопорилась:  камень был во всю могилу. Я вылез, соби-раясь копать в другом месте. _  Опускаем. _  сказала Дуня. _  Мелко. _   Скала близко. Заложим камнями. Собственно я так и собирался делать. Я засыпал могилу и мы долго таскали подручные камни на холмик гли-ны, а сверху положили большой плоский камень. _   На нём я напишу его имя. (Позже,  при помощи старого напильника и топора, я выбил: "НУПТО")
глава 22
Дуня занялась ужином а я решил ознакомиться с вещами шамана. Сел в чуме на его место и осмотрелся ещё раз: все его вещи можно достать не вставая. Открыл деревяный сундучок, обитый полосками железа. когда-то он был с внутреним замком, но вместо него дырка, заткнутая тряпицей. Вынимаю вещи и кладу рядом: сверху лежит маска вырезанная из коры, когда-то она была покрашена, теперь краска выцвела _  это Злой Дух, судя по выражению, далее лежит пояс, увешанный амулетами и бубенчиками, потом несколько мешочков с травами и кореньями, завёрнутые а старую газету советские деньги, на самом дне несколько монет. Сложив всё обратно, открываю берестяный короб: меховые носки и рукавицы с тесёмками, несколько пачек малокалиберных патронов, складной, простенький нож, бурав, две стамески, мотки тонко нарезанных ремешков. Обследовал развешанную одежду, приподнял шкуры _  пустая бутылка,  больше ничего интересног не обнаружил. Взял бубен и ударил несколько раз плоской палочкой, инструмент отозвался глухим звуком."Греть надо" _  подумал рассеянно. Вот я наследник нехитрого имущества. Новый шаман ничего не знающий, пракитически _  самозванец. Заглянула Дуня и позвала ужинать к костру. Мы молча хлебали уху, Дуня сказала: _  Ты не сомневайся, ты заменишь деда. Великий Дух научит. _  Разве можно этому научиться, _  сокрушался я. _  У тебя получится. Дух знает лучше нас. _  Надо начинать строить избу, подыскать подходящее место, я думаю у ручья, что вытекает из озера, там и лес хороший виден. Кстати, озеро как-то на-зывается? _  Я не знаю, но, кажется просто _  Нупто. Тебе надо спросить Нома, раз-решит ли строить избу. _  Боюсь, что ничего у меня не получится, зачем я только согласился. Лад-но, Дуня, это потом. Нам надо сделать пару рейсов на Важу и всё вывезти, а уж потом начнём строить. Пойдём в чум поможешь мне разобраться. Я снова открыл сундучок и достал мешочки с травами. - Знаешь эти травки? - Конечно. Ведь я их собираю, сушу. - Знаешь как их использовать, сколько сыпать? _  Я подсматрива, Дед кидал в котелок вот так, _  она сделала пальцы ще-пёткой. _  Варил часа два на маленьком огне, потом добавлял немного водки  и всё, кажется. _  Ты не пробовала? _  Нет, нет! Что ты! Нам _  женщинам _  нельзя! _  Посмотри, все ли травы тут есть? Дуня внимательно рассмотрела содержимое всех мешочков. _  Все травы тут есть. _  Ну, что ж, сегодня и попробуем, да помогут мне Духи. _  Принесу дров и воды. Вот котелок в котором дед варил. _  Да, ты говорила, что нужно немного водки. У нас есть? _  Поищи под постелью _  он там обычно прячет, если нет, то, думаю, оде-колон подойдёт, на полочке стоит. Я развёл костёр, повесил котелок на цепь и стал ждать когда закипит во-да. "Отравиться не должен, если не переборщу с дозировкой, _  думал я, пе-ребирая мешочки. _  Знать бы эту дозировку". Вода закипела и я кидаю в котелок маленькими порциями, начав с гри-бов и кореньев, решив, что им дольше вариться. Прошло часа полтара и отвар в котелке загустел. Я снял его с огня, отыскал в аптечке бинт и налил через него со стакан жидкости, добавил грамм пятьдесят одеколона. Пока отвар остывал, я облачился в шаманский халат, который был немножко маловат, но движений не сковывал. Будь, что будет! Я выпил всю жидкость, натянул маску и, присев на корточки, стал греть бубен над углями, постукивая по нему. Вдруг какая-то сила подняла меня, я почувствовал себя пушинкой, я стал увеличиваться, ноги сами понесли меня вокруг костра, голова задёргалась, из горла раздались хриплые, протяжные крики. Полумрак сменялся усиливаю-щимся светом. Всё исчезло и свет приобрёл, знакомый мне, перламутровые от-тенки. Я очутился на мягкой поверхности перед Номом. Попытался устоять, но ноги подкосились и я упал на колени. Великий Дух, улыбаясь, смотрел из-под тяжелых, полуприкрытых век, слегка покачиваясь взад-вперёд. Не раскрывая рта, сказал: _  Ты _  смелый, но часто не ходи, не надо. Я _  позову. Я знаю зачем при-шел. Дом строй, но служить будешь в чуме. Тетрадку свою брось в огонь! _  го-лос его загремел. _  В огонь! Записи принесут тебе горе! Запомни: в огонь! Они твоё горе! Теперь всё _  уходи! Свет стал меркнуть. Ном стал удаляться. Я опять попытался подняться, но упал и отключился. Проснулся утром. Дуня сидит рядом, костёр ярко горит , в котелке буль-кает, я укрыт одеялом. Пытаюсь сесть, но голова кружится и тошнит. _  Сейчас ухи налью _  помогает. _  говорит Дуня, суетясь у костра. Подно-сит кружку и придерживает голову пока я пью, обжигаясь. Укрыв меня одея-лом, она собралась уходить. _  Посиди. Она снова села. _  Будем строить избу _  Великий Дух разрешил. Про дневник я промолчал. Дуня знала про него, но не проявляла любо-пытства, что ты там пишешь. Приказ Нома не давал мне покоя, не хотелось  вот так взять и сжечь. Решил отложить это на потом.
*  *  *
Пишу последние строчки _  прилетел вертолёт. Нужно голосовать. Как они нас нашли? Я не успел спрятаться. Ну, это не важно. Здесь кореспондент газеты нашего города, вот с ней я и отправляю письмо сестре и дневник. Пусть передаст. Всё! Иду к вертолёту.
глава 23
Зиму степан и Дуня встречали в новой избе. Трудиться пришлось от зари до зари: рубить сруб, собирать его на мох, который приходилось возить за ки-лометр, тесать плахи на пол и потолок, таскать камни на очаг и месить глину, пилить дрова, ловить и сушить рыбу, собирать грибы-ягоды, лекарственные и съедобные растения. Хорошо оленуха помогала таскать брёвна. Избу сделали просторней, чем на Важе. Степан уже лопотал на арьяхи7. Дуня знала несколько языков: манси, ненцев, селькупов. (Результат многолетнего пребывания в школе- интернате) В сентябре заготовляли мясо птицы: рябчиков на силки, а уток, гусей Дуня била из "мелкашки" на озере во время перелёта птицы на юг. Выкопали и перевезли картошку от старого зимовья. Редкие дни отдыха выпадали на обложные дожди. Чум оставался на старом месте и Степан дважды ходил туда, грел бубен на костре и, посидев там, уходил _  Великий Дух не звал его. Пришла зима с морозами и снегопадами, сковало льдом озеро. Дуня стала ходить на охоту за белкой и соболем. Почти каждый день уходила вниз в урман с собаками. Степан сначала был против этих походов в одиночку, но Ду-ня только посмеивалась: с двенадцати лет промышляет, сначала у родственни-ков в зимние каникулы, а потом здесь у деда -  охота в крови у ней. Степан крыл крышу желобами, меняя временную кровлю из бересты, брезента и плёнки. Лабаз полон: рыба, дичь, ягоды, в яме и подполье засыпано больше де-сяти вёдер картошки, урожай не удался из-за отсутствия ухода, есть немного лука и чеснока, но уже кончился сахар, чай и крупа, совсем мало муки и соли. Чай заваривали из чаги, брусничного листа или корня шиповника. Они ждали родственников Дуни, которые должны привезти продукты, за прошлогоднюю пушнину. Степан, наконец, собрался с женой на охоту. С рассветом они шли по тропинке вниз _  в тайгу. Собаки сразу скрылись в подлеске. Степан нёс рюкзак с топором, котелком и обедом, свой дробовик, а Дуня шла впереди налегке с "тозовкой". Лёгкий морозец, снег скрипит под но-гами, всё в инее, ни ветерка. Светлеет небо над кронами деревьев и тихо, тихо в густом еловом лесу, изредка тренькнет синица или прокричит кедровка. Вот Залаял Вера, ему вторит Буль-Буль и они сворачивают с тропинки и спешат на лай. Вера бегает вокруг высокой ёлки, а Буль сидит в стонке задрав голову вверх, взлаивает азартней, увидев хозяев. Дуня обходит дерево всмат-риваясь в вершину и говорит что там спряталась белка. Степан сколько не смот-рел в сплетение веток, задрав голову, ничего не увидел. Дуня приготовила ка-рабин и, прислонив ствол к соседнему дереву, выстрелила. Серый комочек, сбивая снег, покатился по веткам вниз. Вера подхватил белку и отбежал всто-рону, не давая  Буль-Булю, который пытался выхватить зверька. Дуня забрала белку у собаки и Степан спрятал её в рюкзак. Он не удивился. увидев что пулька попала в голову _  Дкня стреляла снайперски и даже лучше. Сделав большой круг по урману, они возвратились домой с пятью бел-ками, норкой и глухарём. Добыча не богатая, бывало Дуня приносила пару со-болей и более десяти белок. Накормили собак, поужинали сами и сели  снимать шкурки. За стеной опускается на окружающий мир неизбежная ночь, длинная и морозная. Ущербная луна карабкается из-за горы и крадётся среди звёзд на запад. мириады искр сверкают на снегу. Всё спит. Нет. Невидимые под снегом мыши прокладывают ходы в поисках корма. За ними охотятся белоснежные горностай и ласка, пушной царь _  соболь, бесшумная сова и лисица, да и волк не проч проглотить мышку. Зарылись в снег куропатки, глухари, тетерева и ряб-чики, чутко спят в дуплах мелкие птахи.
глава 24
Гости появились вечером: залаяли собаки, Дуня встрепенулась. выскочила наружу, следом вышел Степан. Собаки лаяли в сторону чума. В су-мерках рассмотрели оленью упряжку и человека. Они быстро оделись и поспе-шили через озеро. _   Кто-то чужой, _  сказала Дуня на ходу. Возле тяжело дышавших оленей, с высунутыми языками, стоял старик с редкой в сосульках бородкой. Дуня затараторила на незнакомом языке. Старик что-то отвечал махал руками в сторону нарт, где силела закутаная фигура, припорошенная снегом. _  Разводи огонь, Стёпа, они не хочут в избу. _  сказала Дуня. Пока разгорался костёр в чуме, а старик выбивал снег с одежды, Дуня ввела в чум молодую женщину с ребёнком и усадила её у огня. Женщина прятала лицо и укачивала свёрток. Жена рассказала Степану о случившемся. Ненец привёз больного внука с матерью _  женой своего сына. Ребёнок простудился, когда родители напились, продав заезжему коммерсанту мясо и шкуры оленя, пока отец был у стада, а потом уснули пьяные, а девочка ползала голышем в чуме. Дуня думает, что у ней воспаление лёгких или пневмония. Я уведу сейчас молодуху избу, а ты заставь Никифора (так звали ненца)зарезать оленя: нужен нутряной жир. Лучше бы медвежий, но у нас нет. _  А если он откажется? _  Ты _  шаман! Я его уже предупредила. У него запасной олень есть. Пока мы переговаривались старик выкладывал из мешка свёртки, куря вонючую сигарету. _  Подарки , тута, маленько при вёз, _  сказал он. Я набрался смелости и громко сказал: _  Великий Дух примает подарки! Будем чай пить, потом я буду говорить с Великим Духом о здоровье твоей внучки. Пусть идут в избу, тут нельзя им быть, когда я буду говорить с Духом. Старик не стал возражать и Дуня увела женщину, прихватив чай и сахар. Пока закипал чайник, Степан переодевался в одежду шамана, потом на-лил в кружки чай. Он решил импровизировать, так как на приготовление отвара уходит много времени и обморок может затянуться до утра, а сейчас каждая минута дорога. Никифор пил чай и подозрительно косился на хозяина. Он, наверно, ду-мает, что зря приехал, что шамана нет, тут кокой-то русский самозванец. Степан разогрел бубен и, натянув маску, пошел вокруг костра хукая и вскрикивая. Пройдя несколько кругов он закрыл глаза и закружился на месте перед стариком,  а когда открыл, то оторопел: рядом с ненцем сидел Ном в своей обычной позе и грозил тому пвльцем: _  Ты забыл своих богов, которым поклонялись твои предки! Но я всё ви-жу и знаю! Слушай шамана! Жертва! Нужна жертва! Режь оленя! И помни, пом-ни! Дух исчез, исчез и старик. Степан стоял и смотрел на пустое место в по-лутьме чума, потом одел свою одежду и выглянул из чума. Никифор ловко сни-мал шкуру с забитого оленя, рядом стояла Дуня и что-то говорила, поодаль си-дели собаки и облизывались. Степан подошел и, обмакнув ладонь в кровь. по-мазал лица истуканов, мрачно смотревших на происходящее. Он вернулся в чум и присел у костра. налив себе чаю. Вошла Дуня. _  Варите себе мясо, а я пойду лечить девочку. Никифор не хочет в избу, да и делать ему там пока нечего, ночуйте тут. Не пугай его больше. _  Я ему ни слова про оленя не сказал, а он уже... _  Он рассказывает, что ты вызвал Нома, который сильно ругал его и пот-ребовал в жертву оленя. Он сильно испугался. Ну, я пошла. Котёл я принесла. Степан проводил её до озера и вернулся. Никифор стоял возле кучи мяса. Собаки таскали требуху по снегу, взрыкивая друг на друга. -- Не растраивайся, Никифор, Великому Духу не нужно много мяса, уве-зёшь домой. _  Нет, нет! Пусть всё берёт Великий Дух! Мне не нада! _  Пойдём в чум, будем мясо варить. Чай пить. Старик заметно оживился и стал нарезать мясо в котёл. Спустя час они ели не очень провареную оленину. Ненец ловко отрезал очередную порцию у самых губ и, покатав в беззубом рту, проглатывал, запивая бульоном. На плохом русском рассказывал о жизни в тундре при новой власти. Незаметно пролетело время и около полуночи они легли спать, завер-нувшись в шкуры. Утром Степан пригласил ненца в избу и Никифор согласился, видно захо-тел увидеть внучку. Они перевязали оленей на другое место и пошли к зимо-вью, где их уже ждала распареная в печи оленина и чай. Дуня, собирая на стол, рассказывала как лечила девочку: натирала жи-ром, поила ягодным соком и грела на приступке печи, где они сушили обувь. Утром ребёнок пришел в себя и после очередной процедуры _   спит. Молодая мамаша всё еще смущалась и закрывала лицо, отворачива-лась. Степан старался не смотреть в её сторону. Когда гости пили чай, Дуня вызвала Степана за дверь: _  Скажи Никифору, что девочку нужно оставить на неделю до выздоро-вления. Меня он не послушает. Степан так и сказал гостю, когда они засобирались. Старик заартачился, но Степан настаивал: _  Ребёнок останется у нас, иначе он умрёт. Мать тоже пусть остаётся, а ты поезжай к стаду, а через пять-шесть дней приедешь и заберёшь здоровое дитя, а если увезёшь сейчас, то я не ручаюсь за его жизнь. Старик, наконец, согласился и, переговорив со снохой, пошел к оленям с шаманом. Они заложили оленей в нарты, погрузили мясо и упряжка стала уда-ляться на север по хребту и скоро скрылась из виду. Степан прибрал в чуме и вернулся в зимовье. Дуня возилась с ребёнком, разговаривала с женщиной, не давая ей ску-чать и она уже не дичилась и осваивалась в избе. Она почти не понимала по русски и была неграмотна. Девочка поправлялась и ползала по лежанке. Жен-щина спали вместе, а Степан на полу с собаками в спальном мешке.
глава 25
В конце декабря, когда морозы пришли с северным ветром и кололи лёд на озере, стреляли в лесу деревьями, Вера, дремавший у порога, вскочил и стал рваться наружу. Степан вышел вслед за собаками и в морозной дымке увидел проезжающие по чистине вверху две оленьих упряжки направляющиеся к чуму. Дуня, вышедшая следом, стала кричать и упряжки остановились. потом повер-нули и олени помчали нарты к избе через озеро _   это были долгожданные родсвенники Дуни. Через минуту она радостно приветствовала похожих друг на друга мужчин, сквозь слёзы рассказывала новости и знакомила с мужем. Гости сдержанно пожали Степану руку, представились Мишей и Колей _ двоюродные братья Дуни, как понял Степан. Они разгрузили нарты, выпрягли оленей и отпустили их пастись, повесили оружие на стенку избы, выбили снег из верхней одежды и только потом стали заносить свёртки, мешки и коробки в зимовье. Пока Степан раскочегаривал очаг, гости расположились на полу, закури-ли и стали разбирать поклажу. переговариваясь с Дуней. Они привезли муку, макароны, чай, сахар, соль, боеприпасы, платье и платок Дуне, сеть из жилки, кусок медвежатины. не считая мелочи: спички, иголки. нитки. Коля и Миша были как близнецы: одинаковая одежда, одинаковые но-жи, болтающиеся на поясе, редкие бородки, редкие прокуреные зубы, круглые улыбчивые лица. Дуня раставляла на столе угощение: рыбу, копченую дичь, моченую бру-снику. Закипал чайник, рядом висел котёл с мясом. Братья сидели на полу, постепенно раздеваясь и с любопытством осмат-ривались, особенно их заинтересовал очаг: они по очереди несколько раз заг-лянули в топку, ощупали теплые стенки и дымоход. _  Хорошая печка! У нас железная _ много дров надо. Как только чайник закипел, Дуня заварила чай прямо в нём и налила по кружке гостям, чай был быстро выпит и кружки наполнились снова _  мороз обезвоживает человека, так же как и жара. Хозяйка усадила гостей к столу на чурки. Миша достал из мешка бутылку спирта. Степан предложил помянуть Великого Шамана _  Нупто. Дуня выпила то-лько глоток спиртного _  её живот был уже заметен. Гости орудуя ножами погла-щали мясо, рыбу и бруснику, рассказывали что почти не ели двое суток, остона-вливались только кормить оленей и пить чай. Сидели допоздна: пили чай, рассказывали новости, осмотрели и похва-лили пушнину, выходили посмотреть оленей. Им вернули родовые угодья, теперь они сами хозяева кедрачей, рыбных водоёмов. У соседних родов появились новенькие "Бураны", где ведётся нефтепромысел. Им пока не повезло, но они довольны, теперь нет пришлых людей, которые хищнически уничтожали всё живое на их земле. Нынче увели-чен заказ на пушнину, постепенно растёт цена, Ругали приёмщика _  Гришку _  обманывает при оценке соболей. Их паул8 находится примерно в ста километ-рах на большой реке. Сначала они ехали по льду, потом урманом. расчищая до-рогу от ветровала. Спали гости на полу, завернувшись в малицы и подстелив шкуры. Утром, позавтракав, они со Степаном сходили в чум и посидели молча у костра, подкормив его чаем и мясом. Они ночевали ещё одну ночь и потом рано утром уехали вниз, в урман, спрятав в глубину одежды список нужных вещей и увозя пушнину и лодочный мотор _  подарок Степана.
глава 26
Потянулись однообразные холодные дни и ночи, когда солнце почти не выглядывало из-за горы. Снег метровым слоем покрывал мёрзлую землю. Бе-лое безмолвие окружает зимовье на сотни километров. Степан и Дуня сутками проводят в избе. Дуня на охоту уже не ходит, а шьёт миниатюрную одежду. Сте-пан вяжет сеть. делает мелкую работу: принести воды и дров, расчистить тро-пинки. Продуктов хватит на год и  о них можно не заботиться. Дуня изобразила колыбель на клочке бумаги и Степан принялся масте-рить из бересты и поленьев, но из-за отсутствия наглядного пособия у него по-лучился короб или корзина, дополнительно сделал зыбку _  деревянная рама обтчнутая брезентом, какую он помнил из детства, увиденную как-то в деревне. Дуня покатывалась со смеху, наблюдая за изготовлением этих предме-тов. Наконец солнце стало дольше задерживаться на бледном небе, появились коротенькие сосульки на краю крыши, веселее попискивают синицы, вороны играют свадьбу в небе. Жена забеспокоилась и потребовала построить родильный чум. Он воз-ражал: нет материалов, а потом на его жену традиции её народа не распраст-раняются, но Дуня заупрямилась. _  Построю тебе чум из остатков брезента и трёх шкур, но там даже соба-ка не поместится, а в жилой чум ты не хочешь. _  Конечно не хочу и не пойду, но и в избе рожать не буду! _  твердила   она. _  Пойти к Ному: посоветоваться, что ли. _  Не надо тревожить Духов, я боюсь! Тогда Степан решил перенести чум на новое место сейчас, а не летом, как планировал. Раз чум стоит на новом месте, то легче убедить жену, что он построен специаально для неё и не связан с Духом, рассуждал он. Не мешкая он встал на лыжи и пошел к чуму. Обследовал конструкцию,  зарисовал некоторые особенности и узлы, перенёс вещи в лабас и на чердак и приступил к разборке. Через два дня в пятидесяти шагах от зимовья, на расчи-щеной площадке, стоял чум. Он был чуть ниже, так как шкуры покрышки лежа-щие на земле и придавленые камнями, сопрели и их пришлось обрезать. Дуня, не одобрявшая его затею, побывав в чуме, согласилась с мужем. Он принёс дров, приготовил растопку, натянул полог. Жена часто замирала, смотрела в одну точку и прислушивалась к чему-то. Степан не позволял ей что-то делать, но она по привычке, бралась то за вед-ро, то за веник, то за стирку. _  Иди погуляй. _  он помогал ей одеться и они выходили на яркое, слепя-щее весеннее солнце. Она ходила по тропинкам, играла с собаками, а Степан или колол дрова, или перекидыва снег. Однажды вечером, Дуня поднялась и стала одеваться: _  Мне пора! Я пошла. Он помог одеться и попытался проводить её, но она оттолкнула его: _  Я сама! Не ходи! Он остался на тропинке и смотрел вслед, как она сгорбившись осторож-но идёт, прижав руки к животу в сопровождении собак. Через несколько минут над чумом взвился дымок. Степан мерял шагами тропинку от избы до лабаза, от лабаза до проруби. Наступила ночь и он не выдержал, подошел к чуму и спросил: _  Ну, как ты там? _  Никак. Иди спи! Он уходит в избу, растопляет печь, вешает чайник. Тут он вспоминает, что для рожениц греют воду. Бежит обратно, спрашивает: _  Дуня, тебе воду греть? _  У меня есть вода. _  глухо отвечает она она. _  Да, да... _  Он вспомнил, что сам приготовил чистый снег и лёд с озера. Он уходит в избу, садится к столу и опускает голову на руки. Постоянно прислушиваясь _  всё тихо. Он задремал заполночь. Вдруг какой-то звук проник в чуткий сон и он вскочил, в окно пробивался слабый рассвет. Он выбежал на-  ружу и обомлел: Дуня купала в снегу розовое тельце ребёнка, пронзительно кричащего. Собаки стояли рядом и с интересом наблюдали за хозяйкой. Он бросился к ней и закорал: _  Ты что делаешь, чокнутая!? Ты убьёшь его! _  Он подскочил и попытался выхватить ребёнка, но жена зашипела на него: _  Не трогай! Я знаю, что делаю! Она продолжала тереть его снегом, пока он не замолчал, затем она встрехнула его как тряпку и завернула  в приготовленную шкурку и пошла в избу. Степан плёлся следом. Дома она положила мальчика на лежанку и натёр-ла его жиром, потом легла рядом и улыбаясь дала ему груль, закрыв глаза. Дитё зачмокало. Степан сидел у стола и злость постепенно проходила: родился мальчик. Жена подала голос: _  Дай пить, Степан. Он подал ей кружку с приготовленым брусничным морсом. Она выпила и сказала: _  Не злись. Так делают все женщины нашего рода, чтобы ребёнок рос здоровым и не болел. _  Но... _  Степан хотел возразить, но промолчал. Дуня снова закрыла глаза и вроде уже спала. Он занялся приготовлением еды. Мальчика назвали Никитой. Он был спокойным, почти не плакал и исп-равно сосал грудь, спал в берестяном коробе на подстилке из трухи и мха.
глава 27
Снега сошли и на солнцепёке пробивалась молодая трава. На озере тол-стым бледно-синим блином плавал лёд, на который садились гуси и утки _  от-дыхать. Степан перенёс и вкопал возле чума истуканов, повесил на прежнее мес-то одежду шамана, заняли своё место и другие вещи. Великий Дух звал его. Он развёл костёр и стал готовить зелье, помешивая в котелке и добавляя компо-ненты в заведённом порядке. Процедив и остудив жидкость, он выпил пол кру-жки горького питья, встал и надел маску, ударяя по бубну пошел вокруг костра. Вот он лёгкий как облако, взлетает в вечернее небо. Недолгий полёт и слепя-щий свет усиливается и обволакивает его. Ном так же восседает перед ним с бесстрастной улыбкой на желтом лице. Степан молча кланяется. Долго молчит Ном и время остановилось. _  Плохо, шаман! _  слышит он голос. _ Почему не послушал меня? Степан вздрогнул и понял о чем речь. _  Большая беда идёт! Один смертный уже погиб. Из твоего мира идут черные люди _  трое  _  им нужно золото. Тебя ждёт жестокое испытание. _  голос Духа стал тише. _  Я могу предвидеть события, но предотвратить их никто не в силах. Теперь ничего не исправить. _  печально продолжил он. _  Иди и будь сильным, шаман. Встретимся, когда душа твоя успокоится и смирится. Степан очнулся и, несмотря на обычное недомагание, встал и вышел из чума. Он присел на пригорке собираясь с духом. Он верит Великому Духу _  да, он совершил ошибку, там в покинутом мире, в котором он захотел оставить след, не след, а так _  черточку, из тщеславия и неосознанной гордыни, кто-то завладел его дневником. Они идут за статуэткой, которая веками была недос-тупна взгляду чужака. Он сделает всё, чтобы и впредь никто не увидел её. Не мешкая он пошел в пещеру. Без труда нашел замаскированый вход и, запалив берестяный факел, вошел внутрь. Золотой истукан тускло отразил ко-леблющееся пламя. Степан снял его с камня, почувствовав тяжесть и теплоту металла, завернул в полотенце и положил в мешок. Потушив факел в луже и за-ложив вход, он стал подниматься по склону. Там, выше, на уступе скалы у кучи щебня, скатившегося сверху, был небольшой грот, в котором мог поместиться человек. (Он приметил эту пещерку, когда искал и собирал плоские камни для очага). Осмотревшись, он поставил статуэтку внутрь на плотный слой дресвы и заложил вход камнями,старательно замаскировал следы. С этого дня он ни на минуту не расставался с ружьём,предупредил жену, чтобы не отлучалась от зимовья одна. Не нужно быть провидцем, чтобы понять действия чужаков: не найдя зо-лота в пещере, они попытаются захватить их и выпытать где оно спрятано. Пу-теводитель он сам написал. С каждым днём напряжение наростало. Он чувство-вал приближение опасности, но работа не ждала: полоть огород, пилить дрова, ловить рыбу. Была надежда на собак, но они часто убегали мышковать на го-лец, но ночью всегда были дома.
глава 28
Они пилили дрова на поляне перед зимовьем. Солнце припекало по лет-нему, было часов десять и они в одних рубашках отпиливали чурку за чуркой. Никита спал в избе в зыбке, подвешанной к потолку. Степан наклонился за очередным брёвнышком, чтобы положить его на козлы, в этот момент из-за чума вышли трое и быстро приблизились. Степан схватил ружьё и направил на незнакомцев. Двое были в комуфляже, третий _  в синем джинсовом костюме. Первый _  низкий, но плотный -- что в длину, что в ширину, второй _  высокий, заросший черной щетиной до глаз с карабином за спиной и биноклем на груди, джинсовый _  с маленькой головой на длинной шее с волосами до плеч и в кепке с длинным козырьком, вооруженный помпо-вым ружьём с коротким стволом. _  Мы геологи, _  помахал рукой коротышка. _  Немного заплутали. Степан не успел ответить, как он бросился на него. Поднырнув под ствол, он схватил ружьё и поднял его вверх, одновременно ударив по ногам, но Сте-пан устоял и нажал на курок. Грохнул выстрел. _  Гад!  _  заорал длинный. _  Чуть башку не снёс! Размахивая ружьём, он попытался ударить Степана прикладом, но Сте-пан увернулся, выпустил из рук бесполезное ружьё и отбивался от вцепившегося в него коротышки. который тянул вниз и бил по ногам, пытаясь уронить на землю. Бандит с карабином схватил Дуню одной рукой за волосы, другой выкручивал руку и гнул её к земле. Дуня завизжала, дёргаясь в сильных руках. С рёвом, серой молнией, из кустов вылетел Вера и сходу вцепился в зад бандиту, что держал Дуню. _  Убери эту тварь! _  закричал он. _  Ой, ой! Стреляй, придурок! Он вертелся на месте, не выпуская женщину. Длинный подскочил и выстрелил в упор из своего ружья и Вера покатил-ся по траве, отброшеный картечью. Опять подбежал к дерущимся и, изловчив-шись ударил Степана в бок.  Перехватило дыхание и коротышка сбил его с ног и, оседлав, выкручивал руку за спину. Сопротивляясь, он увидел как Дуня взмахнула свободной рукой и бандит опять завопил: _  Сука! Убью! Ножом пырнула! Из его ноги, выше колена, торчал узкий нож, а она птицей упорхнула к избе и скрылась в тёмном проёме открытой двери. Вслед грохнул выстрел из карабина и тут же треснул выстрел из "мелкашки". Степан уже не видел, как бандит, выронив карабин из рук упал лицом вперёд. Длинный еще раз ударил Степана и кровь залила глаза, а коротышка ко-мандовал: _  Держи ноги! Дурень! Опять треснул выстрел и джинсовый закрутился на месте. выронив ружьё. _  Ой, ой! Убили! Опять хлопнула "мелкашка" и он упал и пополз всторону. Коротышка замер на мгновение, скатился со Степана и, подхватив ружьё, бросился прочь, пригнувшись и петляя. Степан с трудом поднялся и сдерживая дыхание от боли, вошел в зи-  мовье. где уже плакал Никита. Дуня лежала на полу, головой к порогу и сжимала "тозовку" в руке. На спине расплывалось крававое пятно. Он упал на колени и перевернул, но она была уже мертва: пуля прошла через грудь навылет. Плакал ребёнок, выл у порога Буль-Буль, молчал Степан, держа голову жены, ошеломлённый случившимся. Время остановилось в этот день, солнце бесстрастно и ярко светит, где-то кукует кукушка. "Кукушка, кукушка, сколько мне жить ешё!" Очнулся Степан от настойчивого плача Никиты: надо кормить. успокаи-вать, менять подстилку. Накормленный ореховым молочком из соски, сделан-ной из рыбьего пузыря, малыш успокаивается, накрытый пелёнкой. Он выходит из зимовья и садится у входа на дрова, оглядывает поляну: трупы бандитов, Ве-ры. ворон сидит на чуме и тихо скрежечет. Он сидит без мыслей, отрешенно, теребя буль-Буля за ухо, который лежит у ноги. Боль приводит его в чувство _  наверно сломано ребро и надо что-то де-лать. Из последней простыни он делает тугую повязку вокруг груди, рана на виске уже не кровоточит и он только обрезал поскут кожи ножницами и смыл кровь с лица. потом зарядил ружьё и обошел лес вокруг зимовья, но никого не обнаружил. третий бандит убежал целым. Подошел к мертвым: первому пулька попала в переносицу, второй лежал на боку, скорчившись, куртка его пропита-лась кровью. Он обыскал их. но ничего интересного не нашел, кроме пачки пат-ронов к СКС, сигареты и страничку из своего дневника, которую он тут же кинул в тлеющий костёр. (Позднее он найдёт в лесу два рюкзака с продуктами  и до-кументами)
глава 29
Как не печалься, как не плач. как не скорби, а хоронить надо. За ночь он приготовил тело: обмыл. одел в новое платье. завернул в одеяло и крепко перевязал тонкой верёвкой, потом немного поспал. Утром вырезал две дырки в рюкзаке для ног и посадив туда сына, пошел к могиле Нупто. Часто отдыхая от боли, он долго копал могилу, сын ползал в траве, потом спал у собаки под боком. Вернувшись в избу и отдыхая он думал как дос-тавить тело к могиле _  оленя ему не поймать, да и не видно их, а где их искать он не знает, а разве уйдёшь куда от ребёнка. Придётся нести тело, решил он, но чтобы сократить расстояние, переправиться через озеро на обласке. Рано утром он погрузился в лодку и, осторожно работая веслом, переправился через озеро. С частыми передышками поднялся в гору с телом Дуни на руках к могиле. Вернулся в зимовье, где уже проснулся сын. Потом, ча-са через три, когда сын заснул, пошел к могиле, положив в мешок Веру. Он похоронил их вместе: пусть верный пёс служит ей и там. Бандитов он зарыл неглубоко в пятидесяти шагах от чума _  был уверен, что вскоре появится милиция. Коротышка, если выйдет к людям, расскажет где остальные. Вот и канчилось его счастье. Что делать? Как жить? Как осмыслить всё? Как растить сына? Три дня он не выходил из зимовья. Боль в боку и полное без-различие и отупение не отпускали его с лежанки, только Никита заставлял ше-велиться. Запас кедровых орешек подходил к концу и надо приучать сына к другой еде, лучше всего _  наваристая уха. Боль стала терпимой и он поставил сеть на озере, чтобы иметь свежую рыбу. Тревога не отпускала его: где третий бандит, не ходит ли он вокруг выбирая удобный момент или уже в районе, сидит у следователя, или еще плутает где-то в тайге. Может Великий Дух подс-кажет? Поколебавшись ещё сутки, он пошел в чум после полудня, когда сын спал. Выпив немного отвара он сел у огня и взмолился: _  Великий Дух! Помоги мне _  где третий бандит?! Могу я спать спокойно!Я боюсь не за себя, за сына! Голос: _  Лети и смотри! ... Из дымового отверстия вылетает ворон и по спирали поднимается в небо. Крылья легко несут его всё выше и выше. Сквозь плотное оперение не проникают струйки воздуха. Вибрируют от встречного потока кончики перьев. Облетает окресности зимовья, потом летит через перевал, мимо старого зимо-вья к Пихтовой. Острый глаз видит всё, даже махонькая мышка не скроется от него. Он медленно летит над высокими берегами вниз по течению, сквозь проз-рачную воду видны разноцветные камешки на дне, коряги. Вот и затонувшая дюралевая лодка с мотором, котрорый как якорь удерживает её на дне у боль-шого камня с повисшей на нём корягой. Тянется по воде масленное пятно. Где человек? На дне его не видно, нет и на берегу поблизости. Дальше летит ворон и садится на высокий шихан9 с которого далеко видно прямое русло реки. Солнце прячется за тучку и тень накрывает поток с перекатами, омутами, кустами и лесом по берегам. Чуть рябит воду на плёсе лёгкий ветерок. Далеко у поворота на сером плоском камне скрюченая фигура человека. несколько секунд полёта и птица садится поодаль. Это он _  коротышка, спит на тёплом, нагретом за день камне. Ночью не дают спать комары и холод от воды. Ворон подходит к спящему и клюёт в пролысину на голове. Вскакивает человек, озирается и машет руками, увидев птицу, ищет подходящий камень и бросает, но тот уже на высокой ёлке и смотрит то одним глазом, то другим. Бандит натягивает сапоги и идёт вниз по берегу,  спотыкаясь и оглядываясь. Во-рон следует за ним перелетая сдерева на дерево. Беглец ускоряет шаги и почти бежит, но ворон  не отстаёт и пока солнце не опустилось за лес, он преследовал бандита, потом взмывает в вечернее небо и скрывается за деревьями.
глава 30
Люба начала читать дневник Степана ещё в вертолёте, затем дома на уютном угловом диване -- решила дочитать до конца, а потом отнести по адресу, записанному в записной книжке. И вот надо же такому случится, злополучная страничка куда-то пропала, куда делась, непонятно. Как не пыталась вспомнить адрес, так у ней ничего и не получилось. Месяц пролежала тетрадь у ней дома, потом она дала почитать дневник Володе, который вечно плакался на отсутствие интересного матепиала. На другой день, не здороваясь, как всегда, он ворвался в их комнату в редакции с заспанными глазами и всклоченой бородой, которая ужасно раздражала Любу и сразу "насел" на неё: _  Ты что собираешься делать с дневником? Она пожала плечами: _  Ума не приложу _  потяряла адрес сестры автора, должна была отнести тетрадку туда и записку. _  Пусть у меня полежит _  есть идея. _  Ладно. Только не потеряй. Я может найду листок с адресом. _  Эх, попасть бы к этому "Робинзону"! Какой материальчик! Да-а! Прошло несколько дней. Володя подсел к Любиному столу и таинственно сказал: _  Нашел спонсора для экспедиции "Робинзону". Передам привет от тебя Степану и его туземке. _  Что за авантюра? _  З-э, Любаша, пока ничего не знаю сам, всё решится весной. Человек просил пока помалкивать. Ты тоже _  никому не слова до отъезда. _  Нужен ты мне _  авантюрист! _  Времена сейчас _  сама знаешь какие _  осторожность не помешает. Он убежал по своим делам, Люба спрятала тетрадь в стол и раскрыла блокнот со своими каракулями о скандале в мэрии.
глава 31
Володя дочитал дневник и уже собирался спать, как пришел Жорка _  Же-нька Кузнецов _  длинный, тощий, с маленькой головой на длинной шее, с воло-сами до плеч. Знают друг друга со школы _   учились в паралельных классах _  встречаются довольно часто - живут в одном доме. Жорка не работает _  роди-тели занялись коммерцией и разбогатели _  но иногда ему приходиться подра-батывать на выпивку. _  Кончай ночевать! Давай вздрогнем. Смотри чо принёс. _  показывает бутылку водки, наверняка, _  палёной. _  Поди отрава. _  Да, ты, чо! Надёжное место знаю. Пристроились к журнальному столику, принимают по маленькой и об-суждают хоккейный матч. Жоркин взгляд останавливается на толстой тетради: _  Чо за бодягу читаешь? _  Дневник одного "Робинзона". Представляешь, смылся в тайгу из наше-го горада и стал шаманом у аборигенов севера, впридачу стал обладателем Зо-лотой Бабы. _  Женился? _  Женился действительно на туземке, а Золотая Баба действительно из золота. Слышал легенду? _  Что-то не припомню. _  Темнота! В тайге есть идол из чистого золота. Уже несколько веков его прячут шаманы в неприступных местах. правда никто его не видел, а этот Сте-пан, _  постучал Володя по тетрадке, _  пишет, что видел статуэтку и даже трогал её. _  Серьёзно? _  Если "Робинзон" врёт, то и я _  вру! Вот читай. Он открыл нужную страницу. _  Грамотно написано. _  Как я понял, человек имеет высшее образование. _  Не мешало бы пощупать эту статуэтку. _  Ломаю голову, где взять деньги на поедку к шаману. Какой сенсацион-ный материал сделал бы: "Вокруг света" не откажется! На нашу нищую газету расчитывать не приходится. _  Погоди, погоди! Ты уверен _  всё правда? _  Я _  уверен! Он рассказал о командировке коллеги, которая и привезла дневник. Как случайно обнаружили стойбище шамана, который и отдал дневник с письмом, для передачи в городе его сестре, но Любка потеряла адрес, так тетрадка и хранилась у ней. Сама она Бабу, конечно, не видела. Жора долго молчал, вертя стакан. _  Я, пожалуй, найду спонсора, как сейчас говорят. - Учти: нужен катер, машина, уйма бензина, чтобы добраться до стойби-ща. Здесь всё описано, _  положил ладонь на тетрадь Володя. _  Прекрасно! Давай я почитаю и завтра-послезавтра порешаем. Идёт? _  Читай. Только тетрадку не потеряй: мне её вернуть надо. Жорка разлил остатки и свалил, прихватив дневник. На другой день, вечером, Жорка уже ждал Володю на скамейке у подъ-езда. Когда они прошли в комнату, Жорка вытащил из портфеля тетрадь и, помахав ею, торжественно сказал: _  Дело в шляпе! Будет всё: катер, машина и надёжные люди. _  С каких это пор ты с портфельчиком ходить стал? _  Это я у нашего спонсора прихватил, а это _  подарок от него, типа аван-са. Он достал бутылку коньяка, баночку икры и батон хлеба. _  Хватит нам самопал пить, _  добавил он и, разлив коньяк, сказал: _  За экспеицию! _  Рассказывай! _  Чо рассказывать? Сейчас какой месяц? То-то. Всё откладывается до ве-ны. А в апреле загружаем лодку в прицеп и прём на север, причем на крутом ДЖПе, опускаем лодку на воду и прём вверх. Методом тыка находим нужный приток и прём до избушки, а там рукой подать до аборигенов и встречай доро-гих гостей. Путеводитель в этой тетрадке. _  И кто наш благодетель? _  Вот это _  секрет. Нет, нет не спрашивай: не  скажу. Единственное усло-вие. Кстати, я тоже не знаю _  все переговоры велись через посредника. _  Не нравится мне что-то. _  У тебя единственный шанс взять интервью у "Робинзона", сделать пот-рясные фотки. Ну сам посуди, как ты попадёшь за восемьсот километров? Лад-но, туда самолётом или автобусом, а дальше? Пёхом? С рюкзаком? Не смеши! Куда тебе соваться без проводника и подготовки. А тут нас будет сопровождать опытный человек, знающий тайгу и технику. Главное: ни одного рубля из сво- его кармана. Смотри, что я прихватил. _  он достал из портфеля карту области. _  В киоске купил. На месте можно достать более подробную в лесхозе, но, думаю, светиться не стоит. _   Ты, что тоже собрался? _  Ещё не решил. Допив коньяк, он убежал, а Володя долго рассматривал карту, мысленно путешествуя по рекам и горам.
глава 32
Люба решила перепечатать дневник и по одной две страницы печатала на компьютере в свободное время. Потом работа совсем остановилась: погиб Володя _  в начале марта его обнаружил дворник в сугробе, он умер от ножево-го ранения. Две недели прошли как один день. Преступник не найден, следствие продолжается. Два раза Люба была у следователя, редакция как могла помога-ла следствию. Время берёт своё и она села за компьютер. Отпечатав очередную стра-ничку, обнаружила, что эпизод в пещере с золотой статуэткой, отсутствует. Она полистала тетрадь, потом перетрясла всю рукопись _  страниц небыло. Она смо-трела на разбросанные по столу бумаги и смутное подозрение стало рости: выдранные листки, гибель Володи. Она сгребла бумаги в стол и, быстро одев-шись, поехала к Володиной маме. Её встретила постаревшая от горя женщина. (Люба помогала ей в скорбные дни). Они сидели на кухне у электрического самовара и Люба осторожно распрашивала хозяйку. Выяснилось, что осенью и до Нового Года, у Володи частенько бывал Женя Кузнецов, чего раньше небы-ло. Они что-то подолгу обсуждали за бутылкой водки. Много не пили _  одну за вечер. Больше мать ничего нового не сказала. Перед уходом Люба зашла в ком-нату Володи. Никаких изменений: два шкафа, столик, диван, но она знала что искать и сразу обнаружила свёрнутую карту среди книг, лежавших на подокон-нике. Она развернула её и увидела тонкие карондашные линии по реке Пихтовой. _  Эта карта давно у вас? _  Её раньше не было. У нас есть атлас СССР. Я подарила ему на день рож-дения в классе шестом или седьмом. Вон в шкафу стоит. _  Следователь про Кузнецова спрашивал? _  Да. Но Женя не виноват. Они росли вместе, учились вместе, живут ря-дом. Женя не мог. Нет, не мог. _  А карту не он принёс? _  Не знаю. Может он. Люба распрощалась и, не откладывая, зашла по адресу к Кузнецову, не надеясь застать его дома. Но ей повезло: двери откры он сам, Люба узнала его _  парень был на похоронах. Он тоже узнал её и вопросительно смотрел на неё не приглашая дальше из прихожей. Она отодвинула его плечом и прошла в коридор, затем на кухню. _  А я вас узнал, _  говорил он за её спиной. _  Вы с Вовкой рабатаете. Убедившись, что на кухне никого нет, спросила, глядя  в глаза: _  Тебе Володя давал читать дневник Степана? Она уловела моментное замешательство в его маленьких глазках. _  Ничего не давал. Какие дневники? _  Не придуряйся! Давал! _  Не видел я никаких дневников! Сидели пару раз у него и водку пили. Что нельзя? Люба  поняла, что нахрапом она от него ничего не добьётся. Пришлось уходить, но она была уверена, что этот Жорик причастен к убийству. Пока шла до остановки и потом в автобусе разышляла, как поступить: идти ли к следователю и посвещать его в историю с Золотой Бабой. Так ничего и не решив, она шлёпала по раскисшему снегу домой, проклиная себя, что так неосторожно поступила с дневником Степана.
глава 33
В середине июня Любе позвонил следователь и попросил зайти к нему по известному адресу. Она сразу поехала. Невысокий, полненький, даже кругленький, лысый, с красными круглы-ми щеками _  следователь,  встретил неприветливо. Почесывая авторучкой лы-сину, он рассматривал её некотрое время, как будто видел в первые. Она сжа-лась на стуле, чувствуя, что-то важное должно произойти.   _  Вы, дорогуша, кое-что утаили от меня, а это имело печальные послед-ствия. Люба догадывалась на что намекает он, но на всякий случай, сделала вид что не понимает. _  Что же я утаила, по вашему? _  Дневник какого-то шамана, где, между прочим, речь идёт о золоте. _  А вы меня не спрашивали. _  Ну, ну... Кто ещё знал про золото? _  Трое, наверно. _  Кто же, дорогуша? _  быстро спросил он. _  Я, Володя Смирнов и, естественно, автор дневника, но подозреваю, что Смирнов давал дневник Женьке Кузнецову или рассказывал о дневнике. _ Вот, вот. Читал Кузнецов, читал! Закончилось это двумя трупами, не считая Смирнова. Люба вздрогнула, а следователь продолжал: _  Давай, дорогуша, рассказывай всё, потом я вам расскажу кое-что. _  Кого убили? _  Потом, потом, дорогуша! Люба подробно рассказала всё, даже про визит к Кузнецову, и под конец спросила: _  Как вы узнали про дневник? _  Так вот, неделю назад на севере области из тайги вышел оборванный, истощенный человек. Его подобрада лесовозная машина и подвезла до боль-ницы, а от туда позвонили в милицию, так как он бредил каким-то убийством.  Как только он пришел в себя и его подкормили и осмотрели врачи, им занялась милиция. Он путанно рассказал про поиски золота в тайге, про убийство его друзей шаманом и, что важно, про журналиста, которого он убил по приказу  Серова, известного криминального авторитета. Тут, буквально в один день, пос-тупили заявления в милицию о пропаже коммерсанта Серова и безработного Кузнецора. Проверка показала, что они втроём выехали на охоту в северный район, но что интересно: охота этой весной не открывалась. Третим был охран-ник Серова _  Блудов, вот он и вышел из тайги. Бывший офицер ВДВ, сильный, тренированый он выжил в лесу скитаясь почти двадцать дней, но немножко тронулся умом, хотя это не факт _  проверим. Картина такая: Кузнецов был знаком с охранником Блудовым и рассказал ему о золоте шамана и, наверно, показал дневник. Блудов рассказал Серову и они решили завладеть золотой статуэткой, за которую можно выручить большие деньги. Но что делать с жур-налистом? Не брать же его с собой _  он может помешать их замыслу. Серов ре-шил убрать его, что и сделал Блудов, инсценировав ограбление. Я думаю, завладей они золотом, эта участь досталась бы и Кузнецову. На машине с при-цепом, где была лодка с мотором, выехали якобы на охоту и не вернулись. Родные забили тревогу и тут появляется Блудов: ни тебе золота, ни лодки с мотором, ни товарищей. _  Что со Степаном? _  Каким Степаном? А-а, шаман. Наверно, ничего, как я понял. Это ещё не всё. Троица без проблем отыскала пещеру, но золота там не нашли, если оно было, то шаман его перепрятал. Они решили захватить семью и выпытать у ша-мана про золото, но не получилось, тут Блудов путается или путает: то Серова и Кузнецова застрелил шаман, который где-то прятался, то шаманка, то вообще   _   ворон. Не понятно, что за человек и причем тут  птица. Г-м. Не понятно, Ладно. Блудов убежал к лодке... - Старый шаман умер, на стойбище должно быть только двое _   я это точно знаю, хотя Дуня могла и родить. _  Да. После вашего визита прошел почти год. У Блудова много заморо-рочек: то он застрелил собаку, то собака гонялась за ним по тайге, то ворон пы-тался выклевать ему глаза. На мощном японском моторе он помчался вниз по реке, но не справился с управлением или по другой причине, лодка затонула получив пробоину, а он выплыл и около двадцати дней шел по берегу, блуж-дал по тайге, пока случайно не вышел на лесовозную дорогу. Теперь мы летим на стойбище, чтобы расследовоть всё на месте. Мы уже нашли пилотов, которые там были во время выборов. _  Возьмите меня! _  вскрикнула Люба. _  Зачем это, дорогуша? _  Ну-у... Я же свидетель! _  неуверенно сказала она. Следователь задумался, почесывая лысину. _  Я подумаю, _  ответил он. _  Что тут думать: там женщина-нацменка, которая кроме своего мужа других людей не видит, а вы целой оравой прилетите. Как будете общаться с ней? _  попыталась напустить туману Люба. _  Если что возьму командировку или на свои полечу. _  Придётся взять. _  сдался он. _  эксгумация, понятые... _  бормотал следо-ватель. _  Как у вас с нервами? _  Нормально _  профессия обязывает. _  Я позвоню, готовтесь.
глава 34
Шеф без разговора выписал командировку, когда узнал что она связана с гибелью Смирнова. И вот она уже дремлет в "Аннушке", которую нещадно болтал боковой ветер. Их трое, кроме других пассажиров: Люба, Следователь и медик-криминалист, видимо пьяный. В местном аэропорту их ждал вертрлёт и милицейская машина подвезла ещё троих: местный сотрудник уголовного ро-зыска, конвоир _  молодой сержант, и человек в рваном комуфляже и наручниках. Люба поняла, что это Блудов _  убийца Володи. Ей захотелось вцепиться ногтями в лицо и, дико визжа, рвать его, но она отвернулась и старалась больше не смотреть на него. Быстро загрузились, пилоты прошли в кабину и вертолёт зарычал, загро-хотал, затрясся и покатил по полю, затем заревел и, наклонившись вперёд, ото-рвался от земли. Промелькнули постройки, потянулись увалы, лога со змейка-ми ручьёв и лес, лес: то сплошной, то вырубки и гари поросшие осинником и берёзой, то светлый, то тёмно-зелёный _  хвойный. Появилась широкая лента реки: тёмная на омутах и в пенных крапинках на перекатах. Затем потянулась тайга не тронутая топором и пилой, с выходами на склонах серых или го-лубоватых скал. Впереди маячил главный хребёт и вертолёт перевалил безле-сую вершину отрога, покрытую ковром альпийского разнотравья, облетел скальный выступ и пошел вниз, сбавляя обороты. Где-то тут они увидели мед-ведицу с медвежатами и, отклонившись от маршрута, обнаружили чум на берегу круглого озера. Машина накренилась и Люба увидела зеркало озера, избу на берегу, лабаз и чум рядом. Они приземлялись среди пеньков на поляне и вертолёт тарахтел, пробуя колёсами землю, затем заглох и пилоты выпустили их, когда ротор перестал вращаться. Они гуськом направились по берегу к зи-мовью. Впереди решительно катился следователь, сверкая пысиной и размахи-вая портфелем, за ним Любам волокла сумку с подарками, следом остальные. Степан сидел за столом из толстых плах, рядом висела колыбель под по-логом на треноге из жердей, пёс отчаянно лаял у ног хозяина. Возле чума исту-каны равнодушно смотрели стекляными глазами. На склоне чернела вскопан-ная полоска с ровными рядами картофельной ботвы. Степан поднялся навстре-чу, качая зыбку. Люба обогнала следователя и первой подошла к столу. Длин-ные волосы, перетянутые ремешком, были наполовину седыми, на виске крас-нел свежий шрам, затянутый пульсирующей розовой плёнкой, давно не стриженая борода. Первоё, что сказала Люба после "Здравствуй": _  Прости меня! _  Что вы, _  я сам виноват, _  отвечал он, пожимая ей руку. _  Вот не ожидал увидеть вас снова. Плач в колыбели стал настойчивей. _  Это ваш? Давайте его мне! Люба вытащила ребёнка из-под полога и тот сразу замолчал. Собака сунулась ей в ноги и, завиляв хвостом, больше не отходила. _  А где Дуня? _  Убили Дуню. _  Он ткнул пальцем в сторону Блудова и отвернулся. Её оттеснил следователь и, представившись , стал задавать вопросы, рас-положившись за столом, а она, ошеломлённая новостью, села на чурку и стала достовать из сумки сладости и кормить мальчика. Пёсик прилёг у её ног, рыча на мужчин. Она невольно прислушивалась к следователю и Степану. _  Кто убил? _  спросил следователь, раскладывая бумаги. _  Вон, они убили! _  Степан кивнул на Блудова, который прятался за спину милиционера . _  Это не я! _  выкрикнул тот. _  Где Серов и Кузнецов? Кто стрелял в них? _  Ваших бандитов застрелила Дуня _  моя жена и я их закопал вон там. _  указал он на склон. _  Неглубоко. Я знал, что вы прилетите. Ещё бы пять секунд и тебя бы, недоноска, я тоже бы закопал! _  выкрикнул он в сторону Блудова. _  Вот бумага, пишите всё подробно, а мы пока займёмся раскопками. Сержант, снимите наручники с вашего подопечного, пусть откапывает дружков. У вас есть лопата, Степан? Вмешался опер: _  Ваши документы давайте и всё оружие. Степан отложил ручку и полез на лабаз и вниз полетели: карабин, два рюкзака, бинокль, потом он принёс из зимовья малокалиберный карабин и одноствольный дробовик. _  Вот из этой "мелкашки" жена застрелила бандитов уже смертельно ра-неная Серовым. _  Скажи, Блудов, это он стрелял в твоих дружков? _  спросил опер. _  Нет, не он. Он один раз выстрелил из ружья вверх, когда мы с ним сце-пились. _  Ничего не понимаю, _  пробормотал опер. _  Разберёмся, _  сказал следователь. _  Вы пока раскапывайте, делайте что полрожено, их ещё к вертушке тащить, а потом, Степан, придётся эксгумирова-ть и вашу жену. _  Зачем? _  Надо достать пулю, чтобы знать, что она убита из карабина Серова. _  Но пуля прошла навылет... подождите, она где-то в избе _  Это меняет дело. Идёмте. Люба пошла следом и остановилась у порога, рассматривая внутреннее убранство, покачивая ребёнка на руках. _  Она взяла "мелкашку", которая всегда висит здесь, как только вырва-лась от Серова. В этот момент бандит выстрелил, чуть в ребёнка не попал: вот здесь была зыбка подвешена. Умирая, Дуня успела выстрелить три раза, хоро-шо обойма на месте была. Пуля где-то тут в стене. Он встал на лежанку коленями и отогнул висевшую на стене лосиную шкуру. Следователь вскарабкался следом и Степан хрипло сказал: _  Вот она! _  Ага, вот она, дорогуша! _  подтвердил следователь, доставая перочин-ный нож. _  Люба, подойди поближе. Видишь? Пуля торчала в стене, впившись на половину длины. Её вытащили,  рас-шатав. _  Одежда сохранилась? Степан снял со стены рубашку в крупную клетку. _  Но это мужская рубашка. _  Дуня носила летом мужские рубашки и джинсы. _  Она была в мужской рубашке и джинсах, когда я её видела, _  подтвер-дила Люба. _  Мужская _  так мужская. Пишите дальше, а я пойду посмотрю что там у могилы делается, _  сказал он, пряча пулю в пакетик.
глава 35
Люба села к столу, уложив спящего Никиту в колыбель. _  Я подарки Дуне привезла: платье, бельё. _  Спасибо. _  Чем мальчика кормите? _  Кедровым молочком, которое кончилось, сейчас ухой, ягодным соком, размоченым хлебом. _  он достал поллитровую бутылку с примотанной к гор-лышку кишкой. _  Что это? _  Рыбий пузырь. Штука не прочная, но на три-четыре дня хватает _  Как же я не догадалась привезти нужные мелочи. Как дальше жить бу-дете одни? Может с нами полетите? _  Зто исключено. Придётся отдать родственникам жены, года на два-три, но это только зимой, когда они приедут. А сейчас урывками занимаюсь и ры-балкой, и заготовкой дров, и прочими делами, надолго его одного не оставишь.  Рыбу вот сушу на зиму. _  он указал на вешала с рыбой. _  Меня не арестуют? _  неожиданно спросил он. Люба растерялась _  такая мысль ей не приходила. _  Вы же ни в чем не виноваты! _  При желании можно доказать обратное. Он быстро писал, посматривая в сторону столпившихся мужчин у моги-лы. _  Степан, а статуэтка существует? Такой сыр-бор из-за неё. _  Конечно. _  он нисколько не удивился вопросу. _  Вы не поверили? Кстати, уничтожте дневник, если он ещё у вас, а те странички, что я нашел у бан-дитов, уже там. _  он указал на костёр. Подошел следователь. _  Как у вас дела? Закончили? Степан быстро дописал и передал ему два листка, тот сел к столу и стал читать. От вертолёта вернулись оперативник и пилот с носилками и брезентом. _  Может вы попросите летунов приземлиться поближе, не тащить же их .. _  Что они говорят? _  Опасно: лес, косогор. _  Им виднее. Не хватает еще нам остаться здесь. _  Ладно, утащим. _  Ты займись описанием всего этого. _  он повел рукой вокруг головы. _  У меня ещё писанины не меряно, а уже обед. _  Может вам уху сварить? _  предложил Степан. _  А что, рыба есть? _  оживился медик, сидевший в сторонке. _  Есть. Сейчас почистим. _  Степан взял котелок и ведро и стал спускаться к воде. _  Не убежит? _  сказал опер, ни к кому не обращаясь. _  Зачем ему бежать, дорогуша? _  удивился следователь, не поднимая головы от бумаг. _  Мы разве не берём его с собой? _  Что вы говорите? Он пострадавший, свидетель , в конце концов. Что вам взбрело в голову? Дело придётся закрыть, кроме Блудова. Давайте все сю-да: будем подписывать бумаги, что мы тут понаписали, пока уха варится, потом "груз" к вертолёту доставить надо. Вернулся Степан с котелком чищеной рыбы и ведром воды. _  Что за рыба? _  спросил медик, заглядывая в котелок. _  Хариус. _  ответил Степан вешая котелок и ловко запаливая костёр. _  Никогда не пробовал. Два милиционера, Степан и Блудов отправились к вертолёту с носилка-ми, следователь продолжал что-то писать, а Люба стала варить уху, получив инструкцию от хозяина. Она подбрасывала в костёр сухие ветки и смотрела на окружающию красоту, думала, что никуда не спрячешься от людской злобы, ненависти, обмана и зависти. Как убог и низок человек по сути своей, если пакостит даже в раю. А как назовёшь это удивительное место, где два человека обрели малень-кое счастье, своего Бога, свой нелёгкий хлеб. Почему  Великий Дух не помог им? Следователь уже не писал, а сидел и смотрел вокруг, потом спросил Лю-бу: _  Всё-таки, есть Золотая Баба или нет? _  И вы. туда же! _  Я из любопытства, а вы, я уверен, спрашивали его? _  Она есть, но вряд ли кто её увидит. _  Что он думает делать _  один, с малышом? _  Хотит отдать родственникам жены на время. Только вот... _  Заглянул в чум _  все как описано, а истуканы так и следят, глаз не спус-кают _  неуютно  тут. _  Мне, наоборот, нравится. если забыть что произошло. _  Ну, Кому _  что! Она заложила в котелок приготовленный Степаном перо лука и сняла котелок с огня. Все собрались вокруг стола, а кому не хватило места расселись на чурки вокруг костра кто с миской, кто с кружкой, горячей ухи. На столе горкой на ши-роких листьях варёная рыба, рядом привезенные продукты: хлеб, сало, колбаса. Медик поболтал армейской фляжкой, предлагая по грамульке спирта.  Изъявили желание трое и им досталось по глотку _  хозяин исправно приклады-вался к ней. Степан ел сало с хлебом, остальные налегали на уху и рыбу. _  Может с нами полетишь, Степан? _  предложил еще раз теперь уже пи-лот. Степан промолчал, как будто не слышал. Он смотрел на противополож-ный берег, где высилась гора, нависшая над водой скальным обрывом. Появился ворон. Он неспеша летел над озером, следуя линии берега,  затем сделал круг над ними и стал удаляться вниз, где до горизонта темнела  тайга. Все проводили его взглядом и только Блудов спрятал лицо в ладони уже  окольцованые наручниками. Захныкал мальчик и, Люба одновременно с отцом шагнули к зыбке. _  Давайте его мне, _  попросила она. Никита сразу заулыбался и загукал, когда она подняла его на руки. У неё  навернулись слёзы и она отошла всторону. Вот и всё: они засобирались в обратный путь, благодарили хозяина за вкусную уху, жали руку и снова предлогали лететь с ними. Пилоты ушли вперёд и остальные, попрощавшись, потянулись следом. Вертолёт затарахтел, разогреваясь. Люба шла последней и часто оглядывалась: Степан стоял у колыбели и смотрел вслед. Пузатое нутро принимало пассажиров. Пилот стоял в проёме готовый подхватить её. Она заглянула внутрь и поманила следователя. Он подошел и высунул голову. _  В чем дело? _  крикнул он. _  Не задерживай? _  Скажите всем _  я остаюсь! Прощайте! _  она стала отступать под врвща-ющимся ротором. _  Какого черта!! _  орал пилот. Следователь уже хотел выпрыгнуть, но Люба пригнувшись от ветра, побежала вниз к озеру: к Никите и Степану.
глава 36
Люба, почти бегом, приближалась к зимовью. Вертолёт, сделав круг над озером, скрылся за хребтом и рокот турбины сразу оборвался. Буль-Буль встретил её на полпути, усиленно виляя хвостом и прыгая вокруг. "Что я делаю?" _  где-то копошилась мысль. _   "А, какая теперь разница"! Она остановилась перед Степаном . _  Что-то случилось? _  с тревогой спросил он. _  Я решила остаться _  чтобы помочь тебе. _  Как _  остаться?  Я живу не на соседней улице. Вы остаётесь минимум до  декабря, только тогда я смогу вас отправить на оленях до паула. _  Вот и хорошо: значит в ближайшие месяцы ты меня не выгонишь. _  по-пыталась пошутить она, но тут же расплакалась, опустившись на чурку у стола. Степан молча отошел к костру что-то бормоча. Никита спал под пологом. Буль-Буль сидел перед ней и смотрел в лицо. Солнце сияло в синем небе и Люба смотрела сквозь слёзы и маленькие радуги расцветали на ресницах. Она успокоилась и спросила: _  Какое будет задание заложнице? Степан все так же стоял у разгорающегося костра. _  Надо что-то придумать на ужин. Уху ты ела _  отпадает, есть сухое мясо, опять же вяленая и солёная рыба. Выбор не велик... Схожу-ка я за грибами: вче- ра видел махоньких неподалеку. Посиди пока, я _  быстро. Он взял берестяный короб и пошел вверх по склону в лес, всматриваясь  в густую траву среди пеньков и бормоча  себе под нос: _  Чекнутая что-ли? О чем думает? Не обошлось тут без Великого Нома. Обабки10 блестели светло-коричневыми шляпками и он быстро наломал штук пятнадцать чистых, без личинок грибов, и вернулся к избе. Люба сидела у костра и тёрла пучком травы котелок. _  Бесполезно, _  сказал он. _  Нужно песком и золой. Сейчас отварим и... .Вот масла у меня нет. Придётся на оленьем жире жарить. Вы не против? _  Ну, что вы! Грибы на оленьем жире _  это, наверно, вкусно. _  Может быть, я обычно ем их варёные в ухе или супе. Он достал с лабаза бутылку с жиром. _  Опять _  двадцать пять, не разбивать же её. Ладно, если не лопнет, то добудем. _  Он поставил бутылку к костру. _  Дуня на лекарство оставляла. Да-а.  Думаю, срок годности не прошел. Хлеба нам хватит: почти полбулки оставили, лепёшки можно не печь. Вы умеете хлеб печь? _  Блинчики, пирожки и... и всё. _  Ну, наука простая, а так как у меня нет дрожжей, то и хлеба нет, есть только лепёшки. _  Ты извини, Степан, что навязалась тебе, сама не знаю, что на меня наш-ло, затемнение какое-то. А что дома будет? А как мама... _  Я по секрету тебе скажу, _  улыбаясь сказал Степан. _  Это проделки Ве- ликого Нома. Я подозреваю, что ты думаешь: "Наколдовал чертов шаман!" Но я тут ни при чем, честное шаманское. _  У меня и в мыслях такого не было. _  ответила она. _  Я забываю, что ты  _  шаман. "А напрасно". _  подумал Степан. Жир в бутылке подтаял и они жарили грибы с луком, потом ужинали,  проснувшийся Никита ползал по растеленному на траве одеяле, а Буль сидел рядом и стучал хвостом по земле, когда малыш пытался до него дотянуться. Потом они пили чай и сумерки заволакивали округу. На озере сильно ударила  рыба. _  Что это? _  спросила Люба. _  Это Кволли-Козар сердится. _  Шутишь? Рыба, наверно. _  Таймень это. Весной зашел по ручью и теперь сеть рвёт. Завтра займусь им, раз уж ты здесь. _  Поймаешь? _  Нет, смотреть Буду! Где я сети возьму? _  Что обозначают вон те скульптуры? Степан посмотрел в сторону чума. _  Это не скульптуры _  это главные духи. Тот что ближе   к   нам _  дух   леса-урмана _  Комполан _  хранящий богатства тайги, очень сильный и ковар-ный дух. Второй: Дух воды _  Кволли-Козар. Северные народы не умеют плавать, так вот они молятся ему. У хантов основная пища рыба: свежая, вяленая, молотая _  порсу. Порсу можно быстро приготовить размешав с мукой, можно добавить ягоды, можно даже не варить. _  А как её мелют? _  Её не мелют а толкут в ступе. Вон она стоит у дверей. Нынче я ещё не  готовил порсу. _  Теперь значит сюда ни кто не придёт до Нового Года? _  Как сказать. Может приедут кто из ненцев или хантов лечиться. Для всех остальных я закрываю священное место. Духи будут уводить неваных гос-тей: отпугивать, насылать туман, непогоду. Я ещё сделал трёх духов, оживил их, они живут в чуме. Двое очень злые, а один _   добрый, дерутся иногда. _  Почему они раньше не охраняли вас? _  Потому что я раньше всерьёз не воспринимал свою силу, силу Великого Духа. Теперь я могу многое! _  пристукнул он кулаком. _  Вы поняли, почему Нупто выбрал вас? У вас дар от рождения? _ Как выбрал _  я не знаю, на то он и Великий шаман. Какие-то намёки были, но я о них никогда не думал, не придавал им значения и забывал надолго, например: в школе я мог угадать в какой день меня спросят или в армии удавалось  отвиливать от нарядов. _  Как это? _  Как только сержант или офицер смотрел на меня, я переводил его взг-ляд на другого и меня как бы не было в строю. Я, конечно, и на кухне был и в  других нарядах, так как у нас, на границе, не принято было жить за чужой счет,  потом много лет не замечал за собой особого дара. Как попасть сюда, в боль-  нице, мне будто кто-то сказал: "иди туда", и потом, почти год, меня тянуло сюда  _  за перевал. _  Почему вы боялись, что вас арестуют? _  Ну, это бывает. Иногда я чувствую себя беспомощным ребёнком. _  Вот и я, что-то почувствовала. _  Я понимаю. Но ещё раз говорю _  это сделал Великий Дух, видно хочет помочь мне. Я вам гарантирую, что отправлю вас в декабре или январе с родст-венниками Дуни. Они привезут продукты для нас. С ними уедешь до стойбища, там они увезут тебя туда, где ходят автобусы. _  А если я не поеду? _  Поживёшь тут и поедешь! Пора спать. Ты будешь с Никитой спать в избе, а я в чуме. Мальчик спит спокойно, если что _  крикните и я приду. Люба взяла мальчика на руки и пошла в зимовте.
глава 37
Степан разделся и забрался в спальник, но покрутившись в нем, выбрал-ся наружу и растянулся поверх мешка _  было тепло. Он смотрел на пустой конус чума ( все убирал на лабаз от мышей) только сундук с идолами на нем, стоял стоял рядом. Слабо пахло застарелым дымом и плесневелой шкурой. Бледные звёзды заглядывали в хон _  дымник _  через переплетение жердей остова. Он представил как Люба сидит на лежанке и рассматривает в полутьме его жили-ще, покачивая зыбку, а может уже спит. Какой длинный день. Наконец закончилась история с налётчиками, за-жили раны на теле, но не заживают в душе _  каждый час, каждую минуту вспоминается Дуня и не помогают Духи. Угощает их Степан то Рыбой, то мясом, угощает тотемных воронов рыбой, которые регулярно навещают его. Склевав по рыбке, они уносят в клюве остатки куда-то в гнездо, вежливо поворковав на прощанье. Скрипнула дверь в зимовье и Буль-Буль завозился у полога, пролезая внутрь, походил по чуму обнюхивая углы. потом лёг под боком, вздыхая. Степан пощупал рядом лежащее ружьё и заснул. Ночью он несколько раз просыпался по привычке, прислушивался, и снова засыпал. Утром, откинув полог, выглянул наружу. На берегу стояла Люба и, зачер-пнув ладошкой воду, поливала на плечи и руки, две тёмные полоски ткани рез-ко выделялись на белом теле. Он опустил полог и, подождав, снова выглянул,  Любы уже не было и он пошел к озеру. Столкнул обласок и стал проверять сеть.  Вытрязнув с десяток харюзов, он тут же почистил их на берегу и стал варить уху. Появилась Люба с Никитой. Она усадила его между двух чурок, завернув в одеяло. _  Что мне делать? _  спросила она, пожелав доброго утра. _  Пока следи за котелком, как закипит вода _  бросай рыбу, потом... ну, ты знаешь, а испеку пару лепёшек. Он стал размешивать тесто в тазике, потом отгрёб от костра угли и поставил на них сковородку. Люба следила за котелком и поправляла одеяло на мальчике. _  Не замерзнет, _  сказал отец. _  Пускай ползает. _  Роса ещё _  сыро, _  возразила она. Степан промолчал, выкладывая тесто на сковородку и разравнивая его ложкой. Люба положила рыбу в закипевшую воду и стала резать луковое перо.  Уха была готова и остывала на столе, пока пеклась лепёшка. Степан выложил остатки теста на сковородку и стал разливать уху. _  Какой вкусный хлеб, _  сказала Люба, жуя. _  Другого нет, вот и вкусный. Он размышлял за едой, что теперь можно пилить дрова, заняться вплот-ную рыбалкой, а то всё урыками между сном и бодрствованием сына. Грибы пошли и много другой работы. Прилетел ворон и уселся на вешала, каркнув, огляделся и перелетел на столбик с перекладиной, где лежали потроха только что очищеной рыбы. Он не спеша склевал их  и, почистив клюв о перекладину, гулькнул, и полетел вниз по ручью. _  Он что _  ручной? _  Нет. Ворон тотемная птица рода Мастерков _   это фамилия Дуни и Нуп-то, но вот документов Нупто я не обнаружил, а спросить жену как-то не удосу-жился. _  Детям понёс кишки? _  Може быть, но они уже летают. Позавтракав, Степан собрался в лес, наказав Дуне следить за развешан-ной рвбой. _  Я буду недалеко собирать грибы, что случится: стукнешь по пустому ведру и я приду. Не бойся. Он взял рюкзак, вчерашний короб, ружьё и скрылся в кустах. Буль-Буль заметался: то бежал за хозяином, то подбегал к Любе, потом всётоки убежал в лес. Три ведра грибов было повешано сушиться под лабазом. Вечером Степан достал мотовильце с "мышью" _  приманкой на тайменя  сделанной из бересты обтянутой шкуркой белки и с тройником. Когда солнце скрылось за хребтом, он сел в обласок и, загребая одной рукой, стал сматывать леску с мотовильца, опустив "мышь" за борт. Смотав метров пятнадцать лески, он медленно потянул обманку вдоль берега, зажав леску зубами. Проплыв по-ловину озера он решил плыть к противоположному берегу через середину. Си- льный всплес раздался взади, а за ним мощный рывок снасти. Степан перехва- тил леску рукой и лодку потянуло к середине озера, а он то выбирал леску, то отпускал её, ослабляя рывки рыбы. Метрах в пяти от лодки, таймень выпрыгнул  свечкой и снова ушел в глубину, но Степан держал крепко и обласок крутился на одном месте. Вот из воды показалась голова и он ударил приготовленной палкой. Таймень снова рванулся в глубину, но тут же всплыл и перевернулся розовым  пузом вверх. Степан подхватил его под жабры и перевалил в лодку.
глава 38
Пришла зима. Степан заготовил мясо дичи, сухую и вяленую рыбу, гри-бы и ягоды. Люба вполне освоилась ролью хозяйки: няньчила Никиту, теребила и разделывала дичь, солила и вялила рыбу, пилила дрова со Степаном, что у ней долго не получалось. С наступлением морозов Степан уже далеко не ходил, только на лед озе- ра, проверить сеть, да разгрести снег или испилить брёвнышко на дрова. Люба пыталась что-то шить для Никиты из скудных запасов ткани. Продовольствия им хватит до лета, но как всегда в дифиците чай и керосин, приходится экономить. В декабре вечером залаял Буль. заскрёбся в дверь. _  Едут! _  Степан стал быстро одеваться. а снаружи уже скрипел снег под копытами оленей, слышны крики людей. Степан стал заносить в избу мешки, свёртки и коробки. Потом, когда олени распряжены и отпущены с колокольчи-ками, у дверей захлопали палки, выбивая снег из меховой одежды и обуви, повешаны ружья снаружи у дверей. Гости, наконец, входят и с удивлением смотрят на Любу, на ребёнка, на Степана. Он знакомит их с Любой и говорит: _  Раздевайтесь, пока пьёте чай, я вам всё расскажу. Люба уже разливает чай по кружкам. Степан подбрасывае в чогал _  очаг_  поленья, где висит котелок с картошкой, а другой с дичью и рассказывет под-робно о драматических событиях и о Любе, мешая русские и хантыйские слова. Гости ошеломлённо слушают, подавленные новостью. Люба молча со-бирает на стол не вмешиваясь. Никита сидит в углу лежанки и только глазёнки блестят от любопытства. Выпив по две кружки, гости подсаживаются к столу, где парит картошка, ароматно пахнут жирные утки, горкой лежит привезённый гостями хлеб, забот-ливо закутанный в шкуры, чтобы не замёрз. Иван достаёт из мешка бутылку спирта и подаёт Степану. Хозяин разли-вает по кружкам, разбавляет водой и говорит: _  Помянем мою жену _  Дуню _  вашу сестру, настоящую героиню, она всегда будет в моём сердце. Упали капли спиртного на стол _  духу этого жилища, все молча выпили и гости с аппетитом набрасываются на еду. Степан подливает спирт, а Люба под-кладывет картошку и мясо. У Степана двоится память _  всё как тогда, год назад. Братья, насытившись, садятся на пол и закуривают. От спиртного исче-зает скованность и они рассказывают о ценах на тот или иной продукт, что сортирует хозяин, сидя тут же на полу. Уносит большинство продуктов на лабаз и, вернувшись, продолжает расспрашивать братьев. Теперь он более подробно  расспрашивает их об условиях их жизни: _  Далеко от вас населённые сёла, магазин, больница, школа? Иван рассказывает, а Миша поддакивает. _  От нашего паула живут русские в пяти километрах, всего девять домов _  одни старики, только один охотится. Через тридцать километров. _  Тридцать пять, _  добавляет Миша. _  Большая деревня: там магазин, школа-интернат, приёмный пункт пушнины, рыбы и дикоросов. _  Два магазина. _  добавляет Миша. _  Сейчас там начальник Миша-Гриша и магазин его и мы у него всё бе-рём. _  Обманывае много, _  добавляет Миша. _  Автобус ходит? _  Да, да! Автобус ходит два раза в неделю, но мы туда не ездим. _  Летом не ездит, _  добавляет Миша. -  Чем занимаетесь: охотой, рыбалкой? _  Летом паулом рыбачим: солим, вялим. _  Летом рыбу плохо берут, _  вставляет Миша.    _   Зимой ухожу на охоту с одним хантом _  Вовой _  на месяц, потом опять  на месяц. У нас урман свой, две избы на речке. Жинка с Мишей рыбачит, он с нами на охоту не ходит _  семья большой, за олешками надо смотреть, пятнадцать штук у нас. Зимой рыбу хорошо ловят. _  Миша-Гриша сам приезжает на вездеходе, привозит продукты, бензин _  хорошо! _  дополняет Миша. Степан задаёт главный вопрос: _  Ты, Иван, не согласишься переехать сюда. Люба уезжает с вами домой и я остаюсь один, а у вас, я знаю, нет детей. Вот твоя жена помогала бы Никиту воспитывать. Охота тут, сам знаешь, хорошая, кроме Дуни никто не ходил по урману. Пушнины много добудешь. Я, конечно, не охотник, но помогать буду. Рыбы, правда, тут мало, но на пропитание хватает. Избу вам срубим и поста-вим за лето. Подумай, Иван. Иван смотрит на Степана удивлённо, переглядывается с Мишей, крутит головой. Степан продолжил: _  Раз или два раза в год будем ездить в гости к Мише и родственикам, за продуктами к Мише-Грише. Я тут обследовал ручей вытекающий из озера. Так вот он впадает в речку километров пять от нас и она вполне судоходна для лодки с лёгким мотором, так что до вашего паула можно на лодке плыть. _  Я давно хотел перехать сюда, но шаман не велел, _  сказал Иван. _  Конечно переедем, поговорю с женой и весной-летом переедем. _  Я бы тоже переехал, _  сказал Миша. _  Детей учить надо. У-у! Какой строгий начальник, если детей не учишь. Приезжает, деток забирает! Да-а! _  Я рад, Иван! Мы отлично заживём вместе! _  обрадовася Степан. Гости сморёные спиртом и дорогой дремали и хозяин предложил ложи-ться спать, напоследок спросив, когда они думают ехать обратно. _  Завтра надо, _  ответил Иван заворачиваясь в малицу и укладываясь ря-дом с Мишей, который уже спит. Степан тушит лампу. Избушку освещают лишь тлеющие угли очага, да тишину нарушает Буль-Буль, хрустя косточками.
глва 39
Не спитСтепан, не спит Люба Всё давно решено, переговорено, собрано, но всеравно тревожно на ду-ше _  это последняя их ночь в зимовье на берегу озера затерянного в отрогах гор. Люба не приспособлена к такой жизни, без благ цивилизации, особенно когда поняла что беременна. При воспоминании о том как рожала Дуня, как рассказывал Степан, у неё мурашки бежали по телу и всё холодело внутри. Стояла в глазах картина _  младенец в снегу. Да, она любит Степана, но не всё можно мерить любовью _  не может она здесь жить. А Степан? Степан останется с ней. Пролетит время и появится он или она и ей будет легче. Она понимала, сколько слёз прольёт в подушку, как будут сниться эти невысокие горы, озеро, зимовье, Степан и Никита, ползающий по лежанке или играющий с Буль-булем на полу и сам пёс будет преданно смотреть в глаза сквозь время. Степан смотрит во тьму и перед глазами проходит вереница событий последнего года. Как бы не полюбилась ему Люба, удерживать её он не будет _  это не её мир. Её мир там далеко, так далеко, что он и не вспоминает о нём. Братья довезут её до села, возьмут у Миши-Гриши подходящую одежду, займут денег на дорогу и она поедет домой. Долг вышлет им почтой. Степан и Никита до лета остаются одни. Утром, пока братья ходили за оленями, Степан и Люба молча сидели за столом, взявшись за руки. У ног стояла сумка с пожитками и гостинцами: рыбой и ягодами. Люба одетая в дорогу во всё Дунино: малицу, меховые штаны, ме-ховые пимы до бедра, плакала, держа в руке единственный носовой платок. Никита хнычет на лежанке, как будто понимает всё, а Буль-Буль стонет, лёжа у порога. В дверь стучат. Они выходят в снежные сумерки, олени нервно пересту-пают ногами перед дорогой. Миша держит обе упряжки. Любу сажают на нар-ты, объясняют как удобней сидеть, за что держаться. Степан ещё раз обнимает Любу. _  Мы ещё увидимся! _  Я надеюсь! _  рыдает Люба. _  Пошел! _  кричит Степан. Каюры падают в нарты и те срываются с места. Несколько мгновений, и они скрываются за деревьями. Долго ещё слышен скрип полозьев и стук копыт о кустарники. Степан уходит в зимовье, где плачет Никита. плачет третий раз в ещё короткой жизни.
эпилог
Прошло пять лет. На одном из автовокзалов кассирша обнаружила недостачу денег ровно на один билет до города и какие-то бумажки среди де-нег. Посокрушавшись, она внесла недостачу и на время забыла про этот случай. Степан подъезжал к родному городу. Никто не обращал внимания на бородатого седого мужчину в комуфляжном костюме. ( Сколько их теперь ездит по вахтам. ) Пересев на городской автобус, он доехал по вечерним улицам до нужной остановки и без труда отыскал  панельную пятиэтажку. Под-нявшись на четвёртый этаж, он позвонил. Дверь через пару секунд открылась и в полумраке прихожей Степан увидел Любу, за её спиной пряталась девочка. _  Степан! _  без удивления сказала она. _  Проходи! Она помогла ему снять рюкзак. _  Что у тебя там? Камни! _  Всего по немногу: мясо, рыба, ягоды. _  Поздоровайся, Дуня, с папой. Он приехал из тайги. Помнишь, я тебе рассказывала. У него есть мальчик _  Никита, твой братик, ещё у них есть собачка Буль-Буль. _  рассказывала Люба, помогая Степану раздеться и провожая его в комнату. _  Это как у Светы, есть братик, Ваня? А почему он не приехал? Мы бы вместе в садик ходили. _  лопотала Дуня, сопровождая их. Черный кот вальяжно встречал их и с большим интересом стал обнюхи-вать мешок. _  Он приедет в другой раз. _  сказал Степан. _  А пока он тебе подарок прислал. Он развязал рюкзак и вытащил расшитые бисером пимы из камуса. _  Это твоей маме. _  Ой, Спасибо, Степан! _  примеряя обновку, и целуя его в щёку, восклик-нула Люба. Степан достал такие же, но маленькие, и подал Дуне. _  Давай, примеряй! Он стал доставать пакеты из рюкзака, складывать их на стол перечисляя, что в каждом. _  Сейчас мы ещё раз будем ужинать. _  сказала Люба, уходя на кухню. Степан с Дуней пошли следом, чтобы перенести гостинцы в холодиль-ник. _  Пока папа, по таёжной привычке, пьёт чай, мы что-нибудь приготовим. _  Я тоже буду пить чай с конфетами! _  обрадовалась девочка и спраши-вает отца. _  А, Никита, ходит в садик? _  Нет он в садик не ходит, его у нас нет. Он ходит по лесу, плавает в лод-ке по озеру и ловит рыбу с друзьями: Павлом и Вовой. _  Значит у тебя уже два ученика? _  спросила Люба, нарезая колбасу. _  Да. После последнего к тебе письма. появился Володя, очень талантли-вый мальчик, настоящий экстрасенс, как сейчас говорят. Думаю, через пару-тро-йку лет он меня за пояс заткнёт. Даже не знаю, что с ним делать _  ему всего во-семь лет. _  Папа _  учитель? _  спрашивает Дуня, брякая ложкой в чашке. Степан смотрит на Любу. _  Я ей всегда говорю правду, но она пока не всё понимает. _  Я скорее врач, а не учитель, Дуня. _  отвечал Степан. _  Ты бы не суети-лась, Люба, я хочу к сестре поехать, пока автобусы ходят. _  Счас!  Никуда не поедешь. Мне так много нужно сказать тебе, посмот-реть на тебя. _  Через два-три дня, планировал ехать обратно, дорога, сама знаешь, за-нимает почти неделю. Мои пионеры будут одни почти полмесяца. Они, конеч-но, самостоятельные мальчишки, но две недели большой срок, а соблазнов в лесу и не воде много, как бы чего... _  Ты же контролируешь их?  Иван и Марья там. _  Контролирую, но не могу это делать ежеминутно. Девочка не сводила глаз с отца, болтая ножками под столом в обновке. _   Давай ужинать. _  она поставила на стол бутылку коньяка. _  Вся ночь на-ша, не дам тебе спать _  будешь рассказывать и рассказывать. Дуня поела брусники, попробовала рыбы, потом мать унесла её спать. _  Что помогли вам тотемы, которые ты поставил на вершинах увалов. _  Ещё как. Тут выборы опять были, помнишь. Миша рассказывал, как полетели к нам на вертолёте, видно какой-то родственник проболтался по пья-ни. Полетели и через несколько минут авария и вынужденая посадка, хорошо без жертв. Пока то да сё, срок прошел. Пока не тревожат. Кстати, я теперь Мас-  терков и хант по национальности. _  Как это тебя угораздило? _ Планировал к вам ехать, а паспорт-то старый, задумался _  не будешь же каждый раз людей дурить, некоторые не внушаемы. Тут случай: паул у Миши сгорел и все документы, конечно. Такой случай я не мог прозевать, вот и справил себе паспорт и нацинальность сменил: льготы есть, но какие мне льготы, если меня найти невозможно. Ха-ха! _  рассмеялся он. Они уснули под утро, а вечером он распрощался с Любой на автобусной остановке. _  Мы ещё увидимся, _  сказал он. _  Я буду ждать. Обязательно пиши! _  ответила она. Ночевав у сестры одну ночь, он отправился в обратный путь. Кассирша на автовокзале с удивлением узнала, что занимала деньги на билет этому мужику и удивлялась чесности человека.
                Б-ТАВА
                2009-10 г
        ПРИМЕЧАНИЯ 1   Кызы -- духи Нижнего Мира. 2  Лозы -- злые Духи. 3  Кандеган -- черт, злой Дух. 4  Лёка -- одноглазый великан. 5  Кволли-Козар -- щудовище ввиде щуки. 6  Котты -- исчезнувшее племя. 7  Арьяхи -- самоназвание хантов. 8  Паул -- стойбище. 9  Шихан -- каменный столб, скала. 10 Обабок -- подберёзовик.