Глава 9. Кгеррецан

- Не хмурься ты так, а то лоб треснет, и кровь пойдет.
- Я ничего не понимаю! – он яростно растирал затекшие пальцы. – У меня уже мозоли вылезли. Зачем мы вообще это решаем? Экзамены через год.
- Затем, Энди, – Карен резко взъерошила его волосы, – что мы должны быть готовы. Должны быть на шаг впереди.
- Черти… – наигранно выдохнул Андрас, но вновь схватил ручку.
Кгеррецан сидела сбоку, и за гладким полотном темных волос он не видел ее лица. Она сместилась чуть правее, отдаляясь, а левой рукой жестко ткнула его в затылок. Прикосновение отозвалось густой, тягучей болью.
- Ай! – вздрогнул Энди. – За что?
- Смотри.
Он оглянулся. Обычно занятия с Герц проходили дома, либо у нее, либо у него, и Энди мог поклясться, что еще секунду назад они сидели за широким столом отца Андраса. Но теперь обстановка походила на одно из местных кафе, где пекли пышные блинчики, что так любила Карен. В подобных местах они бывали частенько, забегали после школы, заказывали большую порцию сладких блинов с горячим шоколадом и слушали диалоги окружающих людей. «Важные» разговоры взрослых.
- Смотри-смотри, – она показала на пару обедающих мужчин. – И слушай.
Один из незнакомцев активно жестикулировал, размахивая куском жирной пиццы.
- И этот пушистый гад постоянно ложится на мой планшет. Постоянно! Куда бы я его не положил – усатая морда его найдет и раскинет на нем свои несуществующие яйца. Будто специально все делает, чтобы меня позлить.
- Это же всего лишь кот, – отвечал ему собеседник.
- Это чертов вредитель, а не кот. Я говорил Ханне, что не хочу его заводить, но ведь настояла, как обычно. А теперь не может его даже воспитать. Чтоб им пусто было, и ей, и этому мелкому засранцу, – мужчина вскинул руки. – Гадит он, кстати, за троих. И частенько кладет свое дерьмо рядом с лотком, типа – на, убирай.
Мужчина говорил еще что-то, но Энди не слышал – боль гудела в затылке, заглушая все.
-Ты не слушаешь! – гневно прошипела Карен. – Будь внимательней.
Андрас раздраженно повел плечом, но постарался сконцентрироваться на незнакомцах.
- И ведь самое что противное – я за все плачу! Этот ее Пушок…
- Она назвала кота Пушком? – вставил второй мужчина.
- Что? – растерянно ответил первый. – Э-э-э… Нет. Вообще-то его зовут Ферн, но какая, к черту, разница? Этот хрен обходится недешево: еда, всякая фигня, которую она сыпет в лоток, какие-то прививки и прочее. В сумме получается немало денег. Моих денег.
Собеседник сочувственно покачал головой, но ничего не сказал.
- Ты понимаешь, да? – прошептала Карен. – Понимаешь, о чем они?
- Ага, – кивнул Энди. – Не стоит заводить кота.
- Дурак! – она шутливо толкнула его в плечо, на что очень болезненно отреагировал затылок. – Тебе бы все смеяться, а я ведь серьезно.
- В таком случае, я ничего не понял.
- Они постоянно приходят сюда и говорят о разных вещах. Ну, как о разных, – Герц крутанула пальцем. – О бытовухе. Всегда. Вот у того, который с котом, полная ерунда на работе: денег платят мало, а хочется всего и сразу. А у второго не ладится личная жизнь, он не может найти себе достойную пару, хотя сам всех женщин делит на два типа: шлюхи и страшные.
- Зачем ты следишь за ними?
- Я не слежу, как-то само получилось.
- И в чем, мать его, смысл?
- Они говорят об этом, будто больше в жизни ничего нет. Будто…
- Опять ты за свое, – он с силой потер затылок, пытаясь унять надоедливую боль, но легче не стало.
Это была Кгеррецан и ее критическое мышление. Еще не окончив школу, она смотрела на мир глазами взрослого человека, смотрела на окружающих людей, на их жизни и привычки, анализировала ценности и искала свое место.
- Но ведь это ужасно, Энди, – горячо проговорила Карен. – Как так можно вообще? Человечество стоит на пороге бессмертия, но продолжает обсуждать валюты и половые органы.
- А ты не думала, что они, вероятно, счастливы? – Андрас неопределенно махнул рукой. – Вот даже эти ребята, сидят тут, жрут, обсуждают свои мелкие проблемы, думают о деньгах и сексе, но при этом прутся от жизни?
- Ты серьезно? – она сдавленно хмыкнула. – Противно смотреть с такого ракурса.
- Почему же?
- Потому что свиньи, вероятно, тоже счастливы, валяясь в грязи под чутким надзором мясника.
Энди хотел парировать, но не смог – голова взорвалась болью, а тело сковал озноб.
- Что с тобой? – тихо спросила Карен. – Ты боишься. Я чувствую.
- Боюсь, – вяло ответил он. – Потому что я знаю этот сон. Видел его уже сотню раз.
Андрас повернулся к ней.
- Боюсь, потому что не вижу твое лицо. Боюсь, что я его забыл.
Образ Кгеррецан таял, расплывался, превращаясь в смазанное пятно, а внешность ее так и оставалась скрытой за черной стеной блестящих волос. Сон уходил, освобождал дорогу для реальности, которая и была для Энди настоящим кошмаром. Андрас мог лишь надеяться, что Карен вернется вновь, что она придет к нему ночью и покажет свое лицо, ведь он так хорошо его знал и помнил. Он мог бы нарисовать ее по памяти, легко и точно, если бы умел рисовать. Но почему в этих снах она всегда сидела боком? Почему никогда не открывала лица, а лишь дразнила его мягким голосом и сияющей чернотой гладких локонов? И почему, черт бы ее побрал, головная боль не осталась во сне?
Он аккуратно открыл один глаз и тут же пожалел о об этом: в череп словно вогнали гвоздь. Энди утробно застонал и поморщился.
- Проснулся? Голова болит, полагаю.
Незнакомый голос звучал совсем рядом, настолько чисто и громко, будто слова и буквы лились сразу в мозг, минуя слух. Андрас поморщился еще сильнее и заставил себя открыть глаза. Он хотел приподняться с подушки, но такой подвиг оказался ему не под силу. Энди лежал на незнакомой кровати в незнакомой комнате, унылые бардовые шторы вальяжно покачивались в полуметре от его лица, а неизвестная девушка стояла у изголовья.
- Где я? – с трудом выговорил он. – Где…
- На вот, выпей.
Незнакомка протянула стакан с прозрачной жидкостью. Если это то, о чем он подумал – его ждет спасение. Энди даже не стал задавать вопросов, голова болела настолько люто, что все остальное значения уже не имело. Если эта девушка дает желаемое и необходимое – она явно друг. Андрас вяло протянул трясущуюся руку, почувствовал холод стеклянного бокала, поднес его к губам и осушил одним махом.
- Это «Дранка», – незнакомка подтвердила его догадку. – Через пять минут оживешь.
- Знаю, – хрипло протянул он. – Спасибо.
- Ага. Ты не один такой, кто топит прошлое в этаноле.
Энди бросил на нее скорый взгляд и осмотрелся. «Дранка» действовала быстро и безотказно: разум прояснялся, боль в затылке утихала, сухость во рту становилась лишь неприятным воспоминанием. Он вновь обретал способность трезво мыслить и анализировать обстановку.
- Где я? – вопрос прозвучал чрезмерно грубо, настолько резко, что сам Андрас несколько смутился. Он прочистил горло и повторил, но уже мягче: – Где я? Как я сюда попал? И кто ты?
- Ты у меня в квартире, – девушка, на вид которой было не больше тридцати, принялась методично загибать пальцы. – Я тебя сюда принесла. Ты, на минутку, весьма не легкий, и на удивление болтливый. Клял меня на чем свет стоит. А я… Я работаю в магазине неподалеку, – она учтиво склонила голову. – Тэйе Серрма.
- Прости за… э-э-э… вчерашнее.
- С кем не бывает, – Тэйе равнодушно пожала плечами.
- Я Андрас. Андрас Ланге.
Энди воспользовался моментом, чтобы осмотреть помещение, в котором он находился, и его хозяйку. Комната была так себе – пара скромных предметов мебели, расставленных аккуратно и со вкусом, массивный шкаф, несколько старых картин, маленькое деревце в горшке на окне… А вот девушка, девушка отличалась. Новая знакомая, приютившая пьяницу, походила на зажиточную дворянку, о каких когда-то давно Андрас читал книжки: ее гордая осанка, острый взгляд и естественная красота буквально завораживали взор.
- Я это… Не хотел, правда… – Энди смущенно уставился в пол. – И да, рад знакомству.
- Ты уж не извиняйся, парень. Я все понимаю, – она кивнула головой куда-то в бок, в сторону громадного темного шкафа, часть фасада которого была слабо прикрыта помутневшим стеклом.
Андрас проследил за ее взглядом. На стеллажах, за полупрозрачными дверьми скрывалось нечто, прекрасное и знакомое: ряд фигуристых бутылок, таящих в себе избавление и жуткую боль, как физическую, что он совсем недавно испытал, так и душевную. Энди облизнулся.
- Ага, – бросил он. – Коллега…
- Ну, – хохотнула женщина. – Типа того…
- Твою мать! – вскочив с кровати, завопил Андрас. – Который час?
Женщина испуганно отпрянула, но тут же взяла себя в руки и ровно проговорила:
- Половина двенадцатого. На уроки опоздал?
- Я на… Что?! – он опешил. – Уроки? Я давно уже…
Девушка с трудом скрывала улыбку.
- Чего смешного? – Энди бурлил негодованием.
- Расслабься, красавчик, – уже откровенно смеясь, ответила она. – Так и думала, что тебя это заденет. Мордашка у тебя уж больно детская.
- Детская?!
- Ну да, детская, – она ехидно вскинула бровь. – Знаешь, это как взрослая, только наоборот.
Андрас замер, переваривая услышанное. От недавнего похмелья и головной боли не осталось и следа, мозг работал, как механизм, но какая-то странная мысль не могла оформиться. Девушка смеялась над ним. Но почему?
Тэйе взорвалась хохотом.
- Какого, мать его, ты ржешь? – не выдержав, прошипел Энди.
- Слушай, прости, но… – давясь смехом, произнесла она.
В этот момент в ней не было той притягательно статности, что венчала образ несколько минут назад. Теперь Тэйе выглядела молодой девочкой, пьющей радости жизни большими глотками и мощными вдохами, она смеялась, а ее лицо украшал пунцовый румянец. И Энди, созерцая такую резкую, но красочную перемену, уже не мог испытывать раздражения или злости. Напротив, его губы непроизвольно расплылись в нелепой улыбке.
- Прости, – просмеявшись, выдохнула она. – Я не со зла, но уж очень смешно получилось.
- Нашла клоуна, – по театральному оскорблено парировал Энди.
- Считай, что это моя месть за вчерашнее. Ругал ты меня знатно, кстати.
- Я подумал, что ты… Принял тебя за другую.
- Ага, я поняла. Я так похожа на Матерь Родства?
- Нет. Вообще ничего общего, но…
- Ты вроде куда-то торопился?
- Черт! – вскинулся Андрас. – У меня телефон не звонил?
Тэйе неоднозначно пожала плечами в ответ, как бы говоря: «А мне какое дело? Может и звонил». Но пропущенных вызовов на смартфоне не было. Как не было непрочитанных сообщений, новых писем в почтовом ящике и, конечно же, голосовых перекличек. Никто не искал мудрого Ланге.
- Наверное, он мой телефон не знает, – попытался убедить себя Энди.
Слабая догадка. Он сам в нее не верил.
- Ты чего, красавчик? Завис? – Тэйе щелкнула пальцами прямо у него перед носом.
- Думаю я, – отмахнулся Андрас.
- Сложное дело, понимаю. Ты есть хочешь?
- Мхм, – утвердительно промычал Энди. – Мне вообще-то надо бежать, но раз уж никто не хватился… Только сделаю один звонок.
Тэйе утвердительно кивнула и удалилась на кухню. Энди набрал номер Саммерса, и Алан тут же взял трубку. Андрас ожидал услышать настоящую тираду, но док не проявил никаких человеческих эмоций. Ни удивления, ни злости за прогул, ни радости. Саммерс молчаливо выслушал объяснения протеже, коротко и лаконично справился о текущем состоянии и, посоветовав прийти в Центр уже завтра, а не сегодня, резко повесил трубку.
- И что это было?
- Чего? – громко спросила Тэйе из кухни.
- Не, это я так. Мысли вслух.
- А-а-а. Есть иди.
После ее слов пришел запах. Он словно топтался на входе в комнату, ждал разрешения и, как только Тэйе дала добро, невидимым туманом заполонил все помещение. Пахло великолепно, настолько, что Энди тут же ринулся навстречу этому чудесному аромату свежей, горячей еды. Миновав узкий, квадратный коридор, Андрас попал на кухню. Вся квартира женщины была обставлена скромно, казалось даже, что здесь и вовсе никто не живет. Одно лишь дерево в спальной комнате говорило о том, что в доме есть человек.
- У меня не очень много вещей, – словно прочитав его мысли, сказала девушка. – Так проще. Собрался и уехал, если надо.
Энди замер на входе.
- Чего? – Тэйе импульсивно осмотрела свои руки и потрепанный кухонный фартук. – Я запачкалась?
- Ты готовишь? – восторженно спросил он. – Это прям домашняя еда?
- А-а-а, ты об этом, – женщина приветливо улыбнулась. – Да, люблю готовку. Так вкуснее.
- Странная ты. Давно не встречал тех, кто готовит сам, – Энди уселся за стол и схватил вилку. – Что это у нас?
- Омлет с беконом и зеленью. Плюс немного грибов для вкуса. Просто и быстро. Попробуй, тебе понравится.
Завтрак был оформлен превосходно, эстетически красиво и невероятно аппетитно.
- В чем подвох? – резко спросил Андрас. – Ты тащишь незнакомца домой, делишься «Дранкой», готовишь домашнюю еду, как заботливая жена. Уж прости, если обижу, но ты не похожа на гостеприимную хозяйку, да и дом твой… – он обвел взглядом унылые серые стены. – Э-э-э… Своеобразный.
- Своеобразный, – фыркнула Тэйе. – Своеобразный? Серьезно? Это лучшая из твоих характеристик?
- Наиболее щадящая.
Девушка не стала язвить или лукавить. Она просто и открыто рассказала Энди, как наблюдала за его походами в «Строумм», а точнее – за его возвращениями оттуда. Окна скромненькой квартиры выходили прямиком на Кристаллгэл, на ту улицу, по которой Андрас Ланге частенько плелся домой, терзаемый мрачными воспоминаниями, накачанный спиртным, как винная бочка, шатающийся и выплевывающий грозные оскорбления в собственный адрес. Прошлой ночью он замер у окна припаркованного автомобиля, и Тэйе видела это, она смотрела, как сломленный молодой человек угрюмо пялится в отражение и что-то бормочет.
- Мне это знакомо. К сожалению.
Девушка говорила максимально тепло, но Энди не мог скрыть смущения. Ему было стыдно и тошно, так противно, что пьяная неприязнь подкатила к горлу и встала где-то там, на уровне кадыка, густым комом, который не сплюнуть, не проглотить. А хуже всего стало от того, что Андрас узнал знакомые нотки: голос Тэйе, нежный женский голос звучал так волшебно и так чарующе, так прекрасно… И так похоже на тот тембр, что когда-то давно частыми перекличками раздавался из динамиков смартфона Энди-студента.
- Ты чего? – она отложила вилку, так и не притронувшись к еде. – Ты прям побледнел весь. Тебе стыдно, я понимаю, но не переживай, все нормально…
Она по-дружески ткнула его в плечо, но Энди лишь отрешенно мотнул головой. Кем он стал? Кто он теперь? Ради этого он выжил? Чтобы спиваться и встречать воняющее кровью и копотью прошлое с распростертыми объятиями? Насколько жалок он в этом сером настоящем? Уж лучше бы он сидел сейчас на обеде с каким-нибудь жирным коллегой и обсуждал, как же бесит проклятый кот его противной подружки. Смысла было бы больше.
- Эй, красавчик! – она сильно толкнула его, приводя в чувства. – Ты кончай это, слышишь? Прости, если чем задела, я не со зла.
- Да ладно, – Энди небрежно отмахнулся. – Я так, задумался.
- Не раскисай. И ешь уже, еда давно остыла.
Завтрак казался пресным. Андрас вяло поглощал пищу, но никак не мог уловить ее вкус, он чувствовал легкие нотки подкопченного бекона, ощущал выделяющуюся текстуру грибов, но наслаждение от еды так и не пришло. Тишина, разрываемая редкими перестуками столовых приборов, разлилась по комнате.
- Я, пожалуй, пойду, – Энди закончил трапезу и отложил вилку. – Спасибо за омлет. Очень вкусно.
Тэйе сжалась, уставившись в тарелку, и, не поднимая глаз, сказала:
- Я слишком много болтаю. Слишком честная и острая на язык. Прости, если я тебя обидела.
Андрас сказал, что она не причем, и это было правдой. По крайней мере, отчасти. Он вышел в тесный коридор, надел ботинки, которые незнакомка, как Энди мог представить, заботливо сняла с него прошлой ночью, и смущенно уставился на девушку, что застыла в дверях кухни. Тэйе Серрма.
- У тебя странное имя.
- Только в этих местах. Французское, – пояснила она.
Энди потянулся к дверной ручке.
- Ты первый человек, с которым я заговорила за долгое время, – выпалила девушка.
- Хреново ты выбираешь собеседников.
Примерно час назад, когда Энди только проснулся, Тэйе походила на гордую и неприступную аристократку. Спустя несколько минут, она хохотала и язвительно подкалывала его, как задорная пацанка, а теперь, после резкой смены настроения Андраса, изменился и образ девушки. Она выглядела слабой и уязвимой, невероятно одинокой и печальной.
- Не уходи, – взмолилась Тэйе, и эта ее мольба была откровением, была чем-то таким, что человек копит внутри себя столько, сколько может, раздувается, как шар с водой, но, в конце концов, не выдерживает и срывается. Ломается. – Или уходи, но возвращайся. Прошу тебя.
- Пока.
Девушка сказала еще что-то. Что-то смутно знакомое, но далекое и совершенно чужое. Андрас решительно хлопнул дверью, и, миновав пару лестничных пролетов, выбежал на улицу. Холодный воздух обжигал легкие, вызывал сухой кашель, но Энди не сбавлял темп. Он пролетел мимо комплекса Центра, свернул на восток, бодро прошагал полквартала, на автомате следуя по привычному маршруту и вовсе не замечая, как шарахаются от него люди, как странно смотрят случайные прохожие, бросая аккуратные, встревоженные взгляды. Андрас бежал домой и думал только об одном, одно лишь слово  вновь и вновь сияло в мыслях яркими буквами.
Кгеррецан.
Он хотел бы оставить ее в прошлом, но не мог. Карен Герц следовала за ним всегда и везде, как бы яростно не хотелось забыть. Порой она отступала куда-то на задний план, давала ему шанс и возможность действовать, жить, но потом возвращалась, напоминая о себе навязчивым образом или случайным словом. Или знакомым тембром голоса.
Кгеррецан.
Энди сохранил их разговоры. Он сделал это не специально, но радости не было предела, когда в облачном хранилище нашелся архив того самого мессенджера. Его трясло и лихорадило, когда он открывал папку с доброй тысячей аудиозаписей, а когда включилось первое сообщение, датированное прошлым десятилетием, мир расплылся мутными разводами.
Кгеррецан.
Андрас Ланге –  наркоман. Алкоголизм его не так заботил, а вот наркотик, в какой превратилось мучительное прошлое, тревожил не на шутку.
- Я здесь, – он с трудом вставил ключ в замочную скважину. Так сильно дрожали руки. – Сейчас-сейчас, давай же.
Дверь распахнулась.
Последние несколько лет он провел, лелея тупую надежду, что в какой-то из серых дней внезапно объявятся самые дорогие. Энди мечтал увидеть их, хотя бы один последний раз перекинуться парой слов, он мечтал, что вот так откроет дверь своего временного жилища, и совершенно неожиданно встретит там кого-то близкого. Андрас желал увидеть отца и нежную улыбку постаревшей матери, хотел упасть в их объятья и разрыдаться, смыть весь тот ужас и все мучения холодным потоком слез. Он хотел еще хотя бы раз прикоснуться к Кгеррецан.
Вернувшись в этот временный, чужой дом, Энди бросился к ноутбуку, нажал скрипучую кнопку, услышал, как заработал старенький механизм, и принялся в нетерпении топтаться на месте, ожидая загрузки компьютера. Он открыл заветную папку и включил одну из аудиозаписей.
Этот файл был создан 14 сентября 2041 года. Двенадцать лет назад, той самой особенной осенью, когда два в разной степени одаренных подростка, с первого учебного дня проводившие много времени вместе, неожиданно обнаружили взаимную заинтересованность друг в друге. Они не виделись июль и август – Карен уехала с родителями в южные страны, – а когда вновь встретились в сентябре, все изменилось. Им потребовалось две недели на осознание и принятие чарующего факта влюбленности.
- Уж если ты разлюбишь – то теперь, – зазвучал знакомый голос.
Тогда Энди не понял этих слов, он испугался и начал названивать Карен, но та не брала трубку.
Включился следующий файл. Такой же короткий.
- Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
И следом еще один, снова от Кгеррецан.
- Будь самой горькой из моих потерь, – она делала паузы. Но на телефонные звонки так и не отвечала.
Только после третьего сообщения до Энди дошло – Карен читала ему стих. Он воспользовался информацией из мировой сети и быстро нашел все произведение. Вильям Шекспир, сонет 90.
- Но только не последней каплей горя, – синхронно, в унисон произнесли Энди и Энди-подросток.
Кгеррецан.
Наркотик, главная зависимость Андраса Ланге. Он каждый день стремился сюда, бежал домой, когда не был пьян, за очередной дозой прекрасного голоса Карен Герц. Энди знал все записи наизусть. Он безмолвно повторял слова, отгораживаясь от настоящего зыбкой пеленой прошлого, стирая холодные слезы скрюченными ладонями и с ужасом понимая, какой ничтожной стала его жизнь. Андрас хотел завязать, пытался несчетное количество раз, но все время скатывался к одному, «последнему» разу.
- Так нельзя, – глухо произнес он. – Ты бы не оценила…
- В этом нет ничего сложного, – ответила Карен из октября 2041-го. – Я объясню тебе и пределы, и дифференциалы. Ты поймешь, Ди, я не сомневаюсь.
- Так нельзя!
Энди вскочил и кинулся на кухню. Он достал бутылку дешевого алкоголя, запасы которого в этом доме никогда не иссякали, и налил себе добрую двойную. Осушив бокал и отдышавшись, Андрас вернулся к компьютеру. Его немного трясло, а ладони вдруг сделались липкими.
- Как-то холодно сегодня, да? Я всю ночь куталась в одеяло, – Карен громко чихнула. – Может, я заболела…
- Прости меня, – прошептал Энди. – Я тебя очень люблю.
Он выключил запись, выбрал всю папку и безвозвратно удалил ее вместе с содержимым.
* * * * *
Наркотик Андраса Ланге стал недоступен. Всю первую половину ночи он жалел о принятом решении. Ему хотелось еще один раз, тот самый «последний» раз услышать голос Кгеррецан, он повторял стихи английского поэта, перечитывал в памяти десятки выученных сонетов, но не находил успокоения. Энди не притрагивался к спиртному, хотя тянуло неимоверно. Когда первые лучи мутного рассвета проникли в комнату, Андрас стойко решил, что изменится в лучшую сторону.
- Я стану таким, каким бы ты гордилась, – упрямо твердил он в пустоту.
Каким бы гордилась Карен, Энди не знал. К нему пришло несколько идей, несколько бредовых намеков, но скупая истина была очевидна – настоящее Андраса необходимо изменить.
- К черту Майера. К черту Саммерса, – Андрас сонно бубнил под нос. – К черту сраный Центр имени сраного Майера, – он не выдержал и налил себе стакан. – Алан удивится, наверное.
Тихие мысли звучали слишком громко, а непривычное отсутствие любимого голоса пугало. Утро наступало медленно, но, когда оно все же пришло, Энди решился.
- Сегодня я все сделаю. Клянусь.
Он хлопнул дверью и вышел в промозглый сентябрьский сумрак. Липкая морось застилала глаза, но Андрас шагал уверенно, ступал негнущимися ногами по твердой земле, не чувствуя ни влаги, ни холода. Энди прокручивал в голове предстоящий диалог, и выходило не очень. Слишком паршиво. В каждом возможном сценарии слова заканчивались слишком резко.
Он вышел рано. Не было бредущих на работу людей, не было студентов, сонно плетущихся в сторону Единого Университета, не было ничего, что так бесило Энди долгие годы, описать которые он мог парочкой простых предложений. Андрас шел по сырому асфальту и слушал звук собственных шагов. Когда он добрался до Центра, часы над входом показали половину седьмого. Яркие красные цифры горели рядом с фамилией, что еще совсем недавно казалась ему важной.
- Потому что пошел ты, Майер, – выплюнул Энди, разглядывая огромные буквы. – Клал я на твои загадки.
Жалобно пискнул турникет, впустив Андраса в недра каменно-металлической цитадели. Здание вяло отреагировало на присутствие сотрудника, в нескольких местах зажглись холодные лампы, а из комнаты службы безопасности донеслась сонная возня, за которой ничего не последовало.
- Секретное гнездо, ага, – прошипел Энди. – Никто не проскочит.
В лабораторию Саммерса вел настоящий лабиринт: десятки узких и широких коридоров, дверей, лестничных пролетов. В первые дни после перевода, Андрас откровенно плутал по закоулкам этого огромного, неприветливого здания, но теперь ноги сами несли его в верном направлении. Энди шагал уверенно и быстро, хоть и смысла в этом не было – ему все равно предстояло ждать, Алан приходил к половине восьмого.
- Кофе выпью, – озвучил он свои мысли. – Вздремну, может.
Последний поворот остался позади, длинный коридор, в конце которого располагалась палата Майера, открылся взору Андраса. Он хотел было крикнуть что-нибудь глупое и дерзкое, но благоразумно себя осадил. Где-то в глубине серого тоннеля глухо звучали слова. Речь.
- Что за…
Энди медленно двинулся вперед. Когда до двери лаборатории оставалось метров двадцать, он смог уловить и узнать голос, что настойчиво вырывался из обители Саммерса. Говорил Алан. Кричал Алан.
- Да не знаю я, что это, и не знаю, что оно значит! – Андрас нахмурился. – Но так больше нельзя, ты разве не понимаешь? Скоро мы доиграемся, и тогда что?
Тишина. Док говорил с кем-то, но ответа Энди не слышал.
- Это убийство! – громогласно резюмировал доктор. – Как не называй свой подход… – Алан осекся. Так резко, словно его ударили. – Ох, – сдавленно выдохнул Саммерс. – Ладно. Ладно. Давно?
Андрас прождал пять минут, но голос так и не вернулся. Он смело шагнул вперед и прикоснулся пальцем к настенному датчику, дверь мягко отъехала вбок.
- Энди? – Саммерс сидел напротив входа, перебирая исписанные страницы. – Энди?!
Док удивился, вскочил со стула и ринулся на встречу протеже… Но что-то было не так. Слишком театрально он действовал, слишком наигранно и эмоционально.
- Ты чего так рано сегодня? – Алан сжал плечи Андраса и вернулся на место. Скромное приветствие.
- Не спалось. Сон не шел.
Энди медленно огляделся. Лаборатория ничуть не изменилась за прошедшие два дня, что он отсутствовал, но ощущалось явно – что-то не так.
- Сложный денек выдался вчера? – Саммерс приветливо улыбался, но напряжение в голосе и во взгляде тревожной нотой висело в воздухе.
- Да, – протянул Энди. – Мерзкий.
- Бывает.
Док смотрел куда-то в сторону, за левое плечо Андраса, бросал туда резкие взгляды и машинально перебирал пальцами лежащие перед ним бумаги. Лоб Алана покрылся испариной.
- Ты какой-то напряженный.
Саммерс виновато пожал плечами, и взгляд его вновь вернулся к месту за плечом Андраса. Там стоял обычный стеллаж, плотно забитый белыми папками каких-то документов и отчетов – прогресс Государства не стоял на месте, но бумажные дела никак не отпускали некоторых представителей старого мира. Таких, как Алан Саммерс. Энди оглядел угол лаборатории, отметил взором аккуратно расставленные коробочки, запечатанные желтой лентой, переместился по периметру и остановился на кофейном аппарате.
- Кружку возьму, – не дождавшись ответа доктора, Андрас направился к автомату.
- Да, да… Конечно. Ты не обращай внимания на меня, Энди, такое бывает. Ночь выдалась долгой.
Он замолчал так, словно его заткнули. Загудел кофейный аппарат, ядрено запахло кофе.
- Я думал, ты не вернешься, – медленно проговорил Алан.
- Как это? Я же не могу просто сбежать…
- Почему нет? Мир сейчас такой, знаешь, динамичный. Как ты думаешь, куда делся твой предшественник?
Энди и вовсе не думал о том, что у него был предшественник. Лишь прошлое Андраса Ланге имело смысл, минувшие дни лаборатории Саммерса как-то остались в стороне.
- Я давно тут работаю. Ты же не думаешь, что я всегда был один? – Алан горько усмехнулся. – Этакий отшельник в огромном научном центре посреди города, да?
- А тебе идет такой образ. Только бешеного взгляда не хватает.
Кофе был хорош. Горячий, сочный, горький, он разливался по нутру, наполняя Энди бодростью и задорным позитивом. Ему еще предстоит поговорить с доком, рассказать о принятом решении и подтвердить догадку Алана о побеге очередного протеже… Но это подождет. Андрас мог позволить себе минутное наслаждение терпким напитком и безобидной болтовней.
- Так. И что случилось?
Энди вздрогнул и едва не пролил кофе – у того самого стеллажа, что так притягивал взгляд Саммерса, воздух будто качнулся и вновь замер, а входная дверь лаборатории на какой-то мимолетный момент показалась открытой. Уже через секунду ничего этого не было, но стойкое ощущение необъяснимого и пугающего лишь нарастало.
- Ты чего парень? – встревожено окликнул его Алан.
- Ты не видел… – Андрас перевел взгляд на обеспокоенное лицо доктора и указал кружкой на дверь. – Что за…
- Ты о чем?
Энди еще раз осмотрел помещение и ничего странного в нем не нашел. Все было, как и прежде.
- Забудь. Показалось. Я почти не спал.
- И я.
- Так и что стряслось?
- Не знаю, можно ли мне это показывать, но я покажу. К хренам все, – Алан возбужденно вскинул руки.
- Ох-хо! Док сорвался с цепи.
- Молчи и слушай, Энди, – Саммерс вскочил, схватил ноутбук, одиноко лежащий на широком подоконнике, и вернулся на место. – И смотри, парень, смотри в оба глаза.
Алан включил видеозапись. Камера располагалась в палате Майера. Часы внизу экрана отсчитывали секунды прошлого.
- Это вчерашняя ночь, – прошептал доктор. – Мне позвонили почти сразу, но, когда я приехал, все закончилось.
Энди услышал второй шепот. Доносился он из динамиков ноутбука.
- Оеэнст… Оеэнст… Оеэнст… – невнятно бубнил Себастьян.
- Что он говорит?
- Смотри и слушай, Энди.
Майер лежал на кровати, а губы его едва заметно шевелились. Бастиан дернулся всем телом, выгнулся, широко раскрыв глаза, и заорал так громко, так неистово, что Энди сделалось дурно.
«Мое совершенство! Не покидай меня! Это абсурд, у нее будут твои глаза! Время не терпит, не ждет, скупо машу рукой!»
Алан нажал на паузу.
- Что за хрень? Что он несет?
- Смотри, – Саммерс приник к своим бумагам, что неряшливо валялись на столе, и принялся перебирать хрустящие листки. – Это стих.
- Чей?
Алан проигнорировал вопрос.
- Точнее не стих, а сразу два. А еще точнее – это отрывки, – он нашел нужный листок и положил его перед Энди. – Первый принадлежит Бродскому. А второй, – Саммерс замялся. – Второй – мой.
- Твой? Ты пишешь стихи?
- Писал. Когда-то давно. Не будем сейчас об этом. Вот, гляди.
Алан ткнул пальцем на правый край страницы. Весь лист был исписан тонким, аккуратным почерком, стихотворения умещались в несколько ровных столбцов и шли по всему полотну гладкой бумаги.
- А ты немало пишешь.
- Писал. Вот, прочти.
Это кошмарный бред сказок и небылиц.
Веришь ты или нет, смерть не узрит границ.
Бьются пока сердца, время не терпит, не ждет,
Тропка, что без конца, слепо тебя ведет.
К точке, где я стою, скупо машу рукой,
В место, где на краю, ты обретешь покой.
- Мрачновато, но вполне сносно.
- Мы тут не мое творчество разбираем, парень, – раздраженно бросил Алан. – Этот стих не видел никто. Никогда. Я время от времени переписываю свои старые наброски, когда скучно становится, но за пределы собственной коллекции я их не выношу.
Энди с трудом улавливал суть. Бессонная ночь не прошла даром, голова гудела, а от выпитого кофе противно тянуло в паху.
- И что это значит, док? Откуда Майер его знает?
- Без понятия. Я чуть умом не тронулся, когда включил эту запись впервые, – Алан возобновил видео. – Смотри дальше.
Себастьян закричал вновь. Энди увидел, как открылась дверь его палаты. «Камеры». Как вбежал охранник и застыл перед вопящим Изобретателем, одурев от происходящего. Мужчина хлопал себя по карманам, не находя решения, явно не зная, как поступить. А Майер все кричал. «Я мог бы пойти за тобой! Мог бы, ты же знаешь! Мое совершенство!» Охранник выбежал в коридор и тут же вернулся, сжимая в руке едва заметную инъекцию снотворного. Мужчина подошел к кровати и наотмашь впечатал дозу в плечо Бастиана.
«Мое совершенство, – Майер тут же поник и сбавил напор. – Я знаю, ты рядом, дорогая. Я жду тебя, – Энди видел глаза Себастьяна, видел горе и боль, что застыли в его взоре. – Ты придешь за мной, милая, я не боюсь».
Бастиан стремительно погружался в сон, с каждой секундой бормоча все тише и невнятней. Но последнее слово Изобретателя отрезвило Андраса Ланге – тому будто влепили мощную пощечину, по всему телу пошла мелкая дрожь, а ладони противно покрылись холодным потом.
- Мотни назад, док! – завопил Энди. – Мотни назад!
Алан испуганно посмотрел на протеже.
- Что случилось? Ты понял, что он сказал? Я никак не могу разобрать последнее слово…
- Просто, мать твою, мотни этот сраный файл!
Саммерс вздрогнул, помедлил, но в итоге повиновался. Концовка видео повторилась.
- Еще раз, – отрезал Энди.
Алан не стал возражать. После третьего повтора, Андрас понял, что разговор с доком не состоится. Он не будет объяснять старику, почему его решил покинуть очередной подопечный. Потому что Энди остается.
- Так и? – подал голос Алан. – Ты понял, что он сказал?
- Да, – Андрас с трудом облизал пересохшие губы. – Он сказал Кгеррецан.