Глава 14. Славный малый

Дверь медленно открылась. Энди замер, не зная, что делать дальше – развернуться и равнодушно сказать "привет"? Или бежать со всех ног, лететь по лестнице вниз, туда, на улицу, к свету?..
- О-оу. Это ты... – нотки удивления, мягкие и нежные, как и сам голос. – Привет.
- Привет, – уверенно начал он и повернулся.
Она стояла в дверном проеме, с закатанными по локоть рукавами и в потрепанном фартуке, что был уже знаком Энди. Теплый свет лился из квартиры, подчеркивал образ девушки и обрамлял его тонкой аурой домашнего уюта.
"Она красивая. Реально красивая", – вспомнились слова Меган. Не такая прекрасная, как Кгеррецан в памяти Андраса, но...
- Зайдешь? – она приветливо распахнула дверь.
- Не помешаю?
- Нет, конечно.
Энди смущенно кивнул, сделал неуверенный шаг и неуклюже, как на костылях, проследовал вовнутрь, протиснувшись между Тэйе и дверным косяком. Сладкий аромат, пропитанный запахами домашней еды, готовки, недавно принятого душа заполнил обоняние Андраса, туманно, но ощутимо покалывая воспоминаниями. А главный акцент смешанной атмосферы ударил в голову сильнее любого алкоголя – отдаленно и невесомо пахло женщиной. Даже не самой женщиной, а ее присутствием – когда-то нанесенная косметика, давно осевшие нотки духов, запах волос и кожи. Энди уже вдыхал подобные ароматы, но когда-то очень давно, в другой, определенно лучшей жизни.
- Готовишь? – спросил он.
- Да, – слабо щелкнул замок входной двери. – Сегодня выходной, коротаю время, – она кивнула на шкафчик позади Энди. – Раздевайся, проходи.
Он проследовал за ней в кухню, утопая в плотном запахе жареного мяса и свежих овощей, что за один лишь вдох скрутили желудок в тугой узел. Когда он ел в последний раз? Утром был кофе, потом виски. А до этого?
- Ты голоден? – обыденно спросила она.
Тэйе, как и сам Энди, старалась вести себя непринужденно и расслабленно, но волны жаркого напряжения, которые ощущал Андрас, испытывала и девушка. По крайней мере, так казалось. И хотелось думать.
- Я... Да, голоден. Очень, – он опустился на твердый стул, сдержанно сложив руки перед собой. – Ты искала меня?
Тэйе бросила на него быстрый взгляд и вернулась к готовке.
- Да. Бой-баба сказала? – она продолжила, не дожидаясь ответа. – А я ведь просила не говорить. Вредная лошадка.
- Л... Лошадка? – удивился Энди. – Это ты про Мегги?
- Да. Меган Понни.
- Ее фамилия Понни? – улыбнулся Андрас. – Серьезно?
- Да, – ухмыльнулась Тэйе. – А ты не знал? Она не одну морду набила, прежде чем ее перестали так называть, – она взяла длинные щипцы и принялась переворачивать сочные куски дымящегося мяса. – Я раньше ходила в "Строумм". Частенько, почти каждый день, но потом надоело. Контингент там не мой.
Мяса на сковороде было много. Кусков десять, не меньше.
- Я тебе не помешал? – Энди кивнул на аппетитные стейки. – Гостей ждешь?
- Гостей у меня не бывает. Я подкармливаю некоторых коллег в магазине. Уборщиков, грузчиков, – Тэйе тепло улыбнулась. – Меня боготворят за это.
- А сказала, что я первый, с кем ты заговорила.
- Так и есть, – смутившись, ответила она. – Фразы "доброе утро" и "я принесла вам поесть" сложно назвать нормальным разговором.
Энди уставился в пол. Хотел пошутить, но вышло неловко. В этом весь Андрас Ланге, обаятельный, харизматичный Ланге – всегда знает, как лучшим образом поддержать разговор. Что-то смачно плюхнулось на пол.
- Черт, – Тэйе аккуратно подняла кусок мяса, обдула его со всех сторон и положила в отдельную чашку. – Его мы есть не будем, – она поставила перед Энди целое блюдо пышущих жаром, ароматных стейков. Глубокая тарелка с мелко нарезанными овощами появилась после. – Ты убежал в тот раз так быстро, как от прокаженной. И на улице я тебя больше не видела.
- Поэтому ты пришла к Мегги? Переживала?
- Самую малость, – призналась Тэйе.
- С чего вдруг, – спросил Энди. – Мы не знакомы совсем. С чего такая... Забота?
- Забота? Ну, можно сказать и так. Ты был в моей квартире, Андрас Ланге, спал в моей кровати, – она невинно улыбнулась. – Пусть и не по своей воле, но все же.
- Это делает меня особенным? – Энди медленно отрезал кусочек, розовый сок выступил на поверхности стейка.
- Да.
Андрас поднес мясо ко рту, отщипнул зубами половину и аккуратно прожевал. Вкус был великолепным: богатым, сочным, с легкими тонами пряных трав и сливочного масла.
- Х-о-о-о, – выдохнул он. – Круто. Где ты этому научилась?
- Отец научил. Это мой любимый рецепт.
- Твоим ребятам с работы крупно повезло.
- Они с тобой согласны, – улыбнулась Тэйе. – Выпьешь чего-нибудь?
- Удар ниже пояса. Не знаю даже, я сегодня уже...
- Думаешь, я нет? – засмеялась она. – Бокал вина лишним не будет, м?
Это ее "м" прозвучало так выразительно, так сексуально и чарующее, что Андрас не смог отказаться. Сытная горячая еда, открытая беседа, терпкое красное вино – давно в жизни Энди не было хороших дней, настолько давно, что все происходящее казалось сном. Чудом. В особенности, ему нравилось общение. Мягкий голос, улыбки, блеск глаз – подарок судьбы, никак иначе, но живой разговор с девушкой, подкрепленный умеренной порцией спиртного, открывал в Энди все новые и новые грани. Он говорил и слушал, узнавал Тэйе и открывался ей сам.
- В магазине скучно, – призналась она, когда разговор зашел о работе.
- А что ты там делаешь?
- Да все, понемногу: принимаю товары, раскладываю, стою на кассе.
- Звучит невесело, – согласился Энди.
- А ты? Где ты нашел свое место после... – она крутанула в воздухе вилкой. – Ну, знаешь... Родства.
- В Центре Майера.
- Ого! – Тэйе раскрыла рот от удивления. – А ты непростой парень, Андрас Ланге. В магазине постоянно кто-нибудь да упомянет Центр. Майер, Майер, Майер, – она зашептала. – Но говорят все шепотом, нагнетают тайну. Чем вы там вообще занимаетесь? Секретные проекты?
- Типа того, – он наклонился вперед и тоже перешел на шепот. – Но я не могу тебе сказать. Иначе упаду замертво на первом же слове.
- Врешь? – прищурилась Тэйе.
- Это грубо. Шучу.
- Шутник, – улыбнулась она.
- Этого не отнять. Мы, Ланге, такие – юмор у нас в крови, – он сделал большой глоток вина и довольно облокотился на спинку стула. – Но все же, я и правда не могу говорить о работе.
- Ответственность давит?
- Уважение к руководителю, скорее. Он у меня славный малый, хоть и слегка странноватый.
За окном стремительно темнело. Энди не чувствовал хода времени – сидел, пил, ел, общался. И не чувствовал мучительной ломки по Кгеррецан, дышал свободно и легко. Их разговор казался именно тем, чего так не хватало.
- Какую музыку ты любишь? – спросила Тэйе.
Из ящика стола она извлекла древний, определенно довоенный телефон, что-то пару раз щелкнула и включила запись. Звуки гитары и бархатный тембр певца вырывались из слабого динамика, нежно лаская слух.
- Когда-то любил, – ответил Энди. – Но уже даже не помню, что. Все подряд слушал, как-то не вникая.
- Такое нравится?
- Вполне неплохо, – улыбнулся он.
Они говорили под мягкие ноты и глубокие голоса, а легкое опьянение витало в воздухе, раскрепощая и ликвидируя остатки былого напряжения. Готовка была одним из хобби Тэйе, вторым оказалось чтение.
- Я раньше читала все, что попадалось под руку. Журналы, сборники рассказов и стихов, старые книжки.
- И кто привил тебе эту любовь? – вскинул бровь Андрас. – Дай угадаю, готовить учил отец, значит чтение – от матери?
- Нет, – ответила она. – Мамы у меня не было.
- О-о-о, – смутился Энди. – Прости, я не хотел.
- Нет-нет, не извиняйся. Мать бросила нас, когда мне было лет пять. Я росла с папой.
- Хреновая история.
- Не самая плохая, – многозначно ответила девушка. – Я о ней никогда и не вспоминала. Она была злой сукой, – Тэйе равнодушно пожал плечами. – Но давай не будем об этом. Зачем вспоминать плохое?
В точку. Даже хорошее вспоминать не хотелось, и, к удивлению Энди, жестокая память оставила его в покое на этот вечер. Всплески и вспышки от давних событий и слов не озаряли разум Андраса пропитанными болью картинами, фантомный голос Кгеррецан хранил молчание. Он слушал приятную музыку, наслаждался покоем, вином и разговором.
Когда закончилась вторая бутылка, мир за окном накрыла плотная темнота, местами разрываемая фонарным столбами, яркими вывесками и ровными прямоугольниками квартирных огней.
- Спасибо тебе, – тихо произнесла Тэйе. Темные локоны обрамляли ее лицо.
"Красивое лицо", – подумал Энди. – "Это все алкоголь... Наверное".
- Спасибо? За что? – спросил он.
- Что вернулся. Я просила тебя вернуться, – она протянула руки, демонстрируя ему гладкие ладони, и чисто улыбнулась, – и вот ты здесь.
- Не за что, – Андрас улыбнулся в ответ. – И тебе спасибо за ужин. И за вино. И за компанию.
- Последнее особенно ценно, да?
- Не-е-е, – протянул он. – На первом месте вино, а потом уже все остальное.
- Согласна, – засмеялась она. – Но это ведь опять шутка?
В ответ Энди лишь кивнул, удивившись тому, насколько тяжелой стала голова. Время уходить. Время вернуться в настоящее, к своим кошмарам и зависимостям, вернуться в пустой, темный дом, который никогда не станет родным, и в котором уже никогда не зазвучит голос Карен. Энди неуютно поежился.
- Что не так? – обеспокоенно спросила Тэйе.
- Нет-нет, – виновато улыбнулся Энди. – Все так. Вечер получился прекрасным.
- Но тебя что-то тревожит.
- Уже поздно. Ночь на дворе.
Тэйе прикоснулась к телефону, слабенько вспыхнул экран.
- Почти час, – печально сказала она. – Действительно поздно.
Повисла небольшая пауза. Удивительно, но эта скромно обставленная кухня теперь казалась Энди настолько уютной, что даже со стула вставать не хотелось. Хотелось сидеть вот так, напротив красивой девушки до первых всполохов рассвета, попивать вино и болтать, болтать, болтать.
"Ты не будешь против, если я останусь?" – он почти сказал эту фразу, но осекся. "Можно мне остаться?" – совсем по-собачьи. "Я могу переночевать у тебя?" – неуверенная, глупая просьба.
- Я пойду, наверное, – выпалил Андрас.
- Ага, – тихо протянула она.
Уже в коридоре, в самый последний момент, Тэйе потянулась, чтобы открыть дверь. Она слегка задела его рукой, а сладкий запах девушки окутал Энди, задел и пробудил внутри нечто такое, что нестерпимо обжигало счастьем.
- До встречи, Андрас Ланге.
- До встречи, Тэйе Серрма, – ладони противно покрылись потом. Волнительно и неловко.
- Приходи еще. Я всегда тебе рада, – крепкие объятия хрупкой девушки сковали Энди прежде, чем он успел что-либо сказать. – Обязательно приходи, – прошептала она и ослабила хватку, даруя нежеланную свободу.
- Я приду, – севшим голосом ответил он. – Будь уверена.
Прощальная улыбка вышла натянутой. Да и само прощание по ощущениям Энди длилось мучительно долго. За порогом уютной квартиры ждал мир, чужой и жестокий, до крайности злой и беспощадный, уничтожающий душу и тело…
«К черту все!» – вспыхнула мысль, когда холодный воздух осенней ночи наполнил легкие. – «К черту».
Голос спящего города, так хорошо знакомый Энди и такой родной, звучал далеко и тихо. Жужжащие лампы, редкие рыки автомобильных моторов, пьяная брань из окон и темных переулков, чьи-то твердые шаги – мелодия ночи, привычная слуху и до скуки неизменная, в этот раз дробилась на такты, рассыпаясь на битые тона под напором новых мыслей.
«Она красивая», – бубнил голос Мегги. Или это был его голос? Энди шел, уверенно ступая по тротуарным дорожкам и мостовым, ловко перебегая улицы, на ощупь передвигаясь в темноте узких кварталов. Он шел, но вовсе не чувствовал контакта с землей.
«Спасибо тебе», – сказала она. Немыслимо. Девушка благодарила Энди за возвращение, за простой визит, а он, в свою очередь, не поведал всего. Да и как он мог? В будущее ведь не заглянешь. Только сейчас, витая в мыслях, Андрас мог точно огласить результат минувшего вечера. Мог высказать все, что грело душу и сердце.
«Спасибо тебе. За свободу», – вот нужные слова. Единственно верные, в полной степени отражающие действительность.
Андрас Ланге совершил прорыв. Глядя в глаза вероятного будущего у порога «Строумма», Энди сделал шаг по новому пути. Куда ведет эта тропа и насколько тернистой она будет? Лишь время знает. Время и судьба, ведь именно они на пару всегда все решают за других, не спрашивая мнения, не прислушиваясь к советам. Множество вероятностей и вариантов в конечном итоге образуют картину, яркую, абстрактную, но цельную, абсолютно невозможную без какого-либо, даже самого мелкого фрагмента.
И сам Андрас Ланге чувствовал себя незаметным пятном на этой картине. Десять лет он был лишь простой кляксой, серо-черной, как сны и кошмары прошлого. Но теперь… Энди шагал по твердой земле, мыслями устремляясь ввысь и вперед. Устремляясь туда, где терпеливо ждет девушка с красивым лицом и темными волосами.
- Прости меня… – прошептал он в ночи. – Прости, Карен. Завтра я к ней вернусь.
Эта мысль преследовала его до самой постели. Она ступала рядом, мягко и нежно грела изнутри обещанием чего-то несбыточного и сокровенного. Чернота прошлого уже не казалась вечной. Энди вернулся в пустой дом, не страдая в цепях одиночества, принял горячий душ, думая лишь об одном – как поразительно и чудесно изменилась жизнь.
- Меня кто-то ждет, понимаешь? – сказал он себе, нарушив немоту поздних часов. – Меня. Обязательно приходи.
Это были ее слова. Слова девушки со странным французским именем Тэйе Серрма. И эти слова она адресовала именно ему. Заслуженно или нет, но…
- Пора, Герц, – прошептал он. – Самое время, родная. Отпускай.
Энди погружался в сон, смакуя на языке новое имя. Отдаленные звуки спящего города не тревожили его покой. Редкий и ценный. Мог ли он себе представить, что совсем рядом, за плотной пеленой ночных грез топчутся и ожидают незнакомые лица, в первую же секунду сна готовые накинуться на него, крича и причитая, произнося одну и ту же фразу вновь и вновь.
Бастиан, Бастиан, Бастиан.
* * * * *
Датчик в стене слабо мигнул, дверь открылась. Темная тишина царила в лаборатории, такая новая и непривычная для этого места, что сделалось крайне неуютно. Энди взглянул на часы – 8:00. Ровно.
- Алан? – не решаясь зайти, крикнул Андрас. – Ты тут, док?
Ни шороха, ни звука. Центральный стол комнаты, занимающий, собственно, большую часть просторного помещения был завален бумагами – Энди видел светлые прямоугольники в темноте, кое-где сложенные аккуратными стопками, но в общей массе неряшливо разбросанные везде, куда падал взгляд.
- Что за черт… – выдохнул он.
Док никогда не опаздывал. Даже больше – порой Энди проникался уверенностью, что знаменитый Алан Саммерс на самом-то деле живет в лаборатории Центра. Кровати здесь, конечно, не было, за исключением той, что находилась дальше по коридору, но ее на данный момент занимал другой. Тоже доктор, и тоже знаменитый. Иронично.
Энди собрал волю в кулак и шагнул в темноту. Мерно загудели лампы, сонно моргая и разгоняя светящийся газ. Дверь за спиной мелодично закрылась.
- Миленько тут, – нервно хохотнул Андрас. – Уютно прям.
Он прочистил горло и направился вдоль стола. Спать хотелось жутко. Кошмары с Майером, что преследовали его на протяжении последних четырех дней, порядком измотали. Энди бросил взгляд на кофемат Саммерса, приветливо моргающий одинокой лампочкой спящего режима. Он подумал было сварить себе чашечку, но, вспомнив вчерашнее, благоразумно воздержался.
- Можно вздремнуть, – Андрас оглянулся. Ни кресел, ни дивана. Только чистые лабораторные стулья. – Наверное.
Энди опустился на место Алана и осмотрел лежащие перед ним бумаги. Док явно любил писать. Каждое слово каждой буквы было выведено тонким, аккуратным почерком, таким ровным и неизменно одинаковым, что Андрас на мгновение замер, любуясь точными столбцами и строчками.
- Цифры, цифры, – пробормотал он. – И над чем ты еще трудишься, док?
Целые страницы были исписаны непонятными формулами, заметками и сухими терминами. Вероятно, Саммерс работал над чем-то, кроме загадки Майера, но раз Энди об этом не знал, то и не следовало задавать вопросов. Док все равно не ответит. Скорее, посмотрит поверх очков, а то и вовсе их снимет, неоднозначно вздохнет, протрет глаза и скажет что-нибудь типа: «Ты еще не дорос, парень».
- Пусть так, папаша, – бросил Энди и переключился на ровную папку пожелтевших от времени бумаг.
Опять формулы, опять цифры. Ерунда. Андрас откинулся на спинку стула, присвистнул, поразившись тому, насколько дико и инородно прозвучал этот свист, моментально утонувший где-то в недрах дальнего стеллажа, и попытался уложить бумаги так, будто к ним никто и не прикасался. Один из верхних листков Энди узнал – стихи Алана.
- Поэт старый, – улыбнулся Энди. – Кто бы мог подумать, а? Спрятал бы хоть…
Белый прямоугольник, исписанный творчеством Саммерса, притягивал взгляд, и Андрас не удержался. Он вытащил листок и положил его перед собой, пробежался глазами по тонким буквам, остановившись в единственном месте, что выделялось на всем полотне. Слова, написанные в правом нижнем углу несли в себе не больше смысла, чем многочисленные формулы на разбросанных вокруг листах, но… Какой-то темный намек затаился внутри – Алан обвел написанную фразу несколько раз. Причем довольно много раз, если судить по жирным буквам.
«Шестнадцатый меня тревожит».
- Шестнадцатый? – нахмурился он. – Надеюсь, речь не обо мне...
Хотелось бы узнать, сколько помощников сменилось у Алана до появления Энди. Тревожная фраза, и без того бросающаяся в глаза, теперь и вовсе сияла на белом фоне. Андрас попытался скрыть ее, сложил листы стопкой, запихнув сочинения Саммерса в самый низ, но увиденное отпечаталось перед глазами, навязчиво мигая жирными буквами при каждом моргании.
- Док узнал про алкоголь? – пробормотал он и тут же решительно мотнул головой. – Да хрен там. Ему до этого дела нет.
"Шестнадцатый меня тревожит". Было в этих словах что-то дурное... Недовольство работой Энди? Поведением? Или же Андрас никак не связан с этой фразой? Только теперь он задумался и осознал, как мало ему известно о собственном наставнике. Саммерс одинок? Вероятно. У него была семья до Родства? Неизвестно. Как давно он в Центре? Как давно занимается проблемой Майера? Десятки вопросов, наверное, даже сотни сыпались на Энди один за другим, забивая мысли несуразной чепухой, будто бы блокируя то единственно важное, что он должен был заметить и понять.
Где-то далеко пикнул датчик, входная дверь послушно открылась. От неожиданности Андрас вскочил со стула, в панике перемешивая лежащие перед ним бумаги.
- О-о-о, – протянул Алан. – Привет, Энди. Я подзадержался. Долго ждешь?
Доктор бросил взгляд на мешанину из листков, устроенную Энди, но произнес лишь:
- Были неотложные дела. Важная встреча.
- Да нет, я тут... Э-э-э... Минут двадцать, – он глянул на часы. 8:35. – Или чуть больше.
Неловко, когда тебя ловят. Бумаги лежали здесь, в открытую, на самом видном месте, но чувствовалось это так, будто Энди копался в чем-то личном. "Шестнадцатый меня тревожит".
- Хорошо, – кивнул Саммерс. – Надо кое-что обсудить.
- Майера?
- Скорее да, чем нет. Наши записи. Видео с интервью.
- И что с ними?
Энди напряженно вдохнул. Вот в чем смысл написанной фразы. "Тревожит". еСаммерс узнал, что запись со второго интервью, которую он просил направить на почту, была адресована на два электронных ящика. Второй принадлежал Энди. Андрас долго колебался перед отправкой и вовсе не мог объяснить, зачем и почему поставил в копию письма личный адрес, но в конечном итоге послание ушло. Покинуло лабораторию Саммерса, мигрировав во внешний мир.
- Я хочу их пересмотреть. Вместе с тобой.
Энди облегченно выдохнул.
- Да не вопрос, папаша. Все для тебя, – он улыбнулся максимально приветливо. – И что мы хотим там увидеть?
- Да так, догадки. Позволишь? – он кивнул на стул, занятый Энди, схватил ноутбук с подоконника и, дождавшись реакции Андраса, тяжело опустился на свое место. – Я несколько раз все просмотрел. И, как мне кажется, кое-что нашел.
Алан включил первую запись. "Каждый человек уникален". Энди не видел ничего, что могло бы привлечь внимание. Все то же интервью, что резко обрывается отключкой Майера после прочтения надписи на листочке.
- Так и не скажешь, кто такая Эстер?
- А? – Саммерс непонимающе посмотрел на Энди. – Кто такая Эстер? – док задумчиво потер подбородок. – Нет. Пока не скажу. Может, чуть позже, когда мне разрешат…
Алан прокрутил обе записи и терпеливо воззрился на Андраса, ожидая от того каких-то действий.
- Ничего не заметил? – наконец спросил Саммерс.
- Ну-у-у, – Энди пожал плечами, – нет. Вообще ничего необычного. Мне будет несказанно проще, если укажешь, куда смотреть. Мы же не в угадайку играем, как-никак.
- Смотри, – доктор запустил второе видео на том самом моменте, когда Майер начал впадать в транс. – Вот.
«Ведь ты мое совершенство», – выдохнул Бастиан. Измученное лицо Изобретателя застыло посреди кадра. Где-то совсем рядом истерично вопил Саммерс, но Себастьян его не слышал. Он обращался к чему-то неведомому, постижимому только ему одному.
- Нет, док, – Энди виновато покачал головой. – Я ни черта нового не вижу.
- Ладно, – сухо бросил Алан. – Значит, мне кажется.
- Так и что? Мне не расскажешь?
Саммерс замолчал, напряженно растирая запястья. Он импульсивно снял очки, взглянул на чистые стекла окуляров, медленно протер их рукавом потрепанной рубашки и, прочистив горло, произнес:
- Эта надпись его шокирует. Она словно стирает все то, что было сказано и показано до нее. Майер уходит куда-то далеко после одного быстрого взгляда на листок.
Энди нахмурился. И не потому, что мысль Алана была правильной, а потому, что реакция Себастьяна на странные французские слова даже на втором интервью уже казалась предсказуемой. Как-то с трудом верилось, что доктор Саммерс – сам, лично – углядел эту очевидную связь после тщательного просмотра записей. Что именно она привлекал его внимание и заставила задуматься.
- А что за слова то? Ne me…
- Quitte pas, papa. Не покидай меня, отец. Ты хочешь знать, кто такая Эстер? – Энди лишь молча кивнул. – Ты, я думаю, понял из этой надписи, что Эстер – его дочь, – очередной кивок. – Но не родная. Приемная. Он привез ее из России, если не ошибаюсь. Очень давно, лет тридцать назад.
- Так и кто она такая? Что в ней особенного?
- Она была совершенством, – произнес Алан. – Майер скрыл ото всех, кого, или даже правильней сказать – «что», – он привез. У девочки был лучший скан за всю историю НСГМ.
- То есть…
- То есть абсолютно лучший. Феномен. Никто точно не знает, но что она была способна, и насколько силен ее мозг. Но в редких записях Майера упоминается… Невозможное.
- Она жива? – спросил Энди. – Эстер? Ты говоришь о ней в прошедшем времени.
Алан шумно вздохнул, надел обратно очки и закрыл крышку ноутбука.
- Этого я сказать не могу. И так сболтнул лишнего, наверное, – он устало пожал плечами. – Ты хороший парень, Энди.
- Эй-эй, папаша, что за фразы? Мы же не в последний раз видимся.
Саммерс поднялся со стула, мимолетно улыбнулся и похлопал Энди по плечу.
- Слушай, меня уже дико напрягает вся эта неизвестность, – сдержанно отчеканил Андрас. – Ерунда какая-то, ей богу.
- Такая у нас работа, друг мой.
- Скажи, – резко бросил Энди. – Как давно ты над этим трудишься? Как давно изучаешь Майера?
- Изучаю? – горько усмехнулся Алан. – Мы не изучаем его, парень. Мы пытаемся его вернуть. Себастьян Майер важен, – он сделал небольшую паузу и продолжил: – Некоторые считают, что он единственный, кто может как-то повлиять на Родство, как-то изменить современный мир. Я с ними не совсем согласен, но… Слишком много завязано на Майере, Энди. Он нам нужен.
- Ты не ответил на вопрос, – не унимался Андрас.
- Да не знаю, я. Лет семь, может. Или меньше. Разницы нет.
- И все это время ты пытаешься его вернуть? Постоянно симулируешь интервью, показываешь листочек с надписью?
- Мы много чего перепробовали. Разные ситуации, разные слова. Но, в общем и целом, ты прав. Мы надеемся, что рано или поздно мозг Майера пробьет стену, которая не пускает его в наш мир.
- Звучит не очень, – скривился Энди. – Толку-то нет.
Кольнуло тревогой. Что-то простое, очевидное, лежащее на поверхности, но мимолетное и ускользающее, пронеслось перед ним, обдав холодом и волнением. Саммерс бубнил себе под нос, кивая и разминая руки, но Энди сконцентрировался на другом. На чем – он сам не знал, но мысли панически метались вокруг, выискивая источник тревоги.
- Скоро я расскажу тебе больше, – эту фразу он услышал. Ясно и четко. – Наверное…
- Больше?
- Я хочу провести опыт. Такой, какого раньше не делали. Это рискованный шаг, но может сработать.
- И когда?
- Когда мне разрешат. Если мне разрешат.
Недомолвки, игнорирование вопросов, тонкие намеки, совершенно непонятные Энди – все это давило раздражением. Да и черт бы с ним, но… Во всей этой каше с Майером, среди прочих неясностей и загадок, в общую картину никак не вписывался один занятный момент. Участие Андраса. «Ты сгодишься», – сказал Алан несколько дней назад. «Для, мать его, чего?» – ответил тогда Энди. И с каждым новым днем этот вопрос все чаще и чаще появлялся в мыслях. Сидеть за мониторами в операторской несложно, обсуждать сделанные записи за чашкой кофе и того проще, а покидать Центр в разгаре рабочего дня и вовсе в радость. Но… Но, но, но.
- Я уйду скоро, – словно прочитав его мысли, сказал Алан. – Надо выпросить разрешение на опыт.
- Мне ты, конечно же, ничего не скажешь… Я могу быть свободен?
- Да.
- Прекрасно. Просто замечательно, Алан.
- Надейся на лучшее, Энди, – печально произнес Саммерс. – Ты славный малый.
- Да твою же мать! Ты меня хоронить собрался, папаша? Что за хрень?!
- Я просто… – Алан поник, осунулся. Он выглядел измотанным и сломленным. – Просто устал. Вот и все.
Энди недовольно хмыкнул в ответ, схватил грязную кружку прямиком из раковины и бросился к кофемату. Щелчок, насыщенный аромат кофе, терпкий вкус на языке. Саммерс так и стоял у своего места, смотря куда-то перед собой, машинально перебирая разбросанные листки и не проявляя ни малейшего интереса к своему протеже.
- Ладно, – наконец выдохнул он и двинулся вперед. – Пойду я.
- Ага, давай. Пиши, звони.
Почти дойдя до двери, Алан вдруг остановился. Он колебался.
- Что не так, док?
- Надеюсь, у нас все получится, – тихо произнес он. – Если так, то мы в дамках.
- А если нет?
- Даже не хочу об этом думать, Энди. Я уже не думаю, что мы поступаем правильно.
- Ты же в курсе, что я ни слова не понимаю?
- Поймешь. Узнаешь. Так, или иначе.
И дверь закрылась за его спиной, оставив Энди наедине с недопитой чашкой кофе. С целой кучей вопросов. Он медленно сделал глоток, поставил чашку и громко выругался. Никогда Андрас Ланге не был в такой ситуации. За последние несколько дней случилось столько всего, что голова шла кругом. До этого его жизнь состояла сначала из скучных дней в Университете, потом – из бесконечной рутины Центра. Состояла из накачанных спиртным вечеров, из неизменных возвращений в прошлое и размеренного голоса Карен из динамиков ноутбука. Теперь же он чувствовал сметающий поток времени, в котором смешались загадки, ночные кошмары, новые встречи и первые несмелые мысли о возможном будущем. Будто бы перемены копились где-то на задворках реальности, нерешительно топтались на пороге, и стоило Энди приоткрыть тайную дверь, став протеже Саммерса, все события хлынули на него разом, безнадежно запутывая дикостью и внезапностью.
- Узнаю, говоришь? – прошипел он. – Узнаю, Алан, будь уверен.
Андрас направился к дальнему стеллажу, намереваясь непременно найти хотя бы крупицу истины. Энди перебирал плотно расставленные папки, извлекал из них тугие стопки хрустящих бумаг, точно зная, что где-то здесь, наверняка, скрываются ответы. Он пыхтел и чертыхался, вглядывался в цифры, десятки, тысячи цифр и терминов, тщетно выискивая прозрачные намеки, что могли привести к секретам доброго доктора Саммерса.
- Ты меня достал! Чтоб тебя, старый… – Андрас пнул одну из папок. Кипа листков взмыла в воздух. – Старый, упертый баран!
Истина кроется в деталях. А вот деталей Энди не знал. Больше того – он не знал, где их искать. Да и что искать, ему было неведомо.
Первая полка. Вторая полка. Третья. Везде одно и то же – писанина, формулы, аккуратные столбцы древних заметок, написанных тонким почерком. «Шестнадцатый меня тревожит. Узнаешь. Не думаю, что мы поступаем правильно». Энди отбросил бессмысленные записи и кинулся к ноутбуку. Крышка бесшумно открылась. Андрас выругался так искренне и так грубо, что самому стало неловко. «Введите пароль», – гласила жирная надпись.
- Отлично! – бросил он. – Просто замечательно. Я не могу даже посмотреть старые…
И тут его осенило. Та мысль, что кольнула тревогой и улетела прочь, расцвела в новом свете, сияя новыми вопросами, на которые не было ответов.
- Мать моя… – выдохнул Энди. – А где старые записи? Где старые записи, док?!
Семь лет работы с Майером. Со слов Алана. Должно быть, скопился немалый такой архив подобных интервью, где чертов Себастьян плачет и теряет сознание… Но где все это? И почему, мать его, почему Алан ничего не показал?
- Это все дурно пахнет, Энди, – так говорила Карен во сне. – Это все воняет, я бы сказал. Смердит…
Андрас вновь вернулся к бумагам, к стеллажу. Оставалась последняя полка, самая нижняя – последний шанс найти что-либо прямо здесь и сейчас. Он окинул взглядом устроенный в лаборатории беспорядок и тяжело вздохнул. Дурные мысли бурлили злобой. Уже даже не раздражением от неведения и не невинной досадой – Энди чувствовал гнев. Чувствовал себя обманутым дураком, которого ради веселья водят вокруг да около.
- Это же самое основное, – процедил он сквозь зубы. – Доверие…
Нужны старые записи. Андрас должен их увидеть, просто обязан. Зачем Алану их прятать, ведь Энди и так уже все видел с ярких мониторов в операторской? Или действительно была причина? Было, что прятать?
Он с силой потер глаза, взглянул на часы – 13:27 – и принялся разбирать последние папки. Спустя 64 минуты – в 14:31 – Андрас устало опустился прямо на холодный пол лаборатории, обнял колени и, яростно стиснув зубы, уставился на пустой стеллаж. Ни ответов, ни хотя бы намеков. Ничего. Единственные слова, что казались ему более-менее важными, были написаны мелко, но жирно на листочке со стихами. «Шестнадцатый меня тревожит».
- А меня тревожит эта возня, – бросил Энди. – Если в скором времени ничего не узнаю – свалю к черту. Привет-пока, добрый док…
Ему эта мысль не нравилась. И дело было не в том, что престиж работы в Центре имел хоть какую-то ценность. Совсем наоборот – после Родства любая социальная значимость на шкале «приоритетов» Андраса Ланге находилась где-то совсем рядом с пустой бутылкой виски. То есть – полный ноль. Но мысль, тем не менее, казалась противной.
- Не хочу уходить без ответов, – пробормотал Энди. – Чтоб мне сдохнуть…
В 16:16 распотрошенные ранее папки вернулись на свои места. Или почти свои. Он не был уверен, что все сделал правильно – часть листков, наверняка, перекочевала из одной стопки в другую или вовсе перелетела с полки на полку. Черт его разбери. Подписи на папках никто не делал.
- И так сойдет, – буркнул Энди.
Он никогда не видел, чтобы Алан копался в этом стеллаже. Конечно, времени в лаборатории Андрас провел немного, но уверенность крепла – если Саммерс заглянет в старые бумаги, то совершенно точно определит, что здесь порылся кто-то еще.
- Пусть так. Старикашка.
В 16:22 он уверенно шагал по пустому коридору Центра, слушая гулкий звук собственных шагов. Напряжение витало в воздухе и исходило оно от Энди. Андрас пытался представить себе объяснимые причины всех тайн Алана Саммерса, пытался смоделировать в голове достоверную ситуацию, используя те данные, что у него были. А данных жутко не хватало. Даже важные даты, озвученные доктором на интервью, никак не всплывали в памяти.
- Майер, – шептал он на ходу. – Майер, Эстер. Когда его нашли? В 44-ом?
Энди вышел на улицу в 16:31. Холодный воздух наполнил легкие, слегка прояснил голову, но мысли, тяжелые, неприятные мысли, к сожалению, никуда не делись. Даже заветное и теплое имя Тэйе вспомнилось не сразу – настолько тревожно он себя ощущал. Андрас сделал несколько шагов и остановился. В кармане вибрировал телефон.
Входящий вызов. Алан Саммерс.
- Да? – сухо ответил он.
- Энди? Ты слышишь? – голос дрожал, звенел от возбуждения. – Все получилось, Энди. Или получится. Короче, мне дали добро.
- Отличная новость, папаша.
- Да. Отличная. Давай мы с тобой договоримся на… Э-э-э… Какой сегодня день?
- Среда, 24 сентября.
- Замечательно. Давай договоримся на понедельник. Точно, – недолгая пауза. – В понедельник проведем наш эксперимент.
- Твой эксперимент, – грубо вставил Энди.
- Наш, парень, наш! Он очень важен. Ты поймешь.
- Слушай, Алан, я бы хотел…
- Не сейчас, Энди, не сейчас, – доктор утробно пыхтел в трубку. Очевидно, он разговаривал на ходу. – Все детали позже, потом.
- У меня вопросов уйма.
- И вопросы потом, Энди. Приходи в понедельник, к восьми утра. Это будет важный день, великий день, я чувствую.
- Прям из штанов выпрыгиваю от нетерпения.
- Ха! Смешно. Ты славный парень, Энди. До понедельника.
И Алан Саммерс бросил трубку.