День св. Валентина или один день из жизни Шарика

                Что они там вытворяют в
                Нормальном питании – уму
                собачьему непостижимо. Ведь они
                же, мерзавцы, из вонючей солонины
                щи варят, а те, бедняги, ничего и
                не знают. Бегут, жрут, лакают.

                М. А. Булгаков


   Белый шар под потолком сиял до того, что резало глаза. В белом сиянии стоял жрец и сквозь зубы напевал про священные берега Нила.

   А может все! Хватит! Баста! Натерпелся. Сил больше нет... Думают приручили. Хе. Сейчас же сбегу. Да! Возьму и сбегу. Ну не прям сейчас, а скажем после обеда. Надо ведь подкрепиться перед дорогой. Что там у нас сегодня? Мой любимый ромштекс. Хрустящяя корочка из молотых ржаных сухарей и льезоне, а под ней говяжее блаженство вкуса. Дополненное ароматным соусом морнэ с ароматным эмменталем.

   Нет, сегодня же среда - значит как всегда прорезиненный бифштекс этого болвана Чичкина. Ну что, ждать до пятницы... Полакомиться напоследок изысканным деликатесом. Такого ведь больше нигде не подадут. Хе. А к концу недели дожди передавали... Зима нынче не то что раньше.

   Нет, куда уж, ни на какую волю отсюда не уйду, зачем лгать. Привык. Я барский пёс, интеллигентное существо, отведал лучшей жизни. Да и что такое воля? Бред этих злосчастных демократов. Ошейник – всё равно, что портфель. Как не силен, живуч был духом - сломался. И не от холода, голода и физической боли, только и составляющие молодость. Нет. Душу они мне вывернули и вытряхнули, ничего не оставили... а я то и не сопротивлялся. Беззаботной жизни хотел. А теперь нате: "Получите распишитесь", (как говаривал один знакомый почтальон, каждый день, окромя понедельника, собиравший за собой араву дворовых шавок и энергично крутя педали служебного транспортного средства, то ли возглавлял наступление образовавшейся свиты, то ли спасался от нее сам). Нет. Старый стал, ленивый. А помнишь какой я был?



   В кого мы превратились? Мы хуже этих собак в клетках. Они хоть иногда, а волком да и посмотрят. Да так, что волосы дыбом и ноги ватные. И пятишься от страху назад опустив глаза. Рабская наша душа, подлая доля!

   Даже не псы. Нет! Поганые шавки. Любую команду выполним. Фас - бежим, бьем, грызем, кусаем, стреляем. Какая-то другая - действуем как учили - в фильмах, книгах, песнях - и тогда пожрать дадут. Ещё, ещё лижу вам руку. Целую штаны, мой благодетель!




   Эти в белых халатах уверены что это я в клетке, а они свободны. Как бы ни так. Да разве им объяснишь. И слушать не захотят. Хотя этот очень не многословный со шармом на левой кисти чувствует, а может и знает. Да только скажи он что-то, тут же в такую же клетку упакуют, а может и похуже. Свобода воли. Свобода выбора. Так, дым, мираж, фикция...




   14 февраля, 8 марта, Новый год, день рождение, вечер пятницы, утро субботы. Мы любим от праздника к празднику, от случая к случаю. Водоворот "любовных" праздников затягивает нас. Затягивает в канализацию чувств где скверно, темно и грязно, где все пропитано похотью и циничностью, смердит лицемерием и жестокостью. Когда? Когда я спрашиваю это произошло?

   Когда любовь - этот свободный, щедрый дар человеку мы превратили в череду общепризнанных и личных праздничных дней, в череду гетеросексуальных случек? Когда по привычке говоря любовь - стали подразумевать секс? Когда мы перестали быть людьми?




   Щенком еще знал я одного блохастого бродягу с рубцом в весь левый бок. Дряхлый и глуховатый сидел он под мостом и никуда уже не ходил. Не мог. И хотя говорили что старик давно уже сбрендил и вид имел жутковатый (морда вся в шрамах). Любителей послушать невероятных историй развесив уши было не отвадить. Другой раз посчастливится, притащишь ему краковской. Он посмотрит на нее так многозначительно, понюхает, подымет морду, окинет взглядом всех, уставится на тебя и начнет как-то вот так, из далека: "Многие люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе". Святой пес! Чем их сейчас пичкают!? Уму собачьему непостижимо.




   Мы не смотрим в глаза. Мы перестали друг друга видеть. Модной одеждой, обнаженным телом, дорогим автомобилем отвлекаем внимание от своих пустых глаз. О, глаза значительная вещь. Вроде барометра. В иные посмотришь и как будто под осенним дождем промок, а туман и сырость аж кости морозят, а в другие посмотришь - а там... все!.. солнце высоко, но не обжигает. Лучи мягко играют по телу. А небо высокое, чистое, синее-синее и свежестью дышит.