Глава 12. Шелковая красота. Продолжение. Начало см

Глава 12. Продолжение. Начало см.1-11


                Шелковая красота.


    Кожура, как раз, в этот момент разговаривающий с водителем заправочной машины, дал знак рукой, чтобы тот погодил со своими предложениями. Через некоторое время машина отрулила от самолетной стоянки, поехала по направлению к складам, и Алексей, вытирая руки ветошью, подошел к Сергею.
    - Говоришь, Тамарка сказала! Небось, тебя, такого красовца мало, еще кого закадрить хочет. И что ты в нее "вшныпывся, як черт в суху грушу". Хвостом вертит, что мотор пропеллером.
    С того момента, как полк обосновался в Левашово, в столовой появилась новая официантка Тамара. Яркая, черноволосая, пышная красавица налево и направо разила молодых и не очень летчиков своим взглядом больших зеленых глаз. Соболиные брови, матовая кожа, родинка над верхней губой, коралловые чувственные губы заставляли неровно биться сердца и прерывисто дышать, практически, любую особь мужского пола. Томочка наслаждалась своим действием на мужчин, и так же, как Савельев, который составлял букет из покоренных им женских имен, составляла свою коллекцию из, сраженных ее обликом,  доблестных красавцев. Только считанные единицы тех, на кого она положила взгляд, не поддались ее чарам. Уж как она стреляла глазами в  штурмана Старостина, но силач, гимнастерка которого чуть ли не лопалась на  накаченных двухпудовой гирей мышцах, был всецело предан своей далекой, несбывшейся любви Ларисе, и никакого внимания на "вертушку" не обращал. А вот Сергей, когда Тамара только один раз благосклонно на него посмотрела и принесла в столовой по его просьбе стакан с компотом, без наличия в нем фруктов, сразу "вшныпывся". И крутила она этим гимнастом с внешностью "простого русского парня Есенина", награжденного медалью "За отвагу", как хотела, одновременно благосклонно принимая ухаживания и особиста Магалова и несколько других, чем-либо явно отличавшихся от других воздыхателей, поклонников.
     Алексей с Сергеем подошли к бывшему зернохранилищу, около здания уже сновал народ. В основном это были военные, и мужчины и женщины, хотя попадались и местные барышни. То и дело открывались двери и оттуда в вечернюю тишину вырывались смех, звуки музыки, стук каблуков. Народу в зале было много, кто сидел на расположенных вдоль стен лавках, кто танцевал. Из музыки был патефон с одной пластинкой и два баяниста в военной форме, играющие попеременно с музыкальной техникой. В глаза вошедшим друзьям сразу бросился круг из восхищенных зрелищем людей, в центре которого, то плывя белой лебедушкой, приложив пальчик к щеке и сложив руки на груди, то, широко их раскинув, с притопом и прихлопом танцевала круглолицая кудрявая дивчина.
    - Вот Бушуева разбушевалась,- раздался чей-то восторженный голос. Сергей обернулся на голос, потом в поисках своей ненаглядной Тамары обвел взглядом зал и толкнул следящего за зажигательным танцем Ирины Алексея.
    - Леха, отвлекись! Тут на тебя какая- то "чудачка" смотрит, сейчас в тебе дырку прожжет.
    - Координаты цели?
    - Шестьдесят градусов правее баянистов.
    Кожура повернул голову. Сердце у него зашлось. Ослепительная улыбка..., распахнутые сияющие глаза..., так часто снившееся ему лицо! В форме сержанта, со знаками отличия зенитных войск и орденом "Красной Звезды" на гимнастерке перед его глазами предстала Таня Кудрявцева. Следующие пятнадцать минут для Алексея прошли в беспамятстве. Он ничего и никого кроме Тани не видел, не слышал, и о чем говорили, не помнил. Пришел в себя только тогда, когда они уже выходили из зала на улицу и столкнулись в дверях с опасным в деле обольщения Тамары, Серегиным конкурентом особистом  Магаловым. Майор был в форме с летными нашивками и при всех орденах.
    - Ой! - Налетев на Магалова, ойкнула, не изменяя своей детской привычке  Татьяна.
    -  Здравия желаю! - козырнул Алексей.
    Майор остановился и черными маслеными немигающими глазами вопросительно уставился на девушку. Та вытянулась в струнку и представилась:
    - Сержант Кудрявцева! Здравия желаю, товарищ майор!
    Магалов козырнул и прошел в здание. Внезапно одна мысль промелькнула в его голове, и он остановился. Через плохо прикрытую дверь майор услышал:
    - Какой серьезный! Наверно известный летчик, вон сколько наград!
    - А ты все летчиками восторгаешься!- насупился Алексей, - особист полка это.
    Ему лучше не попадаться..., особенно женскому полу..., говорят. И чего на танцы приперся, чай не пацан. Да еще летную форму надел, а сам элероны от закрылков не отличит. И ордена у него за что, непонятно.
    Магалов усмехнулся, подумал о промелькнувшем вдруг неясном воспоминании, решил, что показалось, и прошел в зал к танцующим.
    Еще часа два Таня и Алексей бродили по окрестностям и рассказывали друг другу о своей послешкольной жизни.
    Таня рассказала, как приехала в Ленинград, как узнала от тетушки, что все рассказы о командировке родителей оказалось неправдой. Оказывается, они были арестованы по ложному обвинению и осуждены "на десять лет без права переписки".
    После разоблачения врага народа Ежова и прихода на его место товарища Берии органы разобрались и реабилитировали невиновных. Но родители не вернулись, так как в бумаге об их реабилитации было сказано, что они умерли в лагере от туберкулеза. Еще Таня рассказала, что в свой театральный институт она поступила, похвастав, что после первой консультации сразу прошла на третий тур. Когда началась война, она, бросив учебу, пошла добровольцем в армию, стала зенитчицей и получила орден за сбитый самолет. Алексей также поведал о своем "поступлении" в летчики, о встрече со школьными друзьями. Заодно сказал, что у него тоже будет такой же орден "Красной Звезды" за образцовое обслуживание боевых вылетов. А вот "Георгия" пока не предвидится.
    - Таких-то орденов нет,- сказала Таня, - а ты что, не забыл еще эту ерунду с гаданием?
    Не отвечая, Алексей попытался обнять и поцеловать Таню, но та мягко увернулась.
    - Вот видишь, не ерунда. Был бы орден, не отворачивалась.
    - Дурачок, не в награде дело.
    Девушка не стала ничего рассказывать Кожуре о своем командире батареи. До случайной встречи с Алексеем ей казалось, что раз он не пишет, то между ними все закончилось. А тут Фатеев, командир, авторитет, все время на глазах, говорит, что влюблен в нее по уши. Теперь ей надо было разобраться, что сильнее, память сердца о детской любви с легкой примесью обиды или быть может что-то другое.
    - Да..., не зря Евдокия "Блаженная" свое слово молвила,- глядя на погрустневшую вдруг Таню, задумчиво сказал Алексей,- нужен "Георгий"!
    Некоторое время они шли молча. Наступила пора расставаться. Рано утром предстояли полеты, и вся эскадрилья уже давно спала. Тане тоже надо было в казарму. Проходя мимо старого деревянного почерневшего двухэтажного дома, Алексей спросил:
    -Ты не тут расквартирована?
    Таня улыбнулась, вспомнив манеру Кожуры говорить иногда нарочито казенным языком.
    - Нет, здесь девочки из аэродромного обслуживания расквартированы, а мы рядом с орудиями в землянках.
    - Смотри, еще кто-то бодрствует! - заметил Алексей целующуюся на крыльце пару.
    - Да, не спят, а пора бы. Идем быстрее, проводишь меня до конца поселка, дальше тебя все равно не пустят.

    Тем временем парочка  на крыльце тоже расставалась. Младший сержант Чайкин Олег Васильевич прощался с Верунчиком, так ласково называли Веру ее подруги.
Чайкин служил в полку поваром. Был он средних лет, как многие служители котла и поварешки, полноват, густые черные волосы и лохматые черные брови делали его похожим, то ли на цыгана, то ли на молдаванина. Поваром он работал давно и работал профессионально, украшая казенное меню разными природными дарами той местности, куда судьба забрасывала полк. Кашеварил Олег Васильевич в женском коллективе, который давно к нему привык, держал за своего и часто болтал о том, о сем, не скрывая своих женских тайн от его ушей, а иногда и от взгляда. А так как народ был в  основном молодой, а в Чайкине текла явно южная кровь, то это было ему далеко не противно. Правда, на этот раз он полез не в свой цветник. На крыльце женской казармы повар расставался до завтрашнего вечера с бойцом аэродромного обслуживания. Оставалось только отблагодарить девушку за свидание.
    На этот раз он приготовил не свой обычный подарок, - продуктовый набор, а нечто другое. Развернув подаренный пакет, девушка в свете тусклой лампочки, еле-еле  освещавшей крыльцо с тремя ступеньками, увидела белую струящеюся материю. Это был парашютный шелк.
    - Держи, Верунчик! Если надо, еще достану.
     - Ты что! Такая красота! Откуда это? - посыпались восторги и вопросы девушки, - и нашим девочкам тоже принеси.
    Чайкин любил, когда восторгаются им, или его готовкой, или его подарками. Он тут же таял, начинал хвастать, и был способен пообещать, что угодно и рассказать о том, что было и чего не было со всеми подробностями.
    - Застукал нашу Тамарку с ее кавалером, как раз тогда, когда тот передавал ей этот пакет. Пакет я конфисковал, а ее допросил, с пристрастием. Она мне тут же все и выложила. И про хахаля, который засыпает ее разными вкусностями и редкостями и про шелк.
    По словам официантки, ее кавалер взял шелк в самолете. Там, в кабине стрелка-радиста стоит ящик с гранатами, на которых лежат в чехлах маленькие парашютики. Если взять пару штук никто не заметит.
    Действительно, одно время в кабине стрелка-радиста размещали такой боезапас. Если нашего бомбардировщика в воздухе начинал преследовать противник, то стрелок выбрасывал из кабины гранаты. Парашютики раскрывались, выдергивали чеку, гранаты взрывались, тем самым отпугивая близко подлетевшего врага.
    - Так что, если еще понадобится, сообщи. Я Тамарке прикажу, она своего хмыря попросит, тот еще шелку добудет.
    Обрадованная девушка, так, не заворачивая подарок опять в пакет, побежала показывать его подругам. Повар, широко зевнув, тоже исчез в темноте, не заметив тяжелого взгляда следящего за ним плотного, с длинными, как у гориллы руками, мужика в военной форме по имени Гертруд Никанорович. Такое имя он сам себе взял и сумел записать во все свои  документы во время первой пятилетки в честь Героического Труда пролетариата. Этот Гертруд в первый месяц войны добровольно сдался немцам в плен. Прошел обучение и был заброшен с новыми документами и биографией в наш тыл. В бомбардировочном полку он служил в оружейном взводе и готовил по заданию немцев  диверсию, в результате которой полк должен был потерять большую часть самолетов и экипажей. Для помощи в  выполнении задания он думал привлечь легкомысленную Тамару. И вот теперь он клял себя последними словами, что выбрал не того человека, что дал слабину и  невольно увлекся ею, что подарил ей этот чертов шелк. Заметив случайно в руках повара знакомый пакет, он проследил за ним и услышал весь разговор Чайкина с Верунчиком.
    - Говорил же этой дуре молчать, так эта идиотка трепливая и сама вляпается в неприятности и его притянет. Надо срочно принимать меры, - подумал бывший Гертруд и поторопился к Тамаре.
    А в этот момент Верунчик демонстрировала своим подругам подарок повара и под большим секретом рассказывала, откуда взялся шелк. Кудрявая плясунья Ирина Бушуева полюбовавшись на переливы материи, приложенные для наглядности и демонстрации всей красоты, к телу приготовившейся ко сну полураздетой Светке Журавлевой, нарочно равнодушным тоном заметила:
    - Чего ждать, пока кто-то принесет! Я сегодня через три часа заступаю дежурить, как раз возле самолетов. Можно попробовать самим достать.
    Часа через четыре, когда уже начало светать, Верунчик, Нинок, Светик и еще несколько молодых, стремящихся к красоте девчонок, стараясь не шуметь, тихонько прокрались к той самолетной стоянке, около которой расхаживала с винтовкой Бушуева. Увидев подруг, Ирина прислонила винтовку к самолету и присоединилась к сгрудившимся около кабины стрелка - радиста подругам. В кабину было доверено лезть Верунчику, как самой смелой и как источнику информации. Впервые попав в кабину самолета, девушка огляделась, покрутила попавшиеся на глаза ручки, примерилась к пулемету, сделав вид, что стреляет, прокричав с азартом:
    - Та-та-та-та!
    Тут по кабине забарабанила нетерпеливая Бушуева.
    - Давай быстрее, вдруг кто придет!
    Верунчик еще раз оглядела кабину и увидела то, что искала. Вот он. ящик с гранатами. Они лежали аккуратно, рядком, и каждую из них прикрывал чехол с маленьким парашютом. Девушка взяла в руки крайний чехол. От него к ящику потянулись какие-то ленты, но Верунчик не обратила на них внимания. Она уже передавала чехол  Бушуевой, как вдруг почувствовала тяжесть, и что-то ударило ее по коленке. Это была граната, потянувшаяся вслед за своим парашютом.  Щелкнула, вылетевшая чека, и через мгновение раздался первый взрыв и тут же второй от сдетонировавших гранат в ящике.
    Когда на грохот взрыва сбежались люди, перед ними предстал развороченный самолет и разбросанные вокруг, искромсанные осколками тела совсем юных девчонок и кружащие в воздухе опаленные по краям легкие лоскутки белой шелковой материи.



Продолжение следует...