Но и возвышенное чувство с плохими рифмами смешно

Прочитала "Живого в помощи" Виктора Николаева. Решила ознакомиться, поскольку многочисленные хвалебные отзывы того... настораживали. В православной, кхм, литературной критике, стоит вставить в бессодержательный и литературно беспомощный текст пару цитат из Священного Писания или Молитвослова, и ты уже в дамках. Раздражает меня эта тенденция, яжфилолог.
Извините, если кого. Уважаю афганских ветеранов, особенно тех из них, кто не подался в бандиты в лихие 90-е (знаю и тех, которые подались). Но бэк-вокал в честь восхождения сверхновой считаю, мягко говоря, преждевременным.
Во-первых, на фоне таких образцов военной прозы, как "Тихий Дон", "Живые и мертвые", "Сашка", повести Василя Быкова, книга просто беспомощна. Это не литературное произведение, это именно "Записки", мемуары, причем сырые, настоятельно требующие литобработки. Во-вторых, язык - корявый, какой-то ломаный, продираешься сквозь него, как сквозь репейник. В-третьих, пресловутая "правда о войне" - откровением для меня все это не стало, нам это рассказывал Герой Советского Союза полковник Станкевич в четвертом классе, на уроке мужества. И про отрезанные головы, и про ножи, метательные и не только, и про заминированные детские игрушки. Особенно запомнилось, как "духи" брали в ножи наши заставы - возможно, полковник несколько переувлекся, учитывая, что перед ним были десятилетки. В-четвертых, собственно нравственно-философская, христианская составляющая провисает - у коммуниста Симонова ее побольше, хотя бы эпизод с захваченным в плен немецким госпиталем вспомнить. А у Николаева, я бы сказала, православная риторика. В-пятых, ни одного яркого, хорошо очерченного характера - разве что "батя Блаженко", но и тот запомнился, скорее, благодаря эпизоду возмездия.
Есть сильные эпизоды (яма с крысами, например). Но это материал, который следовало либо обработать, либо издавать как документальную прозу, не претендуя на художественность.
Кто читал "Тихий Дон" (именно прочел книгу, а не посмотрел экранизацию, где на первом плане любовь-перелюбовь), тот согласится, что по части натурализма Шолохова ни Сапковскому, ни Мартину не переплюнуть. Но художественная задача при этом другая: за кровавыми сценами казней стоит не желание шокировать читателя, а стремление отвратить его от "романтики" братоубийственной гражданской войны, показать, что кровавое колесо ненависти и мести, разогнавшись, давит правых и виноватых, что у насилия - своя логика. После этого николаевские "ужасы" воспринимаются с некоторым раздражением: а приходил-то зачем?(с) В смысле, сказать-то что хотел?
Раз уж зашла речь о Шолохове... Пожалуй, "Тихий Дон" - единственное произведение русской классической литературы, в котором инцеста побольше, чем у Мартина. Аксинью совсем девочкой изнасиловал отец, за что был убит женой и сыном; Митька Коршунов откровенно подбивает клинья к сестре Наталье; разбитная Дарья пристает к обалдевшему свекру... И нет ни одного подобного эпизода, который был бы самодовлеющим, не работал на сюжет, не требовался для понимания характеров и судеб героев. Аксинью, "испорченную" отцом, спешно выдают замуж за Степана Астахова, тот любит жену, но негодует, что она "не соблюла себя", и бьет смертным боем, а та не смеет сказать правду. Отсюда и ненависть Аксиньи к мужу, и заигрывания с соседским парнем - поначалу это именно заигрывания, отчасти "назло", отчасти от тоски по тому, чего у нее не было: девичьих радостей, ухаживаний, гуляний. Сначала - скотское насилие, потом - чужой, взрослый, страшный, злой муж.
Коршунов - подонок, садист, отморозок. Ему что соседскую девку изнасиловать, что родную сестру огулять, что женщину с маленькими детьми казнить - разницы нет. И когда Пантелей Прокофьевич, узнав об убийстве Кошевых, не пускает Митьку на порог - становится понятно, кто выродок, а кто достойный носитель варварских, но по-своему рыцарственных традиций своей субкультуры.
"Потому что он - ас, а вы - У-два-с"(с)
Возвращаясь к современным авторам, любящим нагнетать атмосферу (тому же Николаеву), - учиться надо на таких образцах. А стимула учиться нет, поскольку и так печатают. И даже хвалят