Звонок с того света

        Мужа своего Ксения  Заплаткина совсем не любила. И хотя и прожили они тесно бок о бок почитай что лет двадцать, не меньше, а все одно - не стерпелось и не слюбилось у нее. Петруша к своей женушке тоже особенной любви не проявлял. Да и какая могла быть любовь, если он то и дело оказывал должное почтение лишь бутылке портвейна? Что поделаешь, был у Петруши такой недуг, этого у него не отнимешь. А тогда было бы лучше, если бы и не женились они вовсе и не досаждали друг другу всю эту долгую жизнь. Но как-то так само собой получилось, что и отношения в далекой молодости и сама свадьба прошли в полном бреду не только для самого Петруши, но и для самой Ксюши. А потом они так и жили: Петруша выпивал, да зачастую где пойдет да там и упадет. Работал он, конечно, в конторе сторожем, а вот получку до дома доносил крайне редко. Ксюша поначалу пробовала затевать и скандалы и делать своему мужу обычные семейные головомойки, но сколько было проку от этих самых головомоек? Ну встанет Петруша на колени посреди кухни, ну поклянется перед своей женой как перед Господом Богом - больше не пить, не курить и не ругаться матом, а только что толку-то? На следующий день - понедельник и уже с чистого понедельника снова-здорово. Пьяненький он домой возвращался. Бывало, что и не могли его ноги до дому донести, так что тут товарищи помогали и его под руки приводили. И снова скандалила Ксюша и снова рвала волосы с головы своего Петруши, но только все тщетно. И так и жили они в одном доме, а между тем словно бы на разных планетах. Детей, правда, у них не завелось, хотя ведь давно уже известно, что дети в этом мире вовсе не от любви появляются. А уж под самый конец характер у Петруши совсем испортился. И стал он не только ругаться, а даже и драться. Слово ему в ответ не скажи – тут же кулаком заехать может, не задержится.
И вот терпела Ксюша, терпела, и, в конце концов, терпение у нее и лопнуло. Поняла она, что мужа своего ничто уже не может исправить и решила она пойти на отчаянный шаг, на преступление.

Вернувшись домой к вечеру после работы, а работала она в школе библиотекарем, приготовила она ужин - чтобы Петруше после очередного дня загула было чем заесть-закусить. Надо добавить, что Петруша, когда бывал в состоянии пьяненьком, отчаянно любил покушать. Бывало, что и целого стола ему мало, все съест, ничем не подавится. Так что и самой Ксюше после него мало что перепадало.
Приготовила она котлет на пару, да картошки поджарила. Украсила все это дело зеленью и прочими приправами, а потом пошла к дальнему шкафчику и достала оттуда пакетик с чем-то белым на вид. А в пакетике том крысиный яд был. Развернула Ксюша пакетик, да в заварочный чайник и высыпала. С горсточку порошка будет, не меньше. А потом уж и чай заварила. И какой надо сказать от чайника душок пошел, что прямо хоть тут ложись и помирай.
Оставила Ксюша ужин на столе и пошла к себе в комнату. Ждала она, ждала, а муж ее все не идет. Не иначе как в очередной раз свое нутро дезинфицирует. А ведь хуже того, чтобы вот так просто сидеть и ждать и придумать ничего нельзя. Собралась было Ксюша шитьем заняться - да шитье у нее никак не идет. Только все пальцы иголкой истыкала, да ткань в трех местах порвала. Взялась было она пойти во двор да покормить кур (был у нее десяток пеструшек), да только весь корм, что им несла, она по дороге просыпала - курам ничего не досталось. Только хотела она домой возвращаться, как слышит: заскрипели старые доски крыльца, не иначе кто-то в дом входит. Посмотрела она сбоку и правда: знакомая фуфайка вернулась. Здравствуйте, не ждали! Петруша собственной персоной побеспокоить соизволил, да только как-то очень уж криво он шел, все в дверь не угадывал. То в косяк головой уткнется, то в саму дверь. Кое-как вошел он спустя долгое время, и, не разуваясь, как был в грязных сапогах, так и прошел прямо к столу. Аппетит видимо не на шутку у него разыгрался. Такой аппетит как прохватит, так ведь и не утолишь его скоро. А у Ксюши на то время чуть ли не паралич случился. Хотела она было в дом броситься, да только ноги ее стали словно каменные. Кастрюля, в которой корм для кур несла из рук у нее выпала. Стоит она, прислонившись к бревенчатой стене дома ни жива, ни мертва. А муж ее тем временем ужином приготовленным угощается. Даже с улицы было слышно как трещали у него за ушами картошка к котлетами.
- Да что же это я наделала-то, Петруша! - в сердцах закричала вдруг Ксюша, и, сама не зная, как с места сошла и в дом кинулась. Да только было уж поздно: муж ее к тому времени уже последнюю котлету доедал и чай из чайника допивал. В этот раз он совсем ничего из ужина жене своей не оставил. Видно и в самом деле аппетит у него сегодня был просто буйный. А Ксюша как была подлетела к нему, да и давай его за грудки трясти, дух выколачивать. Да только наш Петруша к тому времени уже ни на что особо не реагировал. Он и так-то был пьяненький порядком, да еще после такого сытного ужина, да еще и от чая с "крысидом" его совсем разморило. Свалился он, как был, у стола, да так лежать и остался. Вот когда стало страшно Ксюше! Не знала она на тот момент, что делать, что предпринять. Жаль ей было до одури своего бесшабашного мужика. Уж любить она его пусть не любила, а вот жалость почувствовала сильную и беспримерную. Схватила она свой мобильник в руки, да только он у нее из рук-то выскочил, да на пол упал. А Ксюша вся в слезах да на коленях по полу ползает, никак мобильник свой схватить не может. Пальцы-то у нее как есть мокрые от пота стали. Да и неудивительно, если подумать. Вызвала она "скорую". Машина приехала на удивление быстро. Вот если бы всегда эту служба свою работу так оперативно исполняла, цены бы ей право не было! Да только "скорая" по факту уже и не нужна была. Петруша к тому времени уже совсем околел. Сказала Ксюша врачам, что пришел ее муж очень поздно, да снова пьяный был. Весь ужин на столе съел, да потом вдруг и помер. Спасти, мол, она его не смогла. Делать нечего, поверили врачи, оставили все как есть. Лишь только предложили отвезти усопшего в морг и произвести вскрытие. От этих слов Ксюша сама чуть было перед врачами не померла, как только поняла, что они обо все дознаться могут. Да и давай настойчиво и горячо говорить, что не нужно, мол, никакого морга, ни к чему это самое вскрытие, когда и так все понятно и ясно от чего муж ее родимый Богу душу отдал. Хозяин барин, врачи настаивать не стали, благо Петруша был им хорошо известен как большой любитель активного отдыха за бутылкой спиртного. Добавили только, чтобы Ксюша позвонила в службу похоронного бюро. Пусть, мол, приедут оттуда и помогут бедной вдове мужа своего в последний путь снарядить.
Приехали люди из похоронного бюро, сделали все как надо. Да и сама Ксюша соседей своих позвала, ибо одной тяжело было все делать. А уж когда глубокая ночь настала и осталась Ксюша одна в доме с Петрушей, поняла она, что не в ее это силах всю ночь провести в этом доме. Чувствовала за собой вину непомерную, да и жутко боязно ей было среди всех этих угрюмых стен и теней. Собралась она и ушла к знакомой своей, Марии, на другой конец села. Пустила ее подруга на две ночи, стало вроде немного полегче на душе у Ксюши. Правда и настрадалась она шибко до той самой поры, как Петрушу не схоронили. Слезы непритворные она у могилы его проливала. Что же ей оставалось делать? Признаться во всем? Струхнула наша женщина шибко, вот и смолчала о своем деянии. И не нам с вами ее судить, ибо не дай Бог быть нам на ее месте. А уж за себя пусть она сама отвечает, это уж верное дело. Родителям своим, маме и папе, она, конечно же, сразу же позвонила. Но они, находясь в другой области, приехать и поддержать пока ее не могли. Лишь только словами утешали по телефону.
А потом на какое-то время настала у Ксюши более-менее ровная жизнь. Ходила она по-прежнему на свою работу в библиотеку, занималась домашним хозяйством. Никто у нее больше над душой не стоял, жилы и нервы из нее не тянул. И прошлый грех словно бы стал отпускать от себя ее душу, когда вдруг однажды ни с того ни с сего, не случилась одна необычная вещь.

Было это в самом конце осени, когда ноябрь начинает терять последнее свое тепло, когда солнце стремится как можно быстрее сбежать за горизонт после очередного холодного дня, а все вокруг покрывает первый и еще пока робкий снежок.
Ксюша тогда пришла несколько позже обычного: рабочий день уже был закончен, но ее товарки решили тогда провести что-то вроде уборки. И Ксюша приняла в этой уборке самое активное участие. Взмокла она до пота, вымотавшись на полную катушку, и потому чувствовала тогда себя не очень хорошо. А потом по дороге домой ее еще всячески старался достать колючий проказливый ветер, то и дело пробираясь в самые зябкие места под пальто или же под платок. Довел ее ветер до сильного озноба, так что когда она пришла, наконец, домой, то почувствовала себя совсем уже заболевшей. Ужинать она просто не стала, лишь только согрела чайник и напилась одного кипяточку без сахара. А потом Ксюша завернулась с головой в одеяло, потому что внезапно обрушившаяся на нее сонливость буквально валила ее с ног, легла на кровать и тут же провалилась в мрачные глубины болезненных снов. Странное дело: сейчас ей вдруг неожиданно стал сниться Петруша, а ведь за все сорок дней, прошедшие после его смерти, он пока еще ни разу ей и не снился. Видела Ксюша своего мужа, сидевшего за столом и жадно поедающего приготовленный ею ужин. Ксюша то и дело порывалась броситься к нему, хотела крикнуть, чтобы он не пил этот чай, но ноги ее продолжали стоять на одном месте, а голос нисколько ей не повиновался. Так продолжалось довольно долго, до тех пор, пока она не услышала где-то рядом с собой какой-то навязчивый звук. Ксюша вздрогнула от испуга и тут же проснулась. Открыв глаза, она обнаружила, что находится в полнейшей темноте. Мрак был таким плотным и осязаемым, что казалось, будто бы он заполнил собой комнату подобно вязкой грязи или жиже. Но темнота, однако, не была полной. То и дело потолок комнаты озарялся крохотными вспышками света. Вначале Ксюша понять ничего не могла. Она вообще едва дышала после своего кошмарного сна, а тут еще и эти вспышки света на потолке. Что же это такое? Прошло еще какое-то время, прежде чем она поняла, что эти вспышки исходят от ее телефона. Ее мобильник лежал тут же на прикроватном столике и его дисплей в настоящее время действительно то загорался, то гас. Было по всему видно, что кто-то настойчиво пытается дозвониться к ней. Дрожащей рукой Ксюша взяла телефон и обнаружила, что ей никто не звонит, а просто это приходят одни сообщения. За последние пару минут пришло что-то около двадцати сообщений.
- Не иначе это оператор решил развлечься посреди ночи, и вот и шлет свои рекламные смс-ки, - подумала Ксюша, разом успокоившись. - Да я даже и открывать их не буду, вот еще.
И она уже хотела было отключить свой мобильник и снова лечь спать, как погаснувший было экран снова вспыхнул. Пришло очередное новое сообщение.
- Ладно, я открою тебя, - сказала вслух Ксюша. - Но обещай, что после этого ты успокоишься и дашь мне нормально поспать, договорились?
Любопытство пересилило верх над осторожностью. Ксюша нажала на кнопку и прочла сообщение.
Там было всего только одно слово - ЗАЧЕМ?
Так и было написано. Вначале слово, а потом вопросительный знак.
- Что за чушь! -прошептала Ксюша и решила посмотреть номер, от которого пришла эта смс-ка. Номер был скрыт. Затем она проверила и все другие пришедшие ей сообщения. И во всех них оказалось то же самое единственное слово с вопросительным знаком - ЗАЧЕМ?
Ничего не понимающая Ксюша выключила в конце концов телефон, снова завернулась в одеяло, но решила все-таки больше не спать в эту ночь. Слишком уж жутко ей стало и страшно. От того ли, что видела мужа своего впервые во сне или же после этих странных и непонятных сообщений.
На следующий день Ксюша не пошла на работу. Как она ни старалась, а обмануть болезнь ей не удалось. У нее сильно повысилась температура, болела голова, и кашель донимал ее. По всему видно это был бронхит, а потому она решила еще несколько дней не выходить из дома, а посвятить это время лечению. Она позвонила было своей подруге, у которой ночевала после смерти мужа, но подруга сказала, что у нее самой заболел ребенок, и прийти она никак к ней не сможет.
 - Справляйся сама, подруга, - сказала та. - Сейчас многие болеют, погода-то какая стоит, закачаешься.
И как ни хотелось Ксюше оставаться одной, а пришлось. И снова прошел день и снова наступил вечер, и снова подкралась ночь, которой Ксюша теперь стала бояться больше всего. Она старалась сидеть допоздна, смотря и пересматривая одни и те же сериалы, совершенно не думая о сюжете. Перед ее воспаленным взором то и дело вспыхивали эти странные сообщения, которые приходили к ней в прошлую ночь. Нелепые мысли крутились у нее в голове, но она отмахивалась от них как от надоедливых мук. Но это были мысли о ее муже, и чувство вины вновь и вновь стало овладевать ей с новой и большей силой. А когда она уже не в силах была морить себя, она опустила отяжелевшую голову на подушку и снова увидела тот же сон. Петруша был жив и снова ел с большим аппетитом. Он не говорил ни слова, а только время от времени посматривал на свою жену. Он пил чай большими глотками и снова смотрел на нее. А она как была, стояла у самого порога, словно статуя, не в силах броситься к мужу и удержать его руку со стаканом чая. И снова ее кошмар был прерван звуками телефона. И снова она проснулась.
Ксюша смотрела на экран своего мобильнкиа. На этот раз кто-то действительно звонил ей. Но на экране было написано - НОМЕР СКРЫТ ВЫЗЫВАЕТ. Это было ничем не лучше, чем вчерашние сообщения. А может быть даже и хуже. Ксюша решила, что терять ей больше вроде бы уже нечего, взяла и нажала на кнопку приема вызова.
Вначале Ксюша не могла толком сообразить, что же она слышит. Какой-то непонятный шум, треск. Но создавалось ощущение, что все это происходит не где-то рядом, а словно бы у другого конца вселенной. Она продолжала напряженно прислушиваться, всматриваясь в ночную темноту своей комнаты, когда вдруг треск помех прекратился и она услышала голос.
- Зачем? - произнес этот голос. Он был мужской и, странное дело, такой знакомый. В этом не могло быть ни малейшего сомнения еще и потому, что Ксюша уже столько раз слышала его прежде. Взгляд ее замер, дыхание приостановилось. Капли пота холодными струйками побежали у нее из подмышек по бокам и спине. Она не могла этому поверить, но факт оставался фактом: это был голос ее мужа, Петруши. Если бы Ксюша могла отключить телефон или даже отбросить его от себя, она бы это сделала не раздумывая. Да только она ничего этого не могла сейчас сделать. Возможно, это всего лишь продолжение ее ночного кошмара, убеждала она себя. Сейчас она проснется и все это закончится. А голос Петруши, или же некий субъект, говоривший его голосом, продолжал декламировать.
- Я только и хотел у тебя узнать - зачем ты это тогда со мной сделала? Конечно, ты, вероятно, очень удивлена, услышав меня сейчас. Да я и сам, признаюсь, немало был удивлен, получив это разрешение тебе позвонить. От меня сейчас здесь ничего не зависит. А вот ты еще могла бы кое-что сделать, правда? Снова молчишь? Времени у меня теперь очень много, с этим нельзя поспорить, но только каждое мгновение, проведенное здесь для меня сущая мука. О многом успел я здесь передумать и знаешь, что понял? Я вполне заслужил того, что со мной приключилось. Пил всю жизнь, тебе никакой радости от меня не было, вот потому ты взяла да и отравила мужа, ведь так? А что, вполне себе достойный конец. И я вовсе тебя не виню, как бы это странно не казалось сейчас. Но ведь на душе-то у тебя ведь и у самой не сладко, признайся.

Да, это был голос Петруши, но вот говорил он совсем не так, как прежде. Не было в его речи обычных ругательных словечек, сарказма. А еще в его голосе слышалась какая-то грусть и безмерная усталость. Ксюша продолжала сидеть неподвижно, сжимая рукой телефон, и не знала, что же ей обо всем этом думать.
- А ты должна сделать лишь одно, жена, - продолжал голос. - Ты же до сих пор никому не рассказала о том, что случилось тогда, ведь правда? Душу свою еще не освободила. Вот это-то и гнетет тебя. Вроде бы и сама не чувствуешь, а оно откуда-то снова подходит и снова гнетет. Покаяться ты должна. К священнику сходить. Да и не грех бы по мужу своему панихиду бы заказать. А ты все не ходила никуда, все боялась, я знаю. Ну что ж, я свое сказал, а ты теперь думай. Что делать дальше будешь или снова бояться начнешь? Не сладкая у меня теперь житуха-то здесь. Не кормят нас совсем, да и спиртного теперь в рот не возьмешь. Да и где оно, спиртное-то в таких-то местах? Говорят мне, что ежели ты все как я сказал сделаешь, то переведут меня в другое место, где по слухам полегче бывает. Так что от тебя теперь все зависит, жена, от тебя и ни от кого больше. Прощай же теперь. А зла я на тебя не держу, так и знай.
Звонок был закончен, и связь оборвалась, а Ксюша по-прежнему продолжала неподвижно сидеть в темноте и сжимать телефон.

А потом она сделала все, как и было заказано ей. И к батюшке сходила и заупокойную заказала, - все как есть выполнила. И на душе у нее действительно то ли само по себе, то ли от этого, но легче стало и спокойнее даже. Да только в этом доме с того самого времени жить она больше никак не могла. Уехала Ксюша к родителям своим в другую область, да с тех пор там и живет. Смею надеяться, что и поныне она еще здравствует. А звонков и сообщений, подобных тем, что тогда она получила, больше в ее жизни уж не было.