Моя Нинка - лучше всех...

  18+Моя Нинка – лучше всех…
Так, други мои, сейчас я вам расскажу историю, которая приключилась со мной много лет назад.  Даже сейчас, хотя и времени порядком прошло, но, как вспомню её, так сразу же то самое сильное чувство ужаса, которое мне пришлось пережить в своей  жизни, накатывает на меня как девятый вал.  Быррр!

В общем, дело было так.

Был у меня друг, Димка, успешный предприниматель, да и вообще хороший парень. Подвозил он меня до станции метро по утрам. В ту пору ему это по пути было, и по времени у нас как – то всё ладно складывалось.

Так вот, подъезжает он как-то раз утром за мной, плюхнулся я на заднее сиденье (сиденье спереди у  него как всегда каким-то мелким хламом завалено было, и, казалось, что оно вообще не предназначалось для перевозки пассажиров).

Усаживаюсь поудобнее и вижу, что на том месте, на которое обычно водители иконки вешают и разного рода обереги – фото. Фото очень даже такой сексапильной девицы, к которой взгляд любого здорового мужика сам собою притягивается.

Одета она была в коротенькую розовую маечку, едва дотягивающую ей до пупка, и такую же коротенькую юбчонку, которая только – только прикрывала ей то самое место, из которого ноги растут. 

А ножки, скажу я вам, были ну очень и очень хорошенькие, словно точёные, в розовых туфельках с каблучками  сантиметров по десять – двенадцать, и смотрелись ну просто шикарно.

– Дим, а Дим, что это за новый ангел – хранитель у тебя появился? – улыбнувшись, спросил я, давно зная его как неугомонного ловеласа и дамского угодника.

– Зойка, недавно на вечеринке познакомились…

Не успел он договорить, как сразу зазвонил смартфон, стоявший в закреплённом  под лобовым стеклом кронштейне.

– Блин…  Зойка звонит. Соскучилась солнышко…  – маневрируя и не отрывая глаз от дороги, с явными победными нотками в голосе воскликнул Димка.

На экране смартфона высветилось личико этой самой Зои, крупно, в анфас. И было оно прехорошеньким: пышные, пшенично – светлые волосы, зелёные умные глазки, слегка курносенький, в меру толстенький  носик, под которым призывно сияли накрашенные алые губки. И всю эту прелестную картинку подчёркивал ярко-красный купальник, прикрывавший её пышную грудь.

Тем временем мы уже подъехали к станции метро. Я вышел, а Димка, прервав призывную трель смартфона, стал о чём – то щебетать со своей очередной пассией.

И уже секунд через двадцать его серебристый «мустанг», фыркнув, помчал его дальше, навстречу очередным амурным приключениям.

Подходя к станции метро, на меня навалилась невесть откуда взявшееся грусть – тоска. А сердце моё стала грызть чёрная зависть. «Блин, – думал я, спускаясь на эскалаторе, – везёт же Димке, поехал муси – пуси разводить с прелестной дамой, а мне опять тащиться под землёй, через весь город, целый день вдалбливать инфантильным егэшным студентам азы электротехники».

Настроение моё начинало резко портиться.

Но, когда поезд качнуло и состав стал набирать скорость, я вспомнил свою жену Нинку, её безапелляционное, когда я возвращался с работы домой, «мой руки и за стол». А уж когда в памяти стали всплывать наши с ней любовные утехи, и я почти явственно, почти физически представил и ощутил её родное, сладко пахнущее нагое тело, жизнь снова заискрилась радужными красками, и так мне захотелось всё бросить и вернуться домой, к своей Нинке, что я и сам не заметил, как перескочил в поезд, следующий в обратном направлении. 

По дороге домой я купил веточку душистой сирени и бутылочку красного сухого вина, такого, какое она любит. Я на крыльях летел домой и, уже подойдя к подъезду, решил немного позабавиться и разыграть свою жену Нинку внезапным появлением.

Тихонечко, не шумя, поднялся на третий этаж, по-шпионски, чтобы не дай бог не брякнуть ключами или дверью, тихо – тихо открыл дверь и вошёл в прихожую.
 
Если сказать, что то, что я там увидел, повергло меня в шок, это значить ничего не сказать.

В моей душе разверзся вулкан! Его лава, состоящая из обиды от предательства, лжи и обмана клокотала у меня в груди. Висевшую на вешалке Димкину куртку и стоявшие на коврике его ботинки я готов был испепелить лишь одним своим взглядом.

Ко всему этому, закрытая дверь спальни, не пропускавшая через своё стеклянное полотно ни единого лучика света, и ритмичное поскрипывание нашего с Нинкой супружеского ложа не оставляли никаких сомнении в предательстве, совершающемся среди родных стен.

Не разуваясь, я прошёл в кухню и грузно опустился на табурет. Пальцы рук, сомкнутые в кулак, отяжелевшие, как кувалды, тяжко легли на колени.
 
Сидеть так пришлось мне недолго.

Неожиданно дверь спальни распахнулась, и из неё выпорхнула моя нагая Нинка.
Пробегая мимо кухни в ванную, она краем глаза заметила меня, тучей сидящего на табурете.

Громко ойкнув и прервав  свой бег, в растерянности замерла напротив, и уже через секунду её стройные ножки стали медленно подгибаться, и она своим голеньким,  мягким задом плавно опустилась на столик трюмо, стоявший в прихожей.  Глаза её, на миг вспыхнувшие и расширившиеся от ужаса, стали медленно закрываться, губы задрожали, голова вскоре опустилась на грудь. И всё тело её начинала сотрясать мелкая, дробная дрожь.

Слава богу, что то, что произошло дальше, для меня и сейчас проплывает как в мутном тумане.

Я, выхватив из набора ножей самый длиннющий и острый, которым обычно разделывал куриные тушки, схватил за растрёпанные волосы трепетавшую от ужаса Нинку и ворвался в спальню, где на моей кровати, раскинув ноги, лежал блаженствующий Димка.
 
Своим внезапным появлением, лишив противников воли к сопротивлению, я измывался над ними как мог. Я рвал и метал, швыряя по комнате обомлевших любовников. Безобидное, но ненавистное ложе любви раскрошилось в мелкие щепки. Когда-то с любовью набитое моей бабушкой в подушки перо вихрем летало по комнате.

Напоследок, изрядно облив их растительным маслом, я заставил плотно облепить друг друга кружившим по комнате пером и выставил вон из квартиры.

Сам прошёл в кухню, чтобы смягчить горесть обиды от адюльтера, открыл принесённую бутылку вина, прямо из горлышка залил всё её содержимое в своё горло. Не успев занюхать кулаком выпитое, я услышал, как во дворе раздалось  несколько громких, резких хлопков.
 
Выглянув в окно, я обомлел от жуткой картины. Мои ужас и отчаяние усилились ещё больше. Душа моя была в полном отчаянии и смятении.

Во дворе, на тротуарной плитке, лежали распластанные тела моих "пернатых" любовников. В области головы, из-под их тел, растекались красные лужи крови.

Кто-то не дал им скрыться в соседнем подъезде, в котором жила подруга Нинки.

И в следующий момент я увидел этого – кого-то.  Он стоял, плетьми опустив руки. В правой руке его был зажат ещё дымившийся пистолет. Это был сосед, полицейский, живший в квартире прямо под нами. Возвращавшийся с ночного дежурства страж порядка, видимо, по обыкновению, снимая за ночь полученные стрессы со своими сослуживцами, изрядно принял на грудь и ,увидев невесть откуда взявшихся странных "пернатых" существ, решил навести порядок по-своему, со снайперской точностью прервав их земное путешествие.

Вдруг кто-то сильно стал трясти меня за плечи.

– Валера, Ва-ле-ра! – услышал я голос своей жены Нины.
 
Я открыл глаза. Надо мной, склонившись, стояла живая и здоровая Нинка! Вы понимаете? Моя живая Нинка, одетая по обыкновению в то, в чем ходила  по утрам провожать детей в садик.

 – Валера, вставай! – выпрямляясь, сказала она, увидев, что я хлопал глазами и внимательно смотрел на неё. – Хватит спать! Дима уже звонил, скоро подъедет. Но сколько можно сидеть за этим проклятущим  компьютером по ночам и смотреть всякую всячину, дождёшься, что с работы тебя точно попросят.

Меня всего, от макушки до пят, обдало  холодным и густым потом. Заметив капли пота, она до боли родным, участливым голосом  спросила:         

 – Что с тобой, родной, тебе плохо?
Я был  не в силах вымолвить ни слова, смог только что-то  невнятное промычать ей в ответ.

– Сейчас, родной, я быстро, – милым, озабоченным голосом  пропела она. – Девочек  в садик отведу и сразу домой. Диме что сказать? Пусть не ждёт?

 Своими красивыми, такими родными глазами, вопрошающе участливо и с нежностью смотрела  она на меня.

Я, собрав в себе последние силы, смог только слегка качнуть головой ей в ответ.
Дверь щёлкнула запорами  закрывающихся замков.

Я лежал ни жив ни мёртв. Простынь подо мной мокро, неприятно холодила. Полежав так немного, потихоньку приходя в себя, я присел на постель, потом, медленно повернувшись,  опустил ноги на пол. Меня всего сотрясало как последнего алкоголика.

Не сумев надеть тапочки, я встал и босиком, шатаясь от стены к стене, побрёл в ванную, чтобы занялся  утренним туалетом.

Пока я брился, руки мои ходили ходуном. Я умудрился пару раз порезаться безопасной бритвой.

Допивая утренний кофе с лимоном, я потихоньку, по чуть-чуть стал возвращаться к реалиям жизни.

В груди что-то сильно тоскливо саднило.

Когда хлопнула входная дверь и в кухонном дверном проёме появилась моя живая и здоровая обеспокоенная Нина, из моих глаз по щекам покатились крупные слёзы, плечи мои обмякли, голова упала на грудь.

С тех самых пор, чтобы засиживаться за компьютером больше чем до одиннадцати, ни – ни… Таймер поставил, чтобы он в одиннадцать отключал его, злосчастного …

А ещё у нас с Ниной через девять месяцев родился сын Егорка, богатырь, весом аж четыре двести. Ну а с другом Димкой мы редко сейчас встречаемся, как-то не комильфо мне стало с ним…

Теперь с работы сразу домой, ведь трое детишек теперь у нас, трудновато ей стало одной…

Так вот, други мои, Нинка у меня  и правда – лучше всех!!!