Шепот сердца - десять лет спустя

Если поднять глаза, стоя спиной к морю на пристани этого крохотного итальянского городка, можно увидеть извилистую дорогу, местами мощеную булыжником. Она бежит через весь город, вдоль дружного ряда невысоких разноцветных жилых домов, цепляющихся друг за друга, - именно эта поддержка, по всей видимости, и помогает им удержаться на скалах, что они облюбовали, - до главной площади с фонтаном и церквушкой века, наверно, двенадцатого. Кажется, что время здесь застыло в средневековье, и, того и гляди, из местной таверны появится рыцарь-защитник этих мест, чтобы, в перерыве от ратных дел, покорить сердце очередной красавицы своими манерами и игрой на гитаре. И теперь еще каждую весну этот крошечный затерянный на побережье городишко взрывается слепящими яркими красками и пьянящими ароматами. Но сейчас в свои права вступил декабрь. А потому – серое небо, дожди и отсутствие людей на улицах – кому охота подхватить простуду перед Рождеством? Совсем скоро в окнах домов замерцают гирлянды, на дверях появятся венки из остролиста и не только – фантазия местных дам не знает границ, но пока – только  монотонное полотно неба и орнамент волн у причала.

Несмотря на поздний час и выходной день, в одном из офисов на первом этаже светло-зеленого домика все еще горит свет. Это – один из самых маленьких, но процветающих музыкальных магазинов южной Италии. Худощавый невысокий силуэт контрастно вырисовывается на фоне десятков скрипок, гитар, укулеле и прочих струнных. Иссиня-черный костюм, ослепительно-белый воротник и черные непослушные волосы – типичный образ офисного клерка, но что-то во всем облике, видимом со спины, выдает в нем иностранца. Внезапно среди туч появляется просвет – видимо, порыв ветра сказался – и последний луч заходящего солнца бесцеремонно проскальзывает в витрину, оставляя золотистую дорожку на компьютере, столе, заваленном бумагами – новые заказы, он разберется с ними завтра, - и останавливаясь на скрипке из красного дерева. Скрипка, и без того выделяющаяся среди своих струнных сестер, начинает словно бы светиться изнутри, будто она и не скрипка вовсе, а драгоценный камень. И в этом есть доля правды – для Сейджи Амасавы, некогда лучшего ученика скрипичных мастеров Кремоны, эта скрипка – драгоценность и единственное напоминание о той мечте, что так и осталась мечтой.
 
…последний год старшей – или средней? – школы дома, два месяца в Кремоне и строгий мастер, первые успехи и надежды, несколько дней на родине и та встреча с первой любовью - кажется, ее звали Цукишима Си… Сидзуку, Токио, тонущий в предрассветном тумане и эти наивные детские клятвы быть всегда вместе. У Жизни были на них совсем другие планы. Вскоре после отъезда Сейджи назад, в Италию, семье Сидзуку пришлось переехать – ее маму, получившую докторскую степень, пригласили работать в престижный университет на соседнем острове. Следом перебралась и вся семья. Дедушку Сейджи почти сразу перевез к себе (он до сих пор еще остается весьма бойким старичком, несмотря на почтенный возраст), но при переезде потерялся крошечный листок с новым адресом Сидзуку, и все контакты с ней и с Японией оборвались. Нет, он сам никогда бы не потерял такое сокровище – но ушлые карманники Рима увели у него из-под носа японский паспорт, перепутав с кошельком. Восстановить документ – не проблема, но восстановить бесценную информацию… Письма с сердечной просьбой поделиться контактами Сидзуку, отправленные на адрес ее лучшей подруги и друга, или звонки новым владельцам дома с надеждой, что она напишет дедушке, остались без ответа. Библиотека, где работал отец Сидзуку, раз за разом отвечала отказом, утверждая, что они не имеют права распространять личную информацию. Поиски в сети также ни к чему не привели. Не в силах справиться с потрясением, Сейджи провалил финальный экзамен. Дорога в скрипичные мастера отныне была для него закрыта. И лишь эта красная скрипка, его дипломный проект, который он так и не защитил, и похожая на ту, что звучала некогда в старом доме с видом на Токио, напоминала ему о детской мечте. Скрипка, которую он не продал бы ни за что на свете.

Возвращаться в ставшую далекой и физически, и по духу, страну, Сейджи не стал. Поскитавшись по Италии года четыре и перепробовав массу работ, он перебрался с севера на юг – климат здесь больше подходит для дедушки. И вот теперь, уже как несколько лет, он работает в этом магазинчике, даря радость людям – никто лучше него не умеет подобрать нового хозяина инструменту. Несколько лет обучения не прошли даром – и внутренний дар видеть душу инструмента, как и тонкое знание психологии, привело к тому, что дела магазина с его появлением в нем явно пошли в гору. Этот магазинчик стал местной достопримечательностью, и нередко сюда захаживают даже туристы. Для каждого Сейджи находит доброе слово, и особенно рад он визитам гостей с его родины. Но, глядя в глаза этого одиночки – несмотря на любовь местных жителей и внимание итальянских умниц и красавиц, он предпочитает выдерживать вежливую дистанцию – можно заметить грусть, которая не исчезает даже тогда, когда он искренне разделяет радость посетителя, встретившего с его помощью свою вторую половинку и верную подругу (ведь для музыканта инструмент – это нечто большее).

Сейджи повернулся, глядя на сияющую скрипку. Перед глазами вновь промелькнули события почти десятилетней давности. Девочка, смотрящая на Барона, бесценную статуэтку его дедушки, их импровизация, дедушкины рассказы об истории, что она написала. Сейджи ясно представлял себе то, что она видела и чувствовала тогда - горящий камин и кусок руды в ладонях, тяжелую сумку и легкую грусть от того, что первая попытка провалилась. Писала ли она еще? Он не знал. Как не знал и того, что несмотря на расстояния и время, она все эти десять лет медленно и упорно движется к той цели, что она себе поставила.

…Раскат колокола на старинной башне стряхнул остатки сна с девушки, чье лицо и руки были вымазаны засохшей глиной и гипсом. С трудом поднявшись с матраса, брошенного прямо на полу посреди ее студии, матраса, на котором не наблюдалось ни подушки, ни простыни, ни покрывала, она, прищурившись, взглянула на результат вчерашней работы. Древняя полуразрушенная статуя постепенно обретала свой первоначальный вид. Почти две недели кропотливой работы, на протяжении которых она зачастую забывала про еду и засыпала там, где ее настигнет сон (прямо как в детстве, когда она могла уснуть за столом, читая книгу, на полу или на покрывале, забыв скинуть хотя бы верхнюю одежду), дали свой результат. Довольно потянувшись, Сидзуку подошла к окну и с некоторым сожалением подумала о том, что ей скоро придется покинуть и этот симпатичный немецкий городок с рыжими крышами и шумными жителями. С тех пор, как она окончила университет, к удивлению родителей выбрав рабочую специальность – реставратора – она постоянно была в пути, объехав почти всю Германию. И неизменно, куда б она ни направлялась, в ее сумке лежала потрепанная рукопись. Та самая, что она, еще будучи школьницей, написала для дедушки Сейджи.

Сейджи… где он сейчас? Как его найти? Да и стоит ли искать человека, так бессердечно поступившего с ней? Целых два года она писала ему письма, но каждый раз они возвращались с пометкой «адресат отсутствует». Даже если он переехал по какой-то причине, даже если представить, что с ее новым адресом, который он, несомненно, получил в одном из последних писем, что-то случилось – неужели так сложно в наш-то век цифровых технологий найти человека (даже если этот человек из принципа не пользуется соцсетями)? Но он ее не нашел. Невелика потеря, в общем-то, и все бы ничего – у нее появилась идеальная любимая работа, море новых друзей, две племянницы, которых она обожала, - но почему-то каждый раз от взгляда на видавшую виды тетрадь на нее нападала странная ностальгия – по творчеству ли, по прошлому, понять было сложно. Со времен окончания школы она не написала ни строчки. Университет и стажировки, кропотливый труд до мозолей на пальцах, - тут бы найти время, чтоб подремать хоть пару часов в сутки! – а писательское мастерство, как любое другое, требует постоянного внимания, постоянных упражнений. Выбор был сделан не в пользу историй. И, ко всему прочему, этот выбор обязательно поможет ей найти ту самую парную статуэтку, подругу Барона. Да, это и была тайная цель, ради которой Сидзуку променяла перо на кисть. Цель нереальная, но ведь чудеса бывают, что весьма красноречиво доказывал тот факт, что ей удалось так быстро выучить столь капризный немецкий и стать одним из лучших реставраторов Европы.

И вот, день за днем, год за годом, город за городом, форумы любителей старины, антикварные магазины и лавочки, блошиные рынки, разговоры с местными жителями – иногда удача, казалось, виляла своим длинным хвостом прямо перед носом, только руку протянуть – но всякий раз оказывалось, что этот самый хвост ухватить не так-то просто, и поиски продолжались.

Телефон мигнул сиреневым огоньком – ей письмо? Старые друзья, новый заказ? Оказалось, последнее. И, что удивительно, на этот раз ее ждет новая страна – Италия. Если она, конечно, согласится. Но это позже. А пока – как насчет еще пары складок на каменной греческой тоге?..

…Сейджи протянул руку к своей скрипке. Ему до сих пор приходится играть, чтобы продемонстрировать клиенту, на что способен инструмент. Но играть через силу, играть серьезные произведения, играть для кого-то – это одно. Совсем иное же – играть для себя, полностью отдаваясь музыке. Пальцы сами нашли лады, и из открытого окна полилась лекомысленная мелодия. Забыв обо всем, Сейджи очнулся лишь тогда, когда услышал насмешливые голоса с улицы – «Country road, take me hooome – пффф, что за старье играют в этом старом городишке». Голоса удалились. Сейджи взял последнюю ноту, улыбнулся и опустил смычок. «Сами вы старье. А ведь совсем недурственно, а? Прям настроение поднялось. Отличный антистресс в конце трудной рабочей недели. Надо сделать это субботней традицией.» Улыбнувшись нелепой мысли, он запаковал скрипку, закрыл магазинчик и отправился домой, по пути забежав в местную пекарню, поболтать с другом и захватить чего-нибудь вкусного для старика.

…Автобус тихо катил по почти идеальным итальянским дорогам. Пассажиры мирно посапывали – рейс был утренним. Не спали двое. Водитель и Сидзуку. Водитель – всем понятно, по какой причине, а Сидзуку была просто слишком впечатлена, чтобы спать. Каждая деревушка приводила ее в восторг. Германия, конечно, тоже прекрасна (ну а ее страна вообще вне конкуренции, тут не поспоришь!), но это разнообразие пейзажей и архитектуры не сравнимо было ни с чем. Наконец, скрип тормозов известил служителя старинной церкви о том, что долгожданный специалист наконец-то прибыл. Разговорчивый священник, болтая без умолку, рассказывал Сидзуку о том, что ее ждет. «Задача Ваша не из легких, - тараторил он, – за неделю восстановить старинную фреску. У нас  тут шторм прошелся, набедокурил. Сорвал часть крыши, разбил окно, дождь залил стену. Подмочил нашу фресочку главную… Через неделю – Рождество, через неделю все жители, как всегда, соберутся здесь, а орды туристов будут нетерпеливо обивать пороги с надеждой взглянуть хотя б одним глазком на фреску, а она в таком состоянии, катастрофа… Но ведь Вы нас спасете?» Получив утвердительный – и немногословный – ответ, деятельный служитель проводил Сидзуку до ее комнаты в доме неподалеку. Всю дорогу он болтал без умолку, и ей казалось, что эта неуемная энергия уделала бы тот самый ураган, из-за которого ей теперь неделю не спать. Наконец, он вручил ей ключи и испарился. Вздохнув с облегчением, Сидзуку проверила инструменты, разобрала сумки и отправилась знакомиться с городом. Первое впечатление можно было описать тремя словами. Улыбки, запахи и музыка. Этот городок ей определенно нравился. Кроме того, с одной из улиц доносилась скрипичная мелодия. Послушав ее пару минут и улыбнувшись воспоминаниям, Сидзуку зашагала к месту работы. Хватит прохлаждаться, время не ждет.

…Неделя перед Рождеством и в том году оказалась суматошной. В этом же… Клиенты сменялись, казалось, с каждым движением секундной стрелки в старинных часах, стоящих в глубине зала. Как и в том году, Сейджи пришлось уехать за новой партией скрипок. Четыре дня, сотни километров дорог, около десятка новых чудесных инструментов. Накануне он вернулся домой – этот город стал его домом. Франческо, его друг, пекарь из булочной, к которому он по привычке заскочил поболтать, рассказал ему слухи, будоражащие город. «Твоя землячка, неуловимая, как призрак, - ее никто так еще и не видел, и даже имени не знаем, работает день и ночь, самозабвенно. У вас это в крови, да? Сейджи?» Тот рассеянно кивнул и помчался домой. Воспоминания воспоминаниями, а реальность важнее – дедушка соскучился же, поди. Да и клиенты завтра с утра уже под дверью караулить будут.

…Отступив на несколько шагов, Сидзуку критическим взглядом осмотрела работу. Фреска вернулась к тому виду, что был у нее до злосчастного шторма. Вошедший смотритель, увидев результат, разразился потоком непереводимых итальянских междометий. Миллион слов благодарности на всех языках смутил мастера. С трудом отделавшись от эмоционального служителя, она с облегчением выскользнула на улицу.

Пятница. Пять вечера. Ее работа закончена, значит, снова в путь. Первый настоящий отпуск за последние пару лет. Пожалуй, можно слетать домой – без предупреждения, сделать сюрприз семье и, самое главное, Аюми и Акари. Совсем уже большие стали, узнают ли? Но возвращаться без подарков нехорошо.

За несколько часов каждому члену семьи нашелся подарок. Всем, кроме Акари. И когда Сидзуку уже готова была сдаться, в первый раз в жизни (и то, только временно, до приезда в Рим – уж там-то точно все найдется), как вдалеке приветливо замигала вывеска какого-то музыкального магазина. Зная интерес девочки к музыке – в кого бы? сестра явно творческими началами не отличалась, муж ее тоже – она поспешила туда.

Ускорив шаг, Сидзуку практически подлетела к витринам. Но спешила она напрасно. Магазин был закрыт. Однако, одного взгляда внутрь оказалось достаточно, чтобы понять – это именно то, что искала. Она задержится здесь на день и вернется завтра вечером, перед закрытием. Но что взять? Гитару? Альт? А может, скрипку? Пожалуй, последний вариант подойдет. Взгляд Сидзуку внезапно остановился на красной скрипке на стене. Ценника на ней не было, но она знала, что именно за ней она сюда и пришла. Оставалось дождаться завтра.

…Из окон магазинчика на первом этаже светло-зеленого дома юноша смотрел на проходящие мимо него толпы нарядно одетых людей. Сегодня в городе традиционный праздник, и стар, и млад вышли на улицу, веселятся, обнимаются, дурачатся. Ярмарка, представление на главной площади, уличные музыканты, а вечером – фейерверк. Так было год назад, так будет через год. Клиентов сегодня можно было и не ждать. Да и настроение на удивление паршивое. Подождать еще десять минут до закрытия, и скорей домой. А пока… Скрипка в руках, и снова льется из открытого окна до последней нотки, до последнего штриха знакомая мелодия – «All my memories gather round her…»

Сидзуку, с головой окунувшаяся в праздничную атмосферу и безумное веселье города и забывшая о своей главной причине, почему она все еще здесь, внезапно уловила такие знакомые мотивы в воздухе. Откуда они звучат – как тут определишь, в этом жужжании городского улья. Да и так ли это важно – ведь до закрытия магазина всего пять минут. Развив крейсерскую скорость, через две минуты она была на месте. Без колебаний рванув ручку на себя, она с порога обратилась к симпатичному продавцу, который, к тому же, оказался из ее страны. Тот был неумолим – скрипка, которую она выбрала, не продается. Но он с радостью поможет ей подобрать другой инструмент. Делать нечего – и Сидзуку согласилась. Прослушав четыре инструмента, оба одновременно выбрали один. Уже расплатившись за лучший подарок для Акари, Сидзуку, не привыкшая уступать, попросила незнакомца объяснить, почему та скрипка, которая висит отдельно, не продается. «Она только в комплекте со мной». Эти интонации – где же она их слышала? Наконец, окончательно осмелев, она попросила юношу хотя бы продемонстировать ей звучание той самой скрипки. И тот, повинуясь непонятному порыву, согласился, к удивлению для себя. Одна, вторая, третья мелодия – зачарованная Сидзуку опустилась на стул, стоящий для посетителей. Давно она не слышала такого исполнения – лет десять, пожалуй. Она уже не видит перед собой исполнителя – нет, перед ее глазами сменяются калейдоскопом картинки, рожденные музыкой. Бурный океан и буревестник над волнами, безмятежное утро над лавандовым полем Прованса, огни и суета больших городов… Внезапно ее мечтания прерываются такими знакомыми мотивами. И, как десять лет назад, она начинает петь. Не отдавая себе отчета. На родном языке. Тот самый стих, что она когда-то написала для школьного выпускного.

…Последний луч солнца бесцеремонно проникает в музыкальный магазин и осыпает золотом две ошарашенные фигуры с горящими глазами, что застыли друг напротив друга, боясь, что все это – лишь мираж, не в силах произнести ни слова.
Да и к чему тут слова?