Кот Геннадий

Пока я творчески варил уху, резал сало, ломал хлеб, наливал водку и записывал рифмованные мысли, пришел Гена. Он стоял у дверей и смотрел на меня единственным глазом так, словно их было два, и я не смог отказать ему в гостеприимстве. Я поделился с ним ухой, сырой рыбой и он улегся рядом на скамейке. Я не спрашивал его, в каких передрягах он побывал, сколько крутанул романов и он тоже отвечал мне деликатностью - не лез с лишними вопросами. Геннадий "настоящий мужчина" - независимый, хладнокровный, умный и не зануда. Мы с ним хорошо понимаем друг друга, наверное поэтому он выбрал меня в хозяева. Каждый раз, когда я уезжаю в город, Гена остается в деревне, и по возвращении я никогда не знаю, жив он или его разодрали собаки, застрелили из "духовушки" пацаны, задушили коты-ревнивцы... И каждый раз Геннадий является в мой дом триумфатором, демонстрируя нечто римское, гордо подняв хвост трубой. Не хватает только лаврового венка и ликторов, разгоняющих толпу... Недаром имя Геннадий означает - "благородный".
Я опрокинул еще стопку "белой" и Гена с завистью посмотрел на меня. У них у кошек нечем снимать стресс, разве что драками, а у людей чего только нет! - Написал чего-нибудь, пока я дрался и трахался?! - спросил Гена. - Да, стишок про весну в городе. - Никогда не был в городе, - сказал Гена, - там, что, какая-то другая весна? Почитай! - Тебе не понравится, там про женщин... - попытался отбиться я, но Гена не сдавался. - Тем более, это моя тема, читай давай!
Шелк белья, окурки, книжки,
в хрустале обрывки сна,
Бреет женщина подмышки,
А на улице весна,
А на улице качели,
детский плач и детский смех,
И «Венера» Боттичелли
Распускается для всех!
Геннадий зевнул, показав страшные боевые клыки. - Не понимаю, зачем женщины бреют подмышки, наши ничего не бреют и красоты не убавляется... - Я ничего не ответил и пошел мешать угли в печке. Где им котам понять, что мы давно отбились от природы и уже который век пребываем в плену дурацкой морали. - Кстати, - как бы мимоходом добавил я, - бреют не только подмышки, но и писю. - Геннадий возмущенно фыркнул, словно его облили водой. - Представляю себе Рисочку с бритой писей, вот смеху-то, я бы на нее такую ни в раз не полез, вы, люди, совсем с ума рехнулись перед концом света! - И тут я решил выложить ему все начистоту. - Послушай, кот, на днях приходила Рисочка и жаловалась, что ты сделал ей котят и бессовестно бросил, просила, если я тебя увижу, дать тебе такого пенделя, чтобы ты летел через забор прямо к ней! - И-и-и? - усмехнулся Геннадий, - неужели ты посмеешь меня тронуть, ты ведь сам из того же теста сделан... - А ведь правда, - подумал я, и оседлал свое мнимое возмущение. - Ладно, замяли, живи сколько хочешь, там без тебя разберутся, Рисочка кошка домашняя, у нее есть дед с бабкой. - Геннадий вытянулся на лавке, но продолжал следить за мной одним глазом, словно подозревая, что пендель может прилететь, откуда не жди. Еще через пять минут, успокоившись, он предложил мне почитать ему вслух Иммануила Канта - Не могу уснуть, а Кант действует на меня лучше всякого снотворного, да и тебе польза, ты же любишь читать, когда выпьешь?
Аргумент был железный. Я поднялся на второй этаж, взял с полки "Критику чистого разума" и устроился в кресле-качалке у печки. Геннадий прыгнул мне на колени, свернулся калачиком, и заурчал. Семья снова воссоединилась. Надолго ли?