Глава 17

Атмосфера в квартире была не лучшей. Честно, мне становится не по себе. Чувство, что некто смотрит на меня, а его взгляд столь холодный и что-то в нем было такое, чего невозможно описать.
По спине пробежали мурашки, холодные и неприятные.
— Ты говорить будешь?
— Чо говорить? — заплетавшимся языком проговорил мужчина, еле-еле можно разобрать его слова.
— Где твоя машина?
— Какая еще шина?
— Машина!
— Маши нет.
— Какая *цензура* Маша? — начал уже орать Саша, — *цензуры* не давай мне тут, *цензура* уже.
И это продолжалось еще около часа, честно я так и не поняла, о какой машине идет речь.
Еще немного криков и мужчина все-таки начал рассказывать, начал он издалека. Ни я, ни Саша и даже ни Женя не сразу поняли, о чем эта пьяница говорит.
— Сначала мы разговаривали, смотрели футбол…
— Кто мы?
— Я, Вовка и этот… как его… не знаю, как его зовут, но видел я его в первые. Сидели, выпивали пиво. Потом то ли мне, то ли Вовану сбрендило сыграть в карты. Пошли еще бухла купили и начали играть.
— Ну вы пили и чо, — совсем не так начал говорить Саша, как я к этому привыкла. Добавил какой-то незнакомый акцент, еще и это «чо», будто это не тот Саша, которого я знаю…
— Когда бабки у меня закончили, а долг большой, незнакомец предложил мне отдать свою машину. Вот и отдал. На год. Такой уговор, — добавляет он с большим вздохом, а последние слова дались ему с трудом, может для него машина была чем-то большим, чем просто груда металла.
«Неужели он и есть тот маньяк? " — спрашиваю саму себя и понимаю, это не он.
Как я это определила, без всего. Внутри мне кто-то нежно шепчет, что этот человек и мухи не обидит, только вот Саше и Жени это объяснить, еще и без весомых аргументов сложно будет. Скажу, мол, внутренний голос говорит и кто знает, что меня потом ждать будет… нет. Нужно что-то решать и чем быстрее, тем лучше.
Еще час, может, два мы проторчали в этой квартире прежде, чем выяснили еще кое-что. Женьке позвонили и начали, говорил, о чем там разговор плохо было слышно. Проговорил он минут пятнадцать. Даже отошел чуть дальше от нас. А мы в это время молча смотрели друг на друга. Ничего не хочется говорить, только смотреть на него. «Да, я влюбилась» — сказала себе и по-идиотски улыбнулась.
— Ну что, — наше пространство прервал Женя, конечно, стало чуть-чуть обидно, но это ж важно.
— М?
— В общем слушайте, этот Петр Иванович машину отдал около месяца назад, потом как раз и начались похищения. Может машину-то ему, и вернули раньше, кто ж знает.
— Отдал машину маньяку?
— Да.
— *цензура*
— Да, Саша, да именно *цензура*
Совсем не стесняясь меня, начали уже в который раз материться. «Ой, да ладно тебе, неженка, сама-то вот как материлась, когда Машку последний раз видела». Что верно, то верно. Но все же!
— Ой, извини, — вдруг говорит Саша, поняв, что я стою рядом.
— Да ничего страшного, я тут сама недавно и похуже материлась…
— С чего это вдруг ты начала.
— С того, Сашенька, с того, — повторила манеры недавних слов Жени из-за чего Саша улыбнулся, а после и вовсе засмеялся. Нормально…
— И что дальше? Какие действия?
Какие действия? Честно, я даже уже не уверена, что нам удастся его поймать. Мы толком о нем не знаем, а ждать следующую жертву…
— Тебя домой? — спросил Сашу, когда от нас отошел Женя, садясь в машину.
Я кивнула.
Мы садимся в машину. Уже начинаем уезжать отсюда, молчим. Почему, когда мы остаемся наедине, все время молчим? Он признался, что я ему небезразлична, да и я тоже. Так почему? Молчание. Он словно прочел мои мысли, когда я собралась уже хотел что-нибудь сказать, он задал вопрос:
— Давай в кафешку заедем?
В ответ я лишь угукнула, но сказать то, что хотела, не сказала. Может это даже к лучшему.
Чуть меньше часа потребовалось доехать до центра, где располагались многочисленное количество всяких разный забегаловок, но мужчина (или лучше парень?) решил зайти всеми известную или даже любимую забегаловку под чудесным названием кфс. Можно было и в Макдональдс, который к слову находится в двух шагах, а между ними еще и бегемот (однако ну очень удачно).
Мы зашли внутрь, занимая свободные места (обычно в это время редко кто может быть здесь).
— Что будешь?
— Э…ну… у. меня это, — начала мямлить я, думая от чего же так, — ващет у меня собой денег нет…
Наконец выговариваю я, а он начинает смеяться. Вот сейчас мне обидно.
— Дура, я плачу, — сквозь смех говорит он.
Я надула губы, скрестив руки на груди. Не ну что за нафиг?
— Возьму тебе тоже самое, что и себе, не против?
Я не отвечаю, просто покачала головой. Я просто немного обиделась. Почему он меня вечно «дурой» называет? Не такая уж я и дура, если учитывать, что это я сказала им про номера и тд и тд.
И кому я жалуюсь?
Действительно, сама себе, да такими темпами мне и до психушки не далеко. Отвезут люди в белых халатах, и никто не заметит.
Через пару минут Саша вернулся с подносом, полным еды. Да я ж растолстею!
Мы сидим. Едим. Я даже не смогла доесть, поэтому доедать картошку пришлось Саше. После мы просто сидели, о чем-то болтали. Я заметила то, как на него смотрели девушки, которые прошли мимо. Они строили глазки, пытаясь привлечь внимание, только вот он на них даже не посмотрел. Одна из них (она как раз-таки и строила ему больше всех глазки) расстроенно вздохнула, когда вновь прошла мимо. Саша услышал и лишь засмеялся.
Подруги расположились за столом, стоявший за спиной моего спутника. Они смотрели ему в спину, прожигая в нем дыру. И ему, кажется, это все надоело. Посмотрел на них и те ошарашенно отвернулись, после чего перестали смотреть. Ха!
И чего это я радуюсь? Он же не принадлежит мне. Мы не встречаемся… просто рассказали о чувствах и все.
— Знаешь, — сказал он, допивая пепси, делает глубокий выдох и добавляет, — знаешь, чего мне сейчас хочется? Мне хочется обнимать тебя каждый день. Видеть. Слышать. Я на полном серьезе. Мне не нужен никто, только ты. Я никогда раньше не испытывал подобного. Никогда. Я никогда не привязывался. Никогда не чувствовал ломку по человеку, которого так мало знаю, но люблю. Лер, я люблю и хочу чтобы все было взаимно. Хочу, чтобы ты всегда была рядом. Хочу, чтобы ты была моей и больше ничьей.
Он замолкает на долю секунды. Я смотрю на него. В его глазах читается то ли печаль, то ли еще что-то: я не могу понять его чувств. Что, что он хочет?
— Ты готова на отношения? Готова стать моей?
Стоило мне об этом подумать и он начал это обсуждать. Да он мысли читает!
— Ты что, мысли читаешь? — неожиданно для себя сказала я это вслух.
— Что?
— Что «что»? Честно? Я не знаю… не знаю, — повторяю тише, мне просто страшно. — Я боюсь… мои старые отношения закончились изменой.
Грустно усмехнулся.
— Я знаю, что ты не такой как Макс, но кто же знает, может я тебе надоем сразу, а что потом со мной будет? Что?
Я не узнаю свой голос, он дрожит, хрипит. Я готова заплакать. Разреветься как маленькая девочка, у которой родитель уходит на работу, а ты остаешься совсем одна.
— Я не такой.
— Прости…
Я встаю. Я не надеваю верхнею одежду, просто ухожу в уборную, привести себя в порядок. Внутри меня ужасное чувство. В голове туман. Я ничего не соображаю.
Дверь закрывается. Я одна, может это лучше. Да, безусловно, хорошо. То, что надо. Я смотрю в свое отражения. Волосы растрепаны (интересно, от чего же…), на глазах наворачиваются слезы. Я не хочу делать кому-то больно, но при этом сама начинаю страдать…
Дверь вновь хлопается. Я быстро вытираю слезы. Пытаюсь успокоиться. Краем глаза замечаю силуэт мужчины, оборачиваюсь, и передо мной стоит он.
Хочется что-то возразить, только меня опережают. Саша рывком чуть ли не бросился на меня, его губы накрыли мои. Жадно, по-хозяйски целует. Да. Да… господи. Его губы сводят с ума.
Он проникает внутрь.
Это еще больше сводит с ума. Ноги уже начинают подкачивать.
Похоже, не только я это чувствую. Саша подхватывает меня под попу, садит на столик с раковинами. Отстраняется. Утыкается мне в шею. Его дыханье обжигает кожу. Внизу живота завязывается тугой узел. Все так ноет. Мышцы сводит. Больно сводит.
Смотрит на меня, чуть сбитое дыхание.
Так и хочется сказать, чтобы не смотрел на меня, но его улыбка заставляет думать, что и без слов меня понял. Только он не собирался выполнять мою просьбу.
Он делает что хочет. Я в плену его тела, а может даже его самого.
Его руки путешествуют по моим ногам. Я чувствую его прикосновения сквозь ткань. Вздрагиваю. Эти прикосновения. Руки добираются до пуговицы, расстёгивает, потом и молнию. Приспуская их. Вытаскивают футболку из-под джинсов. Забираются под нее и начинают гулять по животу. Так приятно, что я еле сдерживаю стоны.
Он снимает с меня верхнею одежду. Быстро расправляется с лифчиком. «О господи, что же мы делаем?» — думаю я, теряясь во всем. Сейчас для меня есть только он. Никто мне не нужен, ну их всех.
Его руки накрывают мою грудь. Вновь целует в губы, а руки уже не на груди. Мужчина уже во всю освобождает себя от одежды.
Я приподнимаюсь, спускаю свои джинсы.
Он двигает меня к себе и резко входит.

***

— Я все еще тебя не простила, — говорю я, выходя из туалета.
— Тебе не понравилось? — стает передо мной, близко.
— Да ты псих! Спасибо, что хоть не в зале.
— Уу, какие мысли. Я не против, — говорит он, чмокая меня в губы. Вот же…
Мы дошли до своего столика, еда еще осталась. Доели, убрали и вышли, думая или надеясь, что нас не слышали. Почему только мне стыдно?
— Тебе, видимо, не впервой так, — зачем-то говорю я, понимая, что до меня у него много кто был и где только они это не делали. Я просто очередная девушка, может даже игрушка.
— Лер, какая же ты дурочка, — говорит он, паркуясь возле своего дома. Ну, вот опять…
Отворачиваюсь к окну. Теперь мне хочется плакать.
— У меня, как и у тебя, в туалете, да еще и в заведении был первый раз. Да ты меня уже с ума сводишь, я долго сдерживался, терпел, чтоб тебя не трахнуть посреди улицы… да черт, я был готов тебя трахнуть где угодно! Ты меня сразил наповал, что мне еще делать? У меня рука болит от дрочки, когда я начинаю думать о тебе!
— Чтоооо, — ну ничего себе «рука болит от дрочки»!
— То! Ты меня даже сейчас заводишь!
— У тебя, что голод звериный?
— Да, и все из-за тебя…
— Не надо меня винить в том.
Двигатель машины затихает. Музыка остается. Опять молчим. Опять. Целует. Целует так, будто хочет извиниться, за все. За то, что называет дурочкой, за секс в туалете. За молчание.