Когда ты вернёшься

Сторож Макарыч любит стрелять сигареты, а взамен делиться полезными советами. Вот и мне он сказал:

- Ты всё время куда-то спешишь, несёшься... А ведь ещё Пушкин в своём стихотворении написал, что иногда нужно остановиться, обернуться и там три раза повернуться.

- Стихотворение называлось "Мцыри"? - спросил я.

- Да, а ты тоже читал? - удивился Макарыч

Рядом с Макарычем иногда сидела Маруха. В девичестве Марина. Она жила у Макарыча в подсобке, но часто уходила от него переночевать в другом месте. Денег за ночлег ни у кого не брала.

- Можно я съем кусочек тебя? – спросила Маруха, когда я взял её у Макарыча за две сигареты.

Я посмотрел на неё без особенного удивления, но не знал, что ответить. Об её причудах ходили легенды. Мы были на мосту из Мякинино в Красногорск, когда она задала этот вопрос. А в её темпераменте, по слухам, был заложен тротил. Она могла и прыгнуть с моста. Но и если бы она откусила кусок моей плоти, и съела его, то я бы ни капли не удивился. Потому что это была Маруха. Она могла всё.

Я подумал и сказал:

 - Можно.

И она поцеловала меня. Сказать, что в губы - это ничего не сказать. Она ела мой рот. Но это было лучшее в моей жизни. Это был наш первый поцелуй. Я знал о ней только как о легендарной личности, и не более того. Но я в момент этого поцелуя впервые потрогал её за попу. А она не мешала. Её руки были на моих плечах.
Она ела меня больше минуты. Это был длинный поцелуй.

- Я тебе повода не давала ягодицу мне отрывать. Руку убери, - сказала она по окончании поцелуя.

Я вздрогнул и отстранился, но она меня ободрила:

- А ты ничего, вкусненький.

И мы пошли дальше. Ко мне домой.

В моей комнате она моментально разделась и прыгнула в мою кровать. Я тоже разделся и лёг рядом. И сказал:

- Понимаешь, у меня не всё в порядке. Если ничего не выйдет, то не принимай это на свой счёт, ладно?

- Ладно! – ответила Маруха радостно. – А зачем ты тогда меня взял?

- Я тебя не брал, - ответил я. – Ты сама пошла. А мне ты нужна просто потому, что с тобой тепло.

Мне с ней на самом деле было тепло.

- Логично, - ответила она, и стала мне гладить то место, которое совершенно не собиралось работать.

- Мне приятно, мне очень приятно, - сказал я. – Но не обижайся…

- Да так даже круче, - сказала она. – Хочешь я тебе спою?

Я промолчал. А она стала петь. Сначала «Зелёную карету», а потом «Когда ты вернёшься». Это - любимые песни моей юности. То есть я любил, конечно, и Цоя, и Кинчева… Но их песни я любил по-другому. А вот эти две песни – всем сердцем и навсегда.

Иногда любимые песни действуют лучше, чем любая виагра. Я не знаю, откуда она узнала эти песни прошлого века. И я спросил её об этом потом, когда всё получилось.

- Я их первый раз услышала. Из твоей головы. Просто у меня музыкальный слух, - ответила она.

- Марина, останься со мной навсегда, - сказал я.

- Ты не один, - ответила она.

- Ну да! Я же с тобой! – обрадовался я.

- Ты не один такой! – ответила она. – И никогда больше не называй меня Мариной. Я – Маруха.

- Почему ты не берёшь денег? – спросил я.

- Потому что если дарован талант, то за него денег брать нельзя. За это могут отнять талант.

- Почему ты живёшь у Макарыча? – спросил я.

- Потому что у меня денег нет, - ответила она. И очень быстро оделась.

Я стал часто приходить к Макарычу и снабжать его сигаретами. Марины никогда не заставал. Однажды Макарыч сказал:

- Вот зря ты Пушкина не читал. А там же ясно написано:
«Когда ты вернёшься – нам не найти друг друга,
Когда вы вернешься, а я не жена, и даже не подруга,
Ля ля ля блять, ну как-то так»

- Это не Пушкин написал, - сказал я.

- Да и хрен с ним. Положения дел это не меняет, - ответил Макарыч.