9. Горести бабы Таси

Предыдущая часть: http://proza.ru/2018/04/26/1382


Сегодня целый день шел дождь, и баба Тася не находила места – должна была приехать внучка, но вот приедет ли по такой погоде? Она с самого утра сидела в вестибюле, поглядывая в окна, и беспокойные мысли роились в ее голове.

Слава богу, что соседка, как всегда, отправилась к своим подружкам на другой этаж, и можно свободно посидеть в комнате, чаю с внучкой попить. Баба Тася по этому случаю прикупила и заварку, и печенье в местном буфете.

Да, у бабы Таси были и внучка, и правнуки, но жили все в разных местах: ребятишки – в детском доме, а сама Ирка... Чего уж там – непутевая она была, пьянь беспросветная и забулдыга, потому и стыдилась Таисия ее вида, и не очень-то приятны были ей эти встречи. Но внучка ежемесячно вспоминала о ее существовании, и именно в день пенсии.

Не гнать же ее – какая-никакая, а все же родная кровь. Давала и деньги, и кое-какие вещи от волонтеров. И сегодня приготовила ей гостинчик: положила в пакет красивый подарочный набор с шампунем и мылом – всем женщинам в интернате дарили на восьмое марта, и она специально приберегла. Подумав, добавила еще две новые наволочки со штампами дома престарелых.

Таисия сильно сомневалась насчет этих наволочек – давать, не давать? Может Ирка и не все на выпивку спустит, оставит хоть что-то на хозяйство. Она не считала это воровством, рассуждая, что государство и так задолжало ей, но все же постаралась сложить все незаметно для посторонних глаз.

Сунула еще в пакет яблоко с бананом, сокрушаясь, что шкурка у банана слегка почернела – долго лежал. Фрукты давали здесь почти каждый день, и баба Тася их тоже припрятывала для внучки – пусть полакомится, небось сроду и не видит никаких радостей.

Под убаюкивающий шум дождя она тихонько задремала в мягком кресле, и опять ей приснилось море, ее несбыточная мечта...

Вода теплая и такая прозрачная, что видны камешки на дне, а солнечные блики так и играют в лазоревой глубине... И будто плавает она в своем новом купальнике, а волосы убраны под красивую купальную шапочку – она видела такую у Алевтины Карловны...

В доме престарелых имелся спортивный зал – не зал даже, а просторная комната, уставленная тренажерами, и при ней был маленький бассейн, куда в прежние времена сгоняли бодрячков для показухи перед собесовскими комиссиями.

При новом же директоре здесь все изменилось: теперь молодая энергичная инструкторша Алена ежедневно пыталась под жизнерадостную музыку если не оздоровить контингент, то хотя бы поднять старикам настроение.

И если Алене удавалось еще более или менее расшевелить дедов на суше, то для занятий аквааэробикой ей приходилось прилагать немало усилий – старики капризничали и не хотели лезть в воду, хотя всем, кому была рекомендована лечебная физкультура, были выданы для этих целей и купальники, и всякие принадлежности. И вода была вовсе не холодная, а с подогревом.

Таисия была из тех немногих, кто не пропускал ни одного занятия. И не потому, что ей важно было увеличить свою двигательную активность и тем самым повысить качество жизни, как сказал врач. Она считала, что нужно по полной программе воспользоваться всеми предоставляемыми ей бесплатными услугами, ведь в своей прежней жизни она была лишена всего этого. По этой же причине она никогда не отказывалась от всяких мероприятий и организованных экскурсий, хотя иной раз и голова кружилась, и ноги плохо слушались.

С наслаждением качаясь в своем сне на волнах, баба Тася вдруг вспомнила, что на купальнике слегка отпоролась бейка и что надо бы подобрать подходящие нитки для ремонта. У нее никогда не было подобных красивых вещей: темно-бордовый, с белой отделкой и аккуратными чашечками из мягкого материала, купальник казался ей верхом элегантности и она очень им дорожила.

Ирка выглядела еще более ханыжно: в грязной мокрой куртке и стоптанных сапогах, годящихся разве ж только для огорода. Хриплый голос, следы от фингалов, опухшее лицо... Слезы навернулись на глаза Таисии, сердце опять напомнило о себе ноющей болью: – Господи, совсем опустилась, а ведь ей и сорока еще нет...

Как назло, мимо проходила бухгалтерша в красивом кремовом костюме, кокетливо поцокивая туфельками. – Выпендрилась, – недобро подумалось бабе Тасе. – Конечно, деньги считать – работа не пыльная...

Задерживаться Ирка не стала, посидела немного ради приличия и, отказавшись чаевничать, сунула в карман несколько печенек. Гостинчик деловито осмотрела, а когда бабка протянула ей деньги, даже разулыбалась щербатым ртом.

По дороге к трамваю Таисия еще пыталась как-то вразумить ее: – Купи ты себе, ради бога, чего-нибудь из одежды, да ребятишек навести! – Но той, видимо, настолько надоели эти вечные нотации, что она лишь недовольно морщилась, торопясь побыстрее уехать.

Вернувшись, Таисия полезла в тумбочку за купальником, чтобы пойти с ним в кладовую, но его там не оказалось. – Он ведь вот здесь лежал, сверху, – недоумевала она, снова и снова все перетряхивая. Не было и оставшихся денег, аккуратно завернутых в полиэтиленовый мешочек...

С упавшим сердцем, она припомнила, что выходила с чайником за водой, а Ирка оставалась одна в комнате. От страшной догадки Таисия разрыдалась и долго безутешно плакала, проклиная шалаву-внучку и всю свою безрадостную жизнь...

***

Баба Тася смотрела на икону и в ее душе поднимался протест. Она и сама не понимала, зачем пришла в моленную – в бога она не верила, да и молитв никаких не знала. Чем же этот бог, если он существует, сможет помочь ей сейчас, если он за всю ее жизнь ни разу не вмешался и не сделал для нее хоть что-то, что облегчило бы ее страдания?

А страданий в ее жизни с лихвой хватило: росла сиротой в чужих людях и с малолетства была привычна к самой грязной и тяжелой работе. Муж ей попался никудышный: больной и хилый, к тому же неравнодушный к рюмке, но Тася и такому была рада и вышла замуж, не задумываясь о последствиях... Дочь укатила на заработки куда-то на Север, бросив ей Ирку, да так там и сгинула...

Таисия была крепко обижена на свою судьбу и считала, что она, эта самая судьба, не дала ей и малой толики тех земных радостей, которых она хоть чуть-чуть, да заслуживала – в то время, когда все ездили по профсоюзным путевкам в разные санатории и получали бесплатные квартиры, она, смолоду угробив свое здоровье на химзаводе, мыкалась по чужим углам и зарабатывала ревматизм, отмывая грязные подъезды.

Под «всеми» подразумевалась в первую очередь Алевтина Карловна, которая, по мнению бабы Таси, в полной мере попользовалась всеми благами социализма именно потому, что отиралась в конторах возле начальства.

Она терпеть не могла эту чокнутую старуху с ее крашеными губами и вечным выпендрежем: – Вам не идет этот цвет, дорогая Таисия Игнатьевна, лучше бы что-нибудь голубенькое, под цвет глаз.

Особенно ее бесило то обстоятельство, что на красочном стенде «Труженики тыла» их фотографии висели рядом.

С иконы печально и строго смотрела Богородица с младенцем на руках, и баба Тася на всякий случай трижды перекрестилась и поклонилась перед ней, нисколько не надеясь, что это поможет Ирке взяться за ум, а ей вернуть деньги и купальник.

Таисия не любила делиться своими печалями с кем бы то ни было, полагая, что чужие беды никому не интересны, разве ж только языки почесать. К своей набожной соседке, соблюдающей посты и читающей молитвы на ночь, она тоже относилась неприязненно: – Видать, много нагрешила, раз отмолить никак не может.

Не было у бабы Таси ни единого человека, кто мог бы не то чтобы помочь, а просто понять и утешить... Разве ж только...

Рафика она нашла в библиотеке. Не обращая внимания на Наташу, заплаканная баба Тася стала умолять Рафика отвратить ее Ирку от пьянства: – Уж ты пошепчи чего-нибудь, Рафаэлюшка! Обряд там какой... Христом-богом молю! – И в отчаянии прошептала: – Все знают, что это ты Митричу внушил, чтоб ручки в туалетах не откручивал...

– Вы опять за свое? – вмешалась библиотекарша. – Поймите, Таисия Игнатьевна, что Вы не только способствуете распространению всяких небылиц, но и будоражите весь коллектив. А ручки эти на клей посадили, поэтому Митрич и перестал их воровать.

Рафик же недовольно буркнул: – Чем же я могу помочь? Вы ей сами потакаете, деньги на пропой даете, – и так взглянул на бабу Тасю, что та даже испугалась: откуда же он знает про деньги-то? И с ужасом подумала про наволочки... А вдруг Рафик знает все...

Она быстренько постаралась уйти и уж больше не докучать Рафику – вдруг он окончательно рассердится и не станет больше посылать ей эти чудесные сны, где у нее не болело сердце, не донимали больные ноги и где она ощущала себя молодой и счастливой...

продолжение: http://www.proza.ru/2018/04/26/1431