Ночью

За окном мягко падал снег, укутывая город. Земля размеренно дышала: вздыхала и выдыхала под тяжестью этого белого пухового одеяла из острых ледяных звездочек, сыплющихся откуда-то свыше.
Холодный свет растущего месяца проникал через небольшое оконце в узкую комнату, создавая серебряную дорожку. В углу медленно, в такт летящему снегу, качалась деревянная люлька. В ней, подергивая пухлыми ножками, мирно спал полугодовалый малыш в желтой распашонке.
Внезапно в сонное царство ворвался колющий нос и щеки мороз и вместе с ним сухой болезненный кашель. Только потом показался силуэт мужчины. Он неподвижно стоял долгое время, а затем открыл одну из трех одинаковых дверей, ведущих в детские. Почти все место в первой занимает двухэтажная кровать, на которой спят голыми животиками вверх двойняшки Арина и Аня. Им едва исполнилось двенадцать, но в первой уже умерла известная художница, потому что краски и холсты стоят дороже, чем ножницы и клей. А во второй еще только начинает погибать, но уже без надежды на воскрешение знаменитая балерина. Ведь с такими огрубевшими от беготни по голой земле ногами в академию не берут, и вообще, надо было восемь лет назад приходить.
В соседней комнате крепким богатырским сном спят семилетний Андрей и пятнадцатилетний Арсений, в которых умерли великий хоккеист и гениальный скрипач поочередно. Потому что футбольная секция находится ближе к дому, несмотря на то, что к мечу у мальчика душа никогда и не лежала. А Сеню перевели в школу с физико-математическим уклоном, не став слушать учительницу музыки, которая умоляла не загубить талант. Но если ты единственный человек в семье с головой на плечах, то будь любезен, почетно неси звание гордости и надежды родителей и не подведи их.
В последней комнатушке начала хныкать Настенька. Она еще даже не отметила свои первые именины. И в ней еще никто не умер. И дай Б-г никогда не умрет, если она не станет дурой и не выскочит рано замуж, не нарожает детей, не посвятит всю себя семье и не загубит свое светлое будущее неподражаемой актрисы.
Мужчина подошел к колыбели и начал, полушепотом, полу хрипом, напевать щемящую сердце мелодию. Ребенок угомонился и, причмокивая большой палец, сладко заснул. А Он все смотрел на почти полную луну невидящими глазами, в которых застыли, как льдинки за окном, прозрачные и чистые слезы. Он, не хотя этого, стал тем, кто наблюдал за всеми ними сверху и в ком самом умерло желание спасти их. Он никак не мог понять, почему одни выкарабкиваются из самых страшных бездн, а другие гибнут, как не пытайся помочь им выбраться из ямы. И теперь Он просто стоял среди витающих в воздухе приведений и тихо, не нарушая ночной покой, наблюдал и надеялся, что хотя бы эту недавно появившуюся на свет душу ждет длинная, настоящая жизнь.