Фея Утешение - глава 4. Ночная гостья

ФЕЯ УТЕШЕНИЕ (сказка-притча для детей и взрослых)

Глава 4. Ночная гостья

– Машка, отдай мой блеск для губ!
– Да не брала я ничего. Отстань.
– Я знаю, что ты взяла. Кроме тебя, некому. Верни немедленно!
– Тише вы! Расшумелись. Сейчас услышат нас и будут ругать, что мы не спим, – вмешалась Динара.
– Машка, верни по-хорошему, – прошептала Роза.
– Ну, хорошо, хорошо. На. Держи свой блеск. Не больно-то он мне и нужен!
– И не бери больше без спроса. Надо всегда сначала спрашивать, когда хочешь что-то одолжить.
– Ох, прости! Роза, ты всегда такая из себя манерная, – съехидничала Маша. – У нас тут в приюте все общее. Только ты себя ведешь так, будто ты особенная. А ты никакая вовсе не особенная, а такая же, как и мы. Брошенная и никому не нужная.
– Не правда! Ты знаешь, что ты врешь. Это у вас всех никого, а у меня родственники есть!
– Только твои родственники что-то не торопятся брать тебя к себе! Не нужна ты им! Одни вещи тебе передают, и все на этом.
– Да замолчи ты, наконец! – рассердилась Роза. – Не бери больше мои вещи никогда! Слышишь, никогда!
– Тише. Девочки, тсс! – умоляюще прошептала Глашенька.
Никто и не заметил, как Роза уткнулась в подушку, и по ее щеке стекла горькая слеза. Она была готова возненавидеть всех, кто посмел бы взглянуть на нее в этот момент – такую ранимую и беззащитную, настоящую Розу, вместо той маски, которую она привыкла носить.
– А мне понравилось сочинение про фею, – тихонько проговорила Мила.
– Мне тоже, – откликнулась Глашенька, – Может быть, фея когда-нибудь и к нам заглянет?
– Не придумывай, – мягко улыбнулась Мила и потянулась, чтобы обнять Глашу. Она была на пять лет старше и заботилась о младшей подруге, как о родной сестре, всегда опекала ее и не давала в обиду. – Все это детские сказки.
Глашенька зажмурилась от счастья. Ей было так тепло и уютно в объятьях Милы. В такие минуты она представляла, будто мама рядом. Мама, милая мама… Ее не стало, когда девочке было всего три года. Но каким-то чудом малышка запомнила нежные и полные ласки объятия свой родительницы. Даже едва уловимый мамин запах. Как она любила духи с ароматом сирени! Именно поэтому каждый год в середине мая Глаша подбегала к сиреневым кустам, посаженным во дворе приюта, и с нетерпением ждала, когда же наконец распустятся белые, сиреневые и лиловые звездочки. Каждый раз это было для нее маленьким и таким родным чудом!
– А вдруг? – с надеждой прошептала Глаша, и ее в глазах мелькнула едва уловимая искорка.
– Вдруг не бывает… – вздохнула Мила.
– А я все-таки верю. Когда-нибудь она придет, – зевнула Глаша и погрузилась в сон.
Мила залюбовалась на спящую подружку и легонько погладила ее по светлым шелковистым волосам.
«Как ангелочек», – подумала она и отодвинулась на свою кровать. Ей еще долго не спалось. В голову лезли разные мысли. Что с ними будет после окончания пребывания в приюте? На кого смогут положиться они во взрослой, самостоятельной жизни? У них с Глашей совсем не осталось родных. Кому они нужны? Кто их защитит, кто поможет в трудностях? Миле часто было неспокойно. Девочка не отличалась бойким и пробивным характером и потому очень переживала за свое будущее. Надежды на удочерение у нее уже не осталось. Кому нужна девочка-подросток? Глашеньку, возможно, еще возьмут в семью. Ей всего-то шесть лет. И девочка она милая и отзывчивая, всем нравится.
«Как бы я хотела, чтобы хоть Глаше повезло, – думала Мила. – Она такая нежная и хрупкая девочка. Ей обязательно нужна любящая и заботливая мама. А я… я уж справлюсь как-нибудь…» – вздохнула девочка и наконец-то стала засыпать.
В ту ночь Глашеньке приснился удивительный сон. Она стояла босиком на мягкой траве и любовалась огромным яблоневым садом. Яблочки были еще крохотные и зеленые, а по веткам деревьев прыгали шустрые крапивницы. А вот и мама! Она расстилает плед для пикника и раскладывает на нем бумажные тарелочки с едой. Почти все готово. Но один непослушный апельсин выпадает из рук и убегает по траве.
– Я поймаю! – кричит Глаша.
Мама заливисто смеется. Какой чудесный солнечный день!
– Вот, попался, – улыбается маленькая Глаша и подает маме апельсин.
Мама хитро улыбается и смотрит чуть с прищуром на дочку.
«Опять что-то задумала! Мама у меня – фантазерка», – жмурится от предвкушения девочка.
– Как ты думаешь, нам всего хватает? – спрашивает мама, разглядывая вкусности.
Она еще спрашивает! На бумажных тарелочках красуются румяные пироги с начинками из мяса и ягодного варенья, сочная клубника, яблоки, апельсины, персики. Да тут просто целый пир!
– Мамочка, тут всего достаточно. Ты так много наготовила!
– А ежиков позовем к себе в гости?
– Каких ежиков? – удивляется Глаша.
– Вот таких, – улыбается мама и берет в руки яблоко. – Мы их сами с тобой сделаем.
– Из яблока?
– Какая ты догадливая! – смеется мама и достает из кармана платья маленькое металлическое перышко для черчения. Ловко вонзает его в яблоко и делает оборот. Аккуратно вынимает вырезанный кусочек и вставляет другим концом – вот и первая ежиная колючка!
– Теперь ты, – подмигивает мама и передает дочке яблоко и перо.
Глашенька пробует. Сначала у нее получается неважно, и ежик покрывается колючками разного размера. Но мама нежно подбадривает свою дочурку и радуется тому, как хорошо у той получается. И действительно, скоро у малышки выходит все лучше и лучше! Вместе с мамой девочка делает трех ежат: папу, маму и дочку. Усаживает их на зеленую полянку из листьев салата. Они с мамой одни, но Глаша верит всем своим детским сердечком, что когда-нибудь папа найдется. А сейчас они присаживаются на плед и начинают лакомиться фруктами и пирогами. Глашенька – аккуратная девочка, но случайно испачкала лицо сливовой начинкой. Мама достает белоснежный хлопковый платок и вытирает варенье с лица дорогой и единственной дочки. А потом ласково и нежно гладит ее по щеке. Глашенька не выдерживает и прижимается к маме, ей нравится, когда мама обнимает ее крепко-крепко, так, как будто хочет сказать: «Я тебя больше никому не отдам. Ты всегда будешь под моей защитой». Но вдруг сердечко девочки чувствует, что что-то не так. Мама мягко отстраняется. Глаша не понимает, что происходит. Мама с жаром целует ее в лоб и говорит, что ей пора уходить. Жуткий ком в горле мешает Глаше вымолвить хоть слово. Почему ее мама уходит? Куда? Когда она вернется? А мама становится легкой как пушинка, ее ноги отрываются от земли, она поднимается все выше и выше. Глаша смотрит на это в каком-то замершем оцепенении.
«Мама, не улетай!» – хочет крикнуть она, но не может издать ни звука. Быстрей протянуть руку! Схватить маму за край платья, пока не поздно! Но как будто кто-то приковал Глашу к земле. Она не может даже пошевелиться. С огромным трудом, сквозь слезы и боль онемевшего тела она все же тянется к маме. Успела! Краешек длинного пояска у нее в руках.
«Мама, мама!» – безмолвно кричит Глашина душа. Девочка кажется себе такой крохотной.
«Спускайся, мамочка, – умоляет она.  – Я же тут», – стонет ее сердце.
Атласный поясок чуть натягивается в маленьких детских ручонках, а потом приземляется рядом с ней.
Как же так? Как?
Последняя ниточка их связи оборвалась. В тумане из-за влажных от слез глаз Глашенька последний раз пытается поймать мамин взгляд. Но мама даже не смотрит вниз. Она не глядит на полянку, на мягкую изумрудную траву, на милую дочку, что осталась там. Ее взор устремлен только ввысь. Она спокойна и безмятежна, как будто тихий голос зовет ее туда, и молодая женщина полностью доверилась тому невидимому, кто ведет ее на небо.
– Мама… Посмотри же на меня, мама, – ослабшим тихим голоском лепечет Глаша. Он наконец-то прорезался сквозь тишину. Но звучит так глухо и безжизненно, как будто это говорит не она, а кто-то другой.
Слезинки одна за другой мерзкими склизкими улитками выползают из Глашиных глаз. А мама уже выше яблонь. Скоро она совсем исчезнет из вида и никогда больше не вернется. Никогда.
Вдруг Глаша чувствует, как нежный ветерок прикасается к ее щекам и высушивает едкую соль слез. Обволакивает девочку и гладит по голове. Так нежно и чутко. И как будто что-то напевает. Тихо-тихо. Трудно даже разобрать слова этой песни. Но одно ясно точно, что она очень красивая и ласкает слух.
Ветерок окутывает девочку с такой любовью, что Глашеньке хочется поплотней укутаться в него, как в мягкое одеяло. Прижаться к этой неземной нежности и ласке. И она всем телом приникает к этому теплу… Как вдруг ее сон тает, и она снова оказывается в своей кровати. Но кто это обнимает ее так ласково и нежно? На миг мелькает в голове: «Мама!» Но, нет, это не мама. Девушка, что так заботливо обнимает ее, намного моложе. И на ней такое прекрасное платье! Как у принцессы из сказки. У мамы никогда такого не было. А может, это тоже сон? Глашенька поворачивает голову. Другие девочки спят в своих кроватях. Те же стены приюта, та же мебель и обстановка. Значит, не сон.
Золотые волосы незнакомки льются водопадом на Глашину постель, и девочка решает незаметно потрогать их.
«Какие мягкие, – проносится у Глаши в голове. – Я ее не знаю, но мне так спокойно и тепло рядом с ней. Так было только с моей мамой», – с грустью думает она.
Ночная незнакомка закончила петь и пока что молчит. Как ей знакома эта боль… Азалии не хочется еще больше ранить девочку словами, и фея лишь молчаливо проводит по Глашиной щеке.
– Можно мне потрогать твое платье? – первой нарушает тишину скромная девочка.
– Конечно, можно.
Получив разрешение, Глашенька осторожно щупает фатин верхних юбок платья Азалии. Он нежно-лилового цвета и такой легкий и тонкий, будто струйка воды в роднике.
– Какая ты красивая, – восторженно шепчет девочка. – И от тебя пахнет сиренью. Как от мамы.
– Не грусти, – очень тихо, чтобы не разбудить других девочек, отвечает Азалия. – Хочешь себе такое же платье?
– Очень хочу, – блестят глаза у Глаши.
– Но только это будет временно. Не огорчишься потом, что волшебство исчезнет?
– Не огорчусь, – уверенно отвечает девочка. – Пусть хотя бы ненадолго.
– Хорошо. Только не закричи случайно от восторга. Не разбуди никого.
– Постараюсь.
Ночная гостья проводит своей нежной рукой по ночной рубашечке Глаши. От ее прикосновения простая хлопковая ночнушка девочки постепенно преображается во что-то невыразимо прекрасное. Глашенька на мгновение закрывает глаза, а когда открывает их вновь, то чуть не задыхается от восторга. Подумать только: на ней – новенькое фиолетовое платьице, которое переливается всеми цветами радуги и искрится крохотными блестками! Такого у нее никогда не было! С мамой они жили скромно, и даже на праздник не могли позволить себе красивых нарядов. Но Глашина мама и тут проявляла свою смекалку. Она украшала повседневные платья дочери так ловко и умело, что та выглядела на утренниках в садике ничуть не хуже других детей. Но даже те нарядные платья, которые делала мама, не идут ни в какое сравнение с этим чудом! Вот бы мама была жива и смогла полюбоваться. Если бы только это было возможно…
– Нравится? – прошептала Азалия.
– Очень-очень нравится, – в ответ прошептала Глашенька, и ее в глазах засияли искорки настоящего счастья. Как редко она радовалась в последнее время, живя в приюте.
Ночная фея поцеловала хрупкую девочку в нос и в нежные щечки.
– Всегда так улыбайся, не грусти! – еле слышно выдохнула Азалия. – Ты такая красивая, когда смеешься. А сейчас тебе нужно поспать. Засыпай, моя милая девочка.
Азалия обняла Глашеньку, и тут на их глазах случилось еще одно чудо. Прямо над головой девочки запорхали золотистые и лазурные мотыльки. Таких, наверное, даже в природе не бывает! А Глашенька уже погружалась в сон в ласковых объятьях Азалии, таких теплых и бережных, почти как у мамы…
Фея еще раз поцеловала малышку и провела ладонью по ее щеке.
«Я с тобой, теперь я всегда буду рядом, – прошептала она. – Я еще вернусь к тебе. Скоро. Очень скоро».