Когда закончится зима 3

«Пятачок был редкой свиньёй. И дело даже ни в том, что таким его создала природа. Это было его призвание, истинная сущность.
Когда он был маленьким поросёнком, с розовым хвостиком, он с завистью смотрел, как огромные хряки, отпихивая друг друга боками и хрюкая, уминали за обе щеки. Он понимал, что только большие свиньи могут есть из кормушки, а его просто раздавят, сунься он туда.
Но Пятачок мечтал о кормушке.
Чтобы пробиться к ней, нужно было набраться сил, и он старался: бегал между большими свиньями, тщательно подбирал за ними упавшую еду.
Прошло время, Пятачок подрос и окреп, иногда, когда большие свиньи отвлекались, ему удавалось проскользнуть к кормушке и полакомиться из неё.
Он был очень проворный.
Если надо было лебезить перед другими свиньями - лебезил, надо было уступать им - уступал, хитрить – хитрил. Изворачивался как мог.
Со временем большие свиньи стали считать его своим, хотя относились к нему пренебрежительно из-за трусливости. В шутку они прозвали его «Олей».
Постепенно Пятачок сдружился с двумя матерыми хряками, которых многие опасались или просто боялись. Он всюду бегал за ними и делал всё, что ему говорили. Так он стал для них своим. У этих хряков была своя кормушка, к которой другие свиньи не подходили. Тут Пятачок дорвался до еды, но ел много и жадно, всё, что не успевали есть два хряка.
Теперь у него была своя кормушка!
Вот только другие свиньи всё так же посмеивались над ним и всё так же дразнили за глаза.
И однажды всё изменилось.
Один из хряков, с которыми бегал Пятачок, пропал. Куда он делся и как это произошло, было неясно. Но знающие свиньи поговаривали, что исчезновение не обошлось без Пятачка.
Второй хряк был в бешенстве. Он пообещал свиньям, что отомстит Пятачку, раздавит его одним копытом. А Пятачок спрятался. Многие свиньи искали его, но не нашли. Пятачка нигде не было.
Вскоре пропал второй хряк. И опять исчезновение было покрыто тайной. Знающие свиньи снова приписали всё Пятачку. 
Что и говорить, когда Пятачок снова появился в свинарнике, все относились к нему с опаской. Его право одному есть из кормушки двух хряков, никто не оспаривал. Обидное прозвище «Оля» было забыто. Свиньи догадывались, где Пятачок прятался всё это время, и стали называть его «Француз». Когда он приближался, они похрюкивали и уважительно расступались.
Пяток всё жрал и жрал из своей кормушки, иногда отнимал еду у других свиней. Вскоре многие из них признали его превосходство, бегали за ним.
Всё было гладко в жизни Пятачка.
Но неожиданно для всех сменился хозяин свинарника.
Он сказал, что время свиней прошло.
Настало иное время, время овечек.
Тогда многие свиньи, которые не хотели ничего менять, погибли или разбежались.
Но Пятачок был хитрой свиньёй, он притворился овечкой, и ему поверили.
Он сохранил свою кормушку, общность овечек признала за ним право на неё.
Он вел себя как овечка, блеял как овечка, но оставался при этом самой настоящей свиньей. Нашлись свиньи, которые как и он приняли правила игры. Они вместе с Пятачком быстро подстроились под новые порядки. Они знали все кормушки, когда, где и что можно поесть и руководили новой жизнью.
Они стали солидными и уважаемыми. Прошлое было забыто. Больше никто не осмеливался называть их свиньями.
Пятачок расслабился, зажирел, завел свою команду, устанавливал порядки.
Но не всё так гладко.
Пятачок очень любил молоденьких свинок, поэтому, часто принимая их в свою команду, затаскивал к себе и веселился с ними. Это его и погубило…».
Напрасно Сергей ждал продолжения истории и слал сообщения с различными вопросами. Неизвестный собеседник больше не отзывался.

***
Шеф сидел у себя в кабинете. Он развалился в кресле, закинув ноги на стол.
«Сука! Сука! Сука!» - безостановочно твердил он себе под нос одно слово. В такт ругани он стучал карандашом по столу.
Всё пошло не так, как он планировал. Откуда у неё взялась эта блажь? Почему именно сейчас, именно сейчас!
Входная дверь беззвучно открылась. Вошла секретарша Леночка с подносом. На нем стоял бокал и традиционная маленькая вазочка со свежими фиалками.
Шеф любил фиалки, и ей приходилось ежедневно обеспечивать для него это удовольствие. Цветочный магазин неподалеку от фирмы неплохо зарабатывал на этой его слабости.
Она подошла к столу и тихо поставила поднос.
Шеф замолчал и поднял на Леночку тяжелый взгляд. – Что это?
- Коньяк, - ответила Леночка, - как Вы и просили.
Шеф снял ноги со стола и тяжело поднялся, опираясь на стол обеими руками.
- Коньяк? – переспросил он, взяв бокал.
Леночка кивнула.
Шеф тяжело вздохнул и непонятно к чему повторил: – Коньяк!
Неожиданно он выпрямился, глаза его сверкнули звериным бешенство. Размахнувшись изо всех сил, он швырнул бокал. Тот, пролетев комнату, ударился о стену напротив и разлетелся в дребезги. Тогда Шеф нагнулся к столу и одним движением смахнул с него все, что было там: поднос, документы, настольную лампу. Всё это со звоном и грохотом свалилось на пол. Он подхватил поднос и ударил им несколько раз об стол. Поднос превратился в бесформенную жестянку.
Секретарша не дрогнула. За несколько лет работы она здесь и не такое видела.
Шеф тем временем взял то, что осталось от подноса, и скомкал, словно клочок бумаги. Лицо его налилось краской. Он тяжело дышал, сжимая это подобие шара двумя руками.
Закончив с этим делом, он снова опустился в кресло, выкинул шар в мусорную корзину, и как ни в чем не бывало, спокойно обратился к Леночке.
- Принеси мне, бутылку, целую бутылку коньяка!
Леночка кивнула и вышла.
Шеф перебрался на один из кожаных диванов и лег, закрыв глаза.
Он слышал, как снова вошла Леночка, слышал, как зашумел пылесос, позвякивая битым стеклом, как Леночка собирает бумаги с пола. Через несколько минут всё стихло. Открыв глаза, он вернулся к столу. Там стоял поднос с бутылкой коньяка, бокал, ведерко со льдом и маленькая вазочка с живыми фиалками.
Сегодняшний день стал шоком.
Он не ожидал такого поворота событий. Утром ему позвонила жена и сказала, что хочет с ним развестись. Нет, он не был расстроен из-за этой новости.
Супруга его давно не волновала. В его жизни она была приложением к дому, обязательным лицом на официальных приёмах, как коллега по работе. Они даже не спали вместе уже.… Шеф задумался. Он так и не смог вспомнить, когда последний раз спал с женой. У него хватало молоденьких девиц. Да и её вроде всё устраивало, обеспеченная всем, что её могло не устраивать? 
Но она хотела ни просто развода, она требовала деньги, выдвигала какие-то условия! Пыталась указывать ему!
Как она могла решиться на такое? Всегда тихая, покорная, она даже слова не могла сказать против его воли, и тут такое.
А больше всего его раздражало то, что она не захотела с ним разговаривать, даже не сказала, где она сейчас.
Назначила встречу не ему, а его адвокату!
Шеф налил полбокала и выпил одним махом.
Постукивая карандашом по столу и пытаясь успокоиться, он снова завел свою необычную мантру. «Сука!» - безостановочно твердил он.
Дожился! Он, который держал в беспрекословном подчинении несколько сотен человек, он должен был сидеть и ждать, пока приедет Крот и расскажет, какие условия выдвинула его собственная жена!
Крота всё не было.
Уже много лет они старались не называть друг друга по кличкам. Крот был солидным человеком, Алексеем Юрьевичем. Но сейчас, когда Шеф был по-настоящему зол, он ждал именно Крота.
Крота – приятеля, помощника и давнего советника, того, с кем они побывали ни в одной передряге, того, кому можно было доверять. Доверять больше, чем другим.
Крот приехал ближе к полудню.
Высокий, уже с солидной залысиной, с бегающими глазами и нервными движениями, он сразу производил на людей впечатление опытного адвоката или большого пройдохи. Он был и тем, и другим.
А еще он был правой рукой Шефа.
Они были знакомы с юности, вместе выпивали, гуляли в одной компании. Обычные ребята. Правда, потом их пути разошлись. Крот получил образование, зарылся в юридических делах, за что и получил свою кличку. В то время профессия не приносила особой прибыли. Когда он снова встретил друга своей юности, то с удивлением заметил, как тот изменился, возмужал, был при больших деньгах и связях, правда, друг стал жестким и властным.
Друг хотел, чтобы Крот работал на него.
Крот не мог отказаться, когда ему предложили приличный доход, квартиру, а взамен потребовали только одного, хотя и немалого – выполнять все поручения и держать язык за зубами. И завертелось.
Это было уже добрых лет десять тому назад. За эти годы состояние Шефа ещё увеличилось.
Да и Крот успел «нарыть» для себя немало. Он держал собственную юридическую фирму. Официальную фирму, в которой работало несколько юристов и экономистов. По его заданию они составляли хитроумные схемы, ухода от налогов, получения сверхприбыли. Он построил работу так, что зачастую его сотрудники не знали, для кого конкретно выполняется тот или иной заказ.
Большую часть «творческих идей» воплощали в жизнь здесь у Шефа, но не все. Втайне от своего хозяина Крот консультировал еще пару влиятельных людей. Он сумел собрать небольшой капитал и опять-таки, втайне от Шефа открыть свой магазин. Купил дачу, куда смог сбагрить нудную и надоедливую тещу. Держал кругленькую сумму на счете, о котором никто не знал.
Но главная его работа, конечно, была у Шефа. В любой момент, по его звонку он бросал всё и мчался куда приказывали.
Сегодня был один из таких дней, и день этот обещал быть тяжелым и долгим.
- Ну что? – грозно спросил Шеф, когда Крот наконец приехал.
Тот зашел в кабинет, осмотрелся по сторонам так, словно попал сюда впервые, ничего не говоря, Крот подошел к столу, смерил взглядом полупустую бутылку коньяка и принялся ходить по комнате кругами.
- Ты что охренел? – вытаращился на него Шеф.
Крот в ответ приложил указательный палец к губам и продолжил путь.
То, что он сделал потом, и вовсе удивило Шефа.
Крот залез на стеклянную столешницу стола для переговоров и принялся как ни в чем не бывало прохаживаться по ней.
Спустился, вышел из кабинета, через секунду вернулся с ножницами. Взял стул, поставил его на столешницу, влез на него и, подняв вверх руки, начал аккуратно прощупывать потолок. Проткнул ножницами мягкую потолочную плиту и, оторвав что-то, спустился на пол.
Шеф молча наблюдал за ним.
Крот подошел к его столу, налил в бокал Шефа коньяк и сам выпил.
- Вот! – он кинул перед Шефом какой-то проводок.
- Что это?
- Это камера, камера у тебя в кабинете. А тетерь можно поговорить, но желательно не здесь.
Шеф поднял проводок, повертел его в руках. На одном его конце был маленький, едва заметный даже с близкого расстояния черный глазок. Шеф взял у Крота ножницы и задумчиво стал резать проводок на мелкие кусочки. Он измельчил его весь.
- Поехали! – наконец сказал он.

Шеф и Крот сидели в ресторане. Они расположились в отдельной кабинке. Шеф снял пальто, пиджак, его движения были медлительными, он был мрачнее тучи. Теперь он не торопил своего советника, за всю дорогу он не проронил и слова. Официант с готовностью застыл в ожидании, держа в руках карандаш и блокнот.
- Что будешь? – спросил Шеф у Крота.
Тот в ответ пожал плечами.
- Тогда коньяк.
- Может больше не надо? – остановил его Крот.
- Может и не надо, - согласился он. – Давай что-нибудь горячее и мясное, сам разберешься и кофе, - махнул он официанту.
Тот бросил взгляд на Шефа, кивнул и вышел.
- Значит эта тварь, следила за мной?
- Да. Всё серьёзно.
- Сама или она работала на кого-то?
- Думаю сама.
- Хоть это хорошо…. Ладно, рассказывай.
- Дела не очень, – начал Крот.
- Да не уж то!? – ухмыльнулся в ответ Шеф, закуривая.
- Она знает почти всё.
- Мне кажется, сейчас не тот момент, чтобы говорить общими фразами. Для начала, откуда у меня камера в кабинете?
- Это тебе лучше знать, как она там появилась. А я нашел её потому, что мне показали несколько записей, которые с неё сделали.
- Что там?
- Твои совещания, с одной сотрудницей, с другой сотрудницей, с третьей, даже с двумя сразу, на диване, на столе…
Шеф поднял руку, давая ему знак остановиться. – Что ещё?
- Другое видео мне не показывали, но я думаю, есть и оно.
- ….Её нужно припугнуть, хорошо припугнуть.
Вошел официант, собеседники замолчали. Он поставил перед ними дымящиеся тарелки, усыпанные зеленью и чашки кофе.
- Нас больше не беспокоить, – буркнул ему Шеф.
Официант послушно оставил их.
- Припугнуть не получится, – уверенно сказал Крот, – я даже не знаю, где с ней встречался. Меня катали по городу, два раза пересаживали из машины в машину, глаза завязали - целый спектакль. Их человек пять, не меньше, грамотные ребята, и судя по всему не здешние. Она хорошо подготовилась.
Шеф усмехнулся:
- А ребят этих, что припугнуть нельзя?
- Высокие, спортивные, черные вязаные шапки и очки на пол лица – подходящие приметы? Где ты их искать будешь? Кроме того, она предупредила, что записи из твоего кабинета в трёх копиях. Одна у неё, две другие ещё у кого-то, кто даже не знает, что на них. Если с ней, что-то случится, то этот увлекательный фильм увидят многие. Она сказала, что в случае отказа, уведомит твоих партнеров, что она хочет отсудить у тебя законные пятьдесят процентов имущества и им тоже отправят эту запись, чтобы не было сомнений, на чьей стороне будет суд.
- И этим она угрожает?
- Не только. Главное…
Крот помедлил, отхлебнул кофе и добавил, понизив голос:
- Она сказала, что всю информацию передаст в банк и кредит ты не получишь.
Шеф в упор уставился на Крота, – значит, она знает всё про кредит?!
- Почему всё? Думаю совсем немногое, если только в порыве страсти ты не проболтался своим нимфам о наших планах.
Лицо Шефа стало красным от злости. – Дальше!
- Дальше. Она знает, что финансовые трудности всех твоих компаний дело твоих собственных рук. Что ты вывел большую часть денег и купил на них завод за границей. Знает, что берешь большой кредит, и она знает…, что ты хотел убрать её.
Шеф нахмурился: – Это же просто пьяная болтовня!
- Она восприняла её всерьёз.
- Сука! – процедил Шеф сквозь зубы.
Он замер на несколько секунд. Видно было, как по его телу пробежала нервная дрожь. – Официант! – крикнул он.
Практически тут же вошел парень с блокнотом, он хотел было сказать, что на столике есть колокольчик для вызова, но взглянув на Шефа, решил промолчать.
- Коньяк, живо!
За то время, что не было официанта, и, когда он услужливо наливал им из принесенной бутылки, они не проронили и слова.
- И что она хочет? – спросил, наконец, Шеф с ухмылкой.
- Ты только не кипятись…. Обдумай всё здраво, она хочет завод.
- Ты что, шутишь? – переспросил Шеф.
- Ей кажется это логичным. Она знает про завод. Знает, что официально не ты его хозяин. Знает, что ты берёшь большой кредит, не открывая никому информацию о заводе. Значит, у тебя есть еще имущество на эту сумму, иначе бы банк кредит не дал. Вот так она поделила вроде поровну.
- А она знает, что я потратил год на то, чтобы получить этот кредит? Знает, скольким людям и сколько взяток мне пришлось для этого раздать? Знает, что заложена вся недвижимость и всё имущество для этого?
- Знает. Она даже знает, что твоё имущество не стоит так дорого, и мы платили, чтобы оценка была завышена, но ты ведь получаешь эти деньги. Начни она сейчас говорить, и кредита тебе не видать. Она знает это. Она знает всё, что происходило в твоём кабинете. Пойми, с таким количеством информации она держит нас за горло.
- Нас? Крот, она держит за горло меня! Какой мне от тебя толк?
Крот откинулся на спинку стула. - Разве я не говорил тебе, завязывать с девками? Разве я не говорил тебе поменьше трепаться в кабинете? Разве не говорил завести нормальную охрану, а не этих придурков, что слоняются из угла в угол. И разве не говорил установить систему наблюдения? Пойми, Француз, сейчас не время взаимных упреков! У нас всё готово, послезавтра должны перечислить деньги по кредиту! Нам нужен этот день! Нам нужно, чтобы всё было тихо и гладко! Она это знает! Она специально ждала этого момента. Но главное, она не знает, что будет потом, всё не так уж плохо!
- И что же ты предлагаешь?
- Мы должны подписать с ней все документы сегодня или завтра, как она скажет. Пускай всё будет так, как она скажет. Она знает, что ты ждешь кредит, думает, что ты боишься не получить его, это так. Но она думает, что ты боишься огласки, боишься потерять репутацию и свободу. Значит, она уверена, что и дальше сможет контролировать тебя. Отлично, пускай думает. Она не знает главного - нам нужно всего несколько дней! Француз, послушай моего совета, соглашайся! Потом мы всё исправим.
- А ты такой щедрый потому, что если всё всплывет, то и тебя зацепит? А Крот? Легче моим заводом играть?
Крот помолчал, снова отхлебнул кофе:
- Не поэтому. Это всего лишь женщина, обиженная на тебя женщина, которая думает, что сорвала банк. Она не понимает, во что ввязывается! Как ты не возьмешь в толк, она уверенна, что теперь ты навсегда на коротком поводке. А всего лишь через несколько дней, твоё хоум видео, не будет иметь большой цены, и ты заберешь всё обратно. В первый раз что ли? Завод вернём, плёвое дело.

Шеф долго молчал.
- Она точно не знает, куда пойдут бабки, полученные по кредиту?
- Сто процентов дать невозможно. Но у тебя в кабинете мы ни разу не обсуждали это.
- Знаю, – согласился Шеф.
- У тебя дома тоже.
- Дом тут причем?
- Ты думаешь, она не установила камеры и там.
- Согласен, могла, но там я вообще редко о делах говорю. Получается, не знает. Это главное, это главное. - Значит так, - Шеф короткими затяжками несколько раз подряд затянулся сигаретой. Глаза его сузились до тонких щелочек.
- Значит так, - повторил он. - Встречаешься с ней и даёшь согласие. Пошли людей, пускай ищут её, только аккуратно. Я хочу, чтобы её нашли. Пошли людей, пускай пасутся возле завода. Там должен появиться её человек, обязательно должен, а может и она сама, если ума хватит. Но всё осторожно, очень осторожно. Запомни, в случае провала я с тебя спрошу. Пока я не получил деньги по кредиту, всё должно быть ровно и тихо! Ты прав, в общей сложности нам надо три дня. Три дня. Тогда ищи в открытую, подключай всех. И чтобы ни один волосок не упал с её головы, пока она не подпишет всё, и я не верну завод…. Как мои документы?
- Всё готово, паспорт, виза всё есть.
- Хорошо, хорошо…. Столько лет прожить вместе и думать, что я вот так отдам ей завод! Ненормальная! Встретишься с ней, скажи невзначай, что я напуган, переживаю за дальнейший бизнес, репутацию. Пускай думает, что я действительно испугался этих записей, пускай успокоится. Не надо, чтобы она дергалась. Скажи, я на всё согласен. Найми людей, пускай поищут у меня другие камеры, может, вычислят, кто и как поставил. Я хочу знать, кто это, слышишь?
- Слышу. Может это сейчас не так важно, какая разница и так дел хватает, потом я сам займусь?
- Нет, крысу надо найти сейчас!
- Ясно, это всё?
- Нет, не всё. – Шеф взял солонку со стола, повертел её в руках. Поставил на место. Высыпал на стол зубочистки, стоявшие тут же, и принялся одну за другой ломать их пополам. Когда ни одно целой не осталось, собрал их в кучку.
- Крот, когда закончим, пускай уберут! – хрипло сказал он, не поднимая взгляд.
- Ты уверен?
- Да.

***
Наступил вечер.
Владимир сидел со своими сослуживцами.
Всего в просторном зале их собралось человек пятнадцать.
Раньше это была детская спортивная школа. Когда в девяностые интерес к спорту значительно ослаб, необходимость в ней, как и во многих других спортивных учреждениях вроде отпала. Здание новой постройки признали аварийным, и оно ушло с молотка в чьи-то руки. Руки эти тоже не очень тянулись к спорту. За пару месяцев детская спортивная школа превратилась в сауну, с прилагающимися к ней совсем не детскими развлечениями. Площадь здания была так велика, что новый хозяин разделил его на две части. В одной из них была сауна попроще, а о второй можно было судить по вывеске, гласившей «элитный отдых».
Вот здесь в благодарность за их «дружбу» и само собой разумеется, без какой-либо оплаты частенько собиралась вся эта правоохранительная компания.
Банкетный зал, в котором они теперь сидели, был некогда частью зала спортивного, поэтому он был очень большим, с высокими потолками и окнами. Из другой половины спортзала получился зал бильярдный. Туда в ожидании основного блюда уже ушли некоторые из его сослуживцев.
Владимир знал смотрителя этого заведения. Плотный, вечно смеющийся армянин уже преклонного возраста, всегда приходил узнать, всё ли хорошо, и сам приносил первую порцию шашлыка. С ним традиционно поднимали один тост за дорогих гостей, после чего он уходил.
Сегодняшний вечер не был исключением.
Ортак, так его звали, вошел в зал, неся перед собой веер из шампуров с отборным мясом. Своё шествие он сопровождал каким-то кавказским напевом. Его встретили всеобщим возгласом.
- Разбираем, разбираем, ребята! – радостно кричал он. – Мясо во рту тает, сам выбирал, для вас старался! Где именинник? Тебе самый красивый шампур!
Из бильярдной спешили остальные.
Несмотря на то, что такого рода посиделки были делом заурядным, Владимир несколько отвык от них. Вот уже пару месяцев он находил повод, чтобы не идти вместе со всеми. Не собирался он и сегодня. Но почувствовал, что это день, когда он, возможно, последний раз может увидеть их всех вместе и решил пойти. Неприязнь к коллегам, которая его раньше терзала, давно ушла, и теперь он смотрел на них то ли с сожалением, то ли с досадой.
Он ничем не выдавал себя, смеялся, когда смеялись все, поддерживал разговор, выпивал. Но глядя на них, он понимал, что он здесь чужой. Это была чужая компания, чужая стая. Эти люди вместе работали, вместе отдыхали. Жались друг к другу. Плечом к плечу сидели за этим столом и шли по жизни. Но каждый из них держал ухо востро в надежде урвать кусок покрупнее. И если бы за этот кусок пришлось драться, не задумываясь, перегрыз бы другому глотку. Вот такой закон стаи.
Владимир и раньше не был одним из них. Его считали чудаковатым. Таким он и был для них. Работал на износ, никогда не преследовал свой интерес. На делах, которые он раскрутил, начальство заработало большие деньги. Те, для поимки которых он мог потратить долгие месяцы, откупались и смеялись ему в лицо. А он продолжал работать. Просто делать своё дело.
Как не смеяться над ним?
Но он был ценным кадром, такие, очень нужны системе, начальству, встречаются только редко.
Будь на его месте другой, который за последний месяц и палец о палец не ударил, его бы давно выгнали с работы. Любого, из сидящих за этим столом выгнали. А его терпели….
В общем гомоне рядом с Владимиром на диван тяжело опустился полковник, «Папа» как его называли за глаза подчиненные, уже пожилой, грузный, неповоротливый.
- Ну, как жизнь молодая? – просопел он на ухо Владимиру.
- Отлично! – механически ответил тот.
- Э, брат, да ты совсем скис.
- Никак нет.
- Хорош рапортовать. Ну, что случилось? – не отставал он.
- Всё хорошо!
- Ладно, врать, а ну, посмотри на меня. Ты случайно на наркоту не подсел, а? Знаю, что нет. Смотри мне, чтоб сегодня отдохнул по полной!
- Так точно.
«Папа» положил тяжелую и горячую ладонь Владимиру на плечо, всем телом оперся на него и поднялся. – Давай! – похлопал он его по спине. - Давай!
Папа был настоящим вожаком стаи. Старый стреляный волк, который, начал свою работу ещё в Советском Союзе. Вместе с ним он пережил все метаморфозы, происходившие в стране, зачастую страшные в своей бесчеловечности. О нем среди подчиненных ходило немало баек, уже при жизни он стал легендой. И если хотя бы часть из этих историй была правдой, он стал ею заслуженно.
Он умел сплотить вокруг себя стаю, заставить уважительно относиться к себе не только как к начальнику, но и как к человеку. Его боялись, перед ним даже трепетали. Ничего не проходило мимо его внимательного взгляда и глубокого кармана. Не забывал он и своих подчиненных.
Было у него редкое свойство, он мог для каждого быть своим, простым и понятным. Это касалось и коллег, и авторитетных бандитов, и высокого начальства, и бизнесменов, и обычных людей. С любым он мог договориться, найти общий язык.
Наверное, благодаря этому умению, он до сих пор был при должности.
Отойдя от Владимира, он обошел стол и опустился на диван напротив.      
Мясо ели прямо с шампуров, выпивали.
Пошла застольная беседа.
Владимир задумался и на некоторое время ушел в себя.
- … а потому, что с умом надо ездить! – убеждал кто-то. – А если нажрался, за руль не садись или езжай себе потихоньку! Я когда пьяный больше шестидесяти не еду, а если в стельку, то сорок, максимум!
- Ну, ты герой! – смеялись над рассказчиком.
- А что, герой, жизнь у меня одна, да и машина, кстати, тоже!
- А помните Михалыча, ну что на пенсию в прошлом году вышел?
- Это хромой, который?
- Тот самый. Только я с ним работал, когда он ещё хромым не был. Знаете, чего он хромать начал?
- Трави, давай!
- Что трави? Реальная история! Это был. Это был. Даже не помню, какой год! У Михалыча тогда семёрка была, доживала свой век уже. А тут у бандюка одного, мерина угнали! Тот прибежал, слюни летят, орёт Михалычу. Говорит, отморозка этого с машиной найдешь, мне отдашь, а я тебе мерина! Другого, не того что угнали. Машинка, хоть и не новая, но тоже ничего, бодрая была!
- Это кто щедрый такой?
- Француз.
Владимир даже не поднял взгляд на собеседников, но стал вслушиваться в их разговор.
- Какой Француз? – продолжали они.
- Ну, этот, Толя, его зовут. У него ещё кликуха – «Оля» по имени раньше была. Он сейчас металлом занимается!
- А-а! Ну, понял и что дальше?
- Что, нашел Михалыч отморозка того! Француз в тот же день на него машину и переписал. Михалыч на радостях семёрку свою продал, а на деньги решил мерина обмыть. Напился в хлам! И со всей дури на нем в дерево влетел! Чудом живой остался. Месяц с больничной койки не вставал! Вот так он хромать начал. Но речь не об этом. Михалыч с койки только встал и к Французу. Давай, говорит, денег мне на машину. Я из-за твоего мерина чуть жизни не лишился, он поломанный был! И теперь вообще мне ездить не на чем!
- Да ладно!
- Я тебе говорю! Михалыч сам рассказывал! Пришел он к Французу. Так и так, покупай мне машину. Тот сидел, слушал, кивал – позвонил кому-то. Говорит, где там вчерашняя машина, та, новая, что мне подарили? Здесь? Вот и ладно! Сейчас, будет тебе Михалыч машина! Не переживай, всё по справедливости! Михалыч рассказывал, что от радости чуть на стуле не подпрыгнул. Заходит тут тип какой-то и модель машины маленькую такую перед Михалычем ставит. Француз смеётся: «Забирай, пользуйся!». Михалыч вспылил, ты, вопит, паскуда, шутить со мной вздумал! А Француз смеётся, ну, пошутил немного! Михалыч машинку на пол бросил и давай ногой топтать. «Я тебя устрою шутки! Ты мне эту машину запомнишь, я тебя со свету сживу!».
- И что дальше?
- А что дальше. Француз встал и по морде Михалычу, а потом за шкирку поднял и одним махом на улицу!
- Вот так Михалыч на мерине покатался?!
- Покатался! Француз ему челюсть тогда сломал!
- Теперь понятно, почему Михалыч про эту историю помалкивал!
Зал наполнился общим гоготом.
Ни рассказчик, ни слушатели не знали всю историю до конца. Не знали они, как уже после посещения больницы с переломанной челюстью Михалыч побежал жаловаться Папе. Как тот орал на него, что он без его ведома полез к бандиту, да ещё такому как Француз. Без всяких оснований и без разрешения Папы посмел требовать у него что-то, угрожать! Как Михалыч несколько дней носился по городу, добиваясь встречи с Французом, а тот не хотел его видеть и согласился принять только после того, как Папа позвонил ему и попросил поговорить с зарвавшимся подчиненным. Как Михалыч, словно провинившийся мальчишка, стоял перед Французом и дрожащим голосом выпрашивал у него прощения. Об этом никто из собравшихся за столом не знал. Никто, кроме Папы. Никто не знал и не мог знать, что сам Папа, за то, что Михалыч оставил все остальные дела, и занимался тогда только поиском машины Француза, получил кругленькую сумму.
Смех в зале утих.
- А тип этот?
- Который?
- Что машину угнал, с ним чего?
- Пойди, спроси у Француза, он тебе расскажет!
- А что сейчас Француза не слышно?
- Он теперь бизнесмен, всё по закону, машины не раздаёт больше, не надейся!
Папа неторопливо жевал сочное мяса. Он знал, что стало с угонщиком, но вспоминать об этом не хотел.
Владимир, внимательно слушая разговор, изредка поглядывая на Папу, видел, как недовольно нахмурил он брови, когда речь зашла о Французе, наблюдал за каждым его движением, мимикой. Он был в курсе, что Папа хорошо знал Француза, причем давно. Папа давал как-то Владимиру дело, где тоже пострадал Француз. Так мелочь, но тем не менее, несмотря на то что Владимир был тогда одним из лучших сотрудников, постоянно подгонял его, интересовался.
Почему же Папа дал Владимиру теперешнее дело о пропаже машины? Знал, что он не будет им заниматься и всё равно дал? И ни разу не спросил, как оно идёт? Получается Папа и не хотел, чтобы на этот раз машину Француза искали.
Почему?
Вероятнее всего, Француз его не заинтересовал, и Папа решил дело завалить, наверное, так. Похоже на то.
Да, - усмехнулся про себя Владимир, - всё сходится! Значит, даже ничего не делая, я всё равно выполняю волю Папы, даже не работая, работаю так, как ему это надо. Я всё равно послушный винтик.

Продолжение: http://www.proza.ru/2018/04/27/1929