Приглашение на посмеяться

          Расскажу-ка я вам что-нибудь смешное, а то всё про это, да про то. Что может быть лучше, правда же?
          Разве не смешно, когда не надо идти на работу и есть возможность поспать, а ты пишешь про смешное? Конечно смешно. Ладно ещё если пишется, а то ведь нет! Держишь палец на изготовке, чтобы тюкнуть по буковке на планшете, а по какой тюкнуть - а хрен её знает. В голове выросла капуста. Понимаете, да? Пословица такая есть: в голове пусто - выросла капуста (знаки препинания мои. Писатель.) Смешно? Конечно смешно.
          Пока палец не устал висеть на изготовке, пустота в голове носится из угла в угол, спешит, торопится... Вот зачем написал "спешит, торопится"? Разве это ни одно и то же? "Спешит" и "торопится". Если одно и то же, зачем тогда вообще нужно одно из них? Ох, люди!
          - Эй, писатель, палец не железный! Забыл?
          Ой, да, да, забыл! С другой стороны, ну что можно поделать с этой пустотой дурацкой? Бьётся она, несчастная, в черепной коробке, а я даже не чувствую её потуг. Спрашивается, зачем тогда биться? Сиди себе и соси свою пустышку, ну, или палец, висящий на изготовке.
          О! Что-то шевельнулось! Вспомнил смешное!
          В метро, в электричке, прямо напротив меня встали двое мужчин. Понимаете разницу? Двое мужчин, а не два мужика! Один, сразу видно, добрый, умный и скромный. Другой, сразу видно, добренький, умный и нескромный. Все тридцать минут нашего совместного пути скромный мужчина слушал нескромного. Он настолько был скромным, что постоянно стеснялся громкого голоса нескромного, делая вид, что не стесняется. Бедный, бедный. А тот, загоревший такой (я ещё сразу подумал, где это он так загорел, сволоч? Я, вместе со скромным, бледный как бледная поганка, а этот такой загорелый, да ещё аж лоснится!)... Ну точно, я так и знал, рассказывает как он ездил отдыхать. Ох, и как же там здорово и великолепно! Рассказывает, а сам всё смотрит на этого, да и на меня время от времени, мол, что, суки, завидуете? Дурачок, он же не знает, что когда его ещё на свете не было, всю-то я вселенную объехал! Но его понять можно: если на меня посмотреть, то легко можно этого и не понять. Ой! То есть не понять, что всю-то я вселенную объехал. Извините.
          Но если я стрелянный воробей, то тот, скромный, конечно, слабак оказался. Как он не крепись, а временами малюсенькие оттеночки зависти мелькали на его благородном лице. Я ещё мысленно ему кричал: держись, друг, пошёл он на хрен со своим загаром и лоснящимся лицом, не завидуй! Всё это туфта! Как бы там хорошо не было, а что-то он в метро-то едет?
          Но нет.
          Надо спасать!
          - Мужчина! А Вы не очень увлеклись, а? Может Вам нужно возить с собой громкоговоритель, а? Ну чтобы не надрываться так! А то Вас не слышат в другом конце вагона.
          Вы не поверите, выражение зависти исчезло с лица скромного как по мановению палочки волшебной. А ещё больше вы не поверите, как я увидел вылезающие клыки вампира у путешественника. Может и показалось, но взгляд его на меня был такой, какой бывает именно у вампиров, у которых из их пасти выдернули жертву. Я в кино видел.
          А вот и моя станция.
          По-моему, смешно получилось. Если бы не пустота, было бы смешнее.
          Вот сколько я бдею уже? Нет, чтобы спать! Нет, надо мне посмеяться! Мало того, надо мне, чтобы и вы посмеялись. И чем я отличаюсь от того, нескромного?