Аб ово

Михаилу Потораку http://www.proza.ru/avtor/vuple

Полдень. Ангина. Лежу затылком к весеннему окну. Форточка открыта, из неё льётся уличная жизнь, втекая в меня, слегка только застревая, когда в ухе стреляет. Кто стреляет, не знаю, но зря он это делает, честное слово. От каждого выстрела я становлюсь на градус больше мизантропом и фонофобом.

Упорный шмель нашёл оторванный уголок сетки, и теперь не рад визиту ко мне. Я не цветочек и даже не холмик, в котором можно выкопать нору для шмелят. Мохнатая досада так осязаема, что заставляет встать с постели и помочь:
— Пожалте на выход, Ваше бубнейшество.
— Бжжжуть!

Снова ложусь. Птиц поёт несмело.  Молодой, наверное, весь в комплексах. Подпушка под крыльями торчит, и в уголках рта желто, а туда же, хочет любви. "Стэйси! Стейси!" — зовёт птиц. Стаська, ну не ломайся ты, как тульский пряник, иди уже к нему.

Дискотека на колёсах приехала, эталон деревенской попсы, поселковые негры. Небось на кадиллаке и раскачиваются в такт этим жутким "бдумс-бдумс!". Долго раскачиваются, я мысленно уже выбрала пару старых тяжёлых ваз, чтобы кинуть в них. Но лень, да и негры уезжают наконец.

Шмель опять прилетал. Сказал матом и улетел.

— А ну, сюда иди, кому говорю! — папа сопливого отпрыска воспитывает. По голосу и сам папа сопливый. Отпрыск отпискивается возмущённо, удаляются. Обедать небось пошли, мамка щей наварила. Или котлет целую сковороду… Сглатываю слюну и отпиваю морс. Больше ничего в меня не пролезает.

О, а вот люди с железом гуляют. Взяли кусок кровельного профиля и волочат его за собой по дороге. Пыль, грохот, радость! Будто вы с железом не гуляли? Ну, и не завидуйте тогда.

Коты завелись. Шарманка их голосов нескончаема. Шаррррмааааааан! С взвизгом на последнем слоге. Шаррррмааааааан!

Оп! Ливень без предупреждения. Прямо за шиворот шарманщикам. Остальные звуки затихли, только помехи небесного эфира ловят волну. Задрёмываю.

Подо мною живут люди: включают воду, чтобы гудеть трубами, скрипят полами, кричат "Баб, я покакал!", жарят что-то, и запах заползает ко мне наверх. У меня поднебесный лазарет, выше только крыша и небо. Хорошо болеть, только больно.

Помытые звуки вспыхивают с новой силой.
— Стейси! Стейси!
— Бжжжесть!
— Мам,ну можно…
— Шаррррмааааааан!
— Аб ово! Аб ово! — соседский пёс учит латынь.

Машины то и дело шастают. Или одна и та же шастает, мне не видно. Мне не видно, не ощутительно, не сопричастно. Благо, ушной артиллерист на время успокоился. Растворяюсь в весеннем сквозняке, ища в нём обновления.

Завтра проснусь другой. Как бабочка из куколки, осторожно высвобожусь из одеяла, доковыляю до окна и зажмурюсь от новизны этого мира. Свежевылупленного. Аб ово, не иначе.