1. 9. Первые два дня

Как воспринял мой шестнадцатилетний отец начало второй мировой?
Стремясь понять, внимательно перечитываю Гарта, Фуллера, Ширера, Проэктора, Сиполса, Мельтюхова, Ольштынского,
других авторов.
И вдруг задумываюсь, зачем. 
Не проще ли основываться на том, что ему, родившемуся в Советском Союзе, учащемуся педучилища, комсомольцу,
и так было все понятно.

В схватке сошлись две империалистических группировки.
Обе стаи хищников ненавидели СССР, и стране грозила безусловная гибель, если б они объединились против нее.

Чтобы выжить, следовало вступать в альянс, хотя бы и временный, с одной из сторон,
и если Англия и Франция уклонялись от этой смычки, пришлось, как это ни чудовищно выглядело,
завести дружбу с Германией.
 
Что ж, вся мировая история убеждает: в международных отношениях руководствуются в первую очередь национальными,
государственными интересами, нормы морали тут ни при чем.
А кто думает (или заявляет, что думает) иначе, тот либо заблуждается, либо сознательно темнит,
преследуя своекорыстные цели.
 
Интересовала ли его, шестнадцатилетнего юношу, внешняя политика своей страны?
Безусловно.
Поддерживал ли ее?
Конечно же, одобрял, как и большинство тех, кто жил, работал, учился рядом с ним.

Современный историк М. Дьяченко, тщательно исследовав настроения в нашем обществе накануне войны,
пришел к выводу: «Народ с трепетом прослушивал сводки, новости, читал статьи о происходивших за рубежом событиях,
переживал за будущее своей страны.
Поэтому все действия советского руководства по отгораживанию СССР от европейского кровопролития
люди воспринимали очень положительно».
{13.131}

После работы, иногда еще не поужинав, отец изучал, о чем писали газеты.
(Я высказывал уже предположение, что по его просьбе дед мой, Тимофей Федорович,
выписывал «Правду» и «Красный Крым».)

Так, очевидно, происходило и 4 сентября.
Заглядываю в архив погоды по городам СНГ, нахожу Геническ.
Оказывается, погода в начале месяца не задалась.

Несколько дней подряд срывался дождь.
3-го выпало два с половиной миллиметра осадков, 4-го – три.
Много это или мало, судите сами.
По метеорологическому наставлению миллиметр – это один литр воды на квадратный метр. 
Днем температура воздуха колебалась  от 17 до 21 градуса тепла, ночью и вовсе падала до 14.
{См.: 13.126} 

Так что вечерком, когда мой юный отец уселся за столом с газетой, от окошка явно веяло свежестью, прохладой.
Пресса приходила в Счастливцево наверняка с опозданием, поэтому предстояло знакомство даже не с вчерашними,
но позавчерашними новостями.

Впрочем, самые горячие из них, несомненно, прозвучали уже в «Последних известиях»,
которые  несколько раз в день передавала неказистая черная «тарелка», висевшая на кухне.
С мая 1939-го перед особо важными информационными передачами раздавались позывные Всесоюзного радио –
мелодия песни Дунаевского «Широка страна моя родная».
{См.: 13.153}
Может, подобных сигналов удостоились и тогдашние вести из Польши.
 
Мне хотелось понять, в каком информационном фоне тогда жил отец, и я надергал из интернета,
как морковку с грядки, все номера «Правды» за первую половину того злополучного месяца.

Итак, берем газету за 3 сентября.
С первой по четвертую полосу - материалы, связанные  с внеочередной четвертой сессией Верховного Совета СССР.
Она проходила с  с 28 августа по 1 сентября и приняла законы «О всеобщей воинской обязанности»,
«О сельскохозяйственном налоге», «О ратификации договора о ненападении между Советским Союзом и Германией». 

Все это так или иначе касалось отца, влияло на его судьбу если не сразу, то в ближайшем будущем.
В частности, остановили взгляд строки: 
«На действительную службу призываются граждане, которым в год призыва (с 1 января по 31 декабря)
исполняется девятнадцать лет, а окончившим среднюю школу и ей соответствующие учебные заведения – восемнадцать лет».
Значит, если его жизнь продолжит бег по установившемуся руслу, через год он окажется в Красной армии…

Международным событиям  газета отводила  пятую полосу.
Отец пробежал глазами сообщения ТАСС:

…2 сентября Польское телеграфное агентство опубликовало правительственное коммюнике:
«Вчера германские сухопутные и воздушные силы совершили агрессию в отношении Польши на всем протяжении
польско-германской границы.
В своей вчерашней речи канцлер Гитлер объявил о начале войны.
Польский народ принимает эту войну согласно своей вековой традиции».

…Президент Польши объявил 1 сентября военное положение на всей территории Польского государства.

…Маршал Рыдз-Смиглы назначен верховным главнокомандующим польской армии.
Одновременно объявлено, что в случае необходимости он займет пост президента.

… «В связи с напряженным положением в Европе усиливается приток золота в США.
За последние два дня в США прибыло золота на 25 млн. долларов из Англии и на 25 млн. долларов из Голландии».
{«Правда», № 244 (7929), 3 сентября 1939 г.}

Возможно, в тот момент отца не заинтересовало последнее из перечисленных сообщений.
Но теперь, по истечении десятилетий, благодаря нему становится более понятно, как война превратила
Соединенные Штаты Америки в сверхдержаву…

Следующим вечером отец листал газету за 4 сентября.
5-я полоса пестрела тревожными заголовками:
АНГЛИЯ ОБЪЯВИЛА ВОЙНУ ГЕРМАНИИ. ГЕРМАНСКИЙ ОТВЕТ НА АНГЛИЙСКИЙ УЛЬТИМАТУМ.
ОБРАЗОВАНИЕ ВОЕННОГО КАБИНЕТА В АНГЛИИ. ЭВАКУАЦИЯ ЛОНДОНА. МОБИЛИЗАЦИЯ В КАНАДЕ.
ОСАДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ В ЕГИПТЕ. ЭЙРЕ СОХРАНЯЕТ НЕЙТРАЛИТЕТ.
НЕЙТРАЛИТЕТ ИСПАНИИ, ПОРТУГАЛИИ И ИРАНА.
АВСТРАЛИЯ И НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ ОБЪЯВИЛИ ВОЙНУ ГЕРМАНИИ.
 
Я прочел сообщения, которые могли  привлечь отцовское внимание: «Лондон, 3 сентября. (ТАСС).
Как передает агентство Рейтер, Чемберлен в своем обращении по радио к английскому народу заявил,
что Англия находится в состоянии войны с Германией.
Это заявление было сделано в 11 час. 15 мин., т.е. через 15 минут после того, как истек срок ультиматума,
предъявленного английским правительством Германии».

А вот «Заявление французского посла в Берлине»: «Париж, 3 сентября. (ТАСС).
Агентство Гавас сообщает по радио, что в связи с тем, что германский министр иностранных дел Риббентроп
дал отрицательный ответ на французские требования о прекращении военных действий против Польши,
французский посол в Берлине Кулондр сегодня заявил Риббентропу, что французское правительство с 17 часов 3 сентября
считает себя обязанным выполнить свои договорные обязательства по отношению к Польше».

Шестнадцатилетнего подростка не могла не заинтересовать публикация под заголовком «Эвакуация Лондона»: 
«Агентство Гавас сообщает по радио, что «с сегодняшнего дня в Лондоне закрыты все театры и кино.
Спортивные и всякие другие собрания и празднества запрещены».

«Редкие животные, находящиеся сегодня в лондонском зоологическом саду, эвакуируются из Лондона
и будут размещены в зоологическом саду в Уипснейде.
Все ядовитые змеи, пауки и скорпионы, находившиеся в лондонском зоологическом саду, уничтожены».

Под шапкой «ВОЙНА МЕЖДУ ГЕРМАНИЕЙ И ПОЛЬШЕЙ» были размещены материалы о боях на польской территории. 
{«Правда», № 245 (7930), 4 сентября 1939 г.}

Недоумевал ли тогда мой отец, почему двое суток союзники Польши не высказывали внятного отношения
к агрессии против нее?
Наверное, да, только вот причины, почему Великобритания и Франция уклонялись от выполнения своих обязательств,
стали известны ему лишь после войны.

Оказалось, что Лондон и Париж даже после 1 сентября надеялись умиротворить Гитлера.
В связи с этим у них нашел поддержку план  Муссолини, который предложил созвать 5 сентября
конференцию Англии, Франции, Италии и Германии, чтобы обсудить «затруднения, вытекающие из Версальского договора».
 
Российский историк Мельтюхов пишет: в 11:50 1 сентября Франция сообщила инициатору встречи о том,
что согласна участвовать в конференции, «если на нее будет приглашена Польша».
Мнение последней при этом не спросили.

В 21.30 министр иностранных дел Польши Бек заявил французскому послу: «Сейчас уже не время говорить о конференции.
Теперь Польша нуждается в помощи для отражения агрессии.
Каждый спрашивает, почему до сих пор Англия и Франция не объявили войну Германии.
Каждый хочет знать не о конференции, а о том, как скоро и как эффективно будут выполняться обязательства,
вытекающие из альянса».
{14.148, с.236 237}

В тот же вечер Англия и Франция выразили протест по поводу германского вторжения в Польшу.
Они предупреждали, что выполнят свои обязательства перед союзником, если германское правительство
не готово приостановить наступление и немедленно вернуть войска с польской территории.
Однако на следующий день они спохватились и  через Италию известили Берлин, что эти ноты не следует
воспринимать как ультиматум.

По-видимому, это дало возможность Муссолини в 10:00 2-го сообщить Гитлеру о том, что еще сохраняется возможность
проведения конференции.
Гитлер ответил: «В течение последних двух дней германские войска чрезвычайно быстро продвинулись по Польше.
Нельзя добытое кровью объявлять полученным в результате дипломатических интриг...
Дуче, я не уступлю англичанам, потому что я не верю, что мир будет сохранен более полугода или года.
При этих обстоятельствах, я полагаю, что, несмотря на все, нынешний момент более подходит для войны».
{См.: 14.148, с.235–236}

Несмотря на неуступчивость Польши, правительства Британии и в особенности Франции все еще надеялись
поладить с Гитлером.
И лишь общественное мнение заставило их изменить позицию.

Черчилль после войны вспоминал, что «в течение всего дня 2 сентября, когда положение обострилось до крайности,
Чемберлен хранил молчание.
Я подумал, не предпринимается ли в последнюю минуту попытка сохранить мир, и оказался прав.
Однако, когда после полудня собрался парламент, произошли короткие, но довольно бурные дебаты,
во время которых нерешительное заявление премьер-министра подверглось резкой критике. …
Не было никакого сомнения, что палата настроена в пользу войны».
{14.116, с.130}

На следующий день в 11.00 Англия, а в 17.00 Франция нехотя, вынужденно объявили Германии войну.