Колдую при свидетелях

Подушка, конечно, вынесла её в туман очень эффектно, и сосны действительно будут шептаться об это не одну неделю. Да и ведьмочки помоложе будут ещё долго с завистью и восторгом обсуждать её побег. Но возвращаясь к подушке...
Подушка, конечно, вынесла её в туман очень эффектно, зато уже над оврагом колдовство начало барахлить. А когда Лара неосторожно зацепилась за вести ежевики, что тянулась по склону, полётная магия окончательно сбилась, и вместе с подушкой и котомкой Лаура Ольцен кубарем понеслась вниз вперемежку по воздуху и земле.

Притормозила у края обрыва – перепачканная, разгневанная, от шапки оторвался помпон – ну настоящая ведьма! Сердито сгребла в котомку рассыпавшиеся гребешки и порошки, уселалсь на подушку, пошептала и уже тихонько, осторожно полетела дальше, не особенно удаляясь от земли.

- Обжёгшись на молоке, на воду дуешь?
Лара притормозила и с любопытством оглянулась: кто это её окликнул? Ведьмы к оврагу по будням не шастают, только если в новолуние. Коты из общины тоже поодиночке здесь не гуляют. Так кто это приметил её эпичное падение?
- Да я, я это, - проворчал из кустов Вареник.
- Привет от старых штиблет! Чего увязался? – не слишком любезно спросила Лара.
Вареник был местным домовичком. Следил за ведьминым лесом, за хозяйством присматривал помаленьку: чтобы костёр на сборище не гас, чтобы дождь не сильно мокрил упрятанные в лесу ведьмины избушки, чтобы фиалки вовремя расцветали – а то эти девки позабудут за своими колдовскими делами, так и без варенья фиалкового остаться недолго! 

Домовичка ведьмы в целом жаловали, но порой уж очень приставуч был Вареник: как прилепится – наколдуй да наколдуй! – так и не отцепится, пока не сделаешь, что просит.

- Так чего тебе? – повторила Лара, поправляя кисточки на подушке.
- Да вот, гостинцев тебе припас на дорожку, - не смутился домовой.
- Ну-ка-ну-ка! – Лара потянулась к мешочку в лапках у Вареника и снова чуть не свалилась со своего седалища. 
 - Ручки-то побереги, - проворчал домовой. – Сколько лет училась, а так и не выучилась, что прежде чем хватать, поглазеть надо!
Лаура одумалась и аккуратно приняла в руки полотняной мешок. Материя покалывала: то ли внутри были колючки-ветки, то ли Вареник для сохранности оплёл мешочек колдовством.
Осторожно потянула тесёмки, заглянула внутрь. И радостно охнула:
- Оо! Как ты это достал?!
- У средней из-под носа увёл, - горделиво оглаживая бороду, подбоченился Вареник.
- Спасибо тебе, Вареничек! – Лара свесилась с подушки и обняла маленького круглого домового. – Это же мой любимый! Я уж думала, сколько до города без него лететь придётся…
- Лучше б коте своём позаботилась, - проворчал Вареник, но и ежу было видно, как ему приятно. Нечасто ведьмы домовых обнимают.
- А мы с Ло обо всём договорились, не переживай. Он не обижается. Он, в конце концов, как и всякий приличный кот, сам по себе.
- Ну ладно, красавица, - цокнул языком Вареник. – Пора мне возвращаться, а то хватятся. И так за тобой бежал, пока ты тут ёлки носом пересчитывала. Удачи тебе, ведьмочка. Шли хоть весточки старику.
- Непременно! Спаси-и-бо! – вопль Ларин унёсся в дальние дали, вслед за растаявшим в воздухе домовиком. Эхо ещё не стихло, а она уже вытащила из мешочка расписной глиняный кубик и прижала к груди. – Ну, теперь мне любой город по плечу!

И, позабыв про свои злоключения с полётной магией, рванула вверх, под самые облака, и помчалась, не разбирая дороги – а чего в небе разбирать, и так всё ясно, солнечно и понятно!
К полудню, когда и ведьмин лес, и овраг остались далеко позади, Лара подцепила кубик на тесёмку, повесила на пояс, под платье, ухмыльнулась и была такова. Больше её ведьмин лес не видел, зато секунду спустя услыхал её победный смех город, на беду свою случившийся по пути взбалмошной ведьмы из Ольценов-сумасбродов.

***
 
Покружив над черепичными крышами, Лаура стала снижаться. Выбрал улочку поглуше, чтобы не шокировать своим появлением мирных горожан. Надоесть им она всегда успеет, а на первых порах лучше бы завести дружбу…
Хоть и была осторожна, как могла, а всё равно изорвала подушку о водосточные трубы, о столбы и антенны. «Эх, у кого-то электричества не будет сегодня», - беззаботно подумала она, приземляясь в пышную клумбу шафранов и тюльпанов. Подушку, изодранную, исщипанную, пришлось оставить прямо там – не тащить же с собой лишний груз! Правда, перед уходом она её замаскировала, превратив в бутончик тюльпана. Обратно тюльпан «расподушится» только через неделю. А там ей уж не до подушки будет, пожалуй. Здешние жители придумают, что с ней сделать.

Размахивая котомкой, Лаура шагала по незнакомой улочке. Светило солнце, кубик (почти как тот, что дал Вареник, только не глиняный, а деревянный) бодро подпрыгивал на груди. Голод ещё не схватил желудок своими цепкими лапками, и всё было просто чудесно, пока не стало слишком жарко. Лара покопалась в котомке: нет, дождливого снадобья она с собой не взяла, решила, на первых порах не пригодится. И пасмурного варева тоже нет. Досада, однако! Но ничего, ничего, Ольцены не те, кто сдаются от недостатка зелий.
Она подпрыгнула, поднатужилась, вскинула руки и потянула небо на себя. Городские небеса оказались не таким послушным, как знакомые лесные, но и они всё-таки поддались.
- Раз-два-три! – шёпотом скандировала Лара. – Раз-два-три!
Облака медленно натягивались на трубы и шпили. Вот тень упала на соседний дом, вот придвинулась ближе… Ещё чуточку… Поднапрячься… Наконец облако – отличное грозовое облако – укрыло Лару от подступающей жары. Она с удовольствием вдохнула дождливый запах, утёрла со лба пот и решила подтянуть тучки ещё немного – так, чтобы торчали вокруг неё прохладным коконом. Снова вскинула руки…

- Что это ты делаешь?
Ведьмочка ойкнула, выронила из рук хрупкую небесную синеву, и на город рухнул такой дождь, какого с позапрошлого мая не видели.
- Да ты что, дурак, кто ж ведьму за колдовством отвлекает? – тоненько пискнула она, натягивая шапку на самые уши. – Простужусь – как ворожить буду?
- Разве я знал, что ты ведьма? – виновато и возмущённо воскликнул нежданый свидетель колдовства и тотчас захлебнулся попавшим в рот дождём.
- А нечё варежку разевать! – наставительно велела Лаура, взмахом рукава отгораживая их от ливня. Нежданый свидетель – лохматый, перепачканный чернилами мальчишка, - расширив глаза, умолк. Проглотил дождевую воду, откашлялся и наконец спросил тихонько (прозрачная стенка, что сотворила Лара, как следует приглушила шум):
- Что, и вправду ведьма?
- А ты как думал? – ворчливо спросила она, отряхивая платье. – Вот промокла теперь из-за тебя…
- Так высушись! Умеешь?
- Умею, конечно, - надменно ответила Лара. – Но, знаешь ли, волшебства на всё про всё не напасёшься! Ну да ладно, это дело солнышко подправит. Скоро дождь кончится, у меня с погодными чарами не очень ладно…
- Ух ты! – вдруг вскрикнул мальчишка, тыча пальцем в Лару. – Ух ты!
- Что такое? – нахмурилась она и, быстренько соорудив небольшое зеркальце, оглядела себя. Мокрая, волосы растрепались, вся в каких-то пёрышках и листочках… Видок ещё тот! Но во что этот мальчишка тычет пальцем? Ещё раз пробежала по отражению взглядом и…
- Упс! Прости, дружок, придётся стереть тебе память…
- Это ещё почему?
- Если б ты только дождик в моём исполнении увидел, я бы тебя просто отпустила. Мало ли ведьм управляют тучами… А вот о переворачивателе людям знать не следует.
- Это вот он – переворачиватель? – указывая на кубик на её груди, спросил мальчишка.
- Ага, - снимая кубик с шеи, кивнула Лара. Однако кубик кубиком уже не был. Он разбух – наверное, от внезапного дождя – и превратился в кусок булки, из которой выглядывали кружочек колбасы и пластинка сыра. Бока были щедро сдобрены маслом, а с краю сверкала капля прозрачного розового варенья.
Лаура сглотнула (от такого вида сразу разыгрался аппетит!), крепко взялась за булку и решительно её смяла. Булка неохотно приняла прежний облик деревянного кубика. Измазанными в варенье пальцами Лара спрятала его за пазуху, раздумывая, где бы найти укромный уголок чтобы полакомиться. Из размышлений вывел голос прежнего собеседника.
- Эй, ведьмочка! Эта штука только в булку превращаться может или во что-нибудь ещё?
- В гром и молнию! - припугнула мальчишку Лара, вспоминая, как бы стереть ему память. Выбрала излюбленный способ: представила школьную доску с мокрой тряпкой и, глядя на мальчика, принялась мысленно возить тряпкой по доске. Паренёк глядел на неё с любопытством и ухмылкой, но тряпка, орудовавшая по чёрному полю, стирала с его лица улыбку. На смену ей проступала неуверенность, хмурились брови. Когда на доске остались лишь меловые разводы, собеседник Лауры уже позабыл, о чём говорил с ней минуту назад.

На этом можно было бы и закончить, но Лара знала, что, если оставить на мысленной доске разводы, у человека потом долго будет болеть голова.  Мигрень, раздражение – наивные люди глотают таблетки и кофе, а всё дело в том, что кто-то просто неаккуратно стёр им память. Ведьм вокруг пруд пруди, все они то и дело промахиваются и выдают себя, вот и приходится подчищать следы.
Лара хмыкнула. Может, с кем другим она церемониться бы не стала, но паренька пожалела: промыла тряпку, отжала и как следует, набело вытерла доску – та засияла тёмной влажностью. Мальчишка потряс головой и недоуменно уставился на Лару. А она подмигнула, развернулась и была такова.