А может, этого и не было?

Пётр Геннадиевич, тихий и задумчивый юноша, размеренный и спокойный, работал директором в одной из фирм и вот уже долгое время ухаживал за Анной Алексеевной, яркой и гордой девушкой, трудившейся у него экономистом. Дама была крайне самолюбива и далека, являясь в исключительной степени недоступной и недосягаемой. Подобная трагичность длилась несметно долго, завершившись в итоге ещё большей безысходностью - в один из дней девушка отдалась категоричности и вовсе бросила несчастного Петра Геннадиевича, оборвав последние взаимодействия. И вот теперь убитый горем он безучастно смотрел в пустоту, монотонно беседуя со своим приятелем, Виктором Антоновичем:
"Как мне быть? Как жить теперь и что думать? Как вообще существовать дальше?"
"Поступайте незаурядно. Сочтите сию историю попросту не существовавшей, вымышленной. Задайтесь вопросом - а может, и не было этого? Представьте, что и не имелось то у вас никаких отношений, не происходило совсем, что привиделся, причудился вам весь роман сей незадачливый. Представьте."
"Интересное предложение. Только как же я так смогу то? Всё в раз да и забыть?"
"А забывать и не надо. Надо просто вообразить, что этого не было."
"Ну и ну..." - герой попрощался с приятелем и вернулся к делам, углубившись одновременно в раздумья: "А может, и впрямь ничего и не было то вообще? Встречался ли я, добивался ли её и пытался? Происходило ли это всё со мной и наяву? Да и вообще, что у меня в этой жизни имелось? Что из её событий было взаправду и сотворялось в действительности? Может, я и не жил то вовсе? И не был то собою ни дня... Не существовал, не участвовал в этом всём. Смотрел только, созерцал. Как сон, как видение бредовое. Что я делал и совершал? Что истинно моё, моею волею утверждённое и предпринятое? Да и есть ли подобное? Разве всерьёз всё делалось и разве мной? Разве я имел непосредственное отношение к каждой из дат и ситуаций?"
Пётр Геннадиевич задумался и замер: "С таким подходом я и вовсе теперь потерялся, растаял вместе со своим призрачным прошлым, так ловко растворившимся в одночасье и без следа. Уже в собственной правдоподобности сомневаюсь, во всём мною прожитом. Зато расставание поугасло, померкло относительно пошатнувшихся положений. Какая спасительная сомнительность получилась, просто незаменимая, исцеляющая в своём роде. Только как дальше жить? Всё каким-то игрушечным кажется, кукольным, бутафорским, искусственным в собственной сути и реализации. Как и не всерьёз моя участь здешняя. Не по-настоящему. Будто всё в мире ложь. И я один, кто в неё поверил. Это страшно и нелепо. Досадно до невозможного. На чём строится явь? На нашем восприятии одном, на реакции и принятии, на согласии или отрицании. Весь мир с бесчисленностью фактов и многогранностью сфер зиждется сугубо на податливости головы, на её открытости таковому. Вся эфемерность реалий и их несметная масштабность кроются в нашей собственной потерянности в них. Формирование действительности неотъемлемо от созерцания, от созерцающего субъекта. Всё зависит от нашего взгляда, от подхода и занимаемой в бесконечности системы позиции. Всякий день, всякий час и момент запечатлеваются именно в памяти, именно в нас самих. Именно мы и служим отражением реальности. Подобное забавно. Ведь всё можно подделать, сфабриковать, подменить воспоминания, ко всему пристрастить и от всего отвадить. Мы здесь никто. Наша доля - воля жизненных волн. Бесправна она, беспомощна в чуждой и серой среде. Мы жертвы. Не более. А я ещё расстраивался из-за какого-то романа... Кто я тут? Что есть моя участь? Капля в море. В море, которого, может, и нет то. А я из-за какой-то единичной истории волновался и печалился. Из-за сущего пустяка, столь же бессмысленного, как и я сам. Как и всё имеющееся здесь. Всё уже случившееся и предстоящее. Всё суетно. Всё неправдоподобно. Нечего ни ценить, ни желать. Хочется просто выбраться отсюда. Шагнуть за бытие и забыть ненавистную ложь, тщетность дел и последствия ошибок. Забыть наболевшее и наконец-то отстрадать отпущенное. Хочется покоя. И не во снах, а наяву. Хотя и явь то, возможно, тоже не более чем сон. И, если и вправду так, то весьма кошмарный."
Герой устало опустил взгляд и заметил фото Анны Алексеевны, робко ютящееся на столе.
"Надо отвернуть, чтобы не волновало..." - подумал Пётр Геннадиевич, потянувшись к изображению, а потом вдруг остановился: "А впрочем... уже и не волнует."
Он сонно вздохнул, окинул взглядом понуренный кабинет и неспешно отправился курить.