Слепая зависть

    Есть такие люди, которым, какую полезную концепцию на суд не предоставь, обязательно надо высказать своё несогласие. И в своих комментариях они игнорируют её пользу и смысл, и даже никак не пытаются их опровергнуть, а просто ведут себя так, как будто их нет, и единственное, что имеет смысл, это их придирки и поучения на тему «автор, брось это дело – это не твоё, и не занимайся этим больше никогда». Некоторые из них даже сами толком не осознают, что ими движет.
    Есть такая вещь – называется зависть. Это такое возмущение на тему «почему у него есть, а у меня нет?». Иногда оно бывает по делу, а иногда нет: справедлив как раз именно такой расклад, где один имеет то, чего у другого нет, только возмущающийся видит всё наоборот.
    Зависть бывает белая, бывает чёрная. Первая начинается с «Хочу, чтобы у меня тоже было…»; вторая с «Хочу, чтобы у него тоже не было…». Белая идёт в направлении «У другого уже кое-что есть, а у меня ещё нет, потому, что он сумел себя заставить добиться, а я нет, так вот надо дать себе пинка, чтобы заставить себя тоже, а у него его достижение пусть будет у меня на виду – чтобы почаще мне напоминать об этом». Чёрная идёт в направлении: «Ничего делать не хочу; хочу, чтобы у него всё рухнуло и всё уравнялось, и вот тогда мне будет хорошо, и ничего больше для мне счастья не нужно…».
    Люди бывают разные – одни очень завистливые, другие не очень. А отношение к зависти усреднённого большинства, наверно, справедливо обрисовать примерно так. Если везёт человеку в жизни – выиграла, допустим, девчонка конкурс, устроилась на хорошую работу, повезло с любовью, жизнь радует (ну хотя бы в какой-то период), то и нет особого злорадства в адрес тех, кому не везёт. Если какое-то достижение является для неё очень важным, и человек много переживал по поводу того, что может что-то не получиться, то если всё, наконец, получается именно так, как мечталось, то в этот момент наступает такое состояние, что хочется, чтобы все радовались, а мысль о том, что кому-то плохо, мешается, как муха в вине. Появляется желание как-то проставиться, поддержать кого-то из тех, кому не так везёт в данный момент (хоть морально), или хотя бы просто искренне пожелать им тоже успехов.
    Если предоставляется случай подбросить кому-то из друзей-знакомых выгодную возможность приподняться чуть повыше (пусть они даже они тебе в чём-то немного и конкуренты в рамках негласного соревнования), это оказывается вроде как и в радость сделать – ведь ты теперь достаточно богата для этого. Но если ситуация противоположна: у тебя на всех фронтах облом, ты смотришься как прирождённая неудачница на фоне преуспевающих подруг, и фортуна к тебе стабильно и злостно поворачивается задом, в то время, как им всем удача прёт за удачей, и только у тебя одной неизменная полоса невезения, то тебя всё начинает злить. И если они такой расклад все воспринимают, как должное, и не проявляют никакого сожаления по поводу такой несправедливости, то, если тебе подвернётся случай кому-то из них подкинуть возможность подняться ещё выше (которая тебе не подходит, но вот кому-то из них подошла бы в самый раз), или оградить от какой-то неудачи, о которой они не знают, но у тебя есть возможность предупредить, то тебе этого делать вдруг возьмёт и не захочется. Не захочется в такой ситуации делать того, чего бы захотелось бы в другой ситуации, а это  будут всё те же самые друзья, в отношении которых официально ты изображаешь солидарность в горе и в радости, а подпольно при возможности подложить свинью это будет сделано. В этом особенность фактора зависти – чем хуже человеку, тем хуже он себя ведёт. Практически любой. Просто у кого-то это проявляется больше, у кого-то меньше.
    Фактор зависти – явление естественное, и в какой-то мере даже простительное, но, когда она лезет в область достижений, для которых требуются способности, которые есть не у каждого, начинаются очень разные подходы к делу. Кто-то видит в несправедливости случайность каприза природы, кто-то промысел неисповедимых высших сил, а кто-то заслуги в прошлой жизни. А всё возмущение выливается в такие формы реакции на деятельность имеющих эти способности, которые должны самым действенным способом восстановить справедливость в понимании реагирующего.
    Самая ходовая форма возмущения в таких делах – это критика, и в разных областях она имеет разные особенности. В бытовой жизни скажи некрасивая и обделённая мужским вниманием про красивую и всеми вожделенную «Я не понимаю, чего вы все в ней нашли – в ней ничего такого и нету…», а никто это даже и слушать не станет, а только молча продолжат заглядываться на красивую. Но вот творчестве скажи про любую абстрактную картину художника «Да это любой дурак намазать может!», и целая куча народа сразу с этим согласится. В науке тоже можно назвать никому не нужным бредом опережающее своё время открытие, и все, кому не хватит ума его понять, найдут между собой единогласное в этом понимание друг друга. И не важно, насколько убедительно будут обоснованы все его положения; пока не будет дана команда начать относиться к ним непредвзято, никакого смысла в нём разглядеть никто не соизволит.
    Разумеется, не все критикующие критикуют из зависти (хорошие критики есть, и они всегда нужны), но и не все критикующие из зависти понимают, что критикуют из зависти. Просто одни знают, что завидуют, и продолжают завидовать, а другие не знают, и знать это не собираются, и продолжают критиковать в убеждении, что завидовать нечему.
    Дело в том, что если внутреннее развитие человека состоялось, если оно его радует, если он создал что-то своё, за что он себя уважает, то он чувствует себя достаточно богатым, чтобы не размениваться на какие-то негативные эмоции в адрес тех, кто на своём фронте пытается тоже пытается за что-то бороться. И если такой человек встретит того, кто делает тоже что-то своё, но которое этому (допустим) не совсем понятно, у него нет такой настойчивой потребности сразу окрестить это отстоем, который тому нужно срочно бросить и выкинуть инструменты. Потому, что он не обеднеет от того, что отреагирует в духе «Лично я этого не понял, но это не значит, что это никому не нужно – продолжай делать, и искать свой спрос». Но если развитие человека не состоялось, если он духовно/интеллектуально нищий, то он такого отношения никогда не проявит. Потому, что у него нет того, за что он самого себя бы по-настоящему уважал, только он это понимает в своём формате. Просто всё познаётся в сравнении, и пока он не познал, чего он не имеет, он и не знает, чего он этого не имеет. И он может принимать за показатели своей состоятельности свои амбиции, гордыню, самомнение, и многое другое, но это не даёт того эффекта, при котором он чувствует себя достаточно богатым. И он не захочет допускать и мысли о том, что он недостаточно состоялся, потому, что, во-первых, ему это не нравится, а во-вторых, чем меньше вообще человек развит, тем непоколебимее его уверенность, что он всё знает правильнее всех. А когда человек недостаточно чего-то понимает, у него всегда найдётся несогласие с тем, кто понимает больше, если тот учитывает то, что этот не учитывает. И когда понимающий больше начинает что-то говорить, этому всегда хочется ему возразить, и как правило, всегда что-то находится.
    Тому, кто из-за недопонимания находит целую кучу всего, чего ему нужно возразить, очень хочется порадовать себя победой во внегласном соревновании «кто умнее». И его бы расстроил расклад, если бы оказалось, что оппонент имел ввиду что-то более умное, чего ему самому хватило ума понять. Поэтому его программа: «Я не хочу видеть смысла в работе автора, поэтому не вижу, а значит, его нет, а значит, надо автора это заставить признать, а если он не хочет соглашаться, значит, злимся на его тупость и требуем признать её тоже». Это одна из причин, почему какие умные и правильные вещи не выскажи, найдётся очень куча умников, которые толком даже не дослушают, но полезут возражать и хором друг другу поддакивать.
    Такие приходят не за тем, чтобы вникнуть, а затем, чтобы не вникнуть, найти повод для несогласия, и подкормить критикой своё самомнение. А где у критикующих нет желания понять настоящую суть дела, но они готовы критиковать с такой энергичностью, с которой им полезнее было бы покритиковать самих себя, там ищи фактор неосознанной зависти. Со стороны их поведение выглядит, как поведение дворовых собак, которым зачем-то ну очень надо бегать-облаивать каждого, кто проезжает за воротами, только они всё понимают по-своему, а объяснять им разницу дело неблагодарное.
    Проблема неосознанных завистников в том, что они могут видеть результат, которого достигает объект зависти, но не понимают причин, и это добавляет им веры в несправедливость результата. Заурядный ум первобытного аборигена может быть не в состоянии представить оружие круче своих стрел и копий и считать себя самым лучшим охотником на всём свете, но, когда увидит у белого охотника шкуру такого зверя, какого ему самому никогда не завалить, он поймёт, что что-то не так, а чего именно – не поймёт. А когда критику непонятно, в чём превосходство того, на что он кидается, у него нет стимула смотреть на это снизу-вверх. Он будет смотреть на это сверху-вниз, и с этой позиции пытаться сыпать свои нападки. Только с более высокой колокольни всё это будет всегда так, как критика аборигеном ружья на основании того, что оно не самая удобная дубина и не самое острое копьё. Хотя в рамках его собственного понимания все его доводы будут обоснованы так, что более обоснованных просто и не представить.
    Мотивация завидующего вслепую идёт оттуда, что при всей его субъективной уверенности в своих основаниях у него нет такого момента, который бы назывался «Я вижу ты тут шкурой неплохой подогрелся, ну что же, у меня тоже таких много есть, но тебя я от души поздравляю: ты тоже великий охотник, и я достаточно богат для того, чтобы в своём мнении даровать тебе этот титул…», потому, что нет у него столько трофеев, чтобы позволить себе такую акцию. Нет у него людей, которых он сумел переубедить силой своих доводов, нет у него глубоких мыслей, которыми он бы заслужил признание серьёзной аудитории, а есть только себе подобные единомышленники, готовые сбиться с ним в стаю в целях коллективной охоты на объект для критики.
    И то, что шкур у аборигена пока никаких нет, он может и не считать нужным учитывать в момент критики ружья, и ружьё ему может случиться критиковать и без того, чтобы ему дано было узреть добытые при помощи него шкуры, но только зад свой по-любому не обманешь, и если он у тебя голый, то он будет мёрзнуть, а сам ты будешь ходить злой, и при случае спускать свою критику на всё то, атакой на что можно погреть своё самомнение.
    Так что все люди разные – одни гордые, другие скромные, и одни задиристые, а другие дипломатичные, и одни воинствующие, а другие умиротворённые, но фактор зависти может много где найти свою форму проявления. Даже там, где люди не понимают, что ими движет именно она.