Почетные детективы

         
 Возвращаться в свое летнее пристанище пока не хотелось.   В неторопливом  течении  реки отражалось солнце, всплывающее над перелеском.  Оно высветило притопленный ствол дерева, принесенного половодьем. Зацепившись за что-то на дне одним концом топляк сопротивлялся течению, пытавшегося унести его. Реке надоело бороться с ним, и она оставила его на приколе в излучине. А дереву хотелось жить. На его части, торчащей из воды, вырос побег. Еще тоненький, но  уже  деревце.  Глядя на эту зародившуюся новую жизнь, Марголин засмеялся. У основания побега сидела лягушка. Она лупоглазо уставилась  куда-то вдаль. Долго же ей пришлось ожидать своего жениха, раз стрела проросла и уже выбросила листочки. Марголин оглянулся на всякий случай, посмотреть, не стал ли кто-то свидетелем его смеха.
     Как ни хорошо было у реки, но  работа звала. 
     Едва он открыл рукопись, которая с нетерпением ждала своего редактора, как...
 
          
     —Михалыч, беда-то какая! - ворвалась в горницу Вера Степановна, -  Трофимыча замели. Сделай что-нибудь, ты же в хороших отношениях со следователем.
     —Что значит «замели»?
     —Это значит, что его арестовали и увезли в кутузку.
     —Почему?
     —Ольгу свою придушил  подушкой. Не мог больше смотреть, как она мучается.
     —Что-то тут не так.  Вы не обратили внимание, Виктор Станиславович еще там?
     —Там. С мужиками разговаривает.
     —Вот и я пойду с ним поговорить.
     — А тебе идти не нужно. Вон он сам уже во двор заходит.
     —Не ждете гостей?  — спросил следователь, открывая дверь, — Здравствуйте! Феликс Михайлович, пойдемте со мной.  Уж очень Трофимыч просит поговорить с вами, пока его не увезли.  Вы уже знаете, в чем его обвиняют?
     —И вы верите, что это он убил жену? Когда это произошло?
     —Эксперт полагает, около восьми утра.
     —Когда я приехал, Веры Степановны дома не было и я пошел на реку погулять до ее прихода. Я увидел Трофимыча на мостке у лодок.   Подошел. Мы курили, разговаривали и расстались  после девяти. Так что в это время он никак не мог этого сделать.
     —И мне не очень верится, и мужики все за него. Только Клава — соседка его — уверяет, что не раз слышала, как он жаловался, что устал нянькаться с болезной.
     —Да, что вы ее слушаете!, — вмешалась Вера Степановна, -— Ей соврать, что высморкаться.
     —Не горячись, хозяйка, остынь.  Пойдемте, Феликс Михайлович, время не ждет.
    
     В полицейской машине сидел потерянный Трофимыч. Увидев Марголина, встрепенулся. Следователь открыл дверь в машину, предложил Марголину войти внутрь и зашел следом.
     —Вишь, Михалыч, как получилось? Пока мы с тобой лясы точили, мою голубку кто-то жизни лишил. А тут и меня увозят. У меня ни к кому доверия здесь нету.  Посему, прошу тебя, возьми на себя хлопоты. Похорони мою ладушку по-людски. Там у меня на это деньги припрятаны. Зайди в дом. На кухне, на верхней полке в жестяной банке, на которой  написано «мука», возьми деньги. Там и на похороны, и на поминки. Еще и на мои похороны должно остаться, так  что ты побереги.
     —Не горячитесь, Трофимыч, сами похороните. Вот и следователь Ковалев так думает.
     —Сумлеваюсь я. Он меня закроет. Нет у меня оправдания, Всё против меня складывается.
     —Погоди, Трофимыч. Мы разберемся, — сказал Ковалев, — посиди тут пока. Мы с Михалычем в дом зайдем.
    
     —Вера Степановна сказала, что вы его увезли, а он в машине прохлаждается.
     —Никуда увозить его не собираюсь. Пока. Не верю, что это его работа. А в машине пусть  посидит, чтобы под ногами не путался.  Жду  экспертную бригаду. Нужно дом осмотреть как следует. Ну вот и кухня. Где он сказал его банка?
     —Да вон,  на верхней полке жестяная коробка. Осмотрим, что там за мука.  Смотрите, на самом деле деньги. Так вот почему они не пропали. Хочешь спрятать, положи на виду. А следов вокруг, как-будто здесь что-то искали, полно. Вон, как все в спальне перевернуто. Посмотрите, кусочек резиновой перчатки валяется. Вряд ли Трофимыч ею пользовался.
      —Не трогайте! Дайте-ка я ее подцеплю.
     Следователь вернулся на кухню, оторвал кусочек бумажного полотенца, поднял обрывок перчатки и завернул его в бумажку.
      —Посмотрим, может найдем потожировые. Ладно пойдем отсюда. Пусть работают эксперты.
Скоро  привезут первые результаты  вскрытия  и  анализ потожировых на подушке. Ее  я уже отправил им на экспресс анализ.  Пойдем, поговорим пока с Трофимычем.

       —Трофимыч, жарко тут в машине. Выйдем, поговорим во дворе. Никого во двор не пускать, — обратился он к полицейскому у ворот, и снова к Трофимычу, — Только смотри, не вздумай бежать. Пристрелю.
      —Стар я уже бегать. Да от тебя, Ковалев, и не убежишь. А то, что пристрелишь, ври кому другому. Все знают, без оружия ходишь.
     —Ты перестань умничать!
       Зашли во двор. Сели на скамью у крыльца.
     —Вспомни-ка, ты, когда пришел, ничего или никого подозрительного не заметил?
     —Да ничего не видел. Я пришел и сразу в избу, к голубке моей. А там такое... Я тут же в магазин к Зинке. Сказал, чтобы она в полицию звонила. И сразу домой. Пока поплакал над жонкой своей, тут и вы приехали.
     —Погодите, Трофимыч, — сказал Марголин, — давайте спокойно все вспоминайте. Вы когда во двор вошли, может тень какую заметили, может посторонний заходил? Может обратили внимание, что в комнате что-то искали?
     —Заметил беспорядок, да подумал, что может моя переворошила. Она, бывало, когда болело сильно, чтобы боль заглушить, начинала что-то работать. Правда твоя, Михалыч, когда я наклонился над голубкой моей, показалось, что дверь в сени хлопнула. Но я ее с тех пор, как корову продал, держу закрытой. Что мне в хлев ходить?
      —Что ты сказал? Какая дверь? А ну покажь!
       Прошли в дом. В глубине кухни оказалась дверь, которая вела в сени, а уже оттуда вторая дверь в хлев. На выход в сени даже не обратили внимания.  С улицы заходили сразу в кухню, а потом в столовую. Из столовой заходили в спальню. Поэтому второй вход в дом и не заметили.
      —Что ж ты, Трофимыч, говорил, что дверь закрыта? — спросил Ковалев, —  вон как легко она открывается. А на улицу из хлева вообще распахнута.
       —Да уже лет пять я туда не хожу. Как от скотины избавился. Сил не стало за ней ходить. От этой ключ здесь на гвоздике висел, а та изнутри на засов была закрыта.
     —Ну с тобой все ясно, хозяин чертов. 
     —А скажите, Трофимыч, вы ни с кем не делились планами похорон? Никому, как мне, не рассказывали?
      —Да раз Зинке с ее ветеринаром жалился, что моя голуба кличет смерть, кличет, а она не идет никак. А терпежу у нее уже нету. А так вроде, никому.
      —Ну ладно, посидишь пока в машине. Старшина, отведи  его.  Да  поаккуратнее!

     —Мне вот какая мысль пришла, Феликс Михайлович. Вы эту коробку с деньгами у себя припрячьте. Старика я на всякий случай в город увезу. Только не в  КПЗ а к себе заберу. Пусть у меня отсидится пару дней. А в доме сделаем засаду. Тот, кто хотел тут поживиться, думаю, снова заявится,  раз  знает про второй вход, и про то, что деньги в доме есть.  Вы, пожалуйста, поговорите пока с кладбищенскими про похороны, подготовьте место. Я дам знать, когда тело можно будет забрать из морга, тогда и Трофимыча привезу. А за это время, думаю, поймаем и убийцу. Поможете?
     —Что же не помочь? Может быть пока зайдем ко мне. Перекусим. Да  и Трофимыч, наверняка, голоден. С утра ничего не ел, а вы его уже столько времени держите.
      —Спасибо! Но не стоит. Вон уже эксперты едут. Минут через двадцать и мы тронемся. Я уж и покормлю старика. А к вам загляну ближе к вечеру.
   
      Расставшись с Ковалевым, Марголин направился в  магазин. Не мешало бы поговорить с Зиной.  После того памятного дня, когда он нашел влюбленную пару в лесной землянке, у нее к нему были особенные доверительные отношения.
      —Феликс Михайлович, — встретила его радостным возгласом Зина, — какими судьбами? Вам что-нибудь из припрятанного?
     —Вот, что из припрятанного, это уж точно. Вспомните, пожалуйста, тот день, когда Трофимыч рассказывал вам и вашему мужу о своих похоронных проблемах, был кто-то еще в магазине?
     —Это, когда он решил поменяться очередью с женой, кто раньше умрет?
     —Вот, вот! Это как раз меня и интересует.
     —Дайте сообразить. Я стояла за прилавком, когда Трофимыч зашел купить сахару. Здесь стоял Сеня.  Трофимыч вспомнил, что еще хотел купить леденцов к чаю. Сеня спросил его о самочувствии Ольги. Трофимыч стал рассказывать. В это время в подсобке гремел ящиками наш грузчик. Потом дед взял свои покупки и ушел. Вот вроде и все. Больше никого в магазине и не было. А почему вы интересуетесь?
      —Кое-что хочу выяснить.
      —Нет уж. Скажите. Вы же ничего спроста не делаете.
     —Сам не знаю пока. Но, как-только узнаю, обязательно скажу. Обещаю.
     Уладить вопрос в поселковом совете с похоронами, местами на кладбище, на всякий случай сразу на двоих, много времени не понадобилось.    Марголин вернулся к себе.  Нужно было успеть  поработать до приезда Ковалева. Тот обещал заехать вечером, но когда у него случится этот «вечер»?  А тут и хозяйка снова накинулась с воркотней по поводу наплевательского к себе отношения. Дела делами, но забывать поесть вовремя — это преступление.  Взяла шефство над ним, как над малым ребенком. За столько лет знакомства привязалась к нему как к сыну и ворчала по каждому удобному случаю. Пришлось уступить и поесть под ее бдительным вниманием.
     —А что, Вера Степановна, слышали что-нибудь новое в поселке?
     —Много разного болтают про убийство. Не мог Трофимыч это сделать. Бают, кто-то чужой промышлял. Да никого чужого в поселке не видели.
     —Чужой, говорите? А может и так.  Следователь разберется. Спасибо! Было очень вкусно.
А теперь поработаю немного. Вечером Ковалев должен приехать.
     —Ну, так я приготовлю чего-нибудь для дорогого гостя, чтоб он пропал. Не дает спокойно пожить тебе.
     —Вот чтобы пропал — это вы зря. Он человек хороший. А приготовить — не помешает.
 
     —Вы тут, касатики, вечеряйте без меня. Вам поговорить надо, так я, чтобы не мешать, схожу на часок к бабе Анастасии.
     —До чего же деликатная у вас хозяйка, — в очередной раз восторгался Ковалев, — всегда чувствует, когда нужно исчезнуть.
     —Как там Трофимыч?
     —Намаялся за день. Спит.
     —Пока вас не было, поговорил я с Зинаидой. Она подтвердила, что  они с Сеней слушали жалобу старика на жизнь.  В это время в подсобке возился грузчик. Может быть он подслушал.
В поселке предполагают, что задушить Ольгу мог только чужой. Но никого чужого не видели.
И мне кажется, что чужого и не было. Только хорошо знакомый с домом Трофимыча мог сделать это и уйти незаметно, когда хозяин вернулся. А что у вас нового?
     —На подушке следы только Трофимыча и Ольги. Это и понятно: подушкой-то они оба пользовались. А вот на обрывке перчатки следы не их. Но и в нашей базе данных таких следов нет. А у нас собраны данные почти но всех жителей поселка. Чуть ли не каждый из них был замечен в тех или иных делах. Подождем что покажет сегодняшняя ночь. Преступник должен вернуться закончить начатое. Он понимает, что с каждой минутой увеличивается риск, что добыча ускользнет. Мои люди его там встретят. А вот грузчик — это интересно. Нужно наведаться к нему. Зайду-ка я к Зинаиде. Узнаю про него. Не хотите прогуляться со мной?
     —Если приглашаете...
     Узнав имя и адрес грузчика, постучались к нему в дом. Дверь открыла женщина.
     —Добрый вечер! Паша дома?
     —Да где же ему быть? Только выйти к вам он не сможет. Лыка не вяжет. Раз он вам нужен идите к нему сами.
     Мужчины прошли в дом. На диване  лежал полутруп. От него на расстоянии разило выпитым.
Ковалев попытался растолкать его.
     —Бесполезно. Оклемается только к утру.
     —А вы ему кто? — спросил Ковалев.
     —Жена ему, чтоб он сдох до того, как я его узнала.
     —А что, буянит? Дерется?
     —Да вы что! Дерется... Я ему так подерусь, что в момент памороки зашибу! Трезвый еще может трепыхаться, а напьется, так  смирный. Как теленок ласковый, пока не свалится.  Часам к шести оклемается. А что натворил-то. Что, гражданин следователь, вас интересует?
     —Хотели с ним поговорить, да вот не судьба.
     —Так я его завтра с утра пригоню к вам.
     —Нет уж, спасибо!  Мы тут сами справимся. Сержант, —  Ковалев обратился к водителю, —  загрузите-ка его в машину. У нас проспится. Только аккуратно, чтобы ни царапины не было.  И погоди минуту.
      Ковалев достал из кармана планшет и приложил к нему руку Павла, сняв отпечатки его пальцев. Потом достал пробирку, вынул из нее   ватную палочку для чистки уха, собрал ею с губ спящего слюну и поместил обратно в пробирку. 
      —А это немедленно в лабораторию.

     На следующее утро Ковалев позвонил Марголину и сказал, что его люди задержали у Трофимыча преступника. Но оказывается, это мелкая рыбешка, только выполняющая заказ.
Теперь нужно время для поимки крупной. Трофимыч пока поживет у него. Он благодарит  за помощь по организации похорон. Покойница еще в морге. О дальнейшем сообщит. Сейчас все направлено на поиски убийцы, о котором уже получены  нужные сведения.  В помощи Марголина пока не нуждаются, и он может спокойно заниматься своими делами.
    
      Но этот случай с Трофимычем не давал покоя. Кто же все-таки проник в его дом, так хорошо знающий расположение ходов и выходов из него?
     —Вера Степановна, у Трофимыча и Ольги есть какие-нибудь родственники?
     —У Трофимыча никого, а вот у Ольги был племянник. Только давно уже о нем ничего не слышно. Годов пять-шесть назад приезжал он как-то после отсидки, пожил у них недели две да и исчез. Поговаривали, на заработки подался. С тех пор ни слуху, ни духу.
     —Может нужно было бы сообщить, что тетка померла. Может быть на похороны приехал бы?
     —Не бери в голову. Кто его знает, где он скитается. Постой, может Клавка что знает. Вроде бы они якшались тогда. Схожу-ка я к ней попытаю. Она болтливая. Я скоро.
      Марголин не успел выкурить трубку, как Вера Степановна уже вернулась. Она очень удивилась, что Клавка даже в дом не пустила.  По всему было видно, что хочет поскорее отделаться от соседки. А обычно, уж как зацепится языком, то отделаться от нее трудно. Пока всем косточки не перемоет, не отпустит. А тут аж до калитки проводила. Про племянника ничего не знает и знать не хочет.
     —Спасибо, хозяюшка! Даже не представляете, какую ценную информацию вы принесли. А теперь, не попить ли нам чайку?  Пока закипит, докурю на улице.
      —Да ты бы здесь докуривал. Вон какой вкусный запах по дому стелется!
      Марголин вышел на крыльцо, достал телефон из кармана,  набрал номер Ковалева и высказал ему свои предположения.
      Через час опергруппа под командой Ковалева вывела из дома Зинаиды мужчину в наручниках. Следом за ними вышла и сама хозяйка дома в наброшенной на плечи косынке, концами которой вытирала струящиеся из глаз слезы.
      —Чтобы из поселка ни на шаг! Поняла! — сказал ей Ковалев и сел в машину. Обе машины, его и опергруппы, укатили по направлению к городу.

      Через день Ковалев привез Трофимыча и грузчика Пашу в поселок. Высадил Павла у магазина, довез Трофимыча до дома и запарковался у калитки Веры Степановны. Постучался в дверь.
      —Есть дома кто? Гостей не ждете? - Марголин открыл ему дверь.
      —Рад вас видеть! Заходите. Рассказывайте. Дело можно считать раскрытым?
      —Угостите чайком, тогда расскажу.
      —Что же не угостить, раз человек хороший. Только до чая давайте  по рюмочке в честь удачного завершения дела.
     Марголин налил в бокалы коньяку,  Они вышли на веранду пригубили, закурили, и Ковалев начал свой рассказ.
     —Прежде всего, я ни на секунду не усомнился, что Трофммыч не имел к убийству никакого
отношения не имеет. Но его нужно было изолировать. Был риск, что и его могли убить.  То, что увезли грузчика Павла — это так, для отвода глаз, что бы сбить с панталыку вероятного преступника. После того, как Трофимыч указал второй ход в дом, я понял, что убить мог  только,
кто-то свой. Но, кто этот свой? В доме Трофимыча устроили засаду. Поймали пацана, который
вошел через хлев. Он только стал чего-то искать в спальне, как его и схватили. Он тут же раскололся. Его нанял какой-то мужик, дав полтинник задатком и пообещал еще столько, если пацан найдет то, что этот мужик просил. Где этот мужик живет, он не знает. Встретиться должны завтра у  магазина, где пацан  получит награду. Но, когда вы дали наводку на Клавин дом, мне сразу стало ясно, кто является преступником.  Несколько лет назад я уже сталкивался с этим племянником. Он не очень корректно вел себя с теткой и на ее жалобу я предложил ему выбор: тюрьма за хулиганство или немедленно покинуть поселок и никогда больше здесь на появляться. На утро его уже в поселке не было. Раньше мне показалась странной Клавина активность. Почему она так настойчиво привлекала внимание к угрозам Трофимыча? А после вашего звонка о Клаве, мы к ней нагрянули. Тут я сразу вспомнил об Ольгином племяннике. Поначалу она врала, что у нее никого нет, но мои ребята пригрозили ей судом за участие в преступлении, извлекли ее из дома, и через минуту племянничек уже был в наручниках.  А эксперты быстро вычислили убийцу, который оставил достаточное количество следов. Заодно исключили грузчика. Когда количеством улик прижали племянничка, он все и выложил.
Сожалеет, что не нашел  денег сразу, а то бы его так и видели. В заблуждение его ввела Клавка, сказав, что полиция уехала. Она не предполагала, что два наших парня остались в доме. Кое-какими деталями картину преступления дополнила и Клава. А теперь расскажите, как вы догадались, что племянник скрывается у своей бывшей зазнобы.
     —На эту мысль меня навела Вера Степановна. Когда она побывала у Клавы, та странно себя вела. Она даже на порог не пустила соседку, хотя раньше всегда приглашала в дом посплетничать и сразу же предлагала угощение. Значит в доме был кто-то, кого не хотелось показывать. Так что все лавры моей хозяйке.
     —Что ж, объявим ее Почетным детективом. А заодно и вас. Ведь сколько раз и вы помогали мне расследовать различные случаи.
     —Не наболтались еще? Идите к столу. Стынет, — позвала Вера Степановна.