Чужая невеста и белье под диваном

Она не любила, когда ее называли Ларисой, предпочитая загадочное имя Лара. В студенческом лагере на Черном море на нее сразу же обратило внимание большинство мужского населения, благодаря длине ног и царственной шее. Все остальное тоже не подкачало. Поэтому Никита очень удивился, когда она подошла к одиноко валявшемуся на утреннем пляже третьекурснику с каким-то глупым вопросом, типа Вицынского: “Вы не знаете сколько сейчас градусов ниже нуля?”. Даже его слабых познаний в женской психологии хватило, чтобы разглядеть в этом явный сигнал. Выждав минут десять для приличия, он пересел на соседний с прекрасной незнакомкой лежак и, часто запинаясь на прилагательных, завел разговор.

Вечером она уже сидела у костра с Никитиными друзьями и вступала очень приятным голосом, когда король гитары и вокала Дима Смолов, по своей привычке, хватался за стакан с красным прямо посреди песни. Весть о покорителе сердца королевы смены быстро облетела лагерь. На следующий день Никита с удивлением и смущением принимал поздравления от в разной степени знакомых ему отдыхающих обоих полов.

Взгляды поздравлявших отражали как ширь, так и глубь фантазии, на которую способны российские студенты под воздействием горячего солнца и белой зависти к везучему собрату по охоте за удовольствиями. В реалии все обстояло не столь радужно. Несмотря на очевидную симпатию, их отношения за три дня не продвинулись дальше поцелуев в лунной тени меловых скал. Смена Никиты заканчивалась, и им предстояло мелодраматическое расставание под многозначительными взглядами провожающих.

В последний морской вечер Лара разыгрывала ту же ‘сицилианскую защиту’, что и в предыдущие. Никита изобразил искреннюю обиду и услышал клятвенное обещание стремительного развития отношений после начала учебного года.

Остаток каникул прошел для него в томлении духа и плоти. Наконец ворота учебного заведения распахнулись, и студенты дружную толпой ринулись в чрево альмы матери, не столько за знаниями, сколько для обмена впечатлениями на вечную тему ‘Как я провел лето’.
На большой перемене он нашел Лару в кругу курящих однокурсников. Обнялись, обменялись стандартными ‘как дела’, и она с каким-то особым, не слишком искренним, вниманием продолжила слушать рассказ накаченного коротыша в бейсболке о приключениях при пересечении чьей-то границы.
С третьей попытки Никите удалось отвести ее в сторону. На предложение встретиться где и когда угодно Лара сначала отшучивалась, а затем призналась, что у нее в общежитии есть парень, только-что вернувшийся из стройотряда с серьезными деньгами и такими же, как ей кажется, намерениями.

Было больно, долго и сильно, как в книжках. Затем, в один из первых зимних дней, боль резко спала, как будто ветка треснула, и снег осыпался. Хотя рана, в месте слома, ныла еще некоторое время. Потом весна, сирень, май – легкие платья, пикники, мороженое в кафе у фонтана. Никита, как раз сидел с друзьями в одной из таких кафешек, когда на его плечо легла женская ладонь. Обернувшись, он увидел ее. Лара попросила его на два слова и ошарашила целой фразой. “Помнишь ты приглашал меня к себе домой? Я готова, если ты не передумал”. “А как же твой жених?”. “Ничего нет, я все перепутала”.

Наверное, в этом месте на него должны были нахлынуть воспоминания о прошлом лете, море и ночных кострах. Но вместо высокой романтики на ум пришла циничная проза. “Ко мне далеко. Рядом с универом мои старики живут. Бабушку я вчера проводил в дом отдыха, а дедушка сегодня дежурит в сутки. Можно туда заскочить, если хочешь”. “Прямо сегодня?”, - она все-таки опешила. Но нужно было держать удар, сама ведь предложила. “Хорошо, пойдем”.

Шли пешком. Разговор спотыкался на каждой фразе. Никита прекрасно понимал отчего ей неловко. Но и он не чувствовал себя комфортно. С одной стороны, мужское самолюбие грела мысль о выигрыше, причем в безнадежной, казалось бы, ситуации. Но с другой, он сомневался, что ведет себя достойно, по-пацански. Его обманули, он страдал, но как только поманили обратно, кинулся, не раздумывая. И девушка в голубом ослепительно воздушном платье, которая сейчас ступала стройными ногами по тихим улочкам, забытой прогрессом старой части города, не выглядела радостно-взволнованной предстоящим свиданием.

Старый дом, старый чайник, видавший виды диван. Он не слишком настаивал, она совсем не сопротивлялась. Наконец природа стала брать свое. Когда на Ларе не осталось ничего, что могло бы прикрыть ее молодое тело, вдруг скрипнула калитка. Она вздрогнула, Никита успокоил, предположив, что это заглянул бродячий пес или играет ветер. И вдруг голос: “Кто здесь?”.
Лара кинулась в маленькую темную комнатку, во времена Никитиного детства бывшую спальней, а сейчас служившую кладовкой. Она попыталась схватить на бегу покрывало, но Никита все еще сидел на нем, поэтому попытка прикрыть сияющую наготу закончилась неудачей. Никита встал навстречу хозяину дома.

Дедушка очень удивился посещению внука, не часто жаловавшего стариков в последнее время. Старик сбежал с дежурства, потому что в сторожке, расположенной в трех кварталах, сгорел чайник, а провести ночь без кипятка не представлялось возможным. Никита объяснил свое появление тем, что был рядом и решил заглянуть, забыв о дедушкином отсутствии. Он вылил из чайника воду, замотал провод и протянул деду, предполагая, что тот поспешит обратно на объект. Однако дедуля не торопился. Осчастливленный появлением внука, он расположился в кресле и завел разговор о том о сем.

Никита ерзал на стуле. Особенно его смущали ярко блестевшие на темно-серой диванной обивке платье, трусы и лифчик. Петр Степанович был подслеповат, к тому же сидел спиной к залу с декорированным интимными принадлежностями диваном, но внук решил не рисковать и со словами ‘я щас’ все же выскользнул в соседнюю комнату. Он сгреб Ларино бельишко и собрался закинуть его в кладовку, чтобы дать подруге возможность приодеться, но за спиной раздалось: “Я же тебе книгу хотел показать”, скрип кресла и шаги в его сторону. Никита остолбенел на секунду, а очнувшись швырнул одежду за диван.
Дальше пошло обсуждение книги, потом воспоминания о довоенной молодости, украшенные несколькими не раз уже рассказанными в этих стенах байками. Когда дедушка отвлекся на поиск старых очков, внуку удалось зашвырнуть в кладовку покрывало. Затем выпили по чаю, и дедушка вспомнил-таки о служебных обязанностях.
Прощание затянулось, впрочем, Никита уже не делал попыток его сократить. Когда дедуля ушел, Никита не спеша отодвинул диван, достал одежку и заглянул в кладовку. Лара сидела на старинном сундуке, закутав верхнюю половину тела в короткое покрывало. Никита оставил вещи и молча вышел.

По дороге к ее общежитию Никита с удовольствием рассказывал о своем прекрасном деде. Затянувшаяся партия между ним и курортной королевой закончилась вничью, но настроение его было куда лучше прежнего. Лара всю дорогу молчала.
Следующий разговор между ними произошел аж через три года, на большом выпускном университетском вечере. На вопрос – как дела, Лара с улыбкой ответила: “Замуж через месяц выхожу. Только я его не люблю”, и скрылась за колонной из надувных шаров.