Это все-таки начальник лагеря!

К двадцать второму июня у нас в лагере приурочили военно-патриотическую игру «Зарница».
Я ждал эту игру, ждал возвращения детства, ждал, что воплотятся в жизнь мои самые счастливые воспоминания. Когда-то мы не прекращали играть из года в год. Недаром для тех, кто уже вырос после «Зарницы» придумали продолжение – «Орленок».
А когда-то и в лагере, и после были свои разведотряды, свои диверсанты, и штабы, и военные операции. Помнится мы как первый год начали играть, так лет пять воевали, пока «Зарницу» не вытеснил баскетбол, ухаживание за девчонками и танцы вечером в субботу.
И опять тянет в засаду, да погоняться за противником. Как у Высоцкого:
…Стосковались мы, видно, по фронту,-
По атакам, да и по смертям.
Это вроде мы снова в пехоте,
Это вроде мы снова - в штыки,
Это душу отводят в охоте
Уцелевшие фронтовики...
Двадцать первого педсовет. Пионерский лагерь – любое дело начинаем с педсовета. Может и правильно. Начальник и себя страхует, и народ предупреждает, и все «ЦУ» сразу раздает.
Я было сачкануть хотел. Тем более среди пионеров конкурс на лучший гриб объявили. Только-только колосовики пошли. Ребятишки по лагерю носятся, раз-раз и гриб нашел. У меня на окошке стоит кастрюля с водой. Эти грибы складывают в кастрюлю. А потом, у кого самый лучший гриб, я фотографирую на память. Победителя сами пионеры определяют. Полная демократия. Раньше как было? Он этот гриб потаскал, потаскал и выбросил. А теперь в конкурсе участвует. После конкурса победителю – награда, гриб на стол на педсовет 2.
А педсовет 2 – это неофициальное собрание вечерами после отбоя. Кружководы, вожатые, две наши медички, немного выпивки, немного закуски, разговоры, споры, гитара, бывало по работе что-то обсуждали, бывало – личное. В общем грибной супчик или картошка с грибами ко второму педсовету самый раз!
Вот и этот раз, пока вожатые инструкции получают, я хотел картошечку почистить, да с грибочками разобраться. Да не вышло. Поставили меня во время «Зарницы» на пятый отряд.
Пятый отряд – это самые маленькие, а в первую смену многие не только не пионеры, а даже еще не школьники. Детский сал, старшая группа.
Прихожу я на этот педсовет и узнаю, что теперь «Зарница» вся урезанная и обрезанная. Никаких диверсий, никаких разведок. Раньше синие и зеленые были. Погоны друг у друга сдирали, якобы снял погон – убил противника. Теперь это самодеятельность. Сдирай сколько хочешь, нигде оно не учитывается. Знамя одно на всех. Раньше знамя воровали друг у друга, а теперь ты что, сам у себя знамя утащишь?
Зато обязательно, просто необходимо провести беседу про оружие массового поражения и провести показательный строевой марш!
В общем я был разочарован, раздражен, обижен.
Я готовился к войне, к партизанским вылазкам, а меня ставят заниматься строевой муштрой, я точил нож и готовил саперную лопатку с ножницами, а мне говорят тяни носок и командуют левой!
В общем двадцать второго сводили с утра ребятишек на завтрак. А они натуральный детский сад. Мы вдвоем с Надеждой. Это воспитатель отряда.
Мы договорились так, что про ядерное оружие и огнестрельное оружие я детишкам рассказываю, а потом она им про химическое и бактериологическое. Потом строевую подготовку попробуем и бросание гранаты, а дальше как Господь пошлет. По обстоятельствам.
Только в наших планах как обычно: гладко было на бумаге, да забыли про овраги.
Занятие предполагается проводить в затемненном помещении. Молодцы девчонки и Надежда и Людмила. Кстати, я так и не сказал, у Людмилы что-то дома с матерью, то ли в больницу нужно везти, то ли документы какие-то выправлять. Вот она и отпросилась у начальника лагеря. А в таких случаях на отряд всегда кружковода ставят. И сами начальник со старшим вожатым смеются: кружководы – это внештатный резерв руководителей лагеря. Да ладно! Я не против. Главное, вот, как этот раз. В наличии полный комплект конспектов проведения мероприятий.
Значит, завесили окна байковыми одеялами. Пацанва жмутся в кучу. Слышно, кто посмелей шепчет, что-то там про черную комнату рассказывает.
Включили дежурную лампу типа фонарь «Летучая мышь». Стало похоже будто в подполе сидим.
Я, значит, и начинаю им повествовать про вооружение капиталистических армий и про огнестрельное оружие родной страны. Хорошо, что предварительно я взял у физрука две деревянные модели автомата АКМ.
Дал ребятишкам пощупать. Рассказал, как нужно стрелять, какая часть как называется. Потом дал на двадцать минут поиграть.
Все шло хорошо, пока два самых боевых школяра не устроили драку за автомат и не поставили девочке, тихо сидевшей рядом, синяк прикладом автомата.
Забрал у них автомат и пригрозил, что атомную бомбу, про которую будем сейчас говорить, никому трогать не дам.
И начал свой рассказ:
За тридевять земель, за тридесять морей в далекой-предалекой стране на американском континенте живут наглые и толстые буржуины, буржуинки и буржуинища. И стали эти злобные буржуины и буржуинчики набирать себе огромную армию и вооружать эту армию всевозможным оружием. Дали солдатам винтовки, автоматы и пулеметы.
Дали эти вредные буржуины своим офицерам пистолеты, а гранатометчикам дали гранатометы. Посадили всех-всех в военные машины, а машины закрыли броней, чтобы не мог никто повредить буржуинскую технику или поранить солдат, сидящих в военных машинах.
Но мало этого, показалось буржуинскому начальству. И приобрели тогда они пушки, танки и самолеты.
Пушки могли стрелять на много премного километров вдаль. Танки могли ехать и стрелять, а подбить их было очень и очень трудно. А самолеты могли летать в дальние страны, перевозить туда солдат и военную технику, еще эти самолеты могли набрать бомб, полететь тоже в дальние страны и бросить все эти ужасные бомбы на голову людям, которые там живут.
Но самое плохое, что придумали эти каверзные буржуинища – это была страшная атомная бомба.
Она была черная-черная, а сбоку на ней была написана большая буква «А», что означает атомная, и много разных слишком умных слов. И написано все это было алым цветом.
И с одной стороны на атомной бомбе был страшный восьмисторонний хвост тоже ужасно черного цвета, а с другой стороны был капсюль, который мог нажиматься.
И такую бомбу запускали на самолете или на ракете. А когда ракета прилетала в выбранное место, то она сама выбрасывалась из самолета или ракеты и летела вниз.
То место, где был страшный восьмисторонний крест, торчало вверх и постоянно тряслось, и свистело, и ревело. Это было специально, чтобы всех заранее перепугать.
А капсюль специально был направлен вниз, чтобы быстрее удариться о что-нибудь твердое и взорвать всю бомбу.
И когда бомба взорвется, появляется огромный огненный гриб, ростом несколько десятков метров. Вначале из бомбы вырастает маленькая огненная ножка, которая делается всё выше, выше и выше. Когда эта ножка вырастает на недосягаемую высоту, ее края начинают распухать и расти в стороны.
Невообразимая жара расходится во все стороны от гриба, сжигая всё в округе. Жара достигает такой огромной температуры, что стекло плавится, а камни сгорают. Выгорает все, что может гореть, на километры.
После этого из гриба вырывается ужасный ветер, который несется во все стороны.
А после ветра всю округу засыпают хлопья черного пепла.
Я бы мог еще довольно долго живописать картины разрушений, после чего собирался перейти к Хиросиме и Нагасаки, но это сделать мне не удалось.
Маленькая симпатичная девочка лет шести или семи одетая в голубенькое с белым платьице и красивую пурпурную кофточку вдруг громко и горько расплакалась.
Она плакала навзрыд, слезы текли ручьем, руками она размазывала сопельки, пытаясь при этом что-то сказать.
Мы с Надеждой бросились к Кате, так звали бедную девчушку.
- Что случилось? Что случилось, Катюша?
Заикаясь и путаясь, она пробормотала сквозь слезы:
- Мне страшно! Я буржуинов боюсь! Они страшные! Они детей едят!..
Откуда она взяла про детей я не знаю, ничего такого я не рассказывал.
Показалось, что она начала успокаиваться, как вдруг ее рыдания подхватил самый маленький мальчонка, которому, наверное еще не исполнилось и шести.
Надежда взялась успокаивать мальчонку, как вдруг его поддержали сразу двое или трое малышей. Руки опускались. Что делать с детьми было совершенно непонятно.
В этом корпусе размещались два отряда, состоящие из самых маленьких ребятишек. И сейчас, когда наш пятый отряд взялся за изучение оружия массового поражения. Так это называлось у взрослых. Четвертый отряд осваивал строевую науку.
Малыши строились в колонну, расходились, опять строились. Всё, что происходило в корпусе, было прекрасно слышно на улице. И теперь, когда из окон доносился активный полноценный рев целой группы малышей, воспитатель четвертого отряда бросилась в корпус нам помогать.
Но не тут-то было. Сразу трое своих малышей решили поддержать тех, кто так жалобно рыдал в доме. За спиной воспитателя раздались громкие всхлипывания, перерастающие в истеричный плач. Массовые слезы грозили охватить оба отряда. Причем никаких видимых причин у малышей не было.
Выручила всех Надежда. Она сдернула с окна одеяло, выключила дежурную лампу, распахнула окна, запуская в комнату свежий воздух и громко, чуть не на весь лагерь, объявила:
- Начальник лагеря выпустил приказ! Он запретил всех буржуинов, закрыл их армию и отменил атомную бомбу! Всё! Никаких буржуинов больше нет!
Самые недоверчивые еще чуть-чуть повсхлипывали.
- Что, правда он запретил?
- Конечно! Я ж тебя обманывать не буду. Это все-таки начальник лагеря!