Как мы петуха лечили, или победителей не судят

                Каждое утро я просыпалась, от крика петуха. Петух у бабушки очень голосистый и красивый. Все соседи завидуют тому, что у неё такой петух знатный.  Очень она им гордится, даже хвастается немного:
- Ни у кого в посёлке такого больше нет! Один наш - красавец!
У всех  петухи обычные белые, а бабушкин чёрный, и сверху по пёрышкам ещё и разными цветами раскрашен: жёлтым, зелёным, синим, красным. На солнышке перья блестят и переливаются, как у павлина, поэтому она его Павой назвала. Характер, правда, у Павы очень нехороший – задиристый и драчливый. Ходит по двору, головой крутит и высматривает – с кем бы подраться. Не петух, а бандит какой-то.
- Зато,- говорит бабушка, - у нас кошки перестали цыплят таскать. Они наш двор теперь десятой дорогой обходят, Пава всех распугал.
Первые дни он и меня пугал. Как только выйду на улицу, петух ко мне бежит, крыльями хлопает, лапами землю скребёт и «кто? кто? кто?» клокочет. Сто раз ему объясняла, что я внучка, а он всё равно - «кто, да кто», и норовит в ногу клюнуть. Очень я его боялась.
- А ты на него лай, - научил меня Старенький Деда, - как начнёт приставать, ты на него «гав, гав» построже, он и отстанет. Его Растрёпка за приставучесть проучил, потрепал маленько, так Пава теперь лая опасается.
Попробовала я на петуха гавкать, и правда, помогло. Сначала петух очень удивился, замолчал и стал по сторонам  озираться, но я ещё громче залаяла и даже порычала, и он от меня отстал. А когда я на крылечке с подсолнухом сидела, пришёл, рядом устроился, и мы с ним вместе семечки щелкали. Теперь мы с Павой друзья. Он рано утром вскакивает на мой подоконник и «ку-ка-ре-ку!» кричит. А сегодня почему-то не закричал, и я проснулась поздно, уже когда солнышко меня разбудило.
                Вышла на улицу, а на крылечке бабушка сидит и Паву на руках держит. Вид у петуха какой-то невесёлый: глаза закрыты,  и гребешок совсем набок свис.
- Зачем ты петуха, как ребёнка, на руках держишь? – спрашиваю.
- Да вот, Милочка, - отвечает расстроенная бабушка, – что-то с Павой случилось: то ли подавился чем, то ли заболел, хрипит и не кукарекает. Старенький Деда вышел, присел рядом с бабушкой на крылечко, погладил петуха по спинке.
- Надо ему в глотку заглянуть, - предложил, - может и правда, подавился.
- Да как ему через клюв заглянешь? - отвечает бабушка. - Пробовала уже. И попоить пыталась, и зерна давала, не пьёт, не ест. Ума не приложу, что с ним делать.
- Тут гадай – не гадай, - говорит Деда, - ничего не сделаешь. Ждать надо, может, обойдется.
Погрустили мы над петухом, и Деда отнёс его на солнышко.
- Пусть на солнце полежит, если простыл, то прогреется и оклемается.
Лежит Пава совсем несчастный: крылья растопырил, шею вытянул, глаза закрыл,  кашляет только иногда потихоньку. Жалко нам его, и мы по очереди к нему бегаем, чтобы погладить и что-нибудь ласковое сказать. До самого обеда Пава пролежал, но солнышко не помогло.
                Бабушка в магазин пошла,  а мы с прадедом дома остались, за Павой приглядывать. Сели рядышком и грустим. Вдруг Деда говорит:
- Я одно очень хорошее средство знаю от простуды. Всегда им лечусь, когда заболею. Хорошее средство, может, и петухов им лечить можно.
- Какое средство? - обрадовалась я.
- А такое, - отвечает дед, - верное – водка с перцем!
- Ой! – засомневалась я. - Разве петухи водку пьют?
- Так мы его поить не будем. Вольём немного для лечения. Средство-то проверенное!
- Ну, давай, - согласилась я, - раз проверенное. А где мы водку возьмём.
- А у Матрёны для настоек травяных всегда бутыль припрятанная имеется. Она её в тайном месте содержит, за сундуком в сенях. Это чтобы мы с Колькой не нашли. Но у меня же на это дело чуйка! Неси стакан, отольём немного и петуха полечим. Правда, я в бутылку уже воды маленько доливал, но петуху крепости хватит. Ты только гляди, бабке не говори, не выдавай меня.
Налил Деда в стакан чуть-чуть водки, посыпал перца и влил из ложки в клюв Паве. Петух вздрогнул и один глаз открыл.
- Мало, наверное, - говорит Деда, - и ещё одну ложку в клюв петуху вылил.
Пава второй глаз открыл, головой замотал, закашлял, вдруг соскочил и побежал, а мы с прадедом за ним побежали.
- Гляди, как его пробрало, - обрадовался дед, - я же говорю – проверенное средство.
Но тут Пава споткнулся и упал на бок.
- Ой, Деда! - испугалась я. - Он что, умер?
Дед поднял петуха, ухом к нему прижался,
- Нет, - говорит, - живой, дышит. Я его опять на солнышко положу, а ты стакан вымой и на место поставь, да смотри, язык за зубами держи.

                Пришла бабушка, посмотрела на петуха. Головой покачала.
- Поспрашивала у баб, никто не знает, что с ним делать, - говорит, - видно уж ничего не поделаешь.
И стала ужин готовить. А мы с прадедом пошли коз  и кур кормить. Стала я зерно сыпать и кур созывать, вдруг смотрю, Пава идёт пошатываясь,  и как-то боком допрыгивая. Подошёл, клюнул зёрнышко, постоял и в сарай ушёл.
- Это он досыпать пошёл, - объясняет Деда, - меня тоже после лечения всегда в сон клонит.
Побежала я бабушку обрадовать. Она в сарай заглянула и перекрестилась.
- Слава Богу! Авось оклемается, раз встал.
Я на радостях чуть было ей не рассказала, что  это мы с Дедой Паву вылечили, но он мне кулаком погрозил, и я опять язык за зубы спрятала. Весь вечер терпела, очень мне не нравилось, что я должна от бабушки что-то скрывать. Спать пошла совсем в плохом настроении.
       А утром меня разбудил петух.  Я очень обрадовалась, с кровати соскочила и к окну побежала, чтобы Паву обнять. Но он не дался, крыльями размахался и на забор перелетел. А у меня опять настроение испортилось. Села  на подоконник и стала думать: как же мне быть. Если я бабушке не признаюсь, что мы её водкой для травных настоек Паву вылечили, то у меня так и будет всегда плохое настроение. Очень с таким настроением жить тяжело. Мучилась-мучилась и пошла признаваться. Лучше уж попрошу бабушку, чтобы она Деду не ругала.  Петуха–то он вылечил!