Куросава, Бах, Ницше, Кроули - величайшие творцы

Граф Толстой как-то изрёк: "Если просеять всю литературу, останется Диккенс". - Не стану спорить с этим, просто хотел бы вставить свои 3 копейки, поскольку мне легко сказать, что останется, по меньшей мере, от музыки и кинематографа, если просеять всё. Конечно же:

- Если просеять весь кинематограф, то останется - Акира Куросава. - В этом у меня нет даже малейших сомнений.

и

- Если просеять всю музыку, то останется - И.С. Бах. - Вероятно, даже не нужно объяснять, почему. (Вся рок-музыка базируется на нотной системе Баха; правда, он не был её создателем - Бах был учеником датчанина Букстехуде, у которого всему и научился).

С такими сферами, как поэтика и философия, тяжелее, ибо много ценного было сказано совершенно разными людьми в совершенно разные годы. Ну, в принципе можно было бы назвать Ницше и Кроули "остаточными" после просева философии и поэтики. Только зиждится это лишь на личной предубеждённости и чём-то похожем на "зловредность", потому что с этим мнением не согласится целая орда всяких тухесов. Да мало кто с этим вообще согласится! )

В этом и прелесть...)

Ну а если серьёзно, то первые мои книжки по философии - это были Монтень (прочёл в 14 лет) и Цицерон (прочёл в 16). Стругацких, Лема и Лавкрафта, понятно, не называю, хотя потрясло невероятно. Затем очень удачно я прочёл сначала Шопенгауэра, а потом Ницше. Остальное всё виделось уже через монокль ницшеанства, ибо Ницше лучше вообще не читать (на самом деле), ибо он настолько дьявольски прозорлив, что после него, хоть разбейся, ты не скажешь ничего иного, кроме того, что сказано уже было им. Ну, можно из вредности что-то там тужиться и пыхтеть, но это будет тщетно. Каждое слово Ницше было истиной в последней инстанции. Ну просто по-факту. "Ниспровергатели" Ницше обнаруживали лишь свой ресентимент и всё. Но уж никак не "неправоту" Ницше! Бесполезно с этим спорить, на самом деле, поэтому я и говорю, что Ницше лучше не читать. После него - ты по-определению пост-ницшеанец.

Именно поэтому, к слову, неинтересны Гамсун, Стриндберг, Манн, Камю, Торо, Гёзе, Юнг, Ортега, эвола какая-нибудь и т.п. сявки - все они лишь подвякивали вслед за Ницше, спорили с ним, препирались, изнемогая от баттхёрта, и в конце-концов убирались, обиженно ноя. Был такой Евгений Дюринг, так вот ему повезло сцепиться с нашим Фрицем в режиме реального времени и, конечно, огрести по-полной ) Касаемо влияния на самого Ницше, - ну, Достоевский, конечно, произвёл на него сильное впечатление (влияние Шопенгауэра и Вагнера можно считать ничтожным); а Достоевский был примером т.н. "чистого литератора", то есть не находившегося ни под чьим влиянием (так же, как Пушкин, например, является примером "чистого поэта" - до сих пор не доказано, чтобы кто-то влиял на него) - Достоевский стал писать великую литературу сразу же и ни с того, ни с сего. Потрясённый Белинский с восхищением назвал стиль Достоевского "художественной литературой", - позже таким эпитетом стали награждать уже что ни попадя (кстати, первый в мире роман в жанре "психологической драмы" написал наш Лермонтов ("Герой нашего времени", 1840)). Известно, что до того, как начать писать, Достоевский перевёл на русский "Евгению Гранде" Бальзака, но это был именно перевод, то есть переосмысление, фактически самостоятельное произведение (возможность "дословного" перевода существует только в слабо-умных головах; всякий перевод - это всегда личное истолкование текста); также находят некоторые общие черты с романами Томаса де Куинси (например, указывают на схожесть женских персонажей Достоевского с образами Куинси, напр. безропотная Сонечка и добрая английская девушка Фанни, занимавшаяся проституцией для того, чтобы кормить своих голодающих родителей), но читал ли его Достоевский - это не доказано; я думаю, что это просто схожесть русских и англичан как таковая, и девушки у этих наций добрые и отзывчивые. Эти мотивы, конечно, также производили на Ницше большое впечатление, - кажется, многие годы Ницше попросту пребывал под гипнозом Достоевского, от чьего влияния так никогда и не избавился, ибо Достоевского он поминал в каждой своей работе, иногда внезапно, как будто это прорывалось. Через призму же Достоевского Ницше понимал и Россию, и - грубо ошибался. Потому что Достоевский был литовским поляком и татарином по-происхождению, он всегда был чужд русским, его и не любили-то особо (в России всегда охотно читали публицистику Достоевского, но не его романы): Бунин высокомерно отмахивался от книг Достоевского как от "коммерческого хлама" (а Достоевский писал книги на продажу, потому что вечно был в долгах), Цветаева заявляла, что вообще не читала Достоевского... Кстати, а на каком же языке Ницше читал-то Достоевского, учитывая немецкую отсталость? На французском, конечно! Достоевский переводился на французский в режиме реального времени, - вот что значит культура, - тогда как в вечно отсталой Германии его перевели лишь в 1911-м году (то есть ровно через 30 лет (!!) после смерти писателя); кстати, это сделал не немец, а голландец Мёллер ван ден Брук (в Нидерландах вообще очень высоко ценят русскую культуру, тогда как немцы не ценят даже то немногое, что можно наскрести из "немецкого"). Публицистику же Достоевского, в которой как раз и виден весь его колоссальный ум, частично перевели на немецкий лишь в 1960-х годах (!). Можете себе представить степень немецкой культурной отсталости - запоздание в переводах чуть ли на сто лет. Иное дело Франция - во Франции, как было сказано, Достоевского переводили моментально, поэтому Ницше читал его романы ещё при жизни писателя (ум. в 1881-м).

Что касается поэтики, то просеивать её совсем уж проблематично. Конечно, можно оставить только чистую форму - например, Вергилия, или, скажем, Лукреция, которого я много и с удовольствием читал. Читал я и Гёте весьма охотно (и кучу песенок сочинил на его стихи). У меня даже валяется привезённая из гермашки книжонка его на гуннском. Я и Ницше читал на гуннском. Всё вполне пристойно, много замечательного. Из наших поэтов я всегда терпеть не мог графомана Пушкинда с его натужными рифмами (они меня вымораживают просто), - ни грана лёгкости, только вымученная потуга, - и однозначно предпочитал Лермонтова (хотя его почему-то всегда задвигают на второй план). Конечно, также Бунин и Есенин были моими фаворитами, хотя усадить их за один стол было бы совершено невозможно; Бунина вообще трудно было бы усадить с кем-нибудь за один стол (единственный человек, о котором он отзывался хорошо, был Чехов, а единственный, кого он называл своим другом - Рахманинов; об остальных...).

Но вот кому отдать право взобраться на пальму и царствовать там - вот честно, не знаю. Каждый поэт по-своему хорош, каждый своеобразен, у каждого свой стиль. Тут сложнее, чем просто просеять текстуру. Т.о. пусть будет пока Кроули, как самый добрый и невинный...)