Яма. День двадцать восьмой

Ослеплённый ненавистью Филатов встал в полный рост и подошёл к нему. Он словно не замечал грохот взрывов вокруг и смертоносную свистопляску осколков. Филатов поднял булыжник и прикончил сопляка, размозжив голову одним ударом.





Филатова и Мордвинова усадили на пустыре, их использовали в качестве живых тренажёров. Чеченские подростки лет четырнадцати отрабатывали на них удары. Старались попасть в лицо, ногой или кулаком. Как можно сильней и как можно точней.

Один из чеченцев, охранявших нас, посмотрел на них и сказал гордо:

- Мужчины растут! Джигиты!

Мордвинов закрывался от ударов руками и пытался изобразить улыбку на лице. Но мимические мышцы предательски не подчинялись. Вместо дружелюбного выражения выходила гримаса стыда, смешанного с болью и скрытой ненавистью. Его унижали у всех на глазах, а он делал вид, что "игра" ему нравится. Терпел, иначе убьют.

Филатов, напротив, смотрел с откровенной злобой на пинавших его волчат и ставил жёсткие блоки. Отражал удары уверенными движениями и с силой отшвыривал ноги. Он тоже терпел, до поры до времени.

Временами кто-то из этих двоих не успевал прикрыться, и тогда обутая в кроссовок нога или кулак прилетали в голову. Лицо Мордвинова распухло, под левым глазом расплылся багровый синяк, но он всё равно улыбался. Филатов в какой-то момент не смог сдержаться, поймал руками ступню подростка и с хрустом вывернул. Подросток вскрикнул и упал на камни, ударился лицом и заскулил, как побитый щенок.

Наблюдавший за "игрой" чеченец подошёл к Филатову и ударил прикладом по голове. Филатов откинулся навзничь и закрылся руками.

Волчата налетели на него всей сворой и принялись молотить как попало. Они ненавидели русского, мстили ему за проявление дерзости. Удары обутых в кроссовки ног сыпались на Филатова со всех сторон. В голову, грудь и живот. Он ревел от боли и ненависти, я видел кровь на его лице, рассечённом от удара прикладом.

И тут начался обстрел. Внезапно, ни с того ни с сего. Словно гром среди ясного неба.

Первый снаряд разорвался недалеко от дома. За ним ещё один и ещё. Как раз в это время пленным раздавали их дневную пайку, поэтому мы были на пустыре в полном составе.

Я понятия не имел, кто нас обстреливает и с какой стороны летят снаряды. Самолётов в воздухе видно не было, да и свиста падающих бомб я не слышал. Снаряды плюхались в мягкую землю и с оглушительным грохотом выворачивали её наизнанку.  Нас обстреливали комплексами "Торнадо" или чем-то вроде того.

Набитые смертью болванки рвались повсюду, мы жались к земле, все как один - русские и чеченцы. Осколки беспорядочно малькали и мельтешили в воздухе, напоминая трассирующие пули, но без подсветки. Оставаться на открытом месте казалось самоубийством, каждый выискивал глазами укрытие. Любую дырку в земле, чтобы забиться туда поглубже, спрятавшись от разверзнувшегося ада.

- Наши бомбят! - обрадовался Кузнецов и кубарем скатился в узкий овраг.

Снаряды рвались без перерыва. Вокруг творился хаос из разлетающихся со свистом осколков и клочьев дёрна, вырванных из земли. От грохота у меня заложило уши, я словно попал на сеанс немого кино.

Подростки-чеченцы всей сворой побежали в дом, надеясь, что крыша спасёт их от рвущихся снарядов. Я наскоро осмотрелся и пополз в сторону насыпи.

Рабочего Андрея, взятого в плен в Зеленокумске, убило на моих глазах. Осколок попал ему в спину, вспорол грудную клетку насквозь и вышел из-под ребра. Он дёрнулся один раз всем туловищем, неестественно выгнулся, а потом лежал неподвижно, закатив глаза.

Электрику Евгению пробило живот. Он кричал очень громко, из раны хлестали струи тёмно-алой крови. Не подумал бы никогда, что её в человеке может быть так много - среди жухлой травы образовалась большая лужа. Кровь не впитывалась в плотно утоптанную и чёрствую землю на пустыре.

В тот дом, где укрылись подростки, попала большая бомба. Стёкла синхронно вылетели наружу их всех окон разом. Из пробоины в крыше повалил густой чёрный дым.

Подросток, четверть часа назад избивавший Филатова, вывалился из окна сквозь пустые ставни. Он корчился, его ранило ниже пояса, судя по красному пятну на штанах и прижатым к тому месту рукам.

Ослеплённый ненавистью Филатов встал в полный рост и подошёл к нему. Он словно не замечал грохот взрывов вокруг и смертоносную свистопляску осколков. Филатов поднял булыжник и прикончил сопляка, размозжив голову одним ударом.

Филатов бросил взгляд на руки, замаранные чужими мозгами, с отвращением отбросил булыжник и вытерся о выцветший камуфляж. Спустя секунду он опомнился, словно поняв внезапно, что именно натворил. Филатов пугливо присел на корточки и принялся зыркать по сторонам. Ненависть сразу его покинула, остался лишь страх, что вот-вот настигнет расплата. Филатов вспомнил, кто он такой, и кто такой этот сопляк.

Но опомнился он слишком поздно. Чеченец, прятавшийся за камнями, прицелился в Филатова из винтовки и спустил курок.

Выстрел сразил Филатова. Он упал, корчась от боли, неестественно вытянул руки и скрючил пальцы. Ногти его выдирали землю ломтями. В красных глазах навыкате застыла невыносимая боль, досада и горечь.

Он бился в конвульсиях и умирал, наверное, целую вечность. Потерявший всё на проклятой чужбине - отчаявшийся, но не сломленный до конца русский парень. Он выл и ревел, как обезумевший зверь, от муки, ненависти и отчаяния. Смешивал слёзы и кровь с чёрной чеченской пылью. Слёзы и кровь русского, загнанного на чужбину - биться насмерть с беспощадной и жестокой правдой непримиримых горцев. Но "армия спасения" и "красный крест" на помощь ему не пришли. 

"Нужно бежать! Бежать, пока есть возможность... Бежать немедленно... - зациклилась в моей голове шальная и будоражащая рассудок мысль. - Пока чеченцы отвлечены бомбёжкой и попрятались кто где смог, нужно действовать! Я не прощу себе после, если не попытаюсь прямо сейчас!

Первое время им будет не до пленных, слишком много погибло своих. А значит минуты свободы, или даже часы, в моём распоряжении есть.

В кандалах не убежишь далеко, когда я спрячусь в горах, то первым делом разобью их камнем. К тому времени как чеченцы спохватятся, я буду уже далеко.

У меня появился шанс. Но, чтобы его использовать и воплотить, нужно поторопиться!"