Яма. Слишком страшная правда

Не верь тому, кто говорит, что в Чечне война. Здесь не война, здесь бойня. А мы солдаты, как божьи агнцы, которых отправили на заклание.





"Здравствуй, мама! Я из ямы тебе пишу, из Чечни!"

Нет! Не так! Я разорвал листок и начал заново на другом.

"Привет, Егорка! Пишу тебе из чеченского плена. Матери писать не хочу. Боюсь, что плохо ей станет, сердце у неё больное. Даже не показывай ей письмо и не рассказывай про меня. Пусть лучше совсем ничего не знает. Вот поэтому и пишу тебе - лучшему другу.

Не верь тому, кто говорит, что в Чечне война. Здесь не война, здесь бойня. А мы солдаты, как божьи агнцы, которых отправили на заклание. Телевизору не верь тем более, там больше всего вранья. Народу правду не говорят, потому что правда эта слишком страшна.

Командиры зарабатывают здесь на смертях солдат. Чеченцы зарабатывают на русских, вымогая за людские жизни большие деньги. Здесь все только и делают, что зарабатывают. Только мы умираем - простые русские парни - солдаты срочники, призванные отдать какой-то там долг.

Раньше я слушал песни про офицерскую честь и верил, что она, эта честь, существует на самом деле. "За Россию! За свободу! До конца!" И только теперь, понюхав армейскую жизнь собственным носом и оказавшись в плену, я прозрел и понял: её, офицерской чести, не существует в природе!

Она, эта "честь", не больше чем словесный пшик для подогрева сказочной лабуды в чугунных головах смешных патриотов. У "доблестных" офицеров "несокрушимой и легендарной" нет за душой ничего святого. У них одно только на уме: нажива!

Они рубят бабло на любой возможности - на самой грязной, на самой гнусной, на самой кровавой. Продают чеченцам оружие, продают информацию о наших колоннах и блокпостах, торгуют солдатскими жизнями. Вот такие они - российские офицеры.

Ты скажешь - такие не все. Наверное будешь прав, вот только мне не легче от этого. Из-за одного такого оборотня в погонах наша колонна угодила в засаду, пятьсот русских парней были убиты или попали в плен. Он, этот "оборотень", продал за американские доллары жизни русских солдат.
 
А ведь этот "офицер" принимал присягу и в Чечню поехал не из-под палки, как мы, солдаты-срочники. Он выбрал эту профессию сам, взвешенно и осознанно, профессию - защищать страну. Он стоял навытяжку под Российский Гимн и наверное даже плакал, пуская "патриотическую слезу".

Даже в чеченцах есть что-то правильное - честное, человеческое. Могу сказать тебе об этом точно, потому что узнал в последнее время многих из них. А что человеческого в этих выродках, таких же русских как мы с тобой, продающих Родину, как сутенёр публичную девку?

Ну ладно, хватит кудахтать! Что-то я совсем в уныние впал. Погибших парней всё равно не вернёшь. Давай расскажу тебе лучше, как у меня самого дела обстоят.

На днях мне сильно досталось. Всё тело болит. Пластом валяюсь, встать не могу. Попробовал я сбежать, но меня поймали. А в наказание волокли волоком по камням, привязав к лошади. И я бы, наверное, сдох после этого, но одна чеченка меня спасла - выходила и откормила тайком от своих.

Её зовут Малика. Она хорошая и красивая. Почти такая же красивая, как Маринка, моя невеста. Встретив её, я понял, что не все чеченцы - нелюди. Мне даже кажется иногда, что Малика совсем не чеченка, а наша русская баба - настоящая и родная.

Она принесла мне лекарства: шприцы, ампулы и какие-то местные снадобья. Кузнецов и Самохин выхаживали меня - кололи уколы. Сейчас себя чувствую намного лучше, а ведь всего пару дней назад был уверен, что сдохну.

А ещё Малика принесла хорошей еды - настоящей, вкусной, человеческой. Копчёное мясо, сыр и чеченский хлеб. Целый большой рюкзак. Ты даже не представляешь, какое это богатство! Какая радость поесть такой еды томящемуся в яме пленнику.

Ну ладно, писать кончаю. Шесть страниц уже исписал. Про выкуп сейчас скажу, который за меня требуют.

Я жить конечно хочу, но понимаю прекрасно, что таких больших денег моим родным не собрать. Хотя порой отпускают и за меньшие суммы. Чеченцы, бывает, идут на уступки - я знаю такие случаи. Им деньги нужны как воздух - на оружие, еду и одежду. Поэтому попробуйте поторговаться.

А жить я очень хочу, конечно. Но если бы написал "не хочу", ты всё равно бы мне не поверил. Ты слишком хорошо меня знаешь и понимаешь лучше других".