Горечь

- Настя, боже, ты там всю жизнь что-ли торчать будешь?
Бледная улыбчивая  девушка с волосами оттенка глинтвейна устало повернулась. Ее тонкие руки, левая с выцветшими шрамами, правая - с отметинами на кисти, отражались в пыльном зеркале.
- Котик, ещё секундочку. Мне нужна точность.
- К черту твою точность. Это ад, Ася, это ад.
Она грустно взглянула на высокого парня, который как-то обречённо смотрел на то, как ядовито-желтая сантиметровая лента обвилась вокруг ее пугающе тонкой ляжки.
- Коть, может это и так, но в данную секунду мне нужен только цивровой отчёт от бесов из пучин этого ада. Прости.
- Ничего, Насть, я подожду. Подожду.
Он вздохнул и опустился на пол, ладонью прикрывая глаза, утонувшие в темных кругах недосыпа, от кроваво-красного заката. По его осенне-рыжим волосам мелькнули алые блики.
Сколько она так уже живёт? Неделю, полгода, год? Может быть уже и не один?
Иногда он шутил, что первая часть ее имени, Ана, стало ее вторым Я, и от этой шутки у него больно сжималось сердце.
Когда она ела в последний раз, эта роковая мисс Скелетта, с тонкими, как веточки ивы, пальцами, с копной глинтвейновых волос с ароматом вишни, с ее неизменной саркастичной улыбочкой и темными тенями под глазами?
 Он тихонько задерживал дыхание, когда она, придерживаясь рукой за стену, выпускала колечки ментолового дыма, и бледные ее губы вытягивались в милый поцелуй.
Она с хохотом вбегала в магазины, штурмовала примерочные, каждый раз сравнивая какой размер ей всё ещё мал, и переставала есть хоть что-то, пока ей не подходил следующий.
Она одурманивала его какой-то неземной, словно инопланетной дымкой девочки-бабочки, живущей только потому, что звон осенний паутинки ещё дрожит в уголках замысловатых серебряных туннелей, ещё отзывается на солнечное тепло.
Она была безумием, глупым хождением по острию лезвия, последним необдуманным шагом в бездну. И, что заставляло его чувствовать дрожь где-то внизу живота, это все ей полуизвращенно нравилось.
Кто ты? Спрашивал он иногда, зарываясь носом в ее выпадающие волосы, вдыхая их летне-вечерний запах. Кто ты? Чуть ли не плача шептал он, проводя ладонью по ее рёбрам, мысленно отмечая, что может обхватить пальцами каждое из них. Откуда ты? Почему я встретил тебя?
Она касалась его томным духом заброшенных фруктовых садов, заросших абрикосами и дикими яблонями, монотонной песней сверчков, дремающих за старыми картинами, свободным сухим ветром, волнующим древний ковыль на скосах ленивых степей.
Ты знаешь, что скоро умрёшь?
Ася, ты знаешь, что ты умрёшь?
Она сложила сантиметр и погладила подушечками пальцев иглы жёлтой розы.
Она знала.