Глава 21. Уж с запада встаёт румяный царь природы

   Выехали мы рано. Гараж находился в двух шагах, что мне очень понравилось. Удобства были налицо.

   Арсиноя с утра нацепила на нос затемнённые очки, ( как я понял, - для пущего шика ), и велела мне тащить дорожную сумку с набранными в дорогу снедью и сменной одеждой. Гараж был тёплый, с отоплением, и мы почти сразу - чинно и важно, погрузились в её  красивый красный "Ситроен".

   - Почему-то я думал, что у тебя машина должна быть белого цвета! - сказал я, не скрывая восторга и уважения.

   - Будет и белая, - небрежно ответила она. - Всему своё время...

   "Вот коза!" - подумалось вдруг. - "Как она быстро преобразилась. Ешё недавно была своя в доску, а теперь неприступная фифочка а la dignitE!

   Чувствуя некоторую отчуждённость, я отказался садиться рядом с ней на переднем сидении, сославшись на известное утомление и желание подремать, и вместе с сумкой развалился сзади.

   " Пусть выпендривается сама по себе, без зрителей, а мне такое зрелище неинтересно " - продолжал я мысленно рассуждать, возможно, не совсем обоснованно.

    И я конкретно забылся в утренней дрёме, время от времени просыпаясь от толчков резкого торможения у светофоров и дальнейшего мгновенно-уверенного набора скорости.

   "Лихо водит!" - успокоенно думал я. - "Эдак и до Киева можно добраться на полном скаку без остановок..."
    Почему в голову пришёл именно Киев - сам не знаю. Должно быть, название Великие Луки ассоциировалось с временами, когда Русь только начиналась.

   Большой город с огнями, мостами и каналами постепенно уходил от нас, и, наконец, скрылся совсем за спиной.  Мы вырвались на большую междугородную трассу. Тьма к тому времени рассеялась, но образовался густой молочный туман, который, к моему удивлению, совсем не смутил уверенную в себе автоледи.

   - Ты бы хоть очки сняла! - сказал я, наблюдая её в зеркальце и пытаясь поймать желаемый взгляд. Но живых глаз за тёмными стеклами почти не было видно. - Всё равно тебя никто не зрит, кроме меня...

   - Как раз без них я ничего не увижу, - отвечала она сосредоточенным голосом. - Линзы я сегодня не вставила.

   - Ну тогда простые очки надень! - не отставал я, несколько обеспокоенный.

   - В простых очках я похожа на учёную, которая не вылезает из научной библиотеки.

   - Ну и что? Учёные разве не люди?

   Она не ответила, озадаченная убийственным простодушием моего вопроса.

   Какое-то время мы ехали молча. Но вдруг я почувствовал тревогу, которая нарастала по мере того, как сквозь рассеивающийся туман начали пробиваться скупые лучи северного солнца.

   - Ты решила мне преподнести сюрприз? - начал я издалека.

   - Сюрприз?.. А разве я сама для тебя не сюрприз? - кокетливо отозвалась она, полагая, что я заигрываю с ней.

   - Конечно, сюрприз... Вместо Великих Лук ты решила свозить меня в Финляндию?

   - Финляндию? Тебя туда не пустят.

   - А тебя пустят?

   - Меня пустят. Есть документы соответствующие.

   - А меня хочешь оставить где-нибудь в Выборге?! - я уловил зрением вырвавшийся на мгновение из туманной прорехи и мигом промелькнувший мимо указатель с этим названием.

   До неё, наконец, дошло. Вместо ответа, она резко затормозила.

   - Солнце с правой стороны, - ласково продолжил я, склоняясь к шее оцепеневшей от вынужденного озарениия девушки. - Тут два варианта: либо планета Земля за одну ночь изменила направление своего вращения, либо сказываются фокусы петербургских сновидений и я пребываю в туманном обмане своих болезных фантазий.

   Она зашевелилась, сняла очки и повернулась ко мне. Лицо смеялось как у жизнерадостного ребёнка, который чувствует себя любимчиком и не боится наказаний за свои шалости.

   - " Уж с запада встаёт румяный царь природы!.." - неожиданно выдала она мне стихи в пушкинском стиле. - Ну, продолжай!

   - Я не знаю как продолжать... - смутился я.

   - " И удивлённые народы не знают что начать - ложиться спать или вставать? " - продолжила она сама.

   - Откуда это?! - мне определённо нравились и дурацкие стихи, и то, как Арсиноя забавно и с выражением, прочитала их, будто ученица четвёртого класса.

   - Лицейские однокашники Пушкина такое слагали. На заказанную тему. Про восход солнца.

   - Дельвиг и Кюхельбекер?..

   - Другие. Там их много было. И все не без способностей. Кого попало в лицей не принимали.

   - Расскажи подробнее!

   - Уроки у них были такие по стихосложению. Начал по недомыслию некий Мясоедов, а продолжил экспромтом Илличевский.

   Арсиноя вытащила из бардачка плитку шоколада, отломила по дольке себе и мне.

    -  Открой рот!.. " Уж с запада встаёт румяный царь природы..." И как это я так оплошала?

    - Ничего страшного. И на старуху бывает проруха... Это синий туман виноват! Он, ведь, как известно, похож на обман... - успокоил я её, вкушая горько-сладкую шоколадку. Её познания о Пушкине и связанных с ним людях меня обезоружили. - Время ещё есть. До захода солнца муравейник не закроется... Успеем!

    Мы повернули и поехали обратно по федеральной трассе М-10, которая соединяла нас с Москвой. Приняв решение стать самому штурманом и капитаном в одном лице, я вглядывался в развёрнутый атлас, вытащенный откуда-то из под переднего сидения и любезно поданный мне девушкой-рулевой.

   Моё сосредоточенное молчание, вызванное соображениями о выборе оптимально короткого маршрута до пункта Б, а также игрой воображения, возбуждённого такими наименованиями как Волхов, Новгород, Псков, Чудское озеро и т.д., настроило мою спутницу на мысль, что я скорблю по поводу её самоуверенной бестолковости. И чтобы замять свою вину, реабилитироваться и оживить меня, она стала мечтать вслух о том, как мы проведём время с наступлением лета.

   - Я знаю всё про наши пригороды! Ты, ведь, любишь такие места? Первым делом съездим в Царское Село. Там есть пруд вроде вашего озера, пусть не такой большой и живописный, но всё равно интересный! Возьмём лодку и будем кататься. Я расскажу тебе про пушкинский лицей...

   - Чудово! - прервал я её воркотню. До лета я здесь оставаться не собирался - дома ждал Пафнутий, правда уже неодинокий, и моё беспокойное хозяйство - прежде всего пчёлы, требовавшие моего присутствия. Старик их смертельно боялся. У него была аллергия на их укусы. Я же вполне спокойно относился к тому, что они ползают по мне, и никогда не дёргался панически, если они вдруг залезали мне под одежду. - Мы скоро должны подъехать к Чудову!.. Либо его не склоняют?

   - Чудово склоняют как хотят! - бойко и уверенно отвечала Арсиноя,  обгоняя российские малолитражки и грузовики. И стала демонстративно перечислять голосом телевизионного диктора. - В Чудове сгорел деревянный дом... У Чудова случилось затопление дачного сектора... Перед Чудовым произошла автомобильная катастрофа...

   - Перестань!.. Не пугай меня.

   - Я не пугаю. О Чудове часто проходит информация в новостях.

   - В ваших?

   - Да.

   - Так, ведь, это уже Новгородская область?!

   - Ну и что? Там целое море дач наших старичков-пенсионеров. Очень им удобно туда добираться. Пару часов на электричке... На вокзале по утрам народ постоянно в эту сторону прёт!.. Извините...  Норовит уехать. Не пробьёшься, бывает.

   - Понятно. " По перрону позёмка стелется... Привокзальный неяркий свет... Толчея... и вечные дачники... с рюкзаками на тощих плечах..."

   - Точно! Правильно обрисовал!

   - Это не я. Это Максим Леонидов. Неужели не слышала?

   - Вроде слова знакомые, а мелодию не могу вспомнить.. Ну-ка, напой!

   Я немного напел "От Питера до Москвы". Арсиноя чуть не бросила руль от восторга узнавания.

   - Как хорошо, что он вернулся!.. Жалко только, что уже не в Питер, а в Москву.

   - Какая разница? Хоть в Магадан. Главное, что он здесь - в пределах страны... Сбавь скорость! Видишь, люди на трассе?

   - Вижу... Машина сломалась или бензин кончился.

   Впереди, на обочине, стояла белая замызганная "копейка" и разнокалиберная разноцветная кучка выгрузившихся пассажиров.

   - Цыгане, - сказала Арсиноя и сбавила скорость. - В Чудове их целый табор укоренился после Чернобыля... Голосуют... Будем останавливаться?

   - А как ты думаешь?

   - Пожалуй, надо... Видно, что семья.

   И мы остановились. Голосовала женщина средних лет, единственная из всех одетая согласно традициям. Подобрав подолы на удивление нарядных чистых юбок, она подошла к открытому оконцу Арсинои.

   - Ой, красавица! Не узнаю тебя! Тоже на свадьбу едете? - затараторила цыганка, принимая Арсиною за свою. - Подвези нас до места, а мужики пусть повозятся... Бахталэс, кудрявый! Помог бы нашим, красивый! А то они только в лошадях понимают...

   Это она уже обратилась ко мне, заглядывая в оконце. " Нашла кудрявого и красивого! " - с досадой подумал я, придвинувшись к дверце с намерением выйти.

   - Сиди! - неожиданно грозным голосом остановила меня Люсинэ. И уже совершенно другим, ласковым и приветливым - женщине. - Своего я никуда не отпущу. Он тоже ничего не понимает. А вы садитесь... подвезём.

   - Понимаю, ту мирО мирИ! Сама такая была в молодости...

   Через минуту рядом со мной сидели две девушки-близняшки, больше похожие на осовремененных персонажей Болливуда. Такое соседство меня порадовало и Арсиноя не преминула это заметить, передав мне своё отношение к этому соответствующей предупреждающей гримаской, как будто я собирался флиртовать.

  Правда, когда они залезали в машину и забавно поздоровались - "Дубри дин!",  абсолютно правильно воспринятое мною как искажённое "Добрый день!", я довольно раскованно и многозначаще парировал запомнившимся - "Бахталэс!"

  На этом наш диалог закончился. Девушки потихонечку ( как я понял - из уважения к старшим ) щебетали свой обычный девчачий разговор, перемежая русские и цыганские слова, а я ограничивался только тем, что искоса наблюдал их удивительно одинаковые индийские профили с завитыми чёрными локонами на висках.

  Арсиноя тоже больше молчала, только иногда поддакивая разгорячившейся матери красоток-дочерей. Монолог был одновременно общим и конкретным - о несоблюдении цыганских обычаев, о достоинствах невесты и недостатках жениха, о подарках и выкупе. Судя по всему, Арсиною принимали за одну из новеньких подруг невесты, а меня за её бойфренда, в котором проглядывался явный подкаблучник. Мне было всё равно, и я не пытался реабилитироваться в глазах цыганок. Так было удобнее наблюдать за ними и слушать - живых, а не киношных людей из другого мира.

  Разговор девушек я воспринимал скорее как чириканье воробышков, не стремясь особенно вникать в суть, потому что говорили они о каких-то неинтересных мне модных пустяках в оформлении одежды. Но женщину слушал с интересом. Из её выступления я понял, что свадьба уже идёт второй день, что опаздывают они из-за своего проблемного  драндулета, хотя выехали из посёлка Пери еще позавчера. В этот момент девушки одновременно замолчали и застыли с виноватым видом, поскольку в их адрес прозвучало преисполненное благородным негодованием обвинение, что это всё из-за них, потому что " эти нарядные куклы категорически отказались ехать в электричке ".

   Уже на подъезде к цыганскому посёлку на испытывающие вопросы Ляли ( так она представилась ), решившей, видимо, что мы столичные богемные цыганы -  " не русские ли вы и не артисты ли? ", Арсиноя весело призналась что " мы скорее бродячие цыгане-музыканты!"

   Ответ Лялю не совсем удовлетворил. Мне было понятно, что наши случившиеся пассажиры из этнической группы котляров, которых немало и под Новосибирском, и своим вопросом цыганская женщина пыталась уяснить из каких будем мы? Но моя рулевая в этих тонкостях явно не разбиралась. Пришлось вмешаться мне:

   - Мы вообще не из цыган! Просто немного похожи... А что? У вас в Пери держат лошадей?

   - Мы не держим, милый, - вздохнула Ляля, то ли разочаровано, то ли облегчённо. - Свои лошади нам не по карману... А мои мужчины тянутся к ним. Ездят по деревням, объезжают молодых. Боюсь, сломают когда-нибудь себе шеи!

   Мне вспомнился фильм " Табор уходит в небо " и подмывало задать вопиюще бестактный вопрос - " не угоняют ли они коней?"

   Обернувшаяся ко мне объёмным корпусом эмоциональная собеседница углядела застывший вопрос в моих глазах и пояснила, добродушно посмеиваясь:

   - Лошадей сейчас никто из наших не уводит. Это всё сказки... Воруют, конечно, лошадей... времена такие. Но свои же и воруют... Ромы тут не причём...

   На прощание она обратилась к нам обоим:

   - Берегите свой бахт, мои милые! ЯвЭн састЭ!..

   Девушки выскочили молча, тут же окунувшись в толпу встречающих подружек и родственниц, обрушивших на них со всех сторон поцелуи. Не без труда и  мы вывернулись из толпы, разворачиваясь обратно. Лохматая ребятня прохлопала нашей машине все бока, пока она, наконец, выехала на прежнюю большую дорогу.

   - Что она сказала? - спросила Арсиноя, переключая скорость.

   - Попрощалась, надо полагать.

   - Нет. Перед этим. Берегите свой ...бахт! По-армянски это - "везение".

   - Да? А по-узбекски - "счастье". На окраине Ташкента озеро такое есть. Мы ездили туда купаться... Просто - совпадение, наверное.

   - Это не совпадение. Это общее слово для многих...

   Она остановила машину на перепутье.

   - Куда дальше ехать - к Новгороду?

   -  Да. Пока что нам по московской дороге, - сказал я, несколько колеблясь и вглядываясь в сопроводительный к атласу информационный путеводитель. - А может вернёмся в Чудово на ненадолго?

   - На невесту хочешь посмотреть?

   - Дом-музей Некрасова посетить. Отдать дань уважения... Там даже памятник с могилы его собаки есть.

    - Собаки?

    - Да.

    - Откуда ты это знаешь?

    - В твоём путеводителе написано... Вот, смотри... Охотничья собака Кадо... У меня тоже была легавая.

    - А как же заход солнца и муравейник?

    - Солнце всё равно снова взойдёт. А перед Некрасовым будет совестно.

    - Это всего лишь охотничий домик!

    - Тем более. Самое сокровенное место поэта.

    - Как поэт он уже не котируется. Это же не Пушкин!

    - Он хороший поэт. Простой народ его любит. А я тоже из простых.

    - Да уж!.. Из простых...

    Продолжая ворчать, Арсиноя вновь развернула машину и мы въехали на главную улицу Чудова и, проехав центр, в самом конце её обнаружили указанную огороженную усадьбу с добротным двухэтажным домом.

    - Ничего себе охотничий домик! - присвистнул я с удовольствием. - В таком домище целый отряд может устроиться...

    До открытия оставалось ещё полчаса и мы решили убить время в магазинном кафетерии, мимо которого проезжали. Помимо кофе и чая, там подавали разливное вино. Мы пристроились к стойке и развернули свои собственные бутерброды, зная по опыту какие бывают аналоги в подобных заведениях - тощие и бледные.

   Пока Арсиноя протирала влажной салфеткой стол, липкий от пролитого до нас красного суррогатного вина, я сходил и купил кофе и чая. Проходя мимо столика с сидячими местами невольно уловил краем уха как мою спутницу обсуждают парни помятого вида в кожаных куртках. Из их довольно похабных приглушённых восклицаний я понял, что и они приняли её за проезжую цыганку. Видимо, в этом населённом пункте других вариантов не допускалось и тема для обсуждения была злободневной и животрепещущей.