Дудак. 2

ДУДАК – 2.

Слух разнёсся по селу, что Матвеевна,  плоха стала совсем. Лежит и уже второй день не ест. Смотрит в одну точку и разговаривает сама с собой. В селе, каждый человек на учёте. Все дорожат друг другом. Народиться дитё, и отмечают всем селом радость такую. Заболеет кто, лечат всем селом.
А были бы каждый за себя, - Моя хата с краю, ничего не знаю - разве смогли бы сосуществовать?
Как услышали, что Матвеевна дышит на ладан, прибежали. Решили установить очерёдность.  По три бабули, каждую ночь, а утром смена.  Помереть в одиночестве ну никак нельзя.

Сели рядом на стульчиках и ведут не торопливый разговор.  Авдотья, что поближе к кровати сидела, вдруг захотела поесть. В последнее время не съест кусочек, так начинают трястись руки.
Еда всегда при ней. Вот и сейчас, развернула платочек и грызёт хлеб с луком. Сыпанёт  чуток соли и хрустит. Хоть и бабульки, а зубы у всех крепенькие. Когда Олеся жила здесь, так она всё смеялась, что бабки колют орешки зубами. Вот Авдотья так – же, сама в раздумьях, а хрумкает  сильно, грызя лучок.
Вдруг, Матвеевна протянула руку и пробормотала:
- Ты что это сама объедаешься? Делись…

Все вскочили от неожиданности.  Авдотья хотела сунуть горбушку ей в руку, и тут все накинулись и  начался переполох – Нельзя ей сухого!  По началу бульончику попьёшь, а потом уж дадим  хлебушка с лучком...
Ну, конечно они и не собирались кормить её лучком – опасно. Может быть несварение. А накормить то надо. Может быть на поправку пойдёт.
Выскочили, и каждая в свою избу. Егора оставили караулить, чтобы пока ничего в рот не тянула.
Через несколько минут, Матвеевну стали поить с ложечки бульончиком.  Егорка и слёз своих не прячет.

- Бабуль, смотри, не помирай раньше времени.  Ты мне что говорила, - Деток твоих понянькаю, а потом и помру.
Не помирай…
Через неделю выходили дружно.
С утра пораньше ложечку мёда, и орешки, и блины стала есть.  Хрумкает,  всё подряд. Как вспомнит что – то смешное, сидит и смеётся. Вначале, так и думали, что маленько умом тронулась. А услышат, от чего ей весело, тоже  хохочут, не остановишь. Весело стало Егорке. В руках у него всё спорится. Состругал бабе палку, чтобы опираясь,  ходила. Да так отполировал, всем на загляденье.

Бабки все в очередь.  Говорят, ему:
-  Мы у тебя по хозяйству, а ты стругай. Вот сидит и работа кипит у него в руках. А они ещё под боком всё недовольным голосом:
- Егорка, состругай, как у Матвеевны…
Смотри, как у неё ровнёхонько.
И обязательно голос сбоку – Егорушка, скажи им, что я родная, а они соседские. Есть разница?...
Сидела  на скамейке и всё время косится в сторону леса. Видно, что ждёт. Все понимают, что грустные думы одолеваю, но ничем помочь…

А в этот день сидит, и всё вытирает платочком глаза. Сидит, и всё шепчет – молится,  значит. А потом, как заголосит:
- Егорка, ставь самовар! Олеся с Иваном уже близко.
Все насмерть перепугались. А она, плачет в голос.
Ну точно рехнулась! – Так мелькнуло в головах у всех, кто стоял рядом.
Здесь, в этой глухомани стали изредка появляться люди с города.
Проложили дорогу в дальнее село. Там вроде нашли золото. Но всё равно это было в объезд. Так что побеспокоили в том году раза пять.  Частых гостей не было.
А тут Матвеевна так резко заговорила, о том, что идут люди.

И каково было большим удивлением, когда увидели, как
из – за деревьев три тени идут к ним.
Двое мужчин. Один сильно хромал на одну ногу.
Рядом с ним  худенькая высокая женщина. Она повязана платком по самые брови.  Увидев нас, они прибавили шаг. Уже подходя поближе, женщина, отбросив узелок, закричала:
- Мамочка, ты жива, жива…
Матвеевна, протянула к ней свои руки. Крепко обнялись и зарыдали.  Да так жалобно, что где – то вдалеке стала подвывать целая стая волков. 

Все, кто стоял рядом, стали смахивать рукой выступившие  слёзы.  Матвеевна, не верила глазам своим.
Всё всматривалась в знакомые черты.  Гладила по щекам и никак не могла наглядеться. Егорка рядом:
- Олеся, а меня помните? Тот, что хромал, подошёл и крепко взял за руку. 
- Егорка! Ты ли это?...
 В комнате светло, зажжено  две лампы. На столе лежит хлебушек, да мёд с орешками.  Грибы маринованные, сушёные яблоки. Надо покормить с дороги, а потом расспросы. Так принято в этом селе.

Сидит Матвеевна и причитает – Господи! Какая – же сила огромная у Тебя! Как – же трудно было Тебе охранять мою девочку.  И как – же надоела я Тебе со своей просьбой…
Жаркий шёпот всё ещё раздавался, в комнате наполненной людьми.  Всем не терпится узнать, как они опять оказались здесь. И кто этот мужчина с ружьём наперевес. Вроде не  с здешних мест. Ни одного вопроса. Здесь так принято.
В горнице расстелили прямо на полу,  спать двоим – это Егору с Петром. Олеся с Иваном устроились в комнате Егора. Вскоре в горнице раздался храп.
Забрезжил рассвет. Никогда такого не было, чтобы Матвеевна расхаживалась без своей палки.

Ходила так, как будто никогда не опиралась об неё. Увидев, что Олеся вышла с комнаты,  подошла и опять стала внимательно рассматривать её.
- Мама, я так боялась не застать тебя.
…Всё время  думала о тебе. Так хотелось скорее встретиться. Голос  задрожал , и грудь стала приподниматься. Закрыла руками лицо. Никак не иссякнут слёзы.
За несколько месяцев, что прожили вместе, так привыкнуть. Так срастись душами и сердцами, могут только  родственные души. Не один день понадобиться, чтобы осознать, что наконец встреча состоялась. Завтрак готов, а пока мужчины все спали, Матвеевна, тихо повела Олесю по знакомой тропинке.

Подвела к камню, где написано, кто покоится на этом месте. Не стала смотреть, как молодая женщина просто упав на колени, стала гладить небольшой поросший холмик.
Обратной дорогой рассказала, как приютила, а потом вдвоём с Егоркой похоронили его. Никто не захотел помочь. А земля была промёрзлой. В какой – то момент, даже не хотели копать глубоко.
Ну а потом подумали, что зверьё раскопает и погрызёт. Потому копали в четыре руки с отдыхом.
Здесь так. Если человек сделал зло, то его не очень – то баловали вниманием.
Считали, что Дудаку нет прощения, и потому, хоть и жалели очень их, но всё равно никто не подошёл помочь.

Ну а теперь домой и за стол. Теперь уже можно разузнать, где они пропадали эти долгих,  пять лет.
И что за человек – это Пётр, откуда он взялся? Всё надо разузнать о нём.
Если хороший человек и пришёл с добрыми намерениями, то здесь может обрасти корнями. Дом ему летом  помогут поставить. Его ума не надо. Здешние мужики уже набили руки на постройках. В том году привезли и инструменты и гвозди ящиками. Дорогу проложили на прииск, вот и машины стали ездить.  Хорошо ли это или плохо?

ПРОДОЛЖЕНИЕ. ЭльХан.