Время жечь костры. Ч 3. Чёрный август. Гл 4

Глава 4.

          Следующим утром мама, уезжая в город на обследование, как заправский главнокомандующий, раздавала распоряжения.

- Саша, тобі, як медику, я довіряю бабу Шуру. В обід не забудьте подоїти Зірку1.
1. Звезду (кличка коровы).


          Потім виглядайте на вулицю і не пропустіть, коли1 будуть виганяти пастись корів. Заходьте частіше до баби Шури, питайте2, може їй шось треба3. Після обіду приїде тьотя Люда, на велосипеді – баб Шуру і вас провідати. Якшо встигну4, то приїду ввечері. Якшо ні, то переночую в городі, а приїду завтра вранці. Тоді подоїте корову ще ввечері та зранку. Поставте будильник на пів шостої. Свиням я їсти наварила. Курам насипете зерна з мішка. Собі зварите їсти самі – я не встигла із-за пожару вчорашнього нічого нового приготувати. Все, бувайте з Богом!
          Свалившаяся на нас ответственность за небольшое, но живое хозяйство немного напрягала, но и бодрила, одновременно.
          Свиньи, куры и собака – это мы проходили уже не раз. А вот с бурёнкой дела обстояли хуже. Саша немного умела доить корову. В этом предложении главное слово – «немного». Я же, хоть и частенько гостил в селе, к этому приспособлен не был. Косить ячмень или пшеницу, сажать и собирать картошку, рубить дрова, топить печь, управлять лошадьми – всё это я делать умел. А вот доить коров – нет.
          Пока Сашенька готовила обед, я отремонтировал покосившийся в нескольких местах забор и спилил ветку старой яблони, которая грозила продырявить крышу дома.
          «Ничего. Не боги горшки обжигают». Так думал я, открыв калитку и впуская нашу Зирку во двор. Потом я загнал её в сарай, хотя она всем своим видом показывала, что не прочь ещё побродить и пощипать травку, и привязал возле стойла. Саша очень нерешительно подошла с ведром к сараю.

- Ведро помыла?

- Да, я помню, что мама говорила.

- Теперь надо протереть корове вымя.

- Неси тряпку.

          Я принёс влажное полотенце и отдал Саше. Она начала протирать Зирке вымя, но корова вела себя беспокойно, махала хвостом, переступая с ноги на ногу. Когда Саша отдала мне полотенце, поставила ведро и первые струйки молока брызнули из-под её рук, Зирка резко дёрнулась и выбила посудину из-под себя. Побелевшая Саша выскочила из сарая и расплакалась.

- Зирка не хочет, чтобы я её доила.

- Ничего страшного. Сейчас схожу к соседке, попрошу её помочь нам, – я обнял жену и пытался, как мог, её успокоить.

          Когда после обеда я отвязал корову, она, как мне показалось, с большой охотой потрусила в сторону калитки, временами недоверчиво оглядываясь и кося на меня большими добрыми глазами.
          Через полчаса после того, как пастух погнал коров на пастбище, приехала тётя Люда.

- Здоровенькі були, молодьож! Як справи5? Як вам живеться в селі? Може 1. Когда.
2. Спрашивайте.
3. Нужно.
4. Если успею.
5. Дела.


переберетесь до нас назавжди1? – вопросы посыпались очередью, как из пулемёта.
Мы удовлетворили тёткино любопытство и пригласили её отобедать.

- Накривайте на стіл, а я поки що подивлюся, як там мама, – и она ушла в дом проведать бабу Шуру.

          Мы с Сашей по-быстрому начали собирать на стол.
          Людмила была раньше известным человеком – председателем сельсовета. Её все любили и уважали в колхозе. Все, кроме её мужа-тракториста. Он выпивал и, временами, поколачивал её, приговаривая: «Это в колхозе ты – начальница, а дома – простая баба и никакой власти не имеешь». Тётка прожила всю жизнь «в невестках», то есть вместе со свекровью, которая, тоже, её недолюбливала. Но в один год не стало и мужа, и свекрови – умерли. Людмила как будто сбросила хомут с шеи: стала чаще улыбаться, постоянно ездила навещать внуков в соседнее село, где жила дочка с мужем. Правильно говорится: «Не было бы счастья, да несчастье помогло».
          На обед ели борщ и вареники Сашиного приготовления.

- Так ти оце кожен2 вареничок так виліпляла? – спросила тётка, увидев необычные края у вареников.

- Ну да, – потупила глаза Саша.

- Молодець!

          Саша приободрилась и стала веселее работать ложкой. Я, тоже, проголодался с утра и ел с аппетитом.

- По Україні не скучаєш?

- Не встигаю3, – отшутился я – кожен рік4 тут буваю, книжки читаю вдома по-українськи та й Інтернет зараз дає можливість5 і новини6 подивитися, і фільми скачати українські.

- Нічого непонятно. Шо за «ітирнет» такий?

- Я працюю7 в фірмі, в офісі є комп’ютери і через них можна підключитися до Інтернету – всесвітньої довідкової8 служби, можна листи9 писати не бумажні, а з комп’ютера на комп’ютер. Такий лист доходить за пару хвилин10.

- Ой, це все, шо ти говориш, синку, вже не для нас – хто помолодше, той розбереться, а ми вже старі для ваших «ітирнетів»…

- Вам так кажеться, – улыбнулся я, – через пару років всі будуть ходити з

1. Навсегда.
2. Это каждый.
3. Не успеваю.
4. Каждый год.
5. Возможность.
6. Новости.
7. Работаю.
8. Справочной.
9. Письма.
10. Минут.



мобільними телефонами в кармані та й не треба1 буде їздити кожен день на велосипеді туди-сюди: сіли на дивані, взяли телефон і подзвонили.

- Ой не знаю, не знаю. Може ти і правду кажеш2…

          Тётка засобиралась: хотела успеть ещё к внучатам.

- А ви зайдете племінників провідати?

- Не знаємо. Дивлячись коли3 мама вернеться з города і як себе буде почувати4.

- Ну все, до побачення5! Засиділася я у вас…

          Тётка запрыгнула на велосипед, как заправский наездник на свою лошадь, и укатила по дороге.
          Мы убрали со стола, дали бабушке лекарства и вышли на крыльцо, чтобы не пропустить, когда Зирка вернётся с пастбища.
          День клонился к завершению. В селе и днём всегда спокойно и не шумно, а уж вечером тишину нарушают только пастухи, когда пригоняют стадо, да чересчур рьяные или нервные собаки, реагирующие на любое движение в радиусе кругового обзора.
          Городские жители привыкли к ежедневной суете, сутолоке и звуковому террору: постоянному шуму, движению, треску и грохоту, которые сопровождают нашу жизнь. Тишина вычеркнута. От неё бегут, потому что она – чистое, ясное зеркало, на поверхности которого прорисовываются все уродливые явления человеческих взаимоотношений. Потому что тишина заставляет человека оглянуться на прожитое и увидеть там горечь и неприглядность своей жизни, построенной  на бесконечной спешке. Потому что тишина –  беспощадный и беспристрастный судья. Люди бегут за деньгами в клетки больших городов, попадают в лапы развращающего богатства, тонут в омуте кабаков и ресторанов.
          Чувство тишины широко и необъятно. Это отдельный мир, созданный Богом для того, чтобы человек, попадая в него, мог побыть наедине с самим собой. Все лучшие переживания в жизни, сокровенные  мысли, идеи, самые возвышенные мечты и самые трогательные поступки зарождались в сердце только под покровом святой тишины.
          Мы сидели с Сашей на крыльце и физически ощущали, как на наши плечи ложится тёплое покрывало августовской ночи. Было хорошо и покойно на душе.
          Хотелось продлить это ощущение, недоступное нам в городской жизни, но завтра утром надо рано вставать, потому особо не насидишься.

- Иди, милая, баеньки.

***

          Ночью проснулись от душераздирающих криков. Сначала мы не могли спросонья разобрать в чём дело, но потом сообразили, что кричит баба Шура и побежали к ней.

1. Не надо.
2. Говоришь.
3. Когда.
4. Чувствовать.
5. До свидания.


- Бабцю, тобі погано1? Де болить? – я аккуратно тормошил бабушку, в темноте не разобравшись, что кричит она во сне.

- А? Де я? Де я? – ничего не понимая, лепетала баба Шура.

- Ти вдома, в селі… – успокаивал я её, поглаживая по плечу.

- Німеччина проклятуща приснилась. Ой, Боже-Боже…

- Приснилось, як ти була в полоні2?

- Да. Як будто вчора все було.

- Може посидіти біля3 тебе, пока ти знову не заснеш?

- Я вже можу до ранку не заснути. Но ви посидіть, а я вам розкажу про Німеччину. Як там все було.

***

          Везли нас на возах, кіньми із села в місто. Все горіло, в повітрі стояв дим і пил. Десь далеко йшли бої. В небі свист і виття, земля здригається від бомбових ударів. Все чадить.
          І серед цього пекла, в чаду, в роздертому світі, здається, вже нема майбутнього. Приїхали в місто. Там посадили нас у поїзд, в товарні вагони. Вагони набиті, в кожному по одному часовому з кулеметом.
          Знаходилися сміливці, які хотіли втекти. Вони вистрибували з поїзда на ходу. Деяких ловили й повертали назад, інших – просто розстрілювали. Німецькі солдати показували, що церемонитися ніхто не буде.
          Їхали ми довго. Всю дорогу нас не годували, жили тільки тим, що вдалося взяти з дому. Мені мати в дорогу спекла коровай з ячмінного борошна. Важкою була дорога. Голодних, знесилених, закатованих привезли нас в якийсь німецький табір. Він знаходився у лісі.
          Почалася епідемія, люди вмирали, як мухи, по три, по чотири трупи в день виносили в ліс. Потім нас почали розподіляти.
          Привезли нас до господаря, дали їсти і дозволили відпочити. На наступний день ми приступили до роботи. Працювали дуже багато, роботу виконували важку, було велике господарство. П'ять разів на день доїли корів. Молока було багато, його здавали і обмінювали на сир та масло. Також, господарі розводили свиней: дві свині в рік різали собі, а інших здавали державі. Хліб також пекли самі у величезній печі.
          Спочатку було важко. Пальці зовсім не слухалися, руки пухли, тому я перев'язувала їх ременем.
          Господар був дядько строгий, але одного разу до нього приїхав родич-українець. Після теплого привітання близької людини господар змінив свої відносини до нас. Він вже не кричав, намагався більше говорити з нами.

1. Плохо.
2. В плену.
3. Возле.


          Наш німець, як людина, не бажав нам зла. Він із сім'єю жив щасливо, в достатку і не розумів, навіщо Гітлер почав війну. Також я доглядала за старим. Він у 1914 році брав участь у Першій світовій війні. З тих пір у нього залишився медальйон, який був для нього дуже дорогим, як пам’ять. На ньому була зображена українська дівчина.
          І коли дідусь дізнався, що я з України, то полюбив мене. Перед смертю дід ні з ким не розмовляв, крім мене. Коли йому стало зовсім погано, він взяв мою руку і не відпускав, поки не помер.
          Загалом, ставилися до нас добре, але траплялося, нас карали. Перший раз ми потрапили під «гарячу» руку після того, як господар отримав повідомлення про втечу наймитів від господарів. Він шість разів ударив кожного палицею, дівчатам ледве коси не вирвав.
          Вдруге мене побили за те, що я не вибрала попіл з печі. Просто не зрозуміла наказу, оскільки ще не зовсім легко володіла німецькою мовою. Ще під час розмови з сином хазяїна я погано висловилася про Гітлера, і він ударив мене.
          Почали поширюватися чутки про те, що наближаються радянські війська до Німеччини. Тоді наймитів почали забирати на будівництво оборонних споруд.
          Недалеко від нашого села в Дрездені перебував крематорій. Одного разу, коли я годувала курей, мимо двору гнали військовополонених. На їх одязі був знак "OST".
          В цей час господиня народила дитину і вирішила купити породистого собаку. Я повинна була вигулювати його, купати, розчісувати. Мені це набридло. І я таємно втопила собаку. Господиня дуже сердилася, переживала, навіть у поліцію ходила, але собаку так і не знайшла.
          Після того, як нашого господаря забрали на війну, у нас з'явився інший, дуже злий. Він стояв над нами з нагайкою, проклинав, кричав: «Schneller! Schneller!» Хоча суворий був і бив, але іноді він давав нам невеличку бочку пива.
          Над нами пролітав американський літак, його збили німецькі солдати. З нього почали сипатися цукерки, шоколадки, листівки ...
          Побачивши літак, ми зрозуміли, що скоро нас звільнять, і ми поїдемо додому. Так воно і сталося. Коли везли в Німеччину, над нами знущалися німецькі солдати, по дорозі додому – радянські.
          Вони звинувачували нас у тому, що ми працювали на ворожу державу.
          Говорили, що ми насолоджувалися життям в той час, коли радянські солдати віддавали свої життя за Батьківщину. Говорили, що ми зрадники і не заслуговуємо життя.
          В Україні панували голод і розруха. Їсти було нічого, і ми ледь вижили. Але на цьому все не закінчилося.
          Я дванадцять разів ходила на допит. Слідчі все про мене знали, але кожен раз ставили одні і ті ж питання. Виявляли зрадників Батьківщини.

Бабушкина история (перевод).

          Везли нас на телегах, на лошадях из села в город. Всё горело, в воздухе стоял дым и пыль. Где-то далеко шли бои. В небе свист и вой, земля вздрагивает от бомбовых ударов. Всё чадит.
          И среди этого ада, в чаду, в растерзанном мире, кажется, уже нет будущего. Приехали в город. Там посадили нас в поезд, в товарные вагоны. Вагоны набиты, в каждом по одному часовому с пулемётом.
          Находились смельчаки, которые хотели убежать. Они выпрыгивали из поезда на ходу. Некоторых ловили и возвращали обратно, других – просто расстреливали. Немецкие солдаты показывали, что церемониться никто не будет.
          Ехали мы долго. Всю дорогу нас не кормили, жили только тем, что удалось взять из дома. Мне мать с собой испекла каравай из ячменной муки. Тяжелым был путь. Голодных, обессиленных, замученных привезли нас в какой-то немецкий лагерь. Он находился в лесу.
          Началась эпидемия, люди мерли, как мухи, по три, по четыре трупа в день выносили в лес. Потом начали распределять.
          Привезли нас к хозяину, дали поесть и разрешили отдохнуть. На следующий день мы приступили к работе. Трудились очень много, работу выполняли тяжелую, было большое хозяйство. Пять раз в день доили коров. Молока было много, его сдавали и меняли на сыр и масло. Также, хозяева разводили свиней: две свиньи в год резали себе, а других сдавали государству. Хлеб пекли сами в огромной печи. Сначала было трудно. Пальцы совсем не слушались, руки пухли, поэтому я перевязывала их ремнем.
          Хозяин был дядька строгий, но однажды к нему приехал родственник-украинец. После тёплого приветствия близкого человека хозяин изменил своё отношение к нам. Он уже не кричал, старался больше говорить с нами.
          Наш немец, как человек, не желал нам зла. Он с семьёй жил счастливо, в достатке и не понимал, зачем Гитлер начал войну. А ещё я ухаживала за стариком. Он в 1914 году принимал участие в Первой мировой войне. С тех пор у него остался медальон, который был для него очень дорог, как память. На нём была изображена украинская девушка.
          И когда дедушка узнал, что я из Украины, то начал относится ко мне по-другому. Перед смертью он ни с кем не разговаривал, кроме меня. Когда ему стало совсем плохо, он взял мою руку и не отпускал, пока не умер.
          В общем, относились к нам хорошо, но случалось, и наказывали. Первый раз мы попали «под горячую руку» после того, как хозяин получил сообщение о бегстве работников от хозяев. Он шесть раз ударил каждого палкой, девушкам чуть волосы не вырвал.
          Второй раз меня избили за то, что я не выбрала пепел из печи. Просто не поняла приказа, поскольку ещё не совсем владела немецким языком. А ещё я во время разговора с сыном хозяина плохо высказалась о Гитлере, и он ударил меня.
          Начали распространяться слухи о том, что приближаются советские войска. Тогда батраков начали забирать на строительство оборонительных сооружений.
          Недалеко от нашего села в Дрездене находился крематорий. Однажды, когда я кормила кур, мимо двора гнали военнопленных. На их одежде был знак «OST».
Как раз в это время хозяйка родила ребенка и, почему-то, решила купить породистую собаку. Я должна была выгуливать её, купать, расчесывать. Мне это надоело. И я тайно утопила собаку. Хозяйка очень сердилась, что пёс пропал, переживала, даже в полицию ходила, но собаку так и не нашла.
          После того, как нашего хозяина забрали на войну, нас отдали другому – очень злому. Он стоял над нами с нагайкой, проклинал, кричал: «Schneller! Schneller!» Хотя суровый был и бил нас, но иногда давал небольшую бочку пива.
          Над нами пролетал американский самолёт. С него начали сыпаться конфеты, шоколадки, открытки...
          Увидев самолет, мы поняли, что скоро нас освободят, и мы поедем домой. Так оно и случилось.  Когда везли в Германию, над нами издевались немецкие солдаты, по дороге домой – советские.
          Они обвиняли нас в том, что мы работали на вражеское государство.
          Говорили, что мы наслаждались жизнью в то время, когда они отдавали свои жизни за Родину. Говорили, что мы предатели и заслуживаем смерти.
          В Украине царили голод и разруха. Есть было нечего, и мы едва выжили. Но на этом всё не закончилось.
          Я двенадцать раз ходила на допрос. Следователи уже всё про меня знали, но каждый раз задавали одни и те же вопросы. Выявляли предателей Родины.