Израиль. Беглый взгляд

                (ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ)

         Люблю запахи и звуки аэропорта. Невнятные гулкие объявления на разных языках, суету, толпы людей с растерянными лицами – они уже не здесь, но еще не там…
         Вылетаем в Тель-Авив минута в минуту.
         Что Бог един особенно хорошо понимаешь в небе, на расстоянии нескольких тысяч метров от земли.
         Где-то впереди слышится протяжное бормотание мусульманской молитвы, позади шепчет «Отче наш» православный священник. В соседнем ряду, закрыв глаза и беззвучно шевеля губами, молится хасид в черном одеянии, седые букли пейсов сливаются с кудрявой, как у библейского пророка, бородой.
         Белокурая женщина нежно укачивает светленького годовалого мальчика: «Мишенька домой летит, Мишенька летит к папе!» Ребёнок капризничает – у него закладывает ушки…
                ***
         Аэропорт Бен Гурион огромен и малолюден.
         Семён встречает нас на выходе, везёт Нетанию.
         «Шоб вы понимали, в Израиле нет промежутков между городами. Невозможно понять, где заканчивается один и начинается другой… Шоб вы понимали, там Олег с Раей вовсю жарят-парят и стол накрывают…»
         
         Нетания – небольшой город, весь ориентированный на туристов. Вдоль побережья, на обрыве над морем – череда отелей.
         Народ разноликий – тут и арабы, и евреи, и русские, и африканцы…

         Для нас сняли прекрасную квартиру над морем.
         Именно «над» – море внизу, под обрывом.
         Начинает сбываться моя голубая мечта: жить на берегу, каждое утро плавать в прохладных солёных волнах…
         
         На огромной веранде накрыт роскошный обед. На мангале доходят овощи и мясо. Олег и Рая приглашают к столу.
         В углу веранды стоит большой ящик с водой и затейливым поддувом.
         «Ванна, – поясняет Олег, – джакузя, можно освежиться»
         Мы отказываемся залезать в «джакузю» – зачем, если море рядом?
         Раечка смеётся: «Я же говорила!» Олег и Сёма смущены: они приготовили полный комплект роскоши, а мы не оценили.
       
         Олег Вихров и его жена Рая двадцать два года назад эмигрировали в Израиль из Молдавии, прихватив обеих своих мам и годовалую дочку Лену. Поскольку Рая – еврейка, им удалось получить все положенные эмигрантам преференции. Уже здесь родилась вторая дочь – Белла. Олег занимается мелким бизнесом с разной степенью успешности, часто остается ни с чем, стабильный доход у Раи, она медсестра в доме для престарелых.
         Белла изучает в школе Тору, а её папа с мамой разговаривают между собой только по-русски и отмечают Новый год 1 января. Они ставят ёлку, кладут под неё подарки и объясняют изумлённым одноклассникам своих дочек, что таковы русские традиции.
         Семён и Гела – эмигранты из Дагестана.
         «Так вот, шоб вы знали, – убеждает нас Сёма, – самые подлинные, самые настоящие евреи не из Одессы, не из Киева, а из Махачкалы! Отвечаю!»
         
         Мы долго наслаждаемся тёплым вечером, чудесным красным вином и жареным мясом, изумительным карпом, приготовленным Олегом  на гриле, и белым вином. Мы делимся воспоминаниями и обсуждаем будущее Израиля и России.
         На веранду заглядывают луна и две гибкие, высокие, тонкоствольные пальмы. Ближайшие 10 дней они будут благословлять нас на сон грядущий и приветствовать по утрам. Я даю им имена: Сара и Рахиль.
                ***

         Процветающий Израиль возведён на песках и болотах.
         С 1903 года евреи понемногу покупали у арабов заброшенные неугодья. Самые бесплодные и гнилые.
         В соседнем городе Хадэра есть микрорайон Ольга, названный так в честь русской женщины Ольги Фёдоровой (в девичестве Белкинд), акушерки, прибывшей в Хайфу с мужем – офицером царского флота Сергеем Фёдоровым. Она принимала роды у жён богатых арабов и в качестве ответной услуги просила продать еврейской общине клочок болота. Так стали принадлежать евреям гиблые места, на которых селились переселенцы, но мёрли семьями – косила холера. Осушить земли помог барон Ротшильд. Он дал денег и прислал сюда своих агрономов. Агрономы купили в Австралии миллионы саженцев эвкалипта и засадили болота. С песками справились финиковые пальмы, тоже купленные на деньги Ротшильда. Их и сейчас высаживают в пустыне…
         Зимы в Израиле нет, хотя в горах выпадает снег, а на севере даже функционируют горно-лыжные склоны.

         В Нетании зимой – сезон дождей, а в июле – засуха. Пальмы высыхают, листья их опускаются, а весной из макушки начинают пробиваться новые свежие листочки. Так постепенно на стволах образуются своеобразные «тулупчики».
         Кошки и вороны живут рядом с нами и периодически посещают нашу веранду.
         Симпатичная четвероногая семья – антрацитово-чёрная мама с дьяволёнком-детёнышем – обитает в кустах у входа в дом и периодически мне позирует.
         А вот ворОн сфотографировать не удаётся. Искупавшись в море, они мокрыми курицами торчат на фонарях – сохнут, наставив свои семитские носы на отдыхающих, фланирующих по набережной, но стоит навести на них объектив, срываются и улетают. Очевидно, боятся, что их расстреляют из этой «пушки».
         – Мы живем в окружении врагов, – повторяет Рая.
         Похоже, вороны тоже так считают.
                ***

         В Иерусалим едем с душевным трепетом и опасением, что из-за многолюдья не сможем увидеть святынь, прикоснуться к ним. Ведь во всех путеводителях написано, что в Храм Гроба Господня огромные очереди, а экскурсоводы предупреждают: посещение Храма «по возможности».
         Очевидно, есть нам благословение свыше: людей оказывается на удивление мало по всему пути нашего следования.
         Первое впечатление: религия выгоднейшая сфера торговли! Христианской символикой торгуют все – и сами христиане, и евреи, и арабы. Даже в мусульманских кварталах полно лавок с иконами и крестиками…
         Несмотря на то, что экскурсантов много, всё-таки их существенно меньше, чем обычно!
         Как и Он, начинаем путь на Голгофу с Гефсиманского сада.
         Место, где Иуда предал Христа ухожено и благоухает цветами. Старые оливковые деревья, конечно же, заменены новыми, посаженными на тех же местах, где росли отжившие свой век, точнее, века. Одно из них собственноручно вкопал в святую землю Папа Павел VI…

         Экскурсовод Лена пересказывает описанные в Библии события так, словно всё случилось буквально на днях, а не две тысячи лет назад…
         – Христиане, – терпеливо разъясняет Лена, – это дети Авраама и Сары, то есть, евреи, признавшие Христа Сыном Божиим, иудеи – тоже евреи, но не признавшие Христа, а мусульмане – дети Авраама и Агари – арабские евреи, признавшие своим мессией Магомета…
         От такого толкования слегка чумею.
 
         Все христианские святыни в Израиле находятся на землях арабов.
         Храм Гроба Господня стоит в арабском квартале и всю дорогу к Нему нас сопровождают мусульманские символы.
         Дорога к Храму крутая, узкая и грязная – как и ТОГДА.
         Постоянно встречаем зачехлённых женщин, мужиков с кальянами, восседающих прямо на земле, рядом с кучами мусора у заляпанных стен. Живут арабы бедно и грязно, но, похоже, такая жизнь их устраивает.
      
          Площадь перед Храмом почти пуста и мы, не выстаивая очередей, можем приложиться к главной святыне – камню, на котором лежало Его тело.
          Храм разделён на приделы, которые арендуют и ведут там свои службы шесть христианских конфессий: католическая, армянская, коптская, сирийская, эфиопская и иерусалимская православная. У Русской православной церкви места в этом Храме нет.
          От прикосновения к камню возникает чувство, будто я отключаюсь на несколько секунд, переношусь в неведомое пространство и возвращаюсь обратно другим человеком. Неясная тревога, беспокойство, недовольство уходят из сердца, уступая место покою. Это непривычное для меня чувство долго держится внутри…
 
           Храм на горе Сион. Сейчас здесь синагога. В разное время, в зависимости от того, кто даст больше денег за аренду, здесь были и христианская церковь, и мусульманская мечеть…
           Конечно, туризм – не паломничество. Никакого особого трепета на Сионе не ощущаю. Просто разглядываю камни, архитектуру и вторгаюсь в чужой интим: у могилы царя Давида молятся две молодые женщины (мужчины в соседнем помещении, их не видно, но слышно)…
           Осознание прикосновения к Его судьбе приходит позже.
           Вернувшись в Нетанию, долго не можем уснуть. Сидим на веранде, молча слушаем, как мерно дышит море, и скороговоркой шепчутся Сара и Рахиль.

           Ночью нас ограбили. Местное четвероногое бандформирование – кошки – проникло в дом с веранды и распотрошило сумку с бутербродами, приготовленными в дорогу…
           Рано утром отправляемся к Мёртвому морю.

                ***

           Впервые в жизни воочию вижу пустыню.
           Ощущение враждебной, непонятной стихии, абсолютно чуждой моей природе.
           Это чувство не рассеивается даже при виде плантаций с ровными рядами деревьев – евреи останавливают пески, засаживая их финиковыми пальмами.
           Бедуины ходят туда-сюда через все границы, живут, как чебурашки, в фанерных домах, издалека похожих на ящики.
           Мужчина-бедуин, его женщины и дети – семья, несколько семей – клан, несколько кланов – род. Свои люди – это представители одного рода, остальные – чужаки. Чужаков можно грабить, убивать, это не грех.
           Израильские власти пытаются цивилизовать бедуинов. Иногда это удается, и бедуинские семьи оседают, юноши идут служить в армию (только добровольно!) и из них получаются отличные проводники и дозорные. Они нутром чуют пустыню, умеют ориентироваться среди барханов шестым чувством.

           Мёртвое море действительно похоже на мёртвое. Ни судёнышка на поверхности, ни живого организма в глубине. Вода не просто солёная – едкая и горькая, по консистенции напоминает глицерин. В ней живут только 2 бактерии.
           То, что в Мёртвом море нельзя утонуть, сказки. Тонут и много. В крутом соляном растворе трудно держать равновесие (как в невесомости), можно легко перевернуться вниз головой и трудно обратно: опереться-то не на что. Поэтому на пляжах устанавливают специальные конструкции, за которые рекомендуют держаться, если хочешь полежать на воде.
            Немыслимая жара, густая, почти горячая вода, пустыня и несколько отелей между морем и песками с колыхающимся над ними призрачным маревом…
            Бр-р-р! Не моё! Сюда я больше не ездец!

                ***

            Следующий маршрут Назарет – Иордан – Галилейское море.
            В Назарете нам предстоит посетить храм Благовещения Богородицы.
            Наш гид Ада не выпускает из рук Новый завет. Там у неё масса закладок. Почти на каждом шагу она открывает очередную закладку и зачитывает цитаты о тех местах, которые мы проезжаем или посещаем.
            Встречу с первым библейским сюжетом – Благовещением – мы опять начинаем с посещения сувенирной лавки. Христианские иконы и крестики чужеродно выглядят в насквозь арабском городе, равно как и купол христианского храма. Ада говорит, что мусульмане хотели построить напротив храма мечеть, но израильские власти этого не допустили. Теперь на том месте стоит огромный плакат на арабском языке: «Кто не верит в аллаха и пророка его Магомета, тому не место ни на земле, ни в царстве небесном».
            Владеет храмом Благовещения орден францисканцев.
            В храме ведутся католические службы и священник в белой рясе, благословляет меня по-своему: кладёт на мой лоб ладонь и между бровей большим пальцем чертит крест.
            Храм недавно перестроен, больше напоминает музей, чем церковь. Во дворе возведена галерея, где висят изображения Богородицы разных стран. Да-а-а… Какая же Она разная…
            Место, где Мария встретила Ангела, теперь глубоко под землёй - за тысячелетия культурный слой сильно поднялся. Храм, построенный недавно, возведён над святыней. Подойти к ней нельзя, можно увидеть со стороны, из-за решётки…
 
           Из Назарета едем в верховья Иордана туда, где самое широкое место реки, где она вытекает из Галилейского Моря. Иоанн крестил Иисуса ниже по течению, но священной считается вся река.
           Выйти на берег можно только через… сувенирную лавку.
           Дорога в лавку с двух сторон огорожена стеной с изречениями из Писания. Другого пути к берегу нет. А говорят, нельзя служить одновременно и Богу, и мамоне…
           К обычному набору религиозных символов и сувениров здесь добавлены белые рубахи – многие верующие хотят погрузиться в Иордан всем телом. Они надевают белые одежды и в них окунаются в священные воды… Фигуры в белых балахонах, отрешенно стоящие по грудь в реке, выглядят немного жутковато…
 
           По берегам Иордана масса нутрий. Их выпустили из разорившейся фермы – в Израиле почти круглый год жара и спроса на меха нет. Убивать зверьков просто так запрещает закон, вот они и расплодились.
           В реке – метровые сомы – не кошерная рыба. Иудеи её не едят, а потому не ловят, и сомы бесстрашно жиреют в святой воде, пока не помрут от старости.
           После Иордана, всё так же в сопровождении непрерывно цитирующей Писание Ады, отправляемся в Тверию и Капернаум. Проезжаем место, где была Магдала, где жили Мария Магдалина и другие будущие первохристиане…
            Интересное всё-таки чувство – оказаться внутри Библии…

            Наконец, выходим к берегу Галилейского моря, которое израильтяне называют озером Кинерет.
            Церковь Петра, где сохранился камень, на котором ученики и Учитель делили хлеб и рыбу… Монастырь с единственным монахом… Древняя сикимора…
            Странное чувство: здесь был Он… А теперь здесь мы.
            Я не оригинальна в своих ощущениях: на берегу озера большой кактус с плоскими лопастями листьев, покрытыми шрамами разноязыких надписей. Есть и по-русски: «Яша тут был».
            Там, где через подвиг добровольных мучений Он воочию показал людям настоящую божественную любовь, идёт война… Хорошо видны Галанские высоты на противоположной стороне…
            В этот день не стреляют.
         
            В маленьком монастыре Капернаума в одиночестве живёт монах, давший обет молчания. Разговаривает он только с греческим патриархом (земля, монастырь и церковь Петра принадлежат Греции), который проводит здесь свой отпуск.
            Монах превратил монастырскую землю в цветущий сад с павлинами. В одиночку…
            Галилейское море (или озеро Кинерет) – воистину источник жизни для израильтян. Это единственный большой водоём с пресной водой на территории государства. Отсюда качают питьевую воду для всей страны. Есть опреснительные установки, но их мало и пресная вода из морской получается не слишком хорошей.

                ***

            От быстрой смены впечатлений кружится голова. Смесь религиозно-культовой и светской информации путает мысли. Никак не удается размотать клубок обратно в отдельные нити…
            В Израиле есть телеканал «Каббала», который – это очень символично – вещает на кнопке 66, зато кнессет (парламент) – совсем наоборот – на 99.
Иногда перед сном слушаю умную «говорящую голову» уважаемого рабе (перевод на русский – закадровый), но почти ничего не понимаю.
            Друзья говорят, женщинам запрещается учить Каббалу. Ну и ладно, не больно-то и хотелось…

                ***

            Десять дней я в точности по мечте спускаюсь с обрыва к морю, в полном одиночестве (начало мая, холодно ещё, нет на пляже ни местных, ни туристов) окунаюсь в солёные волны и чувствую себя абсолютно счастливой.
            Уезжать не хочется, но пора. 
            Олег и Рая, Семён и Гела провожают нас очередным роскошным застольем.
            Сёма, самый правильный еврей из Махачалы, дарит мне на память сувенир – иудейский символ счастья – соединённые в молитве ладони.
            Лохматые подруги Сара и Рахиль машут на прощание шелестящими листьями. Я в ответ машу им рукой и обещаю вернуться.
 
                Май 2012 г.