Юровская сага. Глава первая. Часть вторая

                Часть вторая "Река Сходня"


        В этом историческом месте на высоком берегу реки Сходня когда-то располагалось небольшое село Соколово-Мещерское известное с 16 века. В 1845 и 1846 годах в Соколове снимал дом А.И. Герцен, а также переводчик и врач Н. Кретчер, публицист Н. Огарев, у них бывали в гостях: литератор П. Анненков, публицист В. Боткин, переводчик Е. Корш, журналист И. Панаев.
       «Время, проведенное мною в Соколове, - писал И.И. Панаев, - я никогда не забуду. Оно принадлежит к самым лучшим моим воспоминаниям". Посещали Герцена поэт Некрасов, актер Щепкин и многие другие. В "Былом и думах» А.И. Герцен с большой теплотой отзывается об этом живописном уголке Подмосковья.

         Через сотню метров Речка делает очередной поворот на девяносто градусов. И это место зовётся средь местных жителей "Угол". Уютное местечко используется, как пляж. Только лежать отдыхающим приходиться на мягкой травке, а не на речном горячем песочке. Здесь в реке быстрым течением вымыт омут и глубина достаточная, чтобы могли купаться в выходные дни дачники и местные взрослые тёти и дяди. А по будням на Углу от души резвятся юровские ребята и девчата старше, чем те, что развлекаются в "Заводи".

         На "Углу" обрывистый берег метровой высоты и можно лихо нырять с разбега в прохладную воду. Резинка на трусах должна быть крепкой иначе, когда резко выскочишь из воды, можешь остаться без трусов, которые окажутся на коленях к восторженной радости и хохоту, стоящих и загорающих на берегу ребят.

       На противоположном берегу Речки из крутого склона бьют многочисленные ключи с холодной водой, от которой тотчас немеют зубы, поэтому вода в Речке в этом месте при любой самой жаркой погоде прохладная. Она сразу освежает разгоряченные от летнего зноя и загорелые до черноты головешки ребячьи тела.

         Во время летних купаний совершались и своего рода воспитательные "развлечения" старших ребят над "мелкими". Если кого-то из «мелких» заставали купающимися на месте, предназначенном только для взрослых, (а купалась мелюзга, как правило, без трусов) нарушителей общественной деревенской морали ждала на берегу "неприятность". Эта  "неприятность" заключалась в виде завязанных на тугой узел трусов, причем смоченных, в лучшем случае, водой... и посыпанных песочком, чтобы при развязывании узла зубами, попадало в рот побольше мелкого речного песочка. 

         А если трусы или майка одевались наизнанку, то начинались "дракачи". С индейским диким воплем: "Драки, драки, дракачи - налетели палачи", начинали  лупить кулаками по спине до тех пор, пока нарушитель не запросит пощады. Некоторые молчали, как партизаны и пытались отбиваться руками, ногами и зубами. Таких брали за ноги и за руки, раскачивали и бросали далеко в воду, а когда тот пытался выбраться на сушу его обсыпали с ног до головы песком и тому самому приходилось вновь залезать в холодную воду, чтобы отмыться от песка. Каялся, куда денешься супротив ПОРЯДКА! Вот откуда вырастали законопослушные деревенские жители!

         Зато в другой раз пацан посмотрит, где лицо майки, а где изнанка, прежде чем одеть нехитрую летнюю одежонку, состоящую из черных трусов и синей майки.

         У каждой возрастной категории жителей было определённое место на Речке для купания. Через сто метров от "Угла", заросшего кустарниками с редкими полянками, начиналась "Круча". Это протяженностью метров тридцать обрывистый берег высотой до трёх метров. Глубина воды около двух метров, но к воде не подобраться из-за крутизны глинистого и потому скользкого, словно хозяйственное мыло берега. На этом месте рыболовы - любители удили пескарей, плотву, краснопёрку и прочую рыбную мелочь. Удил рыбешку на крутом берегу, как правило, унылый дачник, сбежавший с глаз долой подальше, как "Одиссей от жены от детей". Сидел "Одиссей" одиноко, нахлобучив на глаза шапку, в виде наполеоновской треуголки, сооружённую из половинки газеты "Правда".

- Эй, рыбачок! Привет! Кто удит, у того в дому убудет!,
- На одном конце червяк, на другом - дурак,- кричали хохочущие
 деревенские девки и демонстративно выпячивали спелые груди, которые готовы
порвать ситцевые цветастые сарафаны. Рыбачок прикладывал указательный палец ко рту, показывая, что рыбы, как и деньги любят тишину, а сам уже не смотрел на поплавок, сделанный из бутылочной пробки, а таращил масленые глазёнки на хохочущих девах со стройными загорелыми босыми ногами.

        Дальше следовал Юровский "Мост" через Речку, а за "Мостом" начинались владения Дома отдыха ЦК партии "Нагорное". "Мост" построили в начале 50-х годов, а до этого был пешеходный мосток, так называемые "кладки", прямо над водой. Весной ледоход сносил эти пустяковые деревяшки. Кладки вновь восстанавливали. Следующей весной их сносило и т. д. Сказка про белого бычка...

        С "кладок" мальчишки обожали нырять. Глубина воды в этом месте около полутора метров. Лёньке пять лет - рост "метр с кепкой". Увязался со своим дядькой Костей и его компанией молодых подвыпивших мужиков ловить рыбу неводом к санаторию Захарьина. Там хорошо ловились щука, голавль, подлещик. При переходе через мосток Лёньку спрашивает Толька Никифоров (приятель дядьки, дальний родственник): "Лёнька, а ты плавать умеешь?"
- А ты, как думал?!- солидно отвечает Лёнька. На самом деле плавать он умел только там, где доставал до дна ногами, а в глубоких местах плавать боялся и даже не пробовал. Без лишних слов Толька хватает Лёньку в охапку на мостке посередине реки и как собачонку кидает в речную воду.

         Вынырнув из воды, разъярённый Лёнька видит, как вся компания стоит на мостках наблюдает за ним и "ржут, как сивые мерины". Лёньку охватывает злость и, заколотив по воде изо всей мочи руками и ногами, что удивительно забыв о том, что никогда не плавал там, где не достать дна ногами, резво доплыл до другого берега. Выскочив из воды с истошным криком: «Ааааааааа!" с разбегу ударил головой Тольку в живот. Веселья у мужиков прибавилось. Дядька, чтобы разрядить обстановку подхватил извивающееся Лёнькино тельце и отправляет себе на плечи, чтобы оно не дёргалось.

Продолжение следует