Сальто мортале. Часть 5. Вышел ёжик из тумана...

     - Опять к зазнобам  намылился? - усмехнулся Пётр, глядя на тщательные сборы друга.
– Зависть, Петруха, незаметно, но очень сильно разрушает сущность гомосапиенса изнутри, так что лучше даже молча не завидовать, - ответил Андрей, сосредоточенно продолжая наглаживать стрелки на своих «парадно-выгребных» брюках.

– Вместо своих ха-ха хи-хи лучше бы по-военному живенько собрался — и на танцы, а там такие дамки, – он покачал головой. –  Они бы свои головоньки посворачивали, глазками бы в тебя постреляли — ты бы и растаял.

    Пётр расхохотался:
– Ещё застрелят на хрен, или растаю, как Снегурочка.
– Ээ-эх, Снегур ты замороженный.  Весна уж на пороге, а ты всё зимуешь. Смотри, чтобы бульки от чтения не выпали. Книги в таком количестве, – назидательно начал он.

    – … «молодому организьму наносят непоправимый вред», – закончил Пётр любимую цитату друга, которую тот приписывал своей Одесской тёте Соне.
– Ладно, крендель с тобой, плесневей здесь в одиночестве.

    Андрей приосанился перед зеркалом. Повернулся перед открытой дверью.
– Бывай, Петруха. Пожелай мне удачи. Только от души.
– От души желаю, чтобы удача накрыла тебя волной любви, – еле сдерживая смех, театрально произнёс Петр вслед уходящему товарищу.

    Поудобнее устроившись на кровати, он «отправился» в удивительный мир приключений вместе с героями своего любимого автора. Заснул далеко за полночь. Благо, впереди был долгожданный выходной.

   Проснувшись утром позже обычного и обнаружив пустующую соседнюю кровать, он усмехнулся и подумал:
– Сбылось-таки моё пожелание – накрыло волной, и видать, основательно.

   Совершив утром обязательную, как говорил Андрей, «ритуальную пробежку» и постояв пять минут под ледяным душем, он почти целый день провалялся с книгой. Вставать и готовить себе обед было лень, перекусил печеньем и парой яблок.

    К вечеру проголодался и только собрался пойти в кафе поужинать, как в комнату постучал Димка и почти силком потащил к себе на «вкуснющую домашнюю колбасу», которую прислала ему «бабуся» из далёкого кубанского хутора.
Пётр сбегал в магазин, купил свежего ржаного хлеба, пару бутылок пива и какой-то «Закуски».
 
    Колбаса и правда, была потрясающе вкусной, с румяной поджаристой корочкой и уникально пахла чесноком. Они решили не портить такую «обалденную вкуснятину» и оставили пиво « на завтра». Долго болтали о том-о сём, пили чай с «бабусиными» печенюшками, от всей души желая ей здоровья и долгих лет жизни.

    Когда Пётр вернулся к себе, за окном было совсем темно. Койка соседа пустовала.
– Да, такое сальто - мортале ты ещё не крутил.
Только он произнёс  эти слова, в коридоре послышались торопливые шаги. Дверь открылась и вошёл Андрей. Всё его лицо было в ссадинах и царапинах.

    – Ё моё! Какое чудное Северное сияние! Наше вам с кисточкой! – Пётр шутливо поклонился.
– Иди в баню, – ответил тот и поморщился. – Скажи лучше, не знаешь, у кого здесь в общаге был театральный грим?
– А, этого цирка тебе мало? Театр ему на ночь глядя подавай.

    – Петруха, кончай прикалываться.
– Грим в обмен на правдивую историю любви.
- Щас, я быстро в душ, а потом будет тебе и дудочка, и кувшинчик, и рОман о любви, мать её так.