День 11. 639 Часть 4

Двери лифта плавно закрылись, оставив обоих мужчин наедине с окружавшей их непроглядной темнотой.

Профессор напряг зрение, напрасно пытаясь всмотреться в черноту: вокруг не было ни единое источника света.

И тем не менее, через какое-то время само пространство вокруг них начало едва заметно искриться миллиардами разноцветных частиц, подобных тем, что возникают на обратной стороне век, стоит лишь слегка надавить пальцами на закрытые глаза и хорошенько всмотреться.

Частицы мерцали и хаотически перемешались, беззвучно сталкиваясь и разлетаясь в разные стороны, образуя при каждом таком столкновении крохотные всполохи, тут же таявшие в воздухе оставляя за собой дымчатый полупрозрачный шлейф.

Движение становилось все быстрее, а вспышки все чаще и ярче. Так продолжалось еще несколько удивительных мгновений до тех пор, пока дым от вспышек не окутал собой все пространство, а частота мерцания не достигла своего предела и превратилась в ровный золотистый свет, льющийся со всех сторон на стоящих рядом мужчин.

- Да будет свет! - торжественно сказал метрдотель, описав руками круг, указывающий на появившееся сразу со всех сторон освещение, проникающее длинными лучами сквозь все еще затуманенное пространство.

- Феерично, - восхищенно заметил профессор. - Вынужден признаться, я впечатлен. Ни Жан-Мишель Жар, конечно, но все равно впечатляет.

- О, у него было совсем по-другому, - задумчиво произнес служащий. - Хотя дыма было не меньше, - улыбнулся он, обводя взглядом клубы белого дыма, застилавшего все с самого пола до плеч так, что видна была лишь шея и голова его собеседника.

- Да, уж. У вас тут прямо настоящий хамам. Не хватает только бассейна, - пошутил ученый.

- У Вас, господин Лукницкий. Это же Ваш пентхаус. И если чего-то не хватает, Вам стоит только распорядиться, мы тот час же донесем. - учтиво заметил метрдотель.

- Как этой мой?- удивился профессор, - С какой это стати?

- Не волнуйтесь, Александр Никитич, - вежливо перебил его собеседник, - все уже давно оплачено.

«Интересно, кем?» - подумал про себя Лукницкий, оглядываясь по сторонам.

Туман постепенно рассеивался, спускаясь потоками вниз и открывая вгляду просторную залу с прямоугольными белыми мраморными колоннами и высокими, в три с лишним человеческих роста, потолками, искусно расписанными под звездное небо. Примечательнее всего было то, что рисунки были анимационными: небесные тела едва заметно мерцали и перемещались по часовой стрелке.

Туман опускался все ниже, обнажая пространство комнаты, занимавшей, похоже, весь последний этаж и повторявшей собой форму самого здания, задуманного архитектором в виде причудливой проекции узоров, которыми северное сияния покрывает ночное морозное небо за полярным кругом.

Вот уже появилась перед ним знакомая фигура метрдотеля, когда-то успевшего сменить свой темно-зеленый костюм на кремово-белый с тем же золотым зажимом для галстука с бордовым магнетическим камнем. Он так же, как и его посетитель, с любопытством оглядывался по сторонам.

Убранство комнаты было не то, чтобы скудным, но и обычным его назвать было никак нельзя. Не было привычных плазменных панелей, диванов, ковров и прочей мебели разной степени помпезности, которой обычно принято обставлять гостиничные номера.

Вместо всего этого интерьер почти что полностью занимал бассейн, каскадами спускавшийся до самых стен и там переливающийся за видимые горизонт.

Вода в бассейне была теплой, и от неё поднимался тот самый туман, который теперь, впрочем, заметно ослаб и неспешно плыл над поверхностью воды, мерцая и переливаясь тусклым золотисто-лиловым светом.

Сперва профессор подумал, что по всему периметру залы установлены стеклянные панели во всю высоту от пола до потолка. Но увидев, как туман стекает вниз за её пределы, понял, что ни стен, ни даже окон в комнате попросту нет.

- Недурно, - услышал профессор голос своего провожатого у себя за спиной.

- Да, - не оборачиваясь, тихо ответил профессор. Он любовался лазурной чистотой неба, которое простиралось вокруг них. «Наверное, - подумал он, - мы сейчас уже над облаками. Странно, но отчего-то здесь вовсе не холодно, несмотря на такую высоту».

- Совсем нет ветра, - сказал он, повернувшись к своему собеседнику и не без удивления заметил, что тот снова успел переодеться. На этот раз мужчина облачился в черно-белый полосатый купальный костюм по моде позапрошлого века и серое клетчатое кепи. На ногах его были лакированные штиблеты под цвет купального костюма, а на шее - все тот же золотой зажим с рубином, теперь красовавшийся на черно-белом галстуке-бабочке, одетом на голую смуглую шею.

- Да, все ветра уже позади. - спокойно ответил метрдотель, но, заметив на себе недоумеващий взгляд профессора, метрдотель осмотрел себя до груди, прикоснулся руками к галстуку-бабочке, убедившись, что камень на месте, улыбнулся и, укорительно покачав головой, сказал:

- Александр Никитич, вот взрослый же уважаемый человек..., - начал было он, - А впрочем, раз на то пошло, не желаете ли искупаться?

- Отчего же? С удовольствием! - подхватил идею профессор и подошел к краю бассейна, оперся о него рукой и стал снимать ботинки. Затем он снял с себя всю одежду и аккуратно сложил её на широком бортике бассейна, оставшись в одних черных семейных трусах, и стал подниматься по трем большим мраморным ступеням к поверхности воды.

- А Вы разве не хотите занырнуть? - спросил он, озорно посмотрев на своего провожатого.

- Понимаю, что по моему внешнему виду не скажешь, - с улыбкой отвечал служащий, - но, увы, я и не собирался. Я на службе. Но Вы, пожалуйста, не стесняйтесь. Я встречу Вас на той стороне. - и он указал рукой на противоположную сторону бассейна, у самого края комнаты, метрах в 25 от того места, где собирался погрузиться профессор.

Лукницкий посмотрел сквозь полупрозрачный лиловый туман на ровную и спокойную гладь воды, потом снова на лазурное безоблачное небо, сделал три неспешных глубоких вдоха, и, оттолкнувшись сильными ногами от бортика, практически без брызг зашел в воду.

#nowgetup, #brujoberman, #alexberman, #alexeyberman, #алексейберман