Украинские и крымские потери невосполнимы

В конце марта правительство Украины закрыло программу экономического сотрудничества с Россией на 2011–2020 годы, которая предполагала расширение торговых и финансовых связей между государствами. Премьер-министр Украины Владимир Гройсман пообещал любой ценой разорвать «навязанную» стране связь с российской экономикой. Месяц спустя стало известно о выходе Украины из СНГ, который сопровождался расторжением Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве с Россией.

Политическая подоплека этих решений не нуждается в объяснении. Процесс деградации дипломатических отношений между странами длится с момента смены власти на Украине в 2014 году. Официальный разрыв ряда государственных соглашений стал лишь верхушкой айсберга по сравнению с более глубокими процессами, о которых, впрочем, говорят заметно реже.

Экономические последствия конфликта между двумя странами (за исключением санкций и газовых войн, которые традиционно привлекают много внимания в прессе) до сих пор практически не осмыслены. Об этой стороне конфликта либо умалчивается, либо масштаб потерь существенно занижается, что позволяет каждой стороне манипулировать риторикой «национальных интересов» на фоне разрушения целых отраслей экономики.

Сворачивание кооперации с Украиной привело к необходимости вливаний десятков миллиардов долларов в целый ряд секторов и программ, что ухудшает и без того сомнительные перспективы экономического роста в России.

Предпосылки для ослабления торговых связей между двумя странами появились еще до присоединения Крыма и войны на востоке Украины. На пике — в 2011 году — двусторонний оборот достиг максимума в $50,6 млрд и с тех пор плавно снижался, опустившись до $39,6 млрд к концу 2013 года. Однако по степени диверсификации торговых связей и специфике своих запросов Украина по-прежнему заметно выделялась среди всех остальных внешних партнеров России.

Если бы Москва не стала препятствовать подписанию Киевом Соглашения об ассоциации с Европейским союзом (СА), то сокращение товарооборота происходило бы с небольшой скоростью.
Вместо этого мы увидели драматический разрыв, в результате которого российский экспорт на Украину сократился в 3 раза по сравнению с 2013 годом (с $24 млрд до $8 млрд).

Причем по некоторым группам товаров (парфюмерно-косметические изделия, железнодорожная техника, стекло и др.) доля украинского рынка составляла выше 20% — во многих случаях российские поставщики так и не смогли найти альтернативные рынки. В результате «представлявшиеся очень высокими вероятные потери для России оказались несопоставимыми с уже состоявшимися убытками хотя бы для российского экспорта из-за конфликта. Только импортозамещение по линии ОПК, потеря заказов на украинских гражданских предприятиях и риски для банковского сектора обошлись России в $50 млрд — это в 5 раз больше, чем ожидавшийся ущерб от ассоциации Украины с Европой.

Особой статьей расходов в «разводе» стало присоединение Крыма, которое «оказалось очевидной неожиданностью для экономического блока правительства». На обустройство жизни в регионе с 2014 года из федерального бюджета было потрачено от 300 до 470 млрд рублей. Оживить экономический рост не удалось, зато зависимость Крыма от бюджетных вливаний устойчиво растет каждый год: в 2018 году доходы республики на 77% обеспечиваются финансовыми ресурсами из Москвы. По объемам безвозмездных поступлений в бюджет субъекта с 2015 г. наблюдается постоянный рост — в 2016 г. почти на 20%, в 2017 г. — почти на 40%. <…> В целом с 2015 г. по 2020 г. помощь из Москвы в ежегодном выражении возрастет в 2,3 раза — до 150 млрд рублей.

Прогноз на будущее неутешителен: масштабы затрат на импортозамещение и взаимную изоляцию стран делают вероятность смены курса крайне низкой, даже если в политической плоскости наметится потепление. По итогам 4 лет врозь Украина фактически находится в состоянии дефолта, а Россия ослаблена финансовыми потерями, санкциями Запада и застоем в экономике.
От разрыва отношений с Украиной Россия потеряла десятки, если не сотни миллиардов долларов.

При этом Крым, в котором стандарты жизни после присоединения к России должны были вырасти, сегодня является одним из самых слабых в экономическом плане регионов, который требует больших капитальных вложений и дотаций из федерального бюджета. С точки зрения экономики Крым до сих пор функционирует в чрезвычайном режиме, и эта ситуация сохранится надолго. В докладе не говорят о том, насколько она катастрофична, — речь идет об объективной информации, без оценок. Это цифры и тренды, которые позволяют думать о том, как можно реанимировать ситуацию.

В частности, если конфликт вокруг Крыма может длиться десятилетиями, то в отношении Донбасса развязка должна наступить быстрее. Если, условно, завтра горячая фаза конфликта завершится и вместо милитаристских обвинений придется реально заниматься территорией и людьми, то что это будет значить для России? А для России это очень важная проблема — Донбасс не безразличен нам даже чисто в экономическом смысле.

И встанет вопрос: а что там остается восстанавливать? Старая экономика, которая существовала на Донбассе с советских времен — угольная, металлургическая и химическая промышленность, — наверное, в прежней форме уже не восстановится. Человеческий капитал тоже очень сильно пострадал — многие люди просто уехали. Значит, нужно будет разрабатывать новый экономический профиль и искать пути восстановления Донбасса.